под покровом ночи

      Сон не идёт совсем, не проскальзывая и тенью — спутанные мысли десятков человек разрывают мозг на части, и Кусуо раздражённо пялится в потолок, проклиная это время года, проклиная праздник и людей, отчего-то переполненных восторгом. Он праздники ненавидит во всех формах, предпочитая спокойную размеренную жизнь — во время торжеств люди не спят ночами, шумят, горланят песни, думают запутанно и сбивчиво, переполнены эмоциями и жаждут приключений, а он жаждет тихого сна, сдерживая силу, бушующую под кожей, требующую выжечь весь район до стерильности, чтобы не осталось даже жужжащих насекомых, только сплошная кромешная тишина, темнота, разбавленная сияющими точками звёзд и луной, и мягкая постель.       Но нельзя, Кусуо не причиняет вред без крайней необходимости, и собственный недосып точно не является достаточной причиной —       Мама просыпается и, прислушавшись к шуму за окном, вспоминает счастливые годы молодости, когда она с друзьями так же веселилась до рассвета, забыв обо всём и просто расслабляясь.       Как же он хочет спать.       Кусуо трёт лицо, проклиная старшего брата, решившего обосноваться у них на неопределённый срок — если бы не он и постоянная угроза, Кусуо давно нацепил бы драгоценное кольцо из германия и сладко спал, ни о чём не переживая, но пока Куске в доме и городе, нужно быть начеку каждую секунду, готовясь отражать атаку.       Дверь с едва уловимым скрипом открывается, впуская высокую фигуру, в которой Кусуо без труда узнаёт брата. Как и ожидалось, Куске не откажется от возможности напасть, наверняка уверенный, что из-за хаоса чужих мыслей он заблокировал телепатию.       Кусуо думает, что можно было бы сорвать своё раздражение на Куске, ведь это именно он — причина всех сегодняшних мучений, и закинуть его на сутки к какому-нибудь дикому отсталому племени кажется соблазнительным, и Кусуо усмехается, ожидая, когда брат подойдёт поближе и можно будет схватить его и телепортироваться.       Но Куске застывает будто бы нерешительно у кровати, разглядывая его со странным выражением на лице и покусывая губу, и тревога вытесняет гнев — что-то случилось, возможно, что-то по-настоящему серьёзное, и Куске требуется помощь или просто поддержка.       Но будить его Куске не собирается, он тихо откидывает одеяло и забирается в постель, устраиваясь рядом, почти вплотную, дотрагиваясь кончиками пальцев до его ладони и прерывисто дыша.       Странно. У них не приняты прикосновения, совместный сон и в принципе нормальные братские отношения, они скорее враги из комедийного аниме, вынужденные изображать перемирие, и потому тепло от брата, ёрзающего на расстоянии едва ли больше протянутой ладони, нервирует.       Может, просто спросить и положить конец непоняткам? Но, с другой стороны, Кусуо любопытно, зачем Куске тайком пробрался к нему ночью.       В голову лезет множество чужих мыслей, роющихся голодным зубастым роем, но сейчас желаемые мысли заблокированы нелепым ободком на макушке, и Кусуо сдерживает порыв сломать его телекинезом, незаметно, просто повредить мега-сложный и мега-хрупкий механизм изнутри, слегка сдвинув детальку в сторону или отсоединив проводок, Куске ничего не поймёт, а Кусуо получит доступ в его сознание — но у них уговор не лезть к устройствам друг друга исподтишка, и Кусуо делает вид, что сонно ворчит и переворачивается, удобнее устраиваясь на спине и укладывая руку вплотную к телу брата.       Куске задушено сипит и осторожно придвигается ближе, зажимая его ладонь между бёдер — его намерения обретают форму и краски, и Кусуо мысленно издаёт смешок.       Ну и ну, кто бы мог подумать.       Ноги, несмотря на худобу, мягкие и тёплые, и Кусуо изображает непроизвольное сокращение мышц, стискивая пальцы и слыша судорожный вздох — может, Куске догадался, может, нет, но он аккуратно обхватывает его руку своей и направляет, поглаживая себя, перемещая раскрытую ладонь на пах и надавливая. Кусуо впервые касается кого-то с сексуальным подтекстом, и это занятный опыт, чужой член уже твердеет, наверняка от обилия непрекращающихся пошлых фантазий, острого чувства запретности и опасности, ведь проснись он сейчас, естественной реакцией будут ярость и возмущение, грубость и наказание с возможными весьма и весьма печальными последствиями — и Куске наверняка в восторге от этого, он тихо сопит, забираясь ему под кофту и оглаживая живот, не прекращая манипулировать его рукой у себя между ног.       Кусуо почти забавно — брат так старается скрыть свою натуру, запихнуть поглубже, подальше, чтобы никто ненароком не заметил, но всё настолько очевидно, что не догадаться трудно. Впрочем, учитывая, что их окружают не слишком умные люди, то ничего удивительного, что никто не замечает ничего странного.       Но это всё неважные мелочи, Кусуо в любом случае не позволит никому вмешиваться в семейные дела — как бы там ни было и что бы ни было, Куске часть семьи, его семьи, и этот факт останется неизменным.       Тихий стон вырывает из абстрактных размышлений, и Кусуо удерживает себя от желания повернуться и разглядеть лицо брата во всех деталях — его хриплое дыхание щекочет плечо сквозь тонкую пижамную ткань.       Ну и ну. — Кусуо…       Шёпот на грани слышимости, но он вздрагивает, прекрасно услышав своё имя — неужели брат понял, что он не спит?       Нет, разумеется, нет, Куске всего лишь ослабил контроль из-за возбуждения, ёрзая на простынях и потираясь об его руку, и наверное нужно что-то сделать, но Кусуо не хочет, к чему прерывать брата, можно просто понаблюдать и сохранить в памяти на случай, если понадобится приструнить его.       В воздухе разливается тонкий аромат крови, а сдавленное мычание наводит на мысль, что Куске, заглушая стоны, прикусил губу и разодрал какую-то ранку, и в голове почему-то рождается любопытство — каково было бы целоваться с ним сейчас, какая его кровь на вкус?       Солёная, конечно, как и у всех людей, что за глупости? Кажется, шум вокруг повредил его рассудок, если он задумывается о подобном, но Куске придвигается ближе, пряча лицо в сгибе его шеи, и тихо всхлипывает, сильнее стискивая пальцы на его кисти.       Бедный несчастный старший брат, Кусуо правда его жаль — совсем немного, и только из-за этой жалости он продолжает притворяться, когда Куске приподнимается, робко целуя.       Кровь его, в самом деле, стандартная, тёплая и солёная, ничего экстраординарного или интересного, и уголёк в груди тухнет, не успев превратиться во что-то большее. — Я люблю тебя.       Чуткие уши отлично улавливают всё до последней буквы, разбирая тоскливо-трепетную интонацию с чуть хнычущими нотками.       Пора заканчивать, это становится скучным, и ему действительно нужно поспать хотя бы четыре часа перед школой. Он снова симулирует сокращение мышц, сжимая член через ткань, и сдавленный писк сигнализирует, что всё закончилось, как и повлажневшая ткань спустя секунды — Кусуо не уверен, испытывает ли отвращение по этому поводу или ему всё равно.       Но, в любом случае, нужно будет встать и помыть руки с мылом.       Куске коротко тыкается лбом в плечо и поднимается, уходя также тихо, как и пришёл, и Кусуо даже удивляется, когда он научился так контролировать себя и передвигаться столь аккуратно, обычно люди сразу после оргазма, тем более сопровождаемого выбросом адреналина, не особо хороши в бесшумности.       Впрочем, Куске же его брат и не подпадает под определение большинства.       Убедившись, что брат скрылся в своей комнате, Кусуо встаёт, направляясь в ванную, и разглядывает свою ладонь.       Пожалуй, следует ещё и сполоснуть рот.