Харакири

— Навсегда запомни, эти дайсё — продолжение твоих обеих рук, Кураями. На улице шёл дождь. Очень долгое время стоял невыносимый шум ветра и едкий скрежет веток стоящей рядом убитой сакуры об потрескавшуюся асфальтовую плитку. Место было не из лучших. Сложно было вспомнить, был ли я здесь раньше, но почему-то мне казалось оно уж больно знакомым. В особенности выделялись эти темно-красные оттенки и светящиеся свечи комнаты. Передо мной красовался потрёпанный, обычный наряд самурайской группировки. Учитель, который был выряжен в эти древнеяпонские лохмотья, рассматривал мое выражение лица с таким серьезным взглядом, словно хотел забить до смерти прямо в ту же самую секунду. Рука его левая все это время упрямо держалась на кожаных ножнах меча размера чуть меньше, чем катана. Этот человек определенно умён был в своём деле и готов обороняться на опасный случай. Если бы только захотел он, то даже не задумываясь убил бы меня прямо сейчас. Дрожащей правой рукой почетный самурай положил передо мной завёрнутые в позолоченную ткань, тонкие, но до ужаса хорошо заточенные японские орудия войны. Дрожащей правой рукой… — Как твой даймё, я не должен учить тебя страху, — проговорил он печально, глубоко дыша и пытаясь сосредоточиться в мыслях. — Но я не смог взрастить своих детей должным образом. Все они убиты до единого. Он остановился, вытер рваным рукавом своей традиционной одежды капли крови, оставшиеся на бледной коже щеки, и продолжил: — …Кроме тебя, Кураями. Вычертив непонятные символы в воздухе и сделав несколько почтительных поклонов, учитель, все ещё имея серьёзное, но одновременно явно взволнованное лицо, достал из своей сумки небольшую книгу. Он прочёл одно предложение на неизвестном мне языке, все ещё кланяясь кому-то свыше. А потом я вспомнил всё. Как убивали моих братьев, как обещали разгромить родную деревню и сжечь дотла всех мирных жителей, как на моего учителя беспощадно накинулись эти отбросы, сотни раз пытаясь всунуть свои острые катаны поглубже в человеческую плоть. — Ты должен спешить, Ями. Мои силы уже на исходе… — пентаграмма, парящая в воздушном пространстве, издала неприятное шипение, отсвечивая бурым оттенком. Просунув в неё свою руку, даймё достал небольшой амулет, и в ту же секунду символы пропали. — Защити свою честь и докажи, что ты достоин унаследовать талисман клана Яо. Я ничего не ответил. Впрочем, это из-за того, что все было понятно и без слов: хотелось отомстить, дать врагу вкусить ту же смерти сласть, которой они одарили и моих братьев. Но эмоции надо было держать глубоко под замком, и сейчас они бы просто мешали мне сосредоточиться на миссии, которую дал мне даймё. Секунда первая — и я уже стою перед глупой толпой самураев, держа в руках катану, обёрнутую в черную материю. Секунда вторая — и все уже мертвы. Дичайший запах крови летает в ближайших нескольких сотен метрах, все красное, окровавленное, тихое, беззвучное, грустное, умершее. Никого не осталось? Но неожиданно неподалёку стали слышны звуки шуршания, быстрой ходьбы и хитрой усмешки. — Так жалко своих деток, Яо? — неизвестный самурай, пробравшийся до ужаса тихо и незаметно, пока я сражался с остальными, золотым вакидзаси провёл по шее моего учителя. В ту же секунду из свежей раны незамедлительно просочилась алая кровь. — А мне жаль тебя. Я увидел цветы. Они были фиалкового цвета, с каким-то странным переливом на чёрный в самых концах лепестков. Таких, наверное, не существует? Секунда третья — и я разрубаю катаной башку самурая, впиваясь зубами в шею своего учителя. Какая же вкусная кровь… Вкусно… вкусно… я хочу ещё… снова и снова поедать этого человека. Он такой прекрасный… я не наемся, я хочу… «Защити свою честь и докажи, что ты достоин унаследовать талисман клана Яо». Ловко вынимая из ножен катану, я вонзаю ее себе в живот. Секунда четвёртая, и… — Н..мм… нет! Мягкий плед, подаренный Ритой, все ещё продолжал приятно греть душу, даже несмотря на дождь, который все это время шёл на улице. — Что? Почему я проснулся? — задался я вопросом через некоторое время после того, как резко встал с кровати. — Мне кошмар приснился..? А-ах… вечно обо всем забываю. Я сонно зевнул и лёг спать дальше, пытаясь забыть обо всех прочих жизненных проблемах. «Завтра я обязательно узнаю, что за это был сон. Может, Тенебрис мне в этом поможет?»