***
— Это просто возмутительно! Гермиона, резко смяв газету, зло запихнула её в карман мантии и отрезала огромный кусок омлета, засунув его в рот и яростно прожевав. Рон обеспокоенно посмотрел на неё, пододвинув кружку с чаем, и заботливо погладил по плечу. — Что там на этот раз? Гермиона проглотила еду, шумно втянула носом воздух и, кинув испепеляющий взгляд в мирно пьющую свой утренний кофе Амбридж, тяжело вздохнула. — В Пророке напечатали статью о том, как полезно влияние Министерства на Хогвартс, мол, теперь-то там уж точно будет порядок, и расхвалили Амбридж с её инспекционной службой, а Гарри наоборот… унизили. — Гермиона закусила губу, посмотрев на жующего свой завтрак Поттера. — Они в очередной раз назвали его лгуном, который жаждет славы и только мутит воду, мешая остальным учиться. — Ох… — Рон не без сочувствия посмотрел на лучшего друга, который ответил кривой улыбкой и кинул осторожный взгляд на Финнигана с прихлебателями. Кажется, тот был занят беседой с Анджелиной Джонсон, так что всё было в порядке. Пока. — Ничего страшного, — тихо произнёс Гарри, сложив приборы на тарелке. — Они уже не в первый раз поступают подобным образом, я привык. Если не будем реагировать, наверняка сами отстанут. Тем более День Мёртвых уже послезавтра, и Пророку как обычно придётся целую неделю печатать тематический контент. — Гарри пожал плечами, встав из-за стола и стойко проигнорировав новые встревоженные взгляды друзей. — Всё будет нормально. Вы верите мне? Все неуверенно кивнули, Рон нахмурился сильнее, а Гарри, по привычке оглядевшись по сторонам, зашагал к выходу из Большого Зала. До наступления Дня Мёртвых он намеревался скрываться в самом дальнем углу библиотеки.***
В Хогсмиде было темно и тихо. Гарри, закутанный в зелёный шарф и нацепивший зеркальные очки во избежание узнавания, брёл по узким улочкам, время от времени пошатываясь от выпитого стаканчика Огденского, который ему, очевидно, продали каким-то чудом. Примерно около часа назад все ученики, шумя и толкаясь, — Амбридж временно отлучилась из Хогвартса — отправились на праздничный ужин в честь Дня Мёртвых, — Хэллоуина для магглорождённых и почти всех полукровок и Самайна для остальных — совершенно забыв про Поттера, тихо слинявшего по дороге к Большому Залу. Гарри никогда не любил праздновать этот день хотя бы потому, что в ночь тридцать первого октября погибли его родители, а сейчас, когда практически все возненавидели его, сидеть там, давя улыбку и поедая всевозможные тыквенные блюда, не было совершенно никакого желания. Тихо вздохнув, Гарри прислонился к стене. Холодный воздух заставлял зябко перешагивать с ноги на ногу, а беспощадный, воющий даже как-то угрожающе ветер продувал тёплую мантию, которая осталась у Гарри ещё с третьего курса. Закутавшись поплотнее, он тоскливо подумал о дорогих и наверняка как следует согревающих одеяниях Малфоя, который гордо вышагивал в них на зависть остальным. Да уж, Хорёк точно не мёрз. И точно никогда не стоял один в Хогсмиде, чувствуя приливающую к щекам горячую кровь от выпитого сомнительного качества огневиски и лютый холод, заставляющий все конечности белеть. Да и остальные ученики тоже. Наверное. Гарри в очередной раз тяжело вздохнул. Ему было не привыкать к холоду: однажды, когда Гарри нечаянно разбил выбросом какую-то чашку из старательно обхаживаемой коллекции Дурслей, Вернон выгнал его на улицу, сказав подумать над своим поведением, и захлопнул дверь. Поначалу Гарри плакал, стучал кулаками и умолял разрешить зайти внутрь, однако спустя минут двадцать понял, что это бесполезно, и всё последующее время, пока его не пускали в тепло, тёр ладошки друг об друга и прыгал на месте, изо всех сил стараясь не замёрзнуть. Это был случай восьмилетней давности, но Гарри до сих пор помнил его в деталях, как, впрочем, и все остальные. Гарри всегда знал и помнил, что был проблемным ребёнком. Ему это в три голоса говорили Дурсли, регулярно страдающие от его выбросов, он слышал это от тёти Мардж, чьего бульдога он однажды отправил парить в небеса, слишком испуганный острыми клыками, желающими вонзиться в кожу. Об этом шептались ученики, особенно компашка Дадли, не упускающая случая поиздеваться над Гарри, об этом тихо переговаривались мисс Браун, их мрачная учительница из начальной школы, и мистер Грин, директор, которого Гарри видел от силы пару раз. О проблемности, странности, ненормальности Гарри Поттера говорил весь Литтл Уингинг, но сам Гарри просто старался не обращать на это внимания, где-то глубоко в душе надеясь, что когда-нибудь он встретит людей, похожих на него. Которые не будут считать его ненормальным. Казалось, что мечта исполнилась в одиннадцать лет с приездом и поступлением Гарри в Хогвартс. Да, он был героем и знаменитостью, но он также был и волшебником, окружённый себе подобными: младшими, ровесниками и старшими, весело смеющимися и всё время колдующими что-нибудь. Они носили чудные мантии, летали на мётлах и ели взрывающиеся во рту сладости, ведя себя так, словно это обыденность. Гарри смотрел, иногда принимал участие, но самое главное — был почти счастлив, ведь эти люди оказались схожи с ним. Но, как это часто бывает, сказка разрушилась довольно быстро. Гарри, пробывший в волшебном мире довольно долгое время, стал замечать, что всё же, несмотря на объединяющую их всех способность колдовать, он опять был другим. Странным. Ненормальным. Потому что нормальные дети-волшебники, даже будучи национальными героями, не встречаются с Тёмными Лордами у зеркала желаний в одиннадцать лет. Потому что нормальные дети-волшебники не общаются целенаправленно со странным дневниками и не убивают василисков. Потому что нормальные дети-волшебники не говорят на парселтанге, не спасают беглых псевдопреступников, не дерутся с чистокровными, не похищают редкие ингредиенты у Снейпа, не отбиваются от стаи дементоров, не пользуются маховиками времени и уж точно не влезают во всякие опасные турниры. Потому что нормальные дети-волшебники держатся подальше от неприятностей. Гарри в очередной раз шмыгнул носом и побрёл дальше по улочке. Мимо проходили редкие люди, укутанные в мантию по самый нос и не обращающие внимания на странного одинокого волшебника, пьяно пошатывающегося из стороны в сторону, держащего путь в одному Мерлину известном направлении. Гарри и в самом деле не знал, куда идти. Он прошёл мимо магазина Зонко, свернул в переулок, оказавшись между кафе мадам Паддифут и лавкой Писарро, прошёл ещё немного и наконец оказался на окраине Хогсмида, откуда виднелась Визжащая Хижина, рядом с лесом и кладбищем. Здесь было мрачно и очень тихо, но Гарри даже нравилось — покойники не могли осуждать его, разве что молчаливо, но на такое Гарри не обращал внимание чуть ли не с рождения. Подумаешь, какая важность. Гарри осторожно ступил над подмёрзшую землю, медленно лавируя между надгробных плит, и вдыхая морозный воздух, пропитанный странной, особой магией. Здесь ещё холоднее, чем было, но Гарри был полностью очарован гробовой тишиной этого места, слишком сладко ощущал привкус увядших цветов и пряных костей на языке и очень хотел задержаться тут подольше, водя продрогшими пальцами по вырезанным на камнях надписям на латыни. Должно быть, это был ещё камень в его огород, лишь подтверждающий факт ненормальности. Гарри грустно улыбнулся. Он был таким, был таким даже по сравнению с Роном и Гермионой, его лучшими друзьями, по сравнению с Невиллом, чьих родителей тоже убили из-за пророчества, по сравнению с Луной Лавгуд, чёрт побери. Разумеется, Рон с Гермионой всегда были не прочь влезть в очередное опасное приключение, поддерживая Гарри по мере сил, Невилл имел нелёгкую судьбу и некоторые проблемы в семье, а Луна вообще являлась изгоем. Но каким-то мистическим образом они, будучи странноватыми и чудными, умудрялись оставаться нормальными. Это слово — понятие очень растяжимое, но Гарри примерно понял, что оно означает, когда узнал, что их квиддичная команда часто собирается выпивать сливочное пиво в Хогсмиде, обсуждая не тактику и стратегию, а вечеринки в Сохо и симпатичных девчонок. Он понял это, услышав разговор друзей об их будущей карьере, услышав, как Невилл серьёзно рассуждает о травологии, Дин планирует стать прорицателем, а Гермиона рассматривает возможность работы в Отделе Тайн. Понял это, когда увидел Малфоя, который смеялся и играл во взрывающийся снап с Забини и Ноттом, поедая шоколадных лягушек, обсуждая новинки мётел и последние сплетни из Ведьминого досуга — Гарри справедливо считал, что этот журнал нужно называть не журналом для домохозяек, а журналом для юношей от одиннадцати до семнадцати, потому что как минимум вся мужская половина Гриффиндора читала это с не меньшим упоением, чем сами домохозяйки. Это было так странно и чудно. Гарри практически никогда не испытывал на себе прелести повседневной, такой обычной, но притягательной жизни, больше озабоченный тем, как обезопасить себя, своих друзей или разгадать очередную подброшенную кем-то загадку. Гарри Поттер строил планы, думал, много и постоянно, но только не об уроках, горячих красотках или о том, победят ли Пушки Педдл на следующем матче, а о бросаемых с завидной регулярностью таинственных фразах Дамблдора, ситуации в Британии и, разумеется, Волдеморте, куда же без него. Можно сказать, что Тёмный Лорд, заменяющий Гарри во снах горячих красоток с нежными руками и задорными взглядами своими авадами и улыбкой психопата, был вишенкой на торте во всём этом апогее ненормальности. Он был жутким и беспощадным, отверженным миром злобным гением с армией преданных аристократов и змеёй четыре метра в длину, на чьей несуществующей совести не меньше смертей, чем на такой же совести самого Лорда. Гарри шумно сглотнул. Что ж, это действительно пугало. Как и тот факт, что он стал почётным свидетелем возрождения Волдеморта, который после ритуала стал ещё страшнее, потому что теперь его вид был не миловидным, а буквально являлся отражением разорванной в клочья осквернённой души. Однако Лорда это, судя по всему, не особо смущало, даже наоборот — воодушевляло, ведь теперь у него нет внешности «дрянного папаши-маггла», а для того, чтобы испугаться и пасть ниц перед ним, достаточно одного взгляда. По скромному мнению Гарри плюсы сомнительные, но не то чтобы Волдеморт когда-либо интересовался его мнением. Вздохнув, Гарри присел у одного из надгробий и привычно провёл пальцами по холодному камню, читая надпись. Здесь покоится с миром… Умерший в дуэли с… 1985… Рука невольно соскользнула вниз, а Гарри, потерявший настроение читать надписи как обычно, взглянул на затянутое облаками небо. Шотландия в октябре–ноябре редко радовала хорошей погодой, и этот год не стал исключением. На улице было промозгло, сыро, а некоторые поверхности уже стали покрываться ледяной коркой из-за минусовой температуры. Гарри прикрыл глаза, представив, что его родители делали в этот день. Наверняка они готовили вместе вкусный ужин, а их дом был украшен мини-тыковками и бумажными летучими мышами. Мама определённо качала его на руках, а папа иногда подбрасывал вверх, заливисто смеясь. Они вместе отпраздновали Хэллоуин, несмотря на неспокойные времена, и уложили малыша спать, после чего вернулись на кухню и… Гарри резко заморгал, не желая появления непрошенных слёз, но всё же не удержался и тихо всхлипнул, опустив голову. Сердце кольнуло болью. Он одновременно и хотел, и не хотел продолжать строить догадки, основанные на чужих словах и мутных воспоминаниях. Он просто… — Кто бы мог подумать, что я найду тебя здесь, Гарри Поттер. Знакомый свистящий голос раздался в паре шагов от него, и Гарри привычно подскочил на месте, утерев слёзы рукавом мантии, и ощутил, как спина покрывается ледяными мурашками от понимания. Как пересыхает в горле. Как громко начинает стучать сердце. Медленно-медленно, словно боясь упасть в обморок от слишком резких впечатлений, Гарри обернулся, позволяя себе увидеть фигуру Волдеморта, освещённую едва ли проникающим сквозь облака лунным светом. Но даже так Гарри заметил его неестественную бледность кожи, алые глаза и тонкую — «И не холодно ему?» — чёрную мантию. Что ж, он не особо изменился с их последней встречи. — Я тоже не ожидал тебя увидеть на хогдсмидском кладбище в ночь тридцать первого октября, — сухо ответил Гарри, поправив нелепые очки. И как только Волдеморт узнал его? — Мне казалось, что в такое время ты должен находиться где-нибудь у себя дома наедине с бутылкой вина и скорбеть о потерянном в этот день на четырнадцать лет нормальном теле. Волдеморт злобно зашипел, словно змея, готовящаяся к нападению, но на удивление Гарри даже не кинул круцио или аваду — лишь язвительно процедил: — Я не настолько сентиментален. В отличие от тебя, Поттер. Почему ты сидишь здесь, а не на кладбище в Годриковой Лощине? — Мне кажется, — холодно ответил Гарри, сжав кулаки, — ты последний, кому я должен объяснять это. — Ну, да, — в голосе Волдеморта проскользнула откровенная насмешка, — разумеется. И он замолчал. Не начал-таки бросаться заклинаниями, угрожать, пытаться влезть в голову с помощью легилименции, а просто сел на скамейку рядом с соседней могилой, раздражёнными движением оправив края мантии и уставившись куда-то вдаль. Гарри задумчиво пожевал губу, с минуту побросал подозрительные взгляды в сторону Лорда, но в конце концов расслабился, насколько это вообще было возможно в такой компании, и подтянул к себе колени, обхватывая их руками и пряча ледяные пальцы в складках одежды. Честно говоря, он попадал в разные ситуации, но сидеть пьяным в день смерти его родителей на хогсмидском кладбище с их же непосредственным убийцей и охотником за его головой одновременно Гарри ещё не доводилось. Ни разу. Он высунул розовый кончик языка, пробуя воздух, и расплылся в маленькой улыбке. Гарри почувствовал знакомый вкус. Неприятности. — Ты улыбаешься, Поттер? Он развернулся вправо, встречаясь взглядом с Волдемортом, и совершенно по-снейповски приподнял бровь, даже не собираясь скрывать смешинки в глазах. Лорд поджал губы, опасно блеснул глазами, однако в следующую секунду усмехнулся, покачав головой. — Возможно эта ситуация действительно нелепа, но… — Мне не стоит забывать, с кем я сейчас сижу рядом, и типа ты можешь в любой момент убить меня? — перебил Волдеморта Гарри, но тот не обратил особого внимания на грубость, лишь нахмурившись, и коротко кивнул. — Тогда почему ты не сделал этого до сих пор? На кладбище повисло молчание. Волдеморт хотел было что-то ответить сразу же, но захлопнул рот, выругавшись про себя, если судить по выражению лица, и отвёл взгляд в сторону. Гарри почувствовал, что ситуация резко стала ещё более странной и неловкой, и хотел было как-то разрядить обстановку, но кроме многозначительно-красноречивых «эм… а… кхм» и тупых шуточек, которые Гарри приобрёл в свой арсенал после пары пьянок с Дином, Симусом и Роном, в голову ничего не приходило. Гарри поёрзал на скамье, раздумывая, не уйти ли ему потихоньку, пока Волдеморт предаётся… чему-то там предаётся, в общем, как вдруг Лорд, словно нехотя, выдавил из себя. — Мы в Хогсмиде. Гарри недоуменно моргнул глазами, чуть склонив голову набок, и неуверенно произнёс: — И… что? Волдеморт раздражённо закатил глаза, цокнув языком, и, издевательски растягивая слова, ответил: — Включи мозги, Поттер. Дамблдор знает, что я возродился, потому что, к моему огромному сожалению, не идиот, и наверняка усилил контроль за школой и близлежащей территорией. И, конечно же, он мгновенно узнает о применении тёмной магии в деревне, куда ходит чуть ли не весь Хогвартс. Гарри был вынужден согласиться со словами Волдеморта, потому что в них определённо присутствовали логика и здравый смысл. Лорду совершенно незачем его убивать прямо сейчас, рискуя нарваться на Дамблдора, да и… Может же у него просто не быть настроения для убийств, правда? — Ты сто процентов просто хочешь убить меня на глазах у всех, — ровным тоном произнёс Гарри. — Чтобы наши палочки столкнулись, мы сражались, долго и упорно, но в конце концов ты бы одолел меня, а все твои сторонники возликовали бы… — Гарри наткнулся на изучающий взгляд красных глаз и нервно усмехнулся. — Что такое? Неужели я правильно описал твои голубые мечты? Волдеморт прищурился, подойдя ближе, теперь возвышаясь над Гарри в свои полные шесть с половиной футов, и с расстановкой произнёс: — Верно, Гарри Поттер. Я хочу этого. Хочу, чтобы наша битва была легендарной. Хочу, чтобы ты был достойным соперником и не разочаровал. И, — он усмехнулся, наклонившись непозволительно близко — настолько, что Гарри мог почувствовать его ледяное дыхание на себе, — разумеется, я хочу победить. Хочу сокрушить тебя, Гарри Поттер, увидеть, как ты упадёшь на колени. — Гарри стиснул кулаки, почувствовав подступающую ярость, и схватил Волдеморта за воротник мантии, сминая дорогую ткань. — Не хочу разочаровывать тебя, — этом слово Гарри выплюнул с особой язвительностью, — но боюсь всё это навсегда останется твоими неисполнимыми желаниями. Ты пытался убить меня уже четыре раза, и я посчитал лишь те, когда ты действовал сам. Думаешь, получится в пятый? Или если подключишь всех своих Пожирателей? — Гарри вызывающе вздёрнул подбородок, а Волдеморт недобро сощурился, уже намереваясь ответить подобающим образом на такую наглость, но в эту же секунду послышался размеренный бой из часовни, построенной фанатом всего маггловского местным жителем на окраине. Лорд раздражённо фыркнул, оттолкнув от себя Поттера и выдернув свою мантию из озябших пальцев, после чего холодно проговорил: — Твоё счастье, мальчишка, что мне срочно нужно идти. — Поджав губы, Волдеморт окинул взглядом Гарри ещё раз и зловеще прошипел: — Мы ещё встретимся с тобой, Гарри Поттер. И в следующий раз ты будешь отвечать за свои слова. А через мгновение он исчез с тихим хлопком, оставив лишь звенящие в морозном воздухе слова и множество необъяснимых фактов, с которыми Гарри совершенно не знал, что делать. Вздохнув, он закрыл лицо ладонями и, наплевав на холод, растянулся на скамейке, смотря на затянутое облаками тёмно-серое небо сквозь щёлочки между пальцев и пытаясь привести в порядок окончательно спутавшиеся после сегодняшней встречи мысли. Это был его самый ненормальный День Мёртвых за последние пятнадцать лет.***
— Гарри, ты уверен? Рон нахмурился, наблюдая за ним, нервно перебирающим вещи в тумбочке и то дело поправляющим очки. «Он определённо не в порядке». — Дружище? Оторвавшись от своего совершенно бессмысленного и, видимо, нужного лишь для того, чтобы убить время, занятия, Гарри шумно сглотнул и посмотрел на Рона. — Уверен. Мне нужно… — он неловко взъерошил и без того лохматые волосы, закусив губу. — Побыть в одиночестве. Разобраться с мыслями. — Но… — За безопасность не волнуйся. На каникулы, к моему удивлению, уезжают все гриффиндорцы, кроме пары человек, которым, к счастью, нет до меня дела. — Гарри… — Рон, — Гарри поднялся с пола и подошёл к нему, положив руку на плечо и сказав: — Поезжай и возьми с собой Гермиону. Мне правда сейчас очень нужно остаться наедине со своими мыслями. Рон нахмурился сильнее, сжав руку Гарри и подумав, что это всё равно не самая лучшая идея, особенно сейчас, в те времена, когда стоит держаться всем вместе, но… Гарри так просил дать ему возможность разобраться в себе, что, быть может?.. — Хорошо. Ты меня уговорил, — Рон слабо, хотя и ободряюще улыбнулся лучшему другу. — Но обещай связываться со мной или Гермионой через парное зеркало, если что-то случится. Идёт? — Ну, конечно, — Гарри улыбнулся ему в ответ, чувствуя, как внутри что-то остро сжалось. Рон кивнул ещё раз, похлопав Гарри по плечу, а после принялся собирать вещи, неаккуратно — Гермиона непременно отругала бы его за это — складывая их в чемодан. Гарри сел на край кровати, теребя пальцами покрывало, и прикрыл глаза, выпуская воздух сквозь зубы, изо всех сил сдерживая эмоции. Конечно.***
У камина было тепло. Гарри, одетый в тёплый уютный жёлтый свитер, лежал, распластавшись на полу перед весело потрескивающими поленьями в огне, и чувствовал себя вполне неплохо. С момента начала каникул прошло всего несколько дней, и сегодня уже был канун Рождества, но пребывание в практически полной тишине и одиночестве положительно сказывалось на самочувствии Гарри, который, будучи окружённым недружелюбно настроенными учениками, даже вдохнуть спокойно не мог. Впрочем, сейчас это не так важно — у Гарри было впереди ещё двенадцать чудесных праздничных дней, которые он может провести так, как вздумается, впервые за долгое время ослабив бдительность и… Гарри испустил тяжёлый вздох, слегка стукнувшись лбом о пол. Пресвятой Мерлин, кого он обманывает? Поленья в камине громко треснули, и Гарри приподнялся, чтобы поправить их кочергой, после чего с раздражённым цоканьем откинулся на стоящее сзади кресло. Действительно, кого же? Встреча с Волдемортом в ту ночь на кладбище в канун Дня Мёртвых до сих пор не выходила у Гарри из головы, и после неё он стал ещё более нервным, замкнутым и задумчивым, чем вызвал вдвое усилившееся беспокойство друзей. Рона едва ли получилось уговорить оставить его тут одного, а уж о реакции на это остальных и говорить нечего. Единственная причина их согласия — уважение к личному пространству и желаниям близкого друга, однако Гарри понимал, что при достижении точки кипения даже это не поможет, и его просто прижмут к стене. Но сейчас… Сейчас у него была возможность. Было время. Чтобы всё обдумать, проанализировать и наверняка прийти к каким-то сумасшедшим выводам, потому как Гарри решительно не представлял, что могло побудить Волдеморта вести себя подобным образом. Справедливости ради стоит отметить, что вариантов сразу же образовалась куча, начиная с побочных эффектов от ритуала возрождения, зелий ну, или в крайнем случае алкоголя и заканчивая простыми усталостью, эффектом неожиданности, которые могли притупить желание Лорда убивать Гарри, едва тот покажется в поле зрения, отсутствием «нужного настроя», в конце концов. Последнее было довольно сомнительным, если даже не наивным предположением, которое можно было приравнять к мысли о том, что нервы Лорд успокаивает с помощью медитации, а не пыток, но тем не менее отчего-то Гарри склонялся именно к нему. Возможно интуиция, а возможно… Да чёрт его знает. Гарри зевнул, потянувшись, подкинул дрова в камин, наколдовал темпус, показавший ему ровно без двадцати минут двенадцать. Он знал, что сегодня вечером Амбридж, накрашенная и разодетая, отправилась на ужин в ресторан с каким-то чиновником, — очевидно, обсудить свои дальнейшие планы во время пребывания в Хогвартсе, особое внимание уделив пункту «Как сделать жизнь Гарри Поттера ещё невыносимее» — а остальные профессора, измученные непонятной политической ситуацией в стране и шумными учениками, отдыхали в своих покоях в компании бутылки огневиски, шоколадных конфет, зелья от аллергии и романа в мягкой обложке — не то чтобы Гарри мог говорить за всех учителей, но знал, что как минимум профессор Вектор и профессор Граббли-Дерг частенько проводят внеучебное время подобным образом. Как бы то ни было, повод для прогулки по школе — отличный. Обычно студенты, остающиеся на каникулы, использовали такое удобное время — когда царили практически полное отсутствие патрулирования коридоров и равнодушное отношение к мелким нарушениям — для свиданий, но Гарри идти было не с кем, а если бы и было, то он бы всё равно пошёл гулять в одиночестве. Размышления над происходящим были очевидно важнее пустого трёпа и свиданий. Ну, для Гарри Поттера, разумеется. Мантия-невидимка покоилась тут же рядом на одном из кресел, так что Гарри даже не пришлось идти в спальню — вот и ещё один повод, явно указывающий на то, что судьба буквально сама толкает его на привычное нарушение правил, ведя его к очередным приключениям. «Кажется, мне уже пора смириться с этим». Гарри надел мантию поверх домашних поношенных брюк с огромными карманами и свитера крупной вязки с огромной нелепой буквой «Г» — предрождественский подарок от Уизли. Ткань её была тонкой, практически невесомой и очень нежной. Он с особым удовольствием оправил широкие рукава и накинул капюшон, ощущая себя защищённым. К сожалению или счастью, познать прелесть ношения такой восхитительной мантии в одиночку Гарри смог только в этом году, отдалившись от своих друзей из-за своего непонятного внутреннего состояния и окружающей обстановки. Хорошо это или плохо — судить сложно, но носить мантию так ему однозначно нравилось больше, нежели растягивать её на троих, а то и на четверых. Закончив с одеванием, Гарри, прихватив палочку и карту Мародёров, без каких-либо помех выскользнул из гостиной в коридор, залитый лунным светом. Ночь была на удивление ясной, без единого облачка, хотя последнюю неделю маггловские синоптики пророчили тучи и снегопад. Справедливости ради с последним они почти угадали — за зачарованными окнами было видно, как крупные снежинки, неспешно кружась в танце, падают вниз. На несколько минут Гарри даже засмотрелся на это зрелище, чуть приоткрыв рот, но из оцепенения вывел холод, проникший под одежду и заставивший передёрнуть плечами. Он до сих пор не понимал, что мешает магам, которые могут защищаться от дементоров, превращаться в кошек и околдовывать разум, наложить нормальные согревающие чары в Хогвартсе, облегчив задачу бедной мадам Помфри и мрачному Снейпу, у которого зимой из-за массовых простуд работы становилось вдвое больше — ну не отказывать же медиведьме в помощи? Гарри вздохнул и наложил на себя нужное заклинание, с удовлетворением почувствовав, как по телу разливается тепло, сглаживая зябкую дрожь. Он мягко улыбнулся. За окном всё ещё падали снежинки. Он подошёл практически вплотную, едва ли не впечатавшись носом в стекло, и нерешительно посмотрел вниз. Там находился довольно большой выступ, уходящий от подоконника вниз метра на три. Судя по испачканной пепельнице и небольшой табуретке, что не сразу бросалась в глаза, старшекурсники-гриффиндорцы использовали это место, чтобы курить. Гарри потоптался на месте, огляделся по сторонам и, сделав глубокий вдох, всё же распахнул створки, вдыхая полной грудью прохладный воздух, мигом ворвавшийся в помещение. На лице сама собой расползлась улыбка, а на душе, несмотря на мороз, потеплело — Гарри почувствовал себя в своей стихии. Очередные приключения. И очередные неприятности. Сигануть вниз было относительно простой задачей, — это вам не к Дьявольским силкам в объятия прыгать — с которой Гарри справился очень даже успешно, приземлившись на небольшой сугроб. Отряхнувшись, он со вспыхнувшими огоньками восхищения в глазах оглядел пейзаж, открывающийся с крыши на окрестности Хогвартса. Огромные снежные просторы простирались на много-много миль, позволяя лунным бликам отражаться от поверхности, создавая воистину магическую атмосферу, а где-то в глубине леса время от времени мелькали яркие огоньки — Гарри был почти на сто процентов уверен, что это танцевали зимние феи, водя хороводы в честь наступающего Рождества и предстоящего Нового Года. Однажды ему довелось встретить танцующих фей — они были очень маленькими и довольно глупыми, но отрицать их красоту и умение красиво кружиться в воздухе невозможно. Он был буквально очарован: невероятно точные, плавные и выверенные движения захватывали дух, а звон сотен крылышек сливался в одну сказочную музыку. «Интересно, в магическом мире есть что-то вроде концертов фей?» Гарри задумчиво пожевал губу, покачался на носках туда-сюда и в очередной раз сложил руки, дыхнув на озябшие пальцы, уже успевших покраснеть за время пребывания на крыше. Возможно ему стоило наложить более сильные согревающие чары, но поправлять уже что-либо было лень. В конце концов, он просто может выпить бодроперцовое перед сном, а завтра уже почти не чувствовать последствий этой внеплановой прогулки. — Ты принципиально не накладываешь на себя нормальные согревающие чары, Поттер? Кажется, Гарри пора бы привыкнуть, что голос из кошмаров будет звучать с завидной регулярностью даже в Хогвартсе. Развернувшись назад, он увидел стоящего в своей неизменной чёрной мантии Тёмного Лорда, с кривой усмешкой на губах и сложенными на груди руками. — Волдеморт, — недовольно произнёс Гарри, повторив жест визави. — Чем обязан? Несуществующие брови Тёмного Лорда взметнулись вверх, и Гарри подумал, что подобные сюрпризы уже начинают раздражать. Волдеморт приходит и явно не собирается убивать его — уже во второй раз! Тут определённо было что-то нечисто, но Гарри, как ни силился найти подвох, не мог сделать этого, из-за чего бесился ещё сильнее. — А ты по-прежнему такой же наглый, — растягивая гласные, произнёс Волдеморт, изящным движением руки стряхнув с мантии снежинку. — Как видишь, я не меняюсь столь быстро, — фыркнул Гарри и, решив больше не тянуть, спросил прямо в лоб: — Зачем ты здесь, Том? Волдеморт мелко вздрогнул от обращения, и алые глаза мгновенно наполнились гневом и… чем-то ещё, что Гарри пока что не понимает. Не может различить. Возможно потому, что Волдеморт сам заметил лишнюю эмоцию и быстро спрятал внутрь себя, запечатав за семью замками. В зелёных глазах вспыхнул интерес, а в алых — ещё больше злости. Гарри заметил то, чего ему не стоило замечать. То, что Волдеморт не позволял никому замечать. — Поттер, — ядовито выплюнул Тёмный Лорд, сузив зрачки. — Я, кажется, уже говорил, что не стоит меня называть так. Это чревато последствиями. — Я знаю, — Гарри закатил глаза. — Но тебе не кажется глупым ненавидеть имя только из-за того, что его носил твой отец-маггл? — Гарри машинально взъерошил волосы. — Я имею в виду… Есть же много других… классных людей с именем Том, так почему бы тебе не обратить внимание на это?.. Что? — Гарри недоумённо моргнул, увидев, как расширились глаза Тёмного Лорда. Вновь, помимо гнева, мелькнула ещё одна незнакомая эмоция, которая исчезла так же быстро, как и предыдущая. — Кто? — прошипел Тёмный лорд, и Гарри от растерянности тоже перешёл на парселтанг: — О чём ты? — Откуда ты знаешь об отце… и обо всём остальном? — глаза Волдеморта угрожающе сверкнули, и Гарри почувствовал, как одновременно побелел от страха и покраснел от смущения, что выглядело весьма странно. Во всяком случае, если судить по вновь взметнувшимся вверх несуществующим бровям Тёмного Лорда. — Ну… я… как бы… — Губы Гарри явно пересохли от волнения, и он на автомате облизнул их, не заметив, как напрягся от этого действия Волдеморт. И вот что, скажите на милость, он должен отвечать в таком случае? Не признаваться же, что после случившегося на втором курсе Гарри как одержимый просматривал архив чуть ли не за весь двадцатый век, цепляясь за любую информацию о Томе Риддле? Что расспросил о «мистере Риддле, чьё имя в Зале Почёта» всех, кого можно и нельзя? И что когда его забрасывало в сны Тёмного Лорда, он, несмотря на боль, изучал их, внимательно запоминал каждую деталь? — Это же Дамблдор, верно? — лицо Волдеморта скривилось от отвращения. — Старик решил показать все воспоминания со мной, чтобы у Гарри Поттера было преимущество? — Это не… — «так», хотел было закончить предложение Гарри. А потом повторить это ещё и ещё раз. Волдеморт наверняка бы возражал, говоря, что только старик мог это сделать, а Гарри бы краснел от всего сразу, разрываясь между желанием признать правоту Лорда и запальчиво возразить, с гордостью и стыдом признав, что он сам заинтересовался своим врагом. Чтобы почувствовать странное удовольствие. Чтобы хотя на мгновенье увидеть шок в глазах Волдеморта, который слишком привык к тому, что Поттеру всё обычно рассказывает Дамблдор. Но… Гарри помешали. Послышался свист, а затем громкие хлопки, и вот уже в небе яркими красками зажглись фейерверки, а где-то вдалеке послышались радостные возгласы, обозначившие начало Рождества. Гарри замер, вслушиваясь в них. С помощью воображения он мог легко добавить в эту мешанину звон бокалов и смех, который наверняка сейчас звучит в пабах. А мог представить семью Уизли и Гермиону, которые сейчас обнимаются в Норе, желая друг другу счастья. Гарри словно наяву ощущал этот дух Рождества и надежды, который наполнял каждого из людей, которые пили, ели, танцевали и открывали подарки, несмотря на смутные и тёмные времена. Они были счастливы, ведь наконец смогли почувствовать нечто светлое и знакомое. Оно наполняло их, согревая, даря тепло. Люди вдалеке праздновали и веселились, слушая задорную музыку, а Гарри стоял на крыше в полутьме рядом с Волдемортом и смотрел на фейерверки, которые с каждым разом становились всё оригинальнее по форме и цвету. Они завораживали и завораживали настолько, что Гарри ни на секунду, пока не прогремел последний залп, не смел оторваться от них. И хотя он действительно смотрел только в небо, хотя сразу же после того, как всё закончилось, Волдеморт раздражённо прошипел что-то вроде «ещё встретимся, Поттер» и быстро — «Какого чёрта он может это делать на территории Хогвартса?!» — аппарировал, отчего-то Гарри знал, что Тёмный Лорд, как и он сам, смотрел на вспыхивающие в небе огни до последнего, чувствуя, как с каждым фейерверком странно, но так знакомо трепещет сердце.***
Гарри мог с гордостью сказать, что уже привык к этому. Он лежал на полу в Визжащей Хижине, окутанный согревающими чарами, и лениво отсчитывал минуты до Нового Года, когда рядом с ним появился раздражённый и весьма взъерошенный Волдеморт вместе… с бутылкой вина. Гарри приподнялся на локтях, заинтересованно рассматривая то Тёмного Лорда, то бутылку, и в конец концов не смог придумать ничего лучше, чем выдать «привет», от которого Волдеморта просто перекосило. Гарри расхохотался. — Ты ведь понимаешь, что я могу убить тебя, — Тёмный Лорд выразительно посмотрел на него, и Гарри, на несколько мгновений став серьёзным, ответил: — Да, понимаю, — недолгое молчание, гляделки без попытки проникнуть в разум и тихое дополнение: — Но ты не станешь. Волдеморт сердито цыкнул и, оставив последнюю фразу без комментариев, просто уселся на потрёпанный диванчик, лёгким взмахом руки откупорив бутылку. Гарри, будучи слегка разморённым теплом камина и лёгким безумием самой ситуации, зачарованно проследил за этим, неожиданно для самого себя восхищаясь изяществом кисти, длинными пальцами и… — Любуешься мной, Поттер? Гарри мгновенно заморгал, возвращаясь к реальности, и густо покраснел, поймав насмешливый взгляд Лорда. Чёрт возьми, чем он только что занимался? — Я просто думал, — буркнул Гарри, пряча лицо в сгибе локтя. По его мнению, это было не столь компрометирующе, как если бы он закрылся ладонями, но судя по фырканью Волдеморта — нет. — Иногда я забываю, что ты всё ещё подросток, — пробормотал Лорд и, трансфигурировав платок в бокал, со вздохом налил туда вина, отпив. Гарри закатил глаза на его комментарий и подполз ближе. Волдеморт никак не комментировал их встречи на кладбище и крыше, ставшие, пожалуй, самыми странными из всех, что были до этого. Гарри уже привык к определённой схеме: они с Волдемортом сталкиваются, происходит попытка диалога, а потом — их фирменная дуэль с экспеллиармусом и авадой… Ну, или без них, но зато с философским камнем или мечом Гриффиндора. Отличия были, однако каждый из них мечтал прикончить друг друга, что изо всех сил пытался воплотить в жизнь, а сейчас… Они просто сидели в тишине, изредка перекидываясь фразами. Гарри смутно предполагал, что возрождение могло повлиять на Волдеморта не так негативно, как он предполагал изначально. Может, разум к нему всё же вернулся? А та дуэль — лишь следствие остатков нестабильной психики? «Было бы неплохо…» Вздохнув, Гарри взъерошил волосы и потеребил дужку очков. Даже если Волдеморт стал разумным, то он всё ещё убийца его родителей, убийца многих других людей, а он… «А я тоже убийца, — неожиданно с горечью подумал Гарри. — Я убил Квиррела, Василиска… Дневник Тома, который имел своё сознание. Впрочем… Это ведь была самозащита. Они вредили мне, мешали окружающим…» — Почему он убил их? Почему он не мог убить только меня? — Они мешали ему. Были теми, кто… Рвано выдохнув, Гарри зажмурился и сжал волосы между пальцами. Нет-нет-нет. Это другое. Родители Гарри, как и остальные члены Ордена, были хорошим людьми, которые боролись за правое дело. За равенство, за свободу, за свет… — Вы пользуетесь тёмной магией? — А что определяет темноту заклинания, мистер Поттер? …Они в любом случае не хотели вреда. Они хотели мира… — Чего хотел Волдеморт? Чтобы ответить на этот вопрос, мистер Поттер, ответьте для начала на этот: чего же хотел Том Риддл? …А Волдеморт желал абсолютной власти, подчинения и бессмертия. Он убивал просто так: жестоко и беспощадно. Он пытал, издевался, ненавидел… — Когда я впервые встретил мистера Риддла, он показался мне тихим талантливым мальчиком… …Стал чудовищем. — Сложный мыслительный процесс, Поттер? Вздрогнув, Гарри посмотрел на Волдеморта, на губах которого играла очередная усмешка, а несуществующая бровь была приподнята. Вот ведь чёрт. — Я просто немного погрузился в свои мысли, — заявил Гарри, сложив руки на груди. Будь он проклят, если признается, о чём только что рассуждал. Позволить сомневаться врагу в своей позиции? Да никогда. — Не поделишься? — Волдеморт с любопытством посмотрел на него, чуть склонив голову. Желания убить в его глазах не было. — Вообще-то, — решил сказать Гарри первое пришедшее в голову, — мне показалось интересным то, что сегодня твой день рождения. Забавный факт, но в последнее время наши встречи происходили только в праздники. — Ну, надо же, ты подумал о моём дне рождении, а не о кануне Нового Года, — фыркнул Волдеморт, уже даже не спрашивая, откуда у Гарри эта информация. Возможно он просто смирился с тем, что его кровный — и ближайший — враг знает о нём больше, чем его собственные сторонники. — Я не привык как-то по-особому отмечать Новый Год, — закатил глаза Гарри и поёрзал, устраиваясь поудобнее. С тридцать первого по первое числа он либо сидел в своей комнате в одиночестве, либо мог пройтись с друзьями до ближайшего паба и заказать сливочное пиво, чтобы потом выйти на морозный воздух, увидеть бенгальские огни с фейерверками и возможно потанцевать среди пьяных, но счастливых ровесников. — А мой день рождения, значит, привык? — с лёгким оттенком сарказма поинтересоваться Тёмный Лорд, а Гарри, не сдержавшись, фыркнул, представив себе эту картину, где он сидит посреди гостиной Гриффиндора и поёт поздравительную песенку Волдеморту, а потом задувает за него свечи и ест торт. Что ж, возможно, ему стоило действительно так сделать, а затем послать видение Тому только для очередной вспышки гнева, которая пусть и принесёт боль, но заставит Гарри хотя бы ухмыльнуться. — Я обязательно возьму это на заметку и наверстаю упущенное, — пробормотал он и с тихим кряхтением поднялся на ноги, желая размять затёкшие конечности. Волдеморт последние слова никак не прокомментировал, но Гарри решил не обращать внимания на это, дойдя до стены рядом с камином. Там висели старые часы, которые были сломаны, когда он впервые пришёл сюда, но которые он починил, прячась тут в ноябре от Симуса и компашки хаффлпаффцев. К удивлению Гарри, они оказались маггловскими, впрочем… разницы особой не было. Немного самодельных инструментов и пары заклинаний хватило для приведения их в рабочее состояние, и теперь часы гордо висели у камины, отсчитывая время. Возможно Гарри стоит задуматься об обустраивании здесь полноценного убежища. Выручай-комната, конечно, прекрасное место, но порой хотелось находиться и вне замка… Ближе к природе, что ли. Усмехнувшись, он покачал головой и прикрыл глаза, даже не заметив бесшумно приблизившегося к нему Лорда. — Поттер, — прозвучало над ухом, и Гарри пришлось очень постараться, чтобы не вздрогнуть в очередной раз. До Нового Года оставалось пара минут, и ему не то чтобы хотелось встретить их, будучи прижатым Волдемортом к стене в лучшем случае. — Да? — спросил Гарри, решив, что всё же лучшим решением будет обернуться и смело посмотреть в глаза Лорду. Что ж… у всего есть обратная сторона. — Тц, — поморщился Волдеморт от лёгкого столкновения их лбов, но после вновь взглянул на шумно сглотнувшего Гарри, сердце которого сейчас колотилось быстрее, чем стрелки отсчитывали секунды. До Нового Года оставалась одна минута. — Что ты делаешь? — Гарри нахмурился и постарался сделать взгляд как можно более мрачным. «Чёрт, да это всё равно не поможет». — А тебе зачем, Поттер? — Волдеморт стал задавать дурацкие вопросы, словно специально тянул время, и это начинало нервировать. Вдруг это засада, и сейчас явятся его Пожиратели? — Стоять вот так с тобой довольно сильно напрягает, так что… — Гарри многозначительно приподнял бровь, мысленно надеясь, что Лорд сам придумает концовку. Оставалось тридцать секунд. — Я… — Волдеморт хотел было уже ответить, но в последнее мгновение нахмурился и замолчал. Гарри слегка недоумённо посмотрел на него, закусив губу. «Мерлин, да что он задумал?» Молчание давило, тревожность медленно, но верно росла, а сам он просто пытался унять дрожь в руках и придумать план побега. Волдеморт молчал. Оставалось пятнадцать секунд. — Послушай, — хмуро произнёс Гарри, посмотрев на Лорда. — Если ты хочешь что-то мне сказать, то просто сделай это уже, чёрт побери. У камина довольно жарко, знаешь ли, и вообще… Договорить Гарри не дали. В следующее мгновение Волдеморт, словно очнувшись от морока, обхватил его лицо руками и прижался губами к губам, заставляя Гарри широко распахнуть глаза от шока и замереть в попытке понять, реальность это или же сон. До Нового Года осталось ноль секунд.***
Волдеморт целовал его. Вот единственная мысль, что вертелась в голове у Гарри, пока чужие губы сминали его собственные, а сам Тёмный Лорд тихо шипел из-за того, что Поттер явно не собирался пускать его дальше. Тонкие холодные пальцы забрались под свитер и футболку, касаясь горячего тела и словно вырывая Гарри из морока, заставляя встрепыхнуться и попытаться отстраниться, что, впрочем, было бесполезно — Волдеморт крепко прижал Гарри к стене, заняв очень удачную позицию, не оставив врагу ни единого шанса сбежать. На несколько секунд Гарри был повергнут в отчаяние, но после, с ужасом осознав, что ему, кажется, не противно от действий Волдеморта, почувствовал, как щёки, да и остальное тело тоже, буквально начинают гореть. «Это от стыда за свою реакцию», — неуклюже утешил себя Гарри, вздрогнув, когда Волдеморт сжал руками его талию. — Это всё алкоголь, — Гарри слышал тихое бормотание Тёмного Лорда, чувствовал его сухие холодные губы на шее и то, как медленно, но верно мысли сбивались в густую кашу. — Просто алкоголь, Поттер. Ясно тебе? — губы переместились чуть ниже, и Гарри шумно втянул носом воздух, ощутив, как колени начали дрожать. Сейчас ему как никогда хотелось согласиться с утверждением Волдеморта. — Эй, — хрипло прошептал Гарри, слабо дёрнувшись, и Тёмный Лорд что-то промычал в ответ, слишком занятый лаской. — Том. Чужая голова поднялась, и алые глаза встретились с зелёными. Гарри не был уверен в том, что сейчас Волдеморт не использовал легилименцию, но даже если это так, то впервые за долгое время его это не беспокоило — сознание Гарри словно выбросило прочь все мысли и воспоминания, позволив неясным и эмоциональным вспышкам-образом заполнить себя всего. Волдеморт усмехнулся, коснувшись кончиками пальцев щеки Поттера, и тихо выдохнул. Гарри завороженно посмотрел на него и уже хотел было открыть рот, как палец Тёмного Лорда скользнул к искусанным губам, чуть надавив. — Никаких вопросов, Поттер, — хрипло произнёс он, и Гарри широко распахнул глаза, уже желая возразить, но не успел. Усмешка Волдеморта переросла в ухмылку, а сам он бесцеремонно задрал свитер с футболкой до груди, с долей любопытства коснувшись кончиком языка подтянутого живота. И Гарри пропал.***
— Рон, — прокричала Гермиона, и тот сразу же подскочил на месте, пряча квиддичный журнал за спину. — Давай поторопись! Нам ещё нужно сделать пирог! — Хорошо-о, — протянул Уизли, соскочив в кровати и вприпрыжку побежав вниз на кухню небольшого домика, который они сняли на несколько дней недалеко от столицы, желая вырваться из тяжёлых будней реальности. Учебный год закончился почти месяц назад, но все они чувствовали, как нечто приближается, скоро накроет Хогвартс и весь магический мир, принесёт кардинальные перемены… Но это будет потом. Они всё ещё были детьми, желающие просто чувствовать себя таковыми. Хотя бы самую малость. — Когда Гарри приедет? Рон уже спустился вниз и придирчиво осмотрел их с подругой труды по части уборки, после чего перевёл взгляд на кухню, где Гермиона уже успела разложить все необходимые ингредиенты. — Он обещал к семи вечера. Сейчас уже почти шесть, так что времени в обрез. И он не должен увидеть наши подарки до двенадцати ночи. — Твоя педантичность меня иногда пугает, — пробормотал Рон, повязывая фартук за спиной и быстро ополаскивая руки. — Готов? — Да. — Тогда за работу, Рональд. Пусть Гарри это понравится.***
Они сидели за столом и выпивали огневиски с колой, заедая своеобразный коктейль пирогом с патокой. У Гермионы были растрёпанны волосы, и она, непривычно раскрепощённая, громко смеялась, рассказывая шутку за шуткой, заставляя друзей, едва не давящихся, то и дело фыркать и глупо хихикать. У Рона раскраснелись щёки от выпивки, что, впрочем, его ничуть не смущало — он активно жестикулировал руками, иногда перебивая Гермиону и вставляя остроумные комментарии. Ну, а Гарри… Гарри просто широко улыбался, поблёскивая глазами и наслаждаясь абсолютно каждой составляющей этой неповторимой атмосферы: звоном купленных в магазинчике Литтл Уингинга хайболов, ладонью Рона, хлопавшей его время от времени по спине, запахами мятного шампуня Гермионы, а ещё цедры, персиков, леденцов и тушёных яблок, исходящих то ли от пирога, то ли от виски, то ли от чего-то ещё. — Ох, чёрт, осталось всего пару минут, — воскликнул Рон, посмотрев на часы. Гермиона ахнула, подскочив на месте, и умчалась в соседнюю комнату за подарками, пока Гарри смеялся и качал головой. — Минута! — прокричал Рон как раз в тот момент, когда Гермиона ворвалась обратно в комнату с двумя коробками и положила их перед Гарри. — Откроем потом, — тотчас произнесла она, взяв хайбол в руки и чуть приподняв его. Гарри с Роном последовали её примеру. Оставалось тридцать секунд. — Итак, Гарри, нам с Роном очень хотелось бы поздравить тебя с наступающим шестнадцатилетием… — …Пожелать счастья, здоровья, успехов в личной жизни, учёбе… — подхватил Рон. — …И Помни, что мы всегда рядом и всегда готовы помочь. Всегда, Гарри, — серьёзно добавила Гермиона, заставив его сердце ёкнуть. А в следующую секунду уже пробили часы, вызвав настоящий ажиотаж, особенно со стороны Рона, звонкое цоканье стекла друг об друга и счастливые возгласы трёх друзей, от души встречающих тридцать первое июля девяностого шестого года.***
Он получил письмо около двух часов ночи. Гермиона с Роном уже давно спали, мирно посапывая на диване, а Гарри сидел у огромного открытого окна, позволяя ночному летнему ветерку трепать свои волосы, когда незнакомая чёрная сова с заострённым клювом приземлилась у его ног, смерив странным взглядом. Гарри покосился на птицу, но решил не обращать особо внимания и развернул письмо, почувствовав, как сжалось сердце от вида знакомого почерка с завитушками. Зелёные глаза мельком пробежались по тексту, и Гарри поначалу неверяще выгнул бровь, покачав головой. А затем перечитал письмо ещё и ещё раз, ощущая, как с каждым разом в душе расцветают со стыдом забытые ощущения новогодней ночи и новые, совершенно непонятные, о которых даже думать несколько боязно. — Чёрт, — пробормотал Гарри, прикрыв лицо ладонью, чтобы скрыть абсолютно глупую улыбку, появившуюся на лице. Волдеморт был тем ещё ублюдком, но почему-то в последнее время Гарри даже не был уверен в том, стоит ли его действительно убивать. А ещё… Закусив губу, он посмотрел на сову, явно ожидавшую ответа, после чего вынул из кармана шариковую ручку и быстро нацарапал ответ внизу письма, всучив его птице. — Передай ему. Я скоро буду. Сова чуть склонила голову, приняв письмо, после чего практически бесшумно вспорхнула, через некоторое время растворившись в ночном небе. Проводив её взглядом, Гарри вскочил со своего места, бросившись в соседнюю комнату, и уже через пару минут был на улице с метлой и в мантии-неведимке. Разумеется, Гермиона наверняка назвала бы такой поступок безрассудным, а Рон наверняка покрутил бы пальцем у виска, но Гарри не хотел упускать это странное чувство, поселившееся у него в сердце, а потому без колебаний оттолкнулся ногами от земли и взмыл к тёмному небу, где стали изредка проглядываться звёзды. Гарри набирал скорость, сжимая пальцами древко крепче и чувствуя, как ветер забирается под одежду, но даже не ёжился, а лишь улыбался шире, вглядываясь вперёд и наслаждаясь проснувшимся в сердце от объятий друзей, алкоголя и письма Волдеморта странным чувством, согревающим во много раз лучше всего остального. Где-то вдалеке ухнула сова, послышался шум автомобиля на шоссе, но Гарри лишь звонко засмеялся, взмыв ввысь и широко раскинув руки в стороны, подставляясь вновь подувшему летнему ветру. Гарри было тепло.