Медовое безумие

Никита тянул Давида за собой. Тот еле осознавал, куда идёт. Он цеплялся потерянным взглядом за всё возможное, давая Никите куда-то дальше вести себя. Брюнет зашёл в темное помещение, втаскивая за собой Давида. Громко хлопнул дверью и плотно запер дрожащими руками. Перед глазами всё плыло и где-то в глубине души брюнет осознавал, что перебрал, но сейчас, в этом месте, рядом с лучшим другом, было абсолютно наплевать. Тёмная комната была с единственным резным окном с затуманенным стеклом, поэтому через него свет падал только на подоконник, не освещая абсолютно ничего. Единственный слабый светильник в виде летающих на потолке маленьких безобидных пчёл, отливающих приглушённым желтоватым светом. Кэндимен рассказывал, что разводит пчел, выявляя их новые виды и безопасно помогая развиваться. Он любил их, а они любили его. Обстановка в комнате хоть и состояла из драгоценных предметов с неестественного вида покрытием и красивыми узорами, по многолетней пылюке под столами и грязи на полу, оставляла желать лучшего. Несмотря на это, холодные стены и некоторые части интерьера в нескольких углах комнаты были кристально чистыми. Недолго оглядывая темноту, его взгляд вернулся к Давиду. Тот прижавшись спиной к стене, глубоко дышал. Роменский шатался из стороны в сторону. Блондин силой прижал его к стене. Его хищный взгляд устремился на Роменского, словно зверь, так долго ждавший ранение добычи. Тонкими пальцами он аккуратно стянул свою чёрную маску чуть ниже, освобождая запотевшую кожу от надоевшей ткани. - Давид... Ты, - хоть голос звучал излишне уверенно и немного грубовато, слова все же путались, а грязные, пропитанные медовым алкоголем, мысли заполняло одно лишь возбуждение при виде трясущегося шатена. Язык заплетался при виде него, но... твою мать... Как же ему это нравилось. Его взгляд спустился на губы шатена. Тот словно не совсем понял Никиту. - Давай вернёмся к Кэндиме... - сонно начал он. Слова о мистическом друге разжигали бессмысленную ревность и ненависть. Никита прижал старшего сильнее. Давид слабо дёрнулся от резкого движения и простонал. Он чуть подался вперёд, обжимаясь с Никитой. Тот грубо притянул талию шатена, удерживая крепкой хваткой, едва ли не впиваясь ногтями. Он смотрел тому в глаза, взгляд его ограничивали только стекла светло-жёлтых очков. Никита аккуратно провёл рукой, вытягивая мешающий аксессуар из кудрявых волос. Брюнет вновь увидел его глаза. Всё те же ясные янтарные глаза затуманенной любовью смотрели на Берга. Он аккуратно положил их куда-то рядом, зная значимость этой вещи, хотя внутри мифоискателя раздирало желание разрушать на своём пути всё, что помешает ему быть рядом с шатеном. Давид приблизился к лицу мифоискателя, трясь своей горячей щекой о его всегда ледяную щеку. Он уткнулся носом в плечо Берга, не в силах справиться с усталостью и нахлынувшими чувствами, раздирающими изнутри. Никита пригвоздил его у стене. Он приблизился ещё ближе, гонимый горячим желанием завладеть этими сладкими губами. Давид отвернул голову в сторону, уворачиваясь. Уставшее до боли тело, хотело убежать от ломающего чувства, скрыться, сознание, затуманенное действием медового напитка, так и желало с головой отдаться мифоискателю. Тот берёт его руки за тонкие запястья, прикладывая их к стене, холодной, неровной, неприятной. Он всё ещё не мог поверить, что видит его перед собой. Мысли были напрочь забиты одним лишь Роменским. Его взгляд словно расстегивал одежду, обнажая тело и прощупывая формы. Он был так близко. Его слащавый запах заполнял все существо мифоискателя. Одним пальцем он провёл по губам шатена, с которых слетали короткие вздохи. - Ты мой... Тёмная мрачная комната, пыльная. Шумные крики и возгласы гостей и посетителей бара, казалось бы, были уже где-то далеко. Грубым поцелуем один впился в губы другого. Второй дёрнулся от удовольствия, активно продолжая отвечать и разрешая первому проникать везде, где он только захочет. Он чувствовал его ярость, властность, могущество. И чувствовал, что не хочет сопротивляться. Губы уже слились воедино, языки сплетались, словно цепкие лианы в биоме джунглей. Жаркий, обжигающий поцелуй отдавал нежным медовым ароматом. Брюнет моментальным рывком просунул руки через низ белой футболки и надетого поверх неё тёмного худи Роменского, поглаживая его горячее худощавое тело. Тот сладко простонал в поцелуй. Мифоискатель обрисовывал своими холодными руками его торс, грудь, ключицу... Его руки волной холодного моря спустились вниз. Поглаживающими движениями цепляясь за бёдра, брюнет разорвал поцелуй и прильнул чуть размазанным губами к шее шатена, заставляя второго мучиться от напряжения. Он продолжал грубо сжимать линию таза, спускаясь уже чуть ниже. Его руки утонули глубоко в джинсах Роменского. Он приятно проводил руками по упругой заднице, заставляя Давида сильнее хотеть. - Пожалуйста, быстрее... - невнятно шептал шатен. Его тело горело от напряжения. Было не очень удобно проводить все эти предварительные махинации стоя, поэтому брюнет, обхватив Роменского за задницу, едва бросил его на первый попавшийся под руку кусок интерьера. Им оказался чуть высокий крепкий дубовый стол. Усадив его на тёмную поверхность, брюнет продолжил, выцеловывать его шею, наслаждаясь порывистыми звуками стонов. Пока Берг отвлекал шатена ласками тела, поцелуями и укусами, он освобождал его от мешающей одежды, прокладывая себе дальний путь к его телу. Никита оторвался от друга, и тот со стоном расслабился. Давид сам приблизился к нему: - Никит, пожалуйста... Брюнет обхватил голову старшего, приподнимая ее так, чтобы смотреть сверху вниз на жалостный взгляд друга. - Умоляй, - грубо прошипел он. Выстанывая имя брюнета, он выгибается, заглядывая в его глаза. - Умоляю... - уже хныкал тот, жалобно смотря на высокого парня, прижимавшего его к стене. Рывком он поднял его со стола и прислонил в угол, вжимая в стену. Нависая над ним, он, чуть ли не разрывая джинсы шатена, снял их. Руки его легли на колени Роменского, требуя раздвинуть их в стороны. Чуть дрогнув, но стараясь не выдать себя, что плохо получалось, Давид послушно выполнил указание. Берг хищно улыбнулся, очевидно, ему была по душе такая беспрекословная покорность. Хоть Никита и жуткий собственник, да ещё и в нетрезвом виде, но заботился о состоянии любимого друга. Смочив слюной оба пальца, немедленно вставил их оба, с силой впиваясь в шею шатена, заставляя его больше чувствовать боль от укуса, чем от резких движений пальцев. Этим он выбил из Давида мучительный от укуса стон, что тот даже ничего и не заметил. Двигая двумя пальцами и кое-как зализывая укушенное место, он продолжал свободной рукой оглаживать мокрое тело Роменского, заставляя того трепетать от чувств. - Мгх~ Пожалуйста, быстрее, - он прикусил губу, стараясь толкаться навстречу пальцам. Тот всецело отдавался ему, позволяя мучить себя, доводить до безумия, до чувств, опьяняющих ещё сильнее и заставляющих хотеть ещё больше и больше. Берг добавил третий палец. Продолжая покачиваться телом в темпе движений пальцев, он ускорял их движение. - Пожалуйста... - уже выстанывал, скуля, шатен. Он словно готов был поклясться от этого напряжения, что если Берг не вставит, то из его карих глаз тотчас польются слезы. Никита не мог дождаться, как и Давид. Настолько, что едва услышав новый умоляющий стон, невольно сорвался, позабыв о растяжке. Первое резкое движение. Он чётко ощущал, что внутри было горячо, мягко, как стенки ануса плотно сжимали член. Шатен выгнулся от боли, все-таки это было впервой, тем более без полной растяжки. Новый стон - и снова, снова, снова... Берг мог бы наслаждаться этими прекрасными звуками вечность, но он хотел ещё больше, ещё громче, ещё быстрее, ещё мучительнее... Никита схватил старшего за корни волос и запрокинул стонущее лицо наверх, почти что перекрывая ему возможность дышать. Хриплые стоны сменили сладкие и возбуждающие. Берг понял это и приопустил его голову. - Какой молодец... - наслаждался Никита, чувствуя, как Давид двигается навстречу с ещё большей силой, чем он сам. - Быстрее, прошу... - перебил его срывающимся шёпотом шатен. Он не сдержал напряжение, чуть проводя пальцами раскрытой ладони по упругой заднице, шлепая по ней и наслаждаясь громким результатом. Никита двигал его за бёдра, но всё же это был не его предел. В каком-то смысле, он всё же продолжал мучить нижнего. Тот со стоном запрокинул голову. - Агх~ быстрее... Никита чуть ускорялся по первой же просьбе и возможности. Ему надоело просто толкаться в Давида и он решил с ним своеобразно поиграть. Двигаясь не в полную силу, он заставлял его невольно стонать ещё громче, заставлял самому двигаться ещё сильнее, заставлял умолять сделать быстрее. - Пожалуйста~ Никита, пожалуйста... Умоляю... Рывок - и Давид громко стонет от метких попаданий по простате. Уже более точные и короткие, хоть и самые глубокие. Короткие прерывистые вскрики разрывают тишину и заглушают ритмичные хлюпающие толчки. А эти стоны стали особенно мучительные, а движения особенно жестокими. Грязные шлепки о кожу раздавались, казалось, по всей окружности деревни. Последние рваные движения прекратились, обрываясь на самом интересном, а затем последовал оглушительный стон нижнего. Но были ли они последними действиями, либо лишь затишьем перед херобринской бурей? Свет ярких магических пчёл искрился словно свечение светокамня. Оба парня, так тщательно скрывавших теплейшие чувства друг перед другом, открылись друг друг под действием силы алкоголя. Это слащавое медовое безумие ещё не скоро выветрится из их голов.