Порода.

первая любовь - любовь последняя

Уильям откровенно скучает. Ни беседы с Альбертом, ни любимая музыка, ни карточные забавы - не помогает ничего. Изначально он и не хотел приходить на этот вечер, но усталый вид Льюиса, который днями и чуть ли уже не ночами занимается делами особняка, привёл в чувство: брата нужно вытащить в свет. Конечно, тот сопротивлялся, нашел десять причин для отказа, даже обыграл Уилла в шахматы, но его все равно приодели, взяли под белы рученьки и потащили за собой. Льюис сразу затерялся в толпе, увлекаемый девушками в танцы. Сейчас он все ещё болтал с какой-то леди, которая краснела и сжимала в ладонях веер. Уильям улыбнулся сам себе, любуясь братом. Красивый. Он очень красивый. Наверное он когда-то влюбится, приведёт в дом невесту... Джеймс сделает всё, чтобы он и его будущая жена были счастливы. Для начала нужно избавиться от самого себя: такая грязь в комплекте с Льюисом не должна быть рядом. Его Ангел - чистое и невинное создание. Запачкать его собой - смерти подобно. И будущие дети не должны ничего знать о таком дядюшке Уилле. — Гм-гм, прошу прощения, господин Мориарти? Тот вздрагивает, отвлекаемый голосом со стороны. Льюис сразу же теряется в толпе, возрастает паника. Нужно успокоиться. Вот, люди расступились, его мальчик на месте. — О, какая честь, господин Раввель! — хорошая актёрская игра. Уильям терпеть не может этого Усатого. Тощий, длинный как палка. Язвительный. Богатый. — Вы тоже здесь? — Скорее, это Вы здесь? — он ухмыляется. — А говорят, преподаватели не так много зарабатывают, чтобы позволить себе такие мероприятия. — Почему же, — Уилл мило улыбается, игнорируя чувство ненависти и тошноты, — но пусть даже и так. Альберт пригласил нас сюда — Нас? — Усатый «павлин» оживился. — Ваш юный приёмный брат тоже здесь? — Разумеется. — И куда смотрят дворецкие? — Раввель цокает языком, а потом поясняет, улавливая вопросительный взгляд Мориарти. — О, не обижайтесь только. Просто вы с господином Альбертом - дворяне с ног до головы и я не понимаю, как ваш отец, да будет покойна его душа, принял когда-то эту шавку. Кажется, мир замирает перед глазами Уильяма. Не хватает воздуха в груди. Кто-то посмел?! Кто-то посмел сказать такое о его брате? О его родном, любимом, самом лучшем Льюисе?! О его милом, красивом нежном мальчике? Кто-то посмел думать о нем грязно, грубо? Кто-то хочет лишиться жизни? — Не обижайтесь, молодой господин, — Усач склоняет голову, — я не со зла. Просто порода другая. Вашему отцу стоило подобрать ребёнка под стать. Ведь мог выбрать из более обеспеченного приюта, нежели из этих подвалов, где ютятся в темноте и сырости эти щенки. — Господин Раввель... — Ой, будет Вам. Уверен, мальчишка этот для Вас прислугой в доме является. Насколько знаю, он ещё и болен. — Он не болен. Ох, как хочется разорвать этого ублюдка, показать, кто тут настоящая шавка. Если бы только Альберт был рядом! Если бы только он слышал это! — Да? А как же операция, которую оплатил Ваш отец? Да и вряд ли он был полностью здоров. Провести столько лет в этих условиях! — У Льюиса были проблемы с сердцем, но сейчас... — О, наверняка плохая генетика! — Раввель бессовестно перебил его, хватая с подноса бокал с вином. — И какое у него будущее? Получить известную фамилию - один шаг. Нужно сделать что-то. Найдете ему хорошую жену? Но кому он нужен с такой кровью? Да и не думаю я, что он сможет дать достойное потомство. — А я думаю, что Вам стоит заткнуться, — Альберт появляется неожиданно, подходит сзади и склоняется к самому уху Раввеля. — Это глубоко не Ваше дело, какая кровь у нашего брата. Уильям начинает дышать. Наконец-то! Он очень ждал Альберта, очень. Словно глоток свежего воздуха. Нет, никто не смеет говорить так о Льюисе! И почему он застыл? Почему не сказал ни слова? Какой он после всего для него родной? — Господин Мориарти? — Усач, дернувшись оборачивается. — Какая радость! Я очень счастлив видеть Вас. — А я буду рад, если Вы извинитесь сейчас же. — О чем это Вы? — О грязи из Вашего гнилого рта, — Уильям наконец отмирает. Не будь здесь никого, кроме них, уже давно бы притащил сюда Лу и заставил бы упасть перед ним на колени. Но слухов не хочется. Либо тихая месть, либо публичная. Лицо Усача комично вытягивается, бокал в тощей руке дрожит. Скорее уж от злости. — Да как вы... — Как мы смеем? — Альберт хмыкает и плавным движением отбирает стекляшку с вином. Отпивает. — М-м, кислое. — Прямо как его душа, — склоняет голову Уильям, отпивая следом же. Краем глаза замечает, как Льюис, откланявшись, идет к ним. Нужно действовать быстрее. — Вы сейчас же извинитесь за те слова про нашего брата. — Как трогательно, — присвистывает Раввель. — Я оскорбил вашу дворняжку? — В таком случае Вы оскорбили и меня, — Уильям нервно дёргает пальцами. — Льюис мой родной брат. Но я думаю, Вам это придётся скоро забыть. Никто не смеет оскорблять то, что я люблю. Тощий господин бледнеет, но вида не подает. О, у него такие связи! Ему только стоит обеспокоенно моргнуть и сразу же набежит охрана. Пока моргать рано. Хочется узнать дальнейшие новости. Сплетни. — Как же так? Родной брат? — Роднее не найдешь. — Очень трогательно, да, вдвойне теперь. Не каждый сможет так сказать о блохастых щенках. — Но и не каждая благородная собака выживет после выстрела. — Что? — Что? Раввель делает шаг назад, когда Уильям меняется на глазах. Из потерянного и робкого до этого, он становится смелее и злее будто. Глаза явно загораются нехорошим блеском. Альберт плавно хватает Усача за плечи, сжимает их. Пора моргать. Или кричать. — Г-господа... — Ну что же Вы, — Уилл откровенно насмехается, — Ваша спесь и яд ушли? Не подскажешь, брат, который час? — О, уже ровно «просить прощения», — тот наигранно смотрит на часы. — Я так и думал. Господин Раввель? Тик-так. «Павлин» испуганно открывает рот, но ни звука не доносится из горла. Вместо этого раздаются родные шаги. Уильям поворачивает голову, с тоской и нежностью рассматривая своего любимого Льюиса. Тот плавно подходит ближе, делает мягкий кивок головой и незаметно касается пальцев старшего. — Господа. — Тик-так, — тихо произносит сзади Альберт, заставляя Раввеля вздрогнуть. — Прошу меня простить, — выдавливает он, изворачивается и уходит. Уильям сжимает ладонь брата, привлекает ближе к себе. Теперь тот стоит, уткнувшись грудью в грудь. Испуганно поднимает голову. — Брат? — Всё в порядке, мой дорогой, — шепчет затравленно Мориарти. — Никто не смеет... Альберт, побудь здесь. Передаёт ему в руки Нежность свою и плавно проскальзывает между танцующих пар. Льюис нервно провожает взглядом. — Что происходит? Альберт? — Никто не смеет, — отвечает тот так же и, погладив его по щеке согнутыми пальцами, уходит следом. Через полчаса в коридоре особняка найдут мёртвого человека. Причина смерти: не установлена...