Закулисье

      Стоит жуткая духота из-за огромной толпы под сценой. Каждый находящийся здесь человек прекрасно знает слова очередной песни, выкрикивает на последнем издыхании. В моменты проигрыша слышны привычные возгласы, а иногда и простые: «Я вас так люблю!».       Это то, чем живут близнецы Мин и Чон Хосок. Это то, чем они занимаются днями напролёт, то, что доставляет им удовольствие. Каждая исполненная песня со своей душой, историей. Каждая струна на электрогитаре Чона когда-то была окрашена в кровавый цвет из-за стёртых пальцев. Барабанные палочки Мин Юнги летали по всей округе, ломались и менялись. Микрофон Мин Минги менялся каждый раз, как они меняли очередную сцену. Через музыку они рассказывают часть своей истории, жизни.       Ловко перекидывая палочки, Юнги бросает взгляд на Хосока, что, слившись с музыкой, нагибается вниз. Его аккуратная попка обтянута кожаными штанами, в ярком свете софитов которая блестит. И Мину так приятно осознавать, что он знает, какая она на вкус, какая она на ощупь. Ему приятно осознавать, что эта попка его в любой момент. И была бы возможность, он протянул бы руку и смачно шлёпнул, чтобы притянуть к себе лицо Хосока и грубо поцеловать, прикусив влажную нижнюю губу. Он отвлекается, когда видит, что его младший брат (всего на пару минут) вместе с микрофоном идёт всё ближе к Чону. Идёт партия Юнги, где он мощно отбивает ритм, откидывая голову назад, чтобы рыжие пряди не липли к волосам. Сердце стучит также быстро, как и он по барабанам.       Глаза открывает и наблюдает с довольной ухмылкой, как Хосок за щёки держит его младшего брата и развязно целует, показывая всем свой проколотый язык. Он так медленно касается чужого языка, разносят причмокивающие звуки по клубу через микрофон Минги. По всему залу разносятся визги и стоны. Ведь многим бы хотелось, чтобы их так целовали. При всех, не обращая внимания на пол, нацию или прочее.       Юнги хохочет и зовёт своего брата по имени, но в зале этого не слышно — тот слишком увлёкся поцелуем и пропустил свою партию, заставляя старшего импровизировать. Минги окрылен этим, губы утирает, размазывая блеск по щеке. Это их крайняя песня за этот концерт, младший Мин стоит и вовсе весь красный, допевая и надрывая голос. Никто из их группы не любил прощаться с публикой, но делали они это по-особенному: после партии Юнги, Хосок всегда подходил за поцелуем и от другого брата, позволяя тому взять верх в этой игре, прижать к себе крепко и развести половинки ягодиц даже через плотную ткань. Это сводило с ума всю публику. Приятный бонус к сумасшедшему вечеру.

***

      Юнги тормошит по волосам своего брата, полностью разрушая его укладку, и виснет на нем, идя в сторону своей гримёрки. Они все такие горячие и уставшие, смеющиеся от удовольствия и совсем не стесняющиеся тому, что было на сцене. Им троим вообще никогда не стыдно за собственные выходки — это приносит успех и несомненное удовольствие.       — Поверить не могу, что ты первый ко мне подошёл, — открывая дверь братьям, смеётся Чон и проходит следом за ними. В гримёрке уже никого нет. Тёмная комната с огромными зеркалами и вешалками с одеждой.       — Была крайняя песня. А это традиция, — бурчит Минги и вылезает из захвата брата.       — Традиция традицией, но это было что-то новенькое, — усмехается Хо и включает свет у зеркал, чтобы комната была в небольшом мраке с тёплым освещением. — И это было приятно.       — А со мной не было приятно? — усмехается Юнги, вставая рядом с одним из зеркал и облокачиваясь на него, склыдывает руки на груди. Если ему ответят отрицательно, что вряд ли случится, то он знает точно, что просто так это не оставит. Он в любом случае просто так это не оставит.       — Приятно, — кивает Хосок и смотрит на парня через зеркало, снимая клипсы, что пришлось нацепить для блеска.       — Докажешь? — хмыкает Юнги. Глазки озорно блестят, а Минги бурчит откуда-то из-за вешалок:       — С чего бы это вдруг? Ты решил поиграться?       — А почему бы и нет? — и Юнги двигается словно кошка в сторону Хосока, обхватывает его талию своими крепкими руками и пальцами бегает в области паха, словно на клавишных играет. — Мы так давно не были вместе… Я соскучился.       Хосок наблюдает за действиями Мина старшего через зеркало. И его ведёт от того, как тот проходится носом по его чувствительной шее, как он ловко играется своими пальцами с его телом, практически не касаясь. Через кожаные штаны отчётливо видно, как набухает чужой член, заставляя хозяина закусить нижнюю губу.       — На первый вторый рассчитайсь! — достаточно громко, но с подлой хрипотой приказывает Чон.       — Первый, — со смешком шепчет Юнги ему в шею, прикусывая бронзовую кожу.       — Второй, — громко говорит Минги, выныривая из-за вешалок. — Сюда идите, — просит, и Юнги ведёт платинового блондина за собой к младшему брату.       Минги стоит без верха, снимая кольца и скидывая их на пол. От вешалки с одеждой создаётся более приглушённый свет, в котором глаза младшего близнеца просто горят похотливым пламенем. Он протягивает свои руки к парню и тянет к себе, впечатываясь поцелуем. Таким же развязным и мокрым, заставляя Хосока улыбаться. Минги играет с металлическим шариком на языке Чона, чувствует чужие руки на своей пояснице и неловко ёрзает от таких жарких прикосновений. Назад чуть отходит, впечатываясь в холодную стену, от поцелуя не отрывается, не замечая присутствия брата, что своими губами покрывает тонкую шею Хосока. Он так методично выцеловывает эти места, спускаясь ниже и оттягивая ворот белой майки. Их мальчик такой горячий и тихий сегодня.       Юнги заставляет их оторваться друг от друга, своей ладонью накрывая шею Чона. Своими же губами по его мочке уха проходится, вырывая громкий нервный стон. Минги не теряет времени, понимая намёк брата — ладонью водит по брюкам Чона, заставляя член подниматься даже под плотной тканью, но растегивает молнию слишком быстро.       — Ты хочешь уже начать? — тихо спрашивает Юнги, смотря на брата.       — А почему бы и нет? — Минги заставляет гитариста вылизать его узловатые пальцы, чтобы такими коснутся розовой головки, что была всё ещё прикрыта тканью нижнего белья. Он медленно массировал уретру пальцами, начиная чувствовать выступающую влагу.       Юнги чуть сильнее сжимает горло одной рукой, второй направляет руку брата, двигаясь вместе с ним. Хосок хрипло стонет, пьяным взглядом смотря на Минги, что облизывается, опустив глаза на чужой пах.       И было быстро принято решение без лишних разговоров: старший брат отпускает Чона, позволяя им заниматься Минги, пока сам растегивает свои облегающие джинсы и спускает немного нижнее белье. Мягкими движениями своих рук сжимает бёдра Чона посильнее, толкаясь туда бёдрами и резко выдыхая.       — Если тебе что-то будет не нравится, ты сможешь нас попросить остановиться, — напоминает Юн, толкаясь ещё раз. Минги пока соединяет их губы вместе, позволяя Хосоку вести в поцелуе и расстегивать его брюки.       — Я хочу, чтобы вы вдвоём вошли в меня, — усмехается Хосок, резко спуская брюки младшего Мина и сильнее сжимая собственные бёдра, вырывая с чужих губ стон. — Я хочу вас обоих в себе…       Юнги теряется немного. Был один раз, когда они делали так, но это было дома и в совершенно других обстоятельствах.       — Уверен? — хрипит Минги, своей рукой хватая Чона за щёки и смотря ему в глаза.       — В моей сумке смазка, — улыбается Хосок и проводит проколотым языком по нижней губе, сводя младшего с ума. Юнги приходится оторваться от своего занятия и залезть в сумку младшего.       — С клубникой? Серьёзно? — смеётся старший подходя ближе и целуя Чона в оголённое плечо.       — Я люблю клубнику, — пожимает тот плечами, тихо постанывая в чужие губы.       — А я люблю твои клубничные губы, — облизывается Мин. — Зачем тебе смазка с собой, маленький негодник?       — Ты знал, что мы захотим с тобой поиграть? — мурчит Юнги, поглаживая бёдра их мальчика.       — Нет, я просто… Я растягивал себя перед концертом, — честно отвечает Хо, всё-таки прикусывая губу Минги.       — Вот чем занимался наш мальчик, пока мы его искали, — хихикает Юнги и заставляет парня повернуться к нему лицом, чтобы мазнуть своими губами по его. Мин младший спускается на колени и стягивает с Хосока кожаные брюки и нижнее белье, покрывая его вставший член маленькими поцелуями-бабочками. Лижет кончиком языка уретру, собирая влагу и улыбается, когда видит, как дрожат чужие колени. Он пальцами разводит ягодицы Чона, помогая брату аккуратно его растягивать, смазав обильно всё. Хо должен быть подготовлен. Сегодня он для них двоих готов.       — Я думаю, можно начинать, — хрипит Юнги, отвлекая брата от важного дела. Ему самому ещё приходится утирать небольшие слёзки в уголках глаз Чона. Минги поднимается на ноги и целует парня с привкусом его же семени, играется с шариком и гладит руками по крепкой груди, что спрятана под тканью белой майки. Чувствует, как напрягается их мальчик, когда Юнги медленно входит, придерживая одну из ног на весу. Хосок тихо стонет в губы и жмурит глаза. Он знает, что неприятные ощущения скоро сменятся на невероятное блаженство. Пальцами за оголённые плечи Минги цепляется, отрываясь от губ и ухмыляясь.       — Глубже, — просит. А Юнги выполняет. Глубже входит, грубее толкается, за кожу на шее кусает до красных меток. За шею берёт, голову отклоняя чужую назад, и брату намекает открыто. Минги подходит плотнее, за бедро Чона с бронзовой кожей хватается, медленно входя в него. Так чертовски узко и горячо. Он чувствует всё: как сжимается Хосок вокруг них, насколько возбужден его брат, насколько пульсирует он сам от желания.       — Боже мой, — хрипит Чон, не сдерживая слёзы, что собрались в уголках глаз. Ему совершенно не больно. Ощущение заполненности так сильно пленит его разум, что он готов потерять сознание от этого факта. Бёдрами пытается подвигать и на него шипят в два голоса:       — Можно просто близнецы Мин.       Хосок прыскает со смеху, его кадык гуляет под горячей ладонью Юнги, мешая даже проглотить вязкую слюну. Колени начинают предательски дрожать, стоит только Минги начать двигаться в нём. Юн добавляет чуть больше смазки, отпуская горло Чона, и тоже толкается, рвано выдыхая. Двигаться тяжело из-за узости, но Хосок всё равно пытается двигать бёдрами, доставляя себе и своим мальчикам удовольствие. Ему так много, так вязко, словно он не в этой вселенной. Член предательски дёргается, когда Минги касается своими губами его шеи и слизывает капельки пота.       — Ты такой чувствительный, — ухмыляется Юнги, чьи руки прячутся под белой майкой. — Такой нежный… Где вся твоя дерзость, Чон?       Минги тихо усмехается куда-то в ключицы и кусает, оставляя след, к губам переходит, увлажняя их посильнее и двигаясь чаще, заставляя стонать и брата.       — Я хочу, чтобы ты кончил, когда захочешь. И так ярко, чтобы сжимал нас безумно крепко, до звёздочек в глазах, — шепчет Мин младший и смотрит в глаза брату, что теперь сам начал двигаться.       — А я хочу кончить в тебя, чтобы потом аккуратно вылизать и целовать, целовать, целовать, — словно в бреду шепчет старший, не сводя взгляда с брата.       Минги опускает взгляд на губы, как у него и резко тянется через Хосока, впечатываясь словно. Он продолжает двигаться внутри узкого Хосока, продолжает бродить руками по телу парня и целовать своего брата. Теперь он хотя бы понимает, какого это целоваться с самим собой. Приятно. Это вам чисто для справки.       — Боже вы… — хрипит Чон, когда смотрит на близнецов, и закатывает глаза, стоит только одному из них прокатиться по простате. — Всё, я не могу, — выдыхает резко он, сжимаясь сильно и царапая плечи Минги накрашенными ногтями.       Юнги стонет прямо в чужие губы, сильнее сжимает бедро Чона своими пальцами и толкается упорно в безумную узость. Хосока трясёт от возбуждения. Ещё совсем немного надо, чтобы довести его до безумия. Минги нежно играется с сосками Хо, заставляя выкрикнуть их имена, когда напряжение становится слишком сильным, и он обильно кончает, пачкая свой живот и одного из близнецов.       Чону так плохо-хорошо, он просто тает на чужих руках и отклоняется на Мина старшего, перенося весь вес на него. Позволяет двигаться внутри него также активно, полностью расслабляясь. Он чувствует, как набух ещё живот, бёдрами двигает всё равно.       — Я близко, — хрипит Юнги, отрываясь от брата и кончиком языка облизывая кожу шеи их мальчика.       — Я тоже, — соглашается Минги и целует Хо в подбородок. — Ты как?       — Давай ещё, — усмехается Хосок, прикусывая свою нижнюю губу и выстанывая имя Юнги, когда тот очень резко снова начал двигаться.       Они сведут его с ума. Ноги затекают, да и все запыхались уже. Но первым сдаётся Юн, заставляя брата победно над ним смеяться, продолжая двигаться в горячей влаге. На шее Минги оказываются губы их мальчика, что доводит его до отчаяния, потому что как тот ими управляет… Если Юнги может довести до Гонконга своим языком, то Хосок своими губами до Берлина точно.       Младший Мин также сильно толкается вглубь, чувствуя как резко становится легче, а тело сковывают судороги от яркого оргазма. Он так сильно сжимает бедро Чона, что готов спорить, что там останутся его отпечатки, которые долго не будут сходить. Он тихо стонет, зажмуриваясь и аккуратно выходя из Хо.       Юнги снимает с вешалки пиджак и кидает его на пол. В их гримёрке никогда не было диванчиков, на которых было бы удобно валяться.       — Я думаю, пизды мы не получим за то, что позаимствовали пиджак в своих корыстных целях, — смеётся он, и помогает Чону лечь прямо на ткань, чтобы не морозить свою прекрасную пятую точку. Он аккуратно бёдра худые в разные стороны разводит, продолжая смотреть на лицо младшего. Наблюдать за тем, как медленно поднимается его грудная клетка, а он сам ртом воздух ловит. Длинным языком проходится по покрасневшему сфинктеру, вызывая у Хосока очередной стон. Он аккуратно его пальцами растягивает и слизывает то, что с братом натворили. И всё это за время, пока Минги пытается найти в гримерке влажные салфетки.       — Я нашёл! — пыхтит он, открывая упаковку и наблюдая за такой картиной. — Видимо, зря искал…       — А может и не зря, — улыбается Юнги и целует Хосока, что только в себя наконец приходит, в бедро. Тот тянется за младшим из близнецов и целует его под коленку.       — Если мы так не будем делать каждый раз, то я не вижу смысла и дальше с вами работать, говнюки, — фырчит Чон, за что его кусают в бедро.