за что?

первое, что делает генри, ощущая холодную трезвость и сладкое одиночество — это хватает со стола золотые ножницы с вычурными ручками, раскрывает кровожадную пасть и мажет лезвием по предплечью, покрытому уже затянувшимися порезами. кожа тут же гладко рвется, кровь стекает по сжатым в кулак пальцам на ковер. водопад пачкает штаны и босые ноги. генри трясет. он себя проклинает, в исступлении бросает ножницы куда-то в угол комнаты. больно. надо было сразу резануть по горлу… генри смотрит на себя в идеально чистую гладь зеркала, оглядывает глубокую, уже зажившую полосу на шее. надо было резануть по горлу, но в этот раз постараться, делать все четко и быстро, не сомневаясь. да и к чему сомнения, если от этого станет только проще? ощущение одиночества и полного контроля поглащает целиком и полностью, и генри садится на пол, худо-бедно зажимая руку, из которой все так же ручейком вытекает темная кровь. хочется скулить, но генри только прикусывает губу. скоро опять огонь вернется, и вновь генри потеряется во времени и пространстве, надеясь, что его тело никого не убило, что друзья целы, что все более-менее хорошо и тихо. огонь может убивать. нет, огонь убивает. без разбора и поиска виноватых. даже если убийство вредит плану освальда. освальду нужен генри с его четким умом. освальд для этого и воспитывал своего волчонка, и огонь в большинстве своем только мешает. огню нужен хаос разрухи, освальд же желает царить хаосом идеального порядка. огня посадили на цепь, которую держит генри. ладони стерлись в кровь, цепь рвется, и звенья грозятся а любой момент треснуть, осыпаться сверкающим звоном. в редкие моменты цепь никуда не тянется — и в такие моменты огонь говорит устами генри, смотрит его глазами и дышит его легкими. а генри болтается где-то на грани, иногда чувствуя усталость и просто засыпая. ощущать, что твое тело тебя не слушается, а разум куда-то отодвинулся, повиснув на паутине, невыносимо. в редкие моменты, когда освальда нигде рядом нет, огонь двигается, и генри с наслаждением шевелит пальцами, дышит, ощущает биение жилок и ткань одежды, гладящую горячую кожу. генри ненавидит ощущение беспомощности, когда огонь пытается вести себя, как он — и лишь единицы не ведутся на этот мерзкий обман. генри, приходя в себя, взглядом ищет темные глаза агаты, или серые розы, или дождливые брата, до слез боясь встретить в них отвращение, гнев или страх. генри, чувствуя одиночество, невидящим взглядом смотрит куда-то в ковер, на ленту теплого света на нем. дверь едва-едва приоткрыта. генри вспоминает отца. освальда. который сначала заманивал его к себе объятьями, а после схватил за запястье и сжал горло. огню так нравится. разрушитель вновь спелся с королем освальдом, следуя страницам лживой сказки. сплелись не только судьбы двух бессмертных существ т̶в̶а̶р̶е̶й̶, но и их ноги, дыхание. стоны и чувства. генри в такие моменты больно. больно от того, что отцу он попусту не нужен; огонь выгибается и звонко вскрикивает, кусает и отдается целиком и полностью в руки освальда, а освальд его всего принимает и целует губы, кусая до крови и причиняя генри боль. больно везде и всему; каждая мысль пронизана, будто стрелами, — которые мы с тобой вырезали вечерами у камина, отец, помнишь? — осознанием всей ситуации; болит все тело, болит везде и всюду, будто освальд забрался под кожу и разодрал все, до чего мог дотянуться, не забыв про сердце. из длинной раны течет кровь, а боль пульсирует, вызывая почти тошноту. генри ставит пальцы на порез и вжимает, прикусывая губу; боль растекается по телу, зарождаясь где-то в горле животным рычанием. генри просил огонь остановиться; генри бесшумно кричал отцу, чтобы тот перестал делать ему больно. но обоим было наплевать. генри ведь для них нет. они есть друг у друга. генри плачет, задыхаясь, грязно вдавливая пальцы в порез, подлезая под кожу, ощущая, как от боли перед глазами все мутнеет, а тошнота уже облепляет липким комом горло. генри нужна поддержка, тепло. и он боится тревожить тех, от кого мог бы это все получить. друзья его ненавидят. что за друг, который поддался огню, став истинным разрушителем, и помог давно забытому злодею из сказок обрести плоть, вогрузив ему на голову корону предков? генри не заслужил своих друзей. он рад, что огонь их не трогает. брата своего генри тоже не заслужил. генри рад, что они в порядке, что освальд не стал издеваться над его братом. и сейчас, сидя на полу своих покоев, прислонившись спиной к кровати и ковыряясь у себя в ране, генри желает умереть от болевого шока. момент трезвости рассудка, когда тело подчиняется полностью, а огонь скрывается где-то в колыбели разума, терять нельзя. генри не первый раз пытается себя убить, но каждый раз огонь не давал ему закончить начатое, цеплялся за жизнь, чтобы потом цепляться за освальда и смотреть на него преданно, как бездомный пес, которому кинули кусок свежатины. и как же генри стало плохо и страшно, когда дверь приоткрылась, и в комнату тихо нырнула тонкая — слава страннику — фигура в мужской, темной одежде. знакомое до боли, зовущее и теплое, шепчущее «приятель?..», а затем выдох. джетт, крайне редко навещающий замок по приказу старейшины своей родной деревни, тоже мешал генри закончить начатое. он подходит, садится перед генри, который уже вытащил пальцы из руки, и оглядывает всю эту кровь. берет за руку. взгляд мелькает, дыхание глубокое. не соображая от боли, генри послушно встает, когда джетт тянет его наверх и ведет в ванную. ванная пестрит золотом, светом от зажженных ламп с болотными огнями и массой бутыльков. усадив потерянного генри на стул, джетт скрывается в покоях. генри покорно терпел, пока джетт орудовал иглой, зашивая ему рану и накладывая повязку. они молчали. ждали огня. не знали, точно ли он придет совсем скоро, но находились в напряжении. и все то время, что джетт вытягивал его из лап смерти, генри хотелось спросить, зачем джетт вообще с ним возится, если смерть разрушителя станет самым настоящим спасением. генри устал быть разочарованием для всех своих друзей, так хотя бы его смерть сделает их жизни лучше. закончив, джетт переводит дыхание. дрожь, которую он старательно сдерживал, пронзает его руки. генри смотрит на него опухшими от слез глазами, молча благодарит. на мгновение его голову посещает мысль о том, чтобы потянуться вперед и накрыть губы джетта своими, но он отметает это, гонит прочь. джетт его презирает так же, как и остальные, и его тепло — это не более чем попытка искупить предательство. генри сотню раз его простил, а джетт все его спасает. идиот. джетт тяжело дышит, бормочет что-то про обработку раны. генри кивает, что справится сам. в тишине разрастается легкая неловкость и едва заметное напряжение. джетт шепчет извинения — ему жаль, что редко выпадает возможность посетить дворец. генри отвечает, что это ничего. генри хочет расплакаться; до боли хочется тепла, заботы. генри хочет вцепиться в джетта, ощутить себя в крепких объятьях, почувствовать себя хоть кому-то нужным. генри кусает губу. по щекам слезы. джетт вяло, тусклым взглядом смотрит на то, как генри плачет. его ладонь делает движение, чтобы, наверно, накрыть кисть генри, лежащую на столике, но генри инстинктивно дергается, и джетт замирает. неловко сжимает кулак и убирает руку, прижимая ее к животу. неловкость почти осязаема. джетт нервно облизывает губы, смотрит куда-то в сторону. генри хочет попросить объятий, но не хочет заставлять джетта делать еще и это. генри не заслужил просить. джетт кивает ему, пытается ободряюще улыбнуться, но они оба понимают, что от этой улыбки никому ни холодно ни жарко. генри понимает, что джетт сейчас покинет его покои, и генри опять останется в заслуженном одиночестве, баюкать пульсирующую болью руку. и генри не выдерживает, надломленно шепчет у̶м̶о̶л̶я̶е̶т̶: — поцелуй меня. и тут же корит себя за эту слабость, за то, что не выдержал. и генри зажмуривается, чуть отвернув голову — чтобы не видеть, как джетт презрительно усмехается, или — что еще больнее — молча отворачивается; генри мучительно ждет отказа. и когда он думает, что джетт уже бесшумно ушел, то слышит тихое «генри. генри, открой глаза». генри послушно открывает, шмыгает носом. и ощущает на губах робкий поцелуй, а на шее осторожное касание. генри роняет разом счастливый и благодарный всхлип прямо в поцелуй. когда джетт отстранился, генри изошелся тихими рыданиями, судорожно шепча, чтобы джетт уходил, потому что огонь может вернуться в любой момент. за что джетт достался генри?