Solar Wind

Сяо лопает зубами ментоловую капсулу в сигарете, затягивается с силой, держит дым в лёгких пока перед глазами не смазывается, не идёт слеповатыми пятнами серая унылая улица. По ступням будто холодные иглы — осенний сквозняк по балконному голому полу; приходится поджимать пальцы и греть ступни о голени.       Сяо все равно.       Серый сигаретный дым смешивается с таким же серым холодным воздухом, незаметно растворяясь на фоне такого же серого неба. Кофта не спасает, мороз пробирается по телу, тянет по животу и спине, оставляя за собой табуны мурашек и легкую дрожь.       Сяо все равно. Не холодно. Нормально. Не смертельно. Еще месяц назад все это заёбывало настолько, что хотелось сигануть прямо вниз, прямо вслед за выкуренной сигаретой, и потушенным окурком шлепнуться о землю под окнами.       Еще месяц назад Сяо сам будто сливался с вечным пасмурным небом, сильным ветром меж многоэтажек, превращался в одну из бесцветных декораций своего такого же бесцветного города. А сейчас вроде… Сейчас нормально. Получше. Не так плохо. Грохот открываемых балконных дверей позади, стук шатающихся старых стекол, и яркий недовольный голос: — Ты издеваешься? Зайди обратно! Топот чужих ног по скрипучему полу, стук двери от порывистого ветра; Сяо тушит едва начатую сигарету о балкон с обратной стороны и щелчком отправляет ее вниз, потеряться между желтой сухой травой и увядшими серыми кустами. — Не злись, — говорит, плотно прикрывает за собой дверь, чтобы ни малейшего сквозняка не проникало. Потому что кто-то даже в холодную осень ходит в коротких шортах. И в очень знакомой кофте. — Моя толстовка? — Да? — смотрит недовольно своими голубыми глазами, — Я в ней уже дня три хожу, постираю и верну, — все равно злится, что Сяо пришёл с синяком на скуле и разбитой губой, что выперся на холодный балкон босиком. — А теперь сядь и приложи, блин, лёд к лицу. Сяо с силой давят на плечи, усаживают на шатающуюся ветхую табуретку, втиснутую между столом и холодильником, смотрят пристально огромными глазами, взгляд во взгляд, и совсем не нежно прикладывают к скуле что-то ледяное. — Бля… — Сиди, блин, и держи. Или лицо в два раза опухнет… — Не опухнет. — Ты не понял? — Держу, держу, — поднимая свободную руку ладонью вверх, сдаваясь и соглашаясь слушаться всегда и во всем. Лед обжигает холодом руку даже сквозь сложенное вдвое полотенце, щека немеет, колет, теряет чувствительность.       Сяо не думал что это поможет. Уверен был. Его ударили часа два назад, синяк уже видно, и вряд ли этот процесс остановит.       Но сказали держать. Венти стоит спиной прямо перед ним, буквально в двух шагах, протяни ногу и достанешь. В его большой толстовке, закатав рукава до локтей, в коротких шортах, едва из-под нее видневшихся.       В розовых теплых носках с вышитой котячей мордой.       Кипятит воду в кастрюльке на плите, стучит ножом по деревянной досточке. Венти вкусно готовит. Ярко.       Что бы Венти не делал, Сяо это всегда кажется… ярким. Одежда, характер, глаза, улыбка, даже эта ветхая маленькая квартирка со скрипучим полом и картонными стенами тоже была яркой и уютной.       Совсем не такой, как весь этот город, не такой, как сама жизнь Сяо в этом городе.       Не такой, как Сяо. — Это опять он? — Что? — Твое лицо, — не оборачиваясь, нарочито спокойным голосом, совсем не отвлекаясь от дела, лишь переступив с ноги на ногу. — Мгм, — неуверенно, кое-как из себя выдавливая. Правду говорить не хочется, даже больше — правду говорить Сяо не собирается. Венти молчит, продолжает шинковать что-то на столе, и ничего больше не произносит.       Они обсуждали эту тему уже, наверно, сотню раз, и каждый из них словно по откатанному сценарию с грустным концом.       Да, у Сяо в семье не все хорошо. Да, с отчимом отношения не сложились. Да, отчим уёбок, любивший выпить и распустить руки. Да, Сяо прилетает ссадинами на лице, синяками по телу и содранными костяшками, когда пытается дать сдачи.       Венти говорит, ему нужно уходить из дома.       Венти разрешает пожить у себя.       Венти злится и обижается, когда Сяо отказывается сидеть на чужой шее, когда отделывается привычным, что решит все сам как только станет совершеннолетним. Поэтому они просто больше об этом не говорят. Рубят проблему на корню, замолкают, сворачивают разговор в другую сторону. Что угодно, лишь бы не ругаться в сотый раз. Сяо вытягивает ногу, ведёт пальцами по чужой голени, вверх под коленкой. — Я занят, — но не уворачивается, — И ты холодный. Сяо касается еще выше, по бедру, по мягкой коже до самой кромки шорт. И тем же путем медленно вниз, стягивая до щиколоток цветные носочки. Стук подтаявшего льда о стол, и тихий голос: — Иди сюда. — Отстань. — Ну иди. — Я занят. — Ну Венти, — подаваясь вперёд, обхватывая чужую ногу прямо под шортами. — Ты, блин, холодный! — Тогда сам подойди, — тянет руку, подзывая ладошкой к себе. Венти закатывает глаза, заправляет голубую прядь за ухо и все-таки подходит, медленно, будто нехотя, складывая руки на груди. Он ниже Сяо всего сантиметров на пять, но в его толстовке кажется таким маленьким, так и хочется утянуть к себе на колени, обнять крепко за поясницу и ткнуться носом в шею, провести за ухом. Сяо тянет руки, но всего лишь обнимает за пояс, смотрит снизу вверх, и говорит только: — Все хорошо. — Это, — кивает на раненое лицо, — не хорошо. Все будет «хорошо» когда ты перестанешь приходить ко мне побитым, — не отталкивает, но стоит весь собранный, напряжённый, не позволяя себе теряться в мягких приятных объятиях. — Мы договаривались, — не разговаривать об этом. — Я помню, — звучит слегка обреченно; взгляд куда-то вправо, но уже меньше напряжения, уже меньше нервов, уже можно стиснул его чуть сильнее, пробраться рукой под кофту до голой кожи. — Сяо… — Мм? — губами по голому животу, задирая толстовку повыше: — Держи, — пальцами по коже, бокам, бедрам, нырнув под шорты; оставляя поцелуи, жарко дыша и щекоча языком. — Я… — тяжелый выдох, когда Сяо тянет резинку шорт вниз, — вообще-то что-то делал. — Я быстренько, — ластясь, целуя и подхватывая под ягодицами. Чужая рука в волосах, собирая их в кулак и направляя голову ниже; Сяо мельком смотрит вверх, ловит желание в чужих глазах, приоткрытые губы, и послушно опускается вниз, ведет рукой по чужому члену, медленно, трет пальцами, целует совсем рядом.       Обхватывает губами.       Венти дрожит прямо в его руках, прямо под пальцами на гладкой коже, дышит обрывисто, постанывает, водит рукой от затылка до плеча.       Сяо стягивает с него шорты еще ниже, ведёт пальцами по бедрам, меж ягодиц, тянет ближе к себе, берет глубже. — Я всё… — звучит рвано, на выдохе, Сяо успевает только одобряюще угукнуть, и не отстраняется. Затаскивает Венти к себе на коленки, целует в шею, щекочет носом за ухом, пока тот дрожащими руками пытается подтянуть шорты. Сяо гладит его по шёлковым волосам, вспотевшей шее, обнимает крепче за талию. Сейчас бы еще покурить, но в квартире нельзя, потому просто смотрит на сеть серых трещинок на потолке.       Думает всякое.       Например, что ради такого яркого Венти Сяо сделает что угодно, отдаст любую свою толстовку, съест любое приготовленное его руками блюдо, придумает как без документов купить бутылку вина на их совместную ночевку.       И никогда не расскажет, почему в этом бедном, неблагополучном райончике никто в школе не трогает Венти за розовые свитера, заколки в волосах и радужные фенечки на руках.

☘