О конце и начале

Жойен говорил, что они вместе пройдут этот путь. Бран хорошо помнил, как тот дышал на замерзшие ладони, потом поднимал голову и улыбался, зная, что Бран наблюдал за ним уже очень давно. И говорил: — Не бойся. Мы с сестрой знаем, что делаем. Тогда Бран отвечал упрямо: — Я не боюсь, — и Жойен кивал: — Это верно. Продолжай ничего не бояться. До самого конца, — но он никогда не уточнял, что именно станет концом, и Бран не ждал его так скоро, он не ожидал, что конец был уже так близок, что дышал им в затылке. Ведь человеку всегда кажется, что конец — дело смутного будущего, такого далекого, что можно не думать о нем еще очень долго. Бран был уверен, что, какой бы ни был конец, Жойен встретит его вместе с ним; но он выполнил свою роль и исчез так быстро и так рано, как некрепкий утренний сон, он сам был как сон, как мираж — он и его сестра. Брану казалось, что, подобно сну, он начал понемногу забывать их лица. Но он все еще помнил прикосновения, звук его дыхания, хруст снега под его ногами. Он помнил шелест ветвей, когда Жойен подводил его к стволу дерева и просил рассказать, что тот слышал. Обычно Бран не слышал ничего, кроме шороха веток — и каждый раз думал, что Жойен останется разочарован, что решит, будто выбрал не того… Хотя разве какой-то бродяга может быть разочарован в наследнике Старков? Но Бран все равно беспокоился — однако Жойен всегда развеивал его сомнения. — Ты увидишь однажды, — каждый раз говорил он, и таинственное «однажды» казалось Брану таким же далеким, как и конец. — Когда придет время. Бран надеялся, что, когда оно все-таки придет, Жойен будет рядом с ним. Но теперь ему снятся только его следы на снегу. К чему все его способности, если даже во сне он не может с ним поговорить? Когда Бран снова уходит в лес, все, должно быть, крутят пальцами у виска за его спиной — новый правитель — и тоже юродивый, все важные государственные вопросы решавший под кронами старых деревьев. Они не знают, что Брану не просто лучше думается в лесу, он в буквальном смысле ищет ответы в нем, потому что сам он не мудр — но умеет впитывать чужую мудрость. Он снова видит следы на снегу и оборачивается на своих спутников — но те, кажется, не замечают, и он ничего не говорит, он и без того достаточно странен в глазах других. Это легкие, едва проявившиеся следы; такие неглубокие, наверное, могла оставить какая-нибудь птица. Бран жестом просит оставить его одного. С неба падает снег, и следы быстро исчезают под ним, словно их и не было вовсе — их, конечно, и не было, не могло быть. Бран прикасается к стволу дерева, у подножия которого они обрывались и закрывает глаза. — Ты знаешь, что делать, — говорит ему Жойен. — Ты всегда знал. — И Бран вдруг отчетливо вспоминает его лицо, каждую черту — как он мог забыть? И его голос — сейчас он тоже отчетливо звучит в его ушах. Он обещал всему научить его, а затем пропал, но в самом деле пропал ли? Ведь он не сказал, как и где они будут встречаться. Он никогда не говорил, что они будут вместе, как обычные люди. Ведь они никогда не были обычными людьми. — Жойен, — Брану все равно, может ли кто-то услышать его в этот миг и счесть сумасшедшим. — Ты здесь. Он снова чувствует присутствие. Так же, как он ощущал дыхание у разожженного костра. Как различал хруст снега. Может быть, Жойен никогда и не был человеком. Может быть, он просто притворился человеком, чтобы направить его на верный путь. Теперь Бран с ним, он в нем и видит его глазами, и он слышит, как тот повторяет без слов: — Вот видишь, ты уже все знаешь, — но Бран не согласен: — Не оставляй меня, — просит он. — Не уходи. — Мы не прощаемся, — слышит он в ответ. — Я буду всякий раз тебя ждать. Ведь Жойен обещал быть с ним до конца, а конец в самом деле еще не наступил; теперь конец снова кажется чем-то далеким и смутным, ведь сейчас было только начало. А Жойен… он никогда не обманывал его, может быть, только самую малость лукавил, но Бран прощает его хотя бы за то, что тот все еще с ним и будет с ним, пока еще в их мире есть леса; но кто знает, может быть, и в пустыне они найдут способ встретиться снова. А пока, отнимая ладонь от древесной коры, он видит цепь едва заметных следов; но в этот раз они возвращаются обратно в чащу.