Кривое зеркало

Андрей проснулся от протяжной вибрации своего мобильного.       — Катя? — сонным голосом спросила Ярослава и, не дожидаясь ответа, нехотя сползла с его плеча и отвернулась к стене. — Возьми трубку. Вы ведь сегодня улетаете. Жданов сухо откашлялся, встал с постели и поспешно скрылся за дверью. Яся издала почти мученический вздох, натянула на себя одеяло и зарылась в него с головой, уткнувшись лицом в подушку. Крепко зажмурившись, она гнала от себя гнетущие мысли, что тут же напали на неё, как только туманный сон начал понемногу рассеиваться, а вместе с головной похмельной болью проснулась и душевная. Вчера она вдруг испытала чувство острого, ни с чем несравнимого одиночества. На душе с самого утра заскребли кошки. Все мысли крутились вокруг одного — Александр влюблён. И не просто увлёкся или решил пополнить коллекцию своих достижений очередным хорошеньким экземпляром, а впервые в жизни проникся другой женщиной. Его тянуло к Кате духовно, она занимала его мысли. Ярослава впервые в жизни столкнулась с настоящей преградой, которую победить, казалось, не представлялось для неё возможным. Апатия и обречённость росли в Ясе снежным комом, душили и терзали. Что ей делать дальше, она не знала. Она будто вновь превратилась в девочку из маленького южного городка, которая приехала в Москву учиться. Тогда она испытывала такой же дикий страх перед этим исполинским городом, перед мутной пучиной будущего. С Александром она обрела уверенность, покой и стальное покровительство, в котором она жизненно нуждалась, ведь до встречи с мужем жизнь Ярославу не баловала, с щедростью посылая ей лишь испытания на прочность. Она приехала в Москву, когда ей только исполнилось семнадцать. Отец с самого ее детства грезил, что их красавица должна получить блестящее образование и учиться в лучшем ВУЗе страны. Он много работал, хватался за все на свете, и вот, окончив школу с золотой медалью, Яся поступила в МГУ на экономический факультет. И казалось бы, все самое лучшее только начиналось, но именно на вершине радости девушку поджидало первое серьезное испытание — скоропостижно скончался папа. Его не стало так неожиданно, что Ярослава по первости даже поверить не могла в его смерть, не в состоянии смириться. Пролетел первый учебный год и Яся вернулась домой на каникулы. Мать к тому времени уже свыклась с долей вдовы. Она была ещё молодой, очень свежей и привлекательной женщиной. В их доме стали часто появляться мужчины, с одним из которых мать вскоре сошлась. К новоиспеченному отчиму Ярослава относилась ровно. В Москве она жила в общежитии, домой наведывалась редко, а мать была в праве строить свою жизнь дальше, как ей нравится. Яся маму не осуждала, ведь той и так было тяжело тянуть дочь в одиночку, а здесь была хоть какая-то помощь. С мамой Ярослава в целом ладила. Они никогда не были очень близки, но и конфликтов между ними почти не случалось. До одной поры… Тогда Ясе было всего девятнадцать. Она вернулась на каникулы домой в Ростовскую область в надежде немного подработать на фабрике, где трудилась мама — там иногда на лето брали студентов, но с работой в этот раз не сложилось. Ярослава очень переживала и собиралась поскорее уехать и подыскать подработку в Москве, чтобы не создавать проблем матери, но отчим, к общему удивлению, высказался против ее отъезда и всячески ратовал за то, чтобы Яся осталась с ними. Даже подарил ей новый, хоть и простенький, мобильный телефон. Девушка была очень рада, хоть раньше и относилась к сожителю матери довольно настороженно. Было в этом мужчине что-то отталкивающее. И, как оказалось, не зря. Это случилось поздним вечером. Мать ушла на работу в ночную смену, а Ярослава осталась дома заниматься хозяйством. Отчим пришёл домой к полуночи, злым и крепко выпившим, стал приставать, а получив отказ, рассвирепел, затолкал Ясю в спальню, повалил на постель и силой вырвал желаемое. Тогда единственным верным решением казалось все рассказать матери, но та, возможно из-за страха остаться одной или из-за ревности к молодой, красивой дочери, обрушила на девушку тысячу проклятий. Она обвинила Ясю в провокации, назвала шлюхой и вертихвосткой, а потом и вовсе выгнала из дома. Ей ничего не оставалось, как вернуться в Москву и попытаться начать новую, взрослую жизнь. Этот период Ярослава запомнила навсегда. Маленькая девочка внутри неё затихла и умерла в одиночестве, а вместо неё возродилась из пепла хищная и алчная стерва, использующая своё тело и красоту исключительно в интересах личной выгоды. Она спала с мужчинами за деньги. Их было много, очень много. Она не гнушалась ничем, зато жила в достатке, на широкую ногу, даже не подозревая, что в этом злом, меркантильном мире есть место любви, но случайная встреча с Александром все изменила. Тогда она впервые оставила перспективного клиента и отправилась куда глаза глядят за человеком с холодным взглядом и таким же сердцем, плененная дикой страстью, разгоревшейся с первого взгляда на этого мужчину. И, кажется, он испытал в тот момент то же самое. Этот огонь горел между ними все восемь лет, даже после развода, и вот потух… Как жить дальше Ярослава не понимала. Не видела больше смысла. ***       — Катюш, я уже еду! Как ты? Коля привёз Алёнку? — затараторил Андрей, растерянно почесывая затылок и попутно натягивая брюки.       — Не беспокойся. Звоню, чтобы сказать, что встречаемся в аэропорту. Приезжать за нами не нужно, — отрезала Катя ровным, холодным тоном и поспешила положить трубку.       — Катерина, я все-таки… — это не произнесенное «приеду» так и застыло на его губах немой гримасой.       Яся вошла в кухню, громко поставила на столешницу кружку, небрежно ткнула кнопку электрического чайника.       — Кофе сделать?       — Сделай, — пожал плечами Андрей и, сиротливо оглядевшись, сел за стол.       — Не кори себя. Это я во всем виновата. Что-то совсем расклеилась вчера, — она устало улыбнулась и присела рядом, положив поверх его напряженных, скрещенных в замок пальцев свою теплую ладонь.       — Нет, это я. Я очень виноват перед вами обеими, — Жданов покачал головой, пряча угрюмый, оробелый взгляд.       — Что случилось, то случилось, — махнула она рукой. — И в этом нет чьей-то конкретной вины. Все виноваты и все правы… В какой-то степени. По крайней мере, рассуждая так, становится проще жить.       Кофе был противным, горько-кислым, тяжелым, бил в голову и нещадно обжигал нёбо. Андрей пил его через силу, но почему-то не мог остановиться.       Ярослава открыла форточку, сделала себе большую кружку адски чёрного напитка и устроилась перед окном с сигаретой в руках.       — Никогда не понимал, почему люди любят вот так сидеть, пить кофе и курить, сверля глазами оконную даль. А теперь, кажется, начинаю даже проникаться, — Жданов усмехнулся, потянулся к смятой пачке Marlboro и взял сигарету. Яся, не глядя, подвинула к нему зажигалку и сделала очередной большой глоток из кружки.       — Значит, ты никогда не был одинок.       — Был. Пока не повстречал Катю, — Андрей тут же осекся, затянулся дымом и замолчал. — Прости, я не должен.       — Ничего, я все понимаю. Ты ее любишь. Я же просто влезла туда, куда меня не просили, — она хмыкнула, подняла на него покрасневшие глаза и твёрдо отрезала: — Ты должен вернуться к жене. Катя простит тебя, поверь мне. Пройдёт время, она успокоится и простит. Ярослава встала и резко затушила сигарету о край стеклянной пепельницы.       — А сейчас тебе пора.       — Да, я поеду… Сейчас. Только… — Андрей встал следом, не желая вот так обрывать разговор, и стыдливо коснулся ее плеча. Ярослава немедленно отшатнулась и вернулась на своё место, сжавшись в напряженный, колючий комок.       — Андрей, я прошу тебя! Не нужно! Я не хочу, чтобы ты испытывал это дурацкое чувство вины! И ладно перед Катей, но не передо мной! Я же все понимаю и ничего от тебя не требую. Не надо! Прошу тебя. Все, что было между нами, было чудовищной ошибкой. Ты мне очень понравился, стал очень близок в какой-то момент, но… я тебя не люблю. Я люблю другого человека.       — Ясь! — он снова попытался ее приобнять, но она опять отстранилась. Его жалость ее оскорбляла, причиняла боль.       — Мне не нужна жалость, мне нужна любовь, которой, увы, у меня наверное уже никогда не будет.       — Останься в Зималетто. Хотя бы до моего возвращения, — вдруг попросил Андрей.       — Нет. Это ни к чему! Я уеду. Далеко и навсегда.       — Только не натвори глупостей, прошу тебя! — Жданов взял ее лицо в ладони и осторожно заглянул в чёрную бездну ее глаз. Какие они были таинственные, пугающие и одновременно прекрасные, эти глаза. Как отличались от Катиных — ласкающих, тёплых, песочных, но глядеть тянуло и в те, и в другие. Глядеть исступленно, не отрываясь, с великим восторгом и упоением.       — Не бойся. Я не стану резать вены, — усмехнулась она. — Мне надоело себя жалеть.       — Я позвоню.       — Не нужно! — взмахом руки в отрицательном жесте, Ярослава дала понять, что разговор окончен.       — Ты не держишь на меня зла?       — Главное, чтобы ты не держал. Прощай, Андрей, и будь счастлив, — она лукаво посмотрела на него через плечо и скрылась в ванной. Жданов ещё немного помялся у двери, будто что-то его держало, не отпускало, но пора было ехать, ведь у него даже чемодан еще был не собран.