Short Prompt Collection

      Тошинори начинал чувствовать себя немного похожим на жуткого сталкера. Он думал, что будет легко выцепить Мидорию и поговорить с ним про то, что произошло на выпускном, однако это оказалось сложнее, чем он предполагал. Он вряд ли собирался появиться у дверей Мидории и приставать к нему в его собственном доме, но каждый раз, когда он улавливал хоть малость его присутствия, то он был в группе друзей, и Тошинори не хотел ставить его в неудобное положение. (Или себя, так как он не был достаточно готов парировать любые любопытные вопросы или предположения, почему ему нужно было поговорить с Мидорией тет-а-тет, подальше от сборища бывших студентов.)       Тошинори обхватил чашку кофе руками и крайне демонстративно не смотрел на столик молодых людей в другой части кафе. Никто, казалось, не заметил его, и он хотел, чтобы так все и продолжалось. Если все затянется, он не был уверен, стоит ли рискнуть написать Мидории или понять не самый тонкий намёк оставить его в покое. Тошинори был погружен в саможалость и не осознавал ошибочность своих суждений, пока кто-то не отошел от группы и не направился в уборную дорожкой прямо мимо его столика. Блондинистая фигура замедлилась возле него, и Тошинори поднял взгляд с вежливой улыбкой.       — Этот идиот ходит на пляж почти каждый вечер, если тебе интересно, — тихо произнес Бакуго.       Пораженный Тошинори начал благодарить его, но Бакуго уже продолжил идти, словно ничего не случилось. Тошинори прикончил кофе одним глотком и сбежал, прежде чем кто-либо еще смог улучить его в полусталкинге Мидории.

***

      На пляже было тихо, поздним вечером прохладный бриз с океана делал его достаточно холодным, отбивая у большинства людей охоту задерживаться там. Не было сложно догадаться, кто был одинокой фигурой, делающей отжимания, но Тошинори все равно не торопился, спускаясь по пляжу и собираясь духом. Что он хотел сказать ему? Хотел ли он попросить его забыть, что произошло, дабы все могло вернуться обратно, как было? По правде, ничто никогда на возвращалось на свои места таким образом. Хотел ли он попытаться и посмотреть, что из этого получится? Он предположил, что это зависело от того, сожалел ли Мидория о своих импульсивных действиях или он избегал его из-за страха быть отвергнутым.       Тошинори присел на песок у рюкзака Мидории и стал ждать, даже если в воздухе витало напряжение настолько сильное, что можно было задохнуться, он не хотел прерывать его. Наконец-то Мидория закончил упражнение, поднимаясь и вытирая лицо предплечьем, все еще не смотря на Тошинори.       — Если ты хочешь, чтобы я ушел, я уйду, — мягко говорил Тошинори. — Я хотел увидеть тебя, но…       Но что? Он был тем, кто эгоистично навязывал Мидории свое присутствие, когда тот ясно дал понять, что не желает его больше видеть.       — Я не хочу, чтобы ты уходил. Я хочу… Не знаю. Я думал, что если покажу тебе свои чувства, то перестану так сильно волноваться, но это сделало все только хуже, — сказал Мидория, звуча столь несчастно, что у Тошинори заболело в груди.       — Как мы можем все исправить? — спросил Тошинори.       Мидория издал мягкий звук в ответ, что-то между позабавленным и печальным.       — Ты сказал «мы», — мягко произнес Мидория и затем встал на колени перед Тошинори, склоняясь ближе, но ожидая, что Тошинори преодолеет последнее короткое расстояние и соединит их губы вместе. Что он и сделал.       Их второй поцелуй был намного мягче, менее быстр, долгий и сладкий. И в этот раз, когда он прервался, они оба остались.