Ул

Черт. Свет одинокой лампы простилается по желтым обгоревшим страницам, текст которых давно не читаем, со стола и из рук от усталости валятся бумаги, а на фоне шипит розоватая жидкость в мензурке. Итэр не выходит из головы, поражая своей обыденностью, несовершенством, закономерностью, несимметричностью, осязаемостью. Слухи о пришельце, не использующим Глаз Бога, были затуманены воображением, перспективами о выдающимся существе, несхожим с Человеком. То, что незамедлительно сдвинет закостенелый научный процесс с места, наконец возродит потухший огонь внутри. Но по телу только прокатывается волна мурашек от осознания. Итэр словно часть всеобщей паутины, создан из той же плоти, крови, жидкости, костей и клеток, что и каждый в Мондшдате и во всем Тейвате. Силы в его руках в действии такие же, как у всех обладателей Глаз, но на порядок мощней, восполняются и удваиваются по мере пребывания в странствиях. Наблюдение за боем ничего не дало, парень выдыхается также как и остальные, возможно, поглощение энергии происходит при мощных выбросах и разительно медленнее, возможно и жизненный цикл от того длиннее человеческого… божественный. На свете большое множество интересных существ: адепты, драконы, ёкаи, те же архонты, чтобы их побрал — было бы проще, если парень попросту частью общей картины, имел хотя бы кошачьи уши, возможно, вопросов у меня было бы меньше. Однако чистый человеческий облик не дает мне не за что зацепиться. Как я снова хотел бы оказаться у Имирсуля и все выяснить… Воспоминания его мутные и не детальные, без общего окружения, главный фокус и психологический триггер — сестра. Анатомически — человек, верный, даже с родимыми пятнами, в отличии от… психически стабильный, без вредных привычек, но личные предпочтения и вкусы присутствуют, а разобрать портрет и потаенные камни преткновения, к сожалению, не моя сфера. Хм… не хочу упоминать это, но… мои наблюдения выходят из-под контроля из-за собственной несовершенности. Все ли дело в кофе и таблетках или тут правда не чисто что-то? Итэр великодушно охраняет мой сон, помогает в лаборатории, возится с бумагами, облегчая работу, я не могу так с ним поступить… Порой ощущаю как при соприкосновением с его голой кожей бьет разряд, а рука проваливается в какое-то пространство. Помутнение собственного рассудка — не иначе. Он не всегда откликается в темной лаборатории, сверля взглядом что-то, он меня не слышит? Он меня слышит. Узоры на его одежде так схожи с теми, что нахожу в развалинах на хребте, а все загадки ушедшей цивилизации он щелкает без проблем. Без Паймон прогуливаясь по тем пещерам, мне порой так тревожно… с ним рядом. Фонет… откуда он знает это имя? Записи я храню под замком, в Модштадте эти знания запрещены. В последнее время от беглого взгляда на парящую Селестию, скручивает все тело. Во время… нет, я… Во время секса как-то раз он начал напевать одну мелодию, нам пришлось прерваться из-за моей истерики. Итэр и понятия не имел, что точно эту мелодию напевала мне Рэйндоттир, он сказал что сам ее придумал. Почему? Почему он врет мне Почему вообще решил сделать это со мной? Слышу треск и скрип двери. Шумно падают книги со стола. — Итэр? — Прости, Альбедо, я напугал тебя? Без Паймон? Я стараюсь поднять с пола книги и разлетевшиеся из нее записи. В безлунную ночь руки дрожат пуще обычного почему-то. Парень подходит и помогает с бардаком. Здесь ничего криминального, анализы процессов выработки элемента слаймов, дабы сверить их с анализами… Итэра. — Альбедо. Его лицо прямо напротив моего, он так спокоен сейчас, в животе странно покалывает. — Уже так поздно, почему ты не в постели? Голос размеренный, шепчущий. — Итэр… Я хочу на стену лезть, все мышцы сводит. Я знаю зачем он пришел. — Ты что, хочешь этого здесь? Его слова эхом проносятся в моей пустой голове, рикошетит так, словно то только мои мысли и ничьи больше. Громко сглатываю, раскрывая свой испуг. Парень неторопливо поднимается, не отрывая взгляда от меня и выпуская из рук бумаги, совершенно не обращает внимания на шум. Он очень давно сюда не заходил, зная при том, что как мне его не хватает. Вернувшись в Монд, продолжал игнорировать письма. Ожидает того, что я отдамся ему без вопросов сразу на рабочем столе? Почему ты так поступаешь со мной? Или же это просто я требую от него невыполнимое, опять требую внимания как недолюбленный ребенок? Я покорно поднимаюсь на ноги и сажусь на стол. Итэр подходит в плотную, расстегнув уже ширинку. Стягиваю с себя шорты, дрожащими руками сложно справится с застежкой на сапогах, но бережные тонкие пальцы парня приходят на помощь. Его глаза все еще пристально разглядывают мое лицо, отчего щеки пламенеют. Пока разбираюсь со вторым ботинком, он осторожно расстёгивает и стягивает с меня рубашку, иногда прерываясь на поцелуи в висок. Почему я так нервничаю? — может потому что он так спокоен? Итэр упирается сильными ладонями в мои предательски хрупкие ключицы и осматривает каждый голый сантиметр. Хочется, безумно хочется. Тяжелеет ниже живота от жгучего желания. Аккуратно его губы спускаются и мокро касаются ромба на моей шее. Я вздрагиваю. В мыслях вспышками всплывают воспоминания о пещерах заснеженного хребта: символы, знаки, начертания, неизвестный язык, трещины, сколы на огромных костях, липкие вены, пронизывающие землю словно плоть. Сердцебиение. Чье оно? Мое? Итэра? Дракона? Земли? Вывернутого наизнанку Тейвата? Мягкий язык парня ласково проходится вниз по дрожащему кукольному телу. Горячо. Душно. Снова как в лагере в снегах, как в библиотеке, в моей спальне, в этой лаборатории. Не могу осознать того, что со мной происходит, прилив эмоций бьет в голову. Чувствую резкий толчок, лопатки вжимаются в деревянную поверхность, а голос от стонов хрипит. Помню твой беззаботный взгляд, испачканные в соусе губы, неровный смех, выбившиеся из косы локоны, неуклюжие движения, плохо приготовленные блюда — все это, скажи мне, ложь? Сейчас Итэр спокоен, тверд, последователен. Нежен. Тревожные мысли перебивают воспоминания о ночных прогулках по побережью, вкусе бархатного вина, сладких поцелуях на закате, игре на лире, сказках о Трёх Лунах, об ощущении плотности небосвода. Тело пронизывает опьяняющая эйфория. Пожалуйста, сожми меня еще крепче, сломай до сухого хруста, сломаюсь и подчинюсь, как космические тела подчиняются закону тяготения. Я в холоде рождаюсь, нарастаю и гасну, но он — жар, пекло, сжигает и рождает. Толчки учащаются, парень закидывает мои ноги себе на шею, от чего погружается глубже. Наши сердца бешено бьются в унисон, словно его вены пульсируют под моей фальшивой плотью. От багрянца на лице темнеет в глазах. Я на пределе. Итэр говорил, что имею право на свободу, что я лучший экземпляр. Хочу ему верить. Я доверяю ему, однако сейчас даже не могу посмотреть на его лицо. Мне страшно. Я доверяю ему. Я доверяю ему. Я доверяю ему. Я доверяю ему. — Итэр, ах!.. Судорога резко ударяет во все тело, и еще пару секунд у меня дрожат ноги. Пытаюсь перевести дыхание, собрать мозаику из мыслей обратно. Парень с интересом молча макает пальцы в жидкость, стекающую по моему животу, Итэр когда-то назвал ее стерильной. Порой кажется, что не он мой объект изучения, а я его. Тут он снова переводит абсолютно спокойный взгляд в мои глаза, продолжив свои ритмичные движения. Вот черт… — Ты рад моему возвращению? Его хриплый голос словно прорезает мои уши. Хочется, безумно хочется зайти дальше и дальше, спазмит ниже живота от этого жгучего желания, прожигающего меня словно до черной копати. Я рад безумно его видеть, рад снова ощутить это парализующее желание, разбавляющее мои серые будни. Однако мне тоскливо и сейчас, ведь я узнаю о его делах лишь по новостям да сплетням. Парень только вернулся из Ли Юэ, где события смены власти не обошлись без его участия. Каким ты вернулся? Другим ли? Что-то щелкает в твоей душе каждый чертов раз, когда ты привносишь настоящий хаос и одновременно порядок в жизнь этой планеты? Погоди, что? Я вижу, что его сережка окрашена в зеленый цвет. Так ты уже побывал в Сумеру? Или…я уже ничего не понимаю. Говорила Сахароза, не мешать таблетки снотворного с кофе, сколько вообще я уже сижу здесь и над этими записям? Сколько времени прошло? — Итэр!.. Задушено вырывается из самого дна глотки, подскакивая и слабо толкая парня от себя, но тот и глазом не ведет. Силы совсем покидают меня, а звуки все достигают уха через вату. Глаза слипаются и я теряю контроль, падаю в чужие каменные объятия. Единственное, что слышу, то, что доносится из глубин моей черепной коробки — мягкое и тихое напевание Итера. Рейн, как же мне тебя не хватает. Ты бы точно смогла разгадать этот шифр, ты бы точно знала решение. Очередной раз цыкнула на меня бы и помогла разобраться, помогла бы все расставить на круги своя… Нет, она так бы не поступила. Она сама меня запустила бы в эту смолистую пучину, вязнуть и тонуть, стать приманкой в паутине, стать жертвой в назидание другим. Я единственный, с кем так поступит Он? Чудовище меня пережует и проглотит, не потому что я задавал слишком много вопросов, не потому что много знаю, а потому что я единственный кто позволит со мной так поступать. Я смог оклематься, когда солнце нашло единственную лазейку и сквозь небольшую прореху в шторах доставало лучами до моих глаз. Не решаюсь преподположить, что наступило утро. И какое, следующие? Сколько времени я лежу здесь? К слову, осознаю, что я в своей лаборатории на диване под тяжелым покрывалом. Меня одели обратно, даже застегнув на все пуговицы. Поднимаясь на ноги, вижу, что беспорядок той ночи остался, везде разбросаны записи и книги, какие-то покрыты пылью, какие-то нет, видны на полу следы от сапог похоже моего размера. Глаза находят самый запыленный конверт с орнаментом Сумеру, отчего руки к нему тянутся моментально. «Выдвигаюсь в Фонтейн. Скоро я снова навещу тебя. Продолжай поиски. Я верю, что ты придешь к правильному ответу. Итер» Я скатываюсь на колени, не выпуская письмо из рук и вдыхая запах пыли. Слышу скрип двери позади.