Несколько уроков балета

ГЛАВА 6 Я увлекся играми в куклы и не замел как наступил вечер. Опомнился, когда мама Инны позвала нас на кухню ужинать. Честно говоря, я очень боялся, одетым в куклу, предстать перед отцом и братом Инки, но девушка меня успокоила и подтолкнула к двери. На кухне, которая была на первом этаже действительно не было ни отца, ни брата девушки. Они куда-то поехали, в какой- футбольный бар еще догоняться, пояснила мне немного погодя девушка. — Саша, ты остаешься у нас на ночь, или вызвать тебе такси, и ты поедешь дамой? — спросила мама Инны. Честно говоря, мне очень хотелось еще побыть здесь. Мне нравилось буквально все и ласковая мама Инны и вкусная еда, а особенно моя новая подруга, которая назвала меня близкой подругой, которая без комплексов, как и ее мама, которая принимает меня таким каким я есть. А еще мне очень понравилось быть девочкой- куклой в красивом кукольном платье, которая любит играть в куклы. И мне совершенно не хотелось снимать это красивое кукольное платье из красивого блестящего атласа с такими нежными, белыми, нижними юбками, похожими на морскую пену, с кружевами и оборками. Но я понимал, что нужно идти домой ведь занятия балета перенесли с послезавтра на завтра. У меня нет моей пижамы и все мои новые трусики забрали мои сестры, а еще на завтра для занятий балетом мне нужна балетная пачка. Мама Инны подошла и взяв меня за руку ласково сказала: — Не переживай Сашенька, у нас для тебя найдется пара сменного белья на завтра, а балетную пачку тебе одолжит Инна. Правда доченька? Ведь ты одолжишь Сашеньке балетную пачечку? — Конечно маменька! С радостью…! И трусики подарю, и все что будет нужно. — Но Ирина Родионовна, у меня с собой нет пижамы. — О Сашенька, моя девочка не стоит так переживать. У меня найдется не только для тебя ночная рубашка, но и все остальное для сна…. Обещаю тебе ты не только у меня хорошо выспишься, но и отдохнешь. Вы пока ужинайте, а пойду в спальню дочки и приготовлю постельные принадлежности ко сну. После того как ты примешь душ, я приготовлю тебя ко сну и уложу тебя в постельку, затем полностью упакую тебя в нее. После этого мой хороший тебе ничего не останется как делать баиньки — очень ласково просюсюкала женщина. Инка просто сияла от счастья, в ее глазах плясали веселые чертики. С такими глазами обычно девчонки предвкушают грандиозную забаву или замыслив изысканную пакость ждут подходящего момента, чтобы ее совершить. Я же ничего не понимал, как совершенно не понял, что сказала ее мать, посчитав последние ее фразы за игру слов, списав на странность мамки Инки. Ведь у каждой женщины свои странности. В моей мамы тоже их хватает, и она любит говорить всякие несуразицы, которые понимаем только мы с ней. А уже через час я сильно пожалел, что остался у Инки на ночь. Нет, в том смысле, что здесь не было ничего такого плохого, просто я был ошеломлён, зачарован и полностью загипнотизирован настолько было необычно и странно то, что со мною потом произошло. Странности начались буквально сразу, точнее, когда женщина отвела нас обратно в покои Инны. На огромной кровати я заметил гору постельных принадлежностей, которые были старательно настланы друг поверх друга. Это были какие-то простыни, которые почему-то напоминали детские пеленки своими закругленными краями. Но самое удивительное, их было много…. Первой пошла в ванну Инна. Мама с нее сняла красивое атласное платье, и она в одних трусиках и лифчике вышла. Пока она мылась Ирина Родионовна тоже меня лишила красивого кукольного платья и всех нижних юбок включая и красивые панталончики, а также убрала банты с моих волос. Я перестал быть девочкой-куклой, которой так понравилось играть в куклы. Теперь я был лишь растерянным мальчишкой, который остался в одних лишь девчачьих беленьких атласно кружевных трусиках, которые ему сегодня купили. Вскоре Инка вышла вся закутанная с головы до пят в блестящий розовый халат. Кивок мамы Инны и я сразу поспешил в ванну принимать душ. Я стянул белые атласные трусики, а потом мне пришлось немного напрячься прежде, чем я отделил от себя то что имитировало женскую киску, хотя можно было ее оставить, но мне сильно хотелось писать, а еще Ирина Родионовна настояла, чтобы я был полностью голенький для сна. Сделав свое дело на унитазе, я начал принимать душ. Вымывшись, я высушила волосы феном. Затем старательно помыл тот девайс, который маскировал мою птичку и тоже старательно просушил его феном. Затем закутавшись с головы до пят в длинный розовый блестящий халат, который к моему удивлению был изнутри очень мягким, как мягкое махровое полотенце, собрался уже выйти из ванны, но вспомнил про мягкую штуковину, которая делала меня внизу живота девочкой вернулся. Положив ее в карман халата, нажал на ручку двери. Когда я увидел Инну то в очередной раз чуть не упал на пятую точку. Моя подруга выглядела не просто странно, а очень странно. Она была одета в куклу! Нет не в кукольном пышном платье с кружевами и оборками, в котором она недавно была, а именно с кружевами и оборками, куклой которую укладывают в постель маленькие девочки. На ней была роскошная длинная в пол ночная рубашка, которая скорее походила на вечернее платье в стиле ампир, без кринолина и нижних юбок. Материал ночной рубашки был розовым, блестящим и слегка полупрозрачным. Длинный кружевной подол имел что-то вроде шлейфа. Кружевные оборки шли не только по груди и плечах, но еще присутствовали на длинных рукавах и покрывали ладонь. На самое удивительно что руки Инны были заключены в варежки, в которых все пальцы соединены вместе, хотя правильнее будет сказать, что это вовсе были и не варежки, а какие-то блестящие розовые шары. На голове девушки красовалась детская шапочка, которая одновременно походила на старинный дамский капор и чепчик младенца, покрытый сплошь рюшами и кружевными оборками. Розовый, блестящий, атласно кружевной чепчик покрывал не только всю головку девушки, но и половину щек и лба. Туго стянутые завязки под подбородком в виде атласных лент и завязанные на красивый бантик, делали щеки Инны надутыми как у упитанного младенца, точнее ту видимую их часть, которую не покрывал блестящий материал шапочки и кружево. Но самое странное и удивительное, что пол лица девушки закрывал блестящий, розовый щиток большой детской соски пустышки с колечком. Инна закрывала и открывала большие круглые глаза и хлопала длинными ресницами словно настоящая кукла. А еще я заметил, что зад девушки как-то странно набух и округлился. Но присмотревшись внимательно я увидел, как что-то круглое топорщится и проступает сквозь мягкую, блестящую, полупрозрачную, розовую ткань ночной рубашки. Оно обхватывало весь живот, попку, бока девушки, и маленькую частичку спины подобно очень глубоким, толстым трусикам, дутым как мяч. А еще сквозь слегка прозрачную ткань шелковой рубашки девушки я заметил на поверхности выпирающих округлостей принт в виде желтых утят. И кажется я уже догадывался что это за такие странные, глубокие, дутые трусики. Но додумать мне эту мысль не дала мама Инны, которая ласково просюсюкала: — Сашенька посмотри в какую милую куколку превратилась моя Инна! Сейчас ты тоже станешь такой же красавицей. Сейчас я тебя тоже подготовлю ко сну и ты будешь лялей, которая будет баиньки когда я ее запакую в постельку. А теперь вытяни вперед ручки. Я с покорностью подчинился. И тут же по моих ладонях скользнуло что-то очень мягкое и шелковистое, а еще через мгновения мои ладони были заключены в толстые очень мягкие варежки. Точнее они оказались в мягких атласных блестящих розовых мячах. Когда завязки в виде розовых атласных лент были туго стянуты и завязаны на бантик, мои руки стали совершенно бесполезны, поскольку каждый палец туго увяз в чем-то очень мягком похожем на тугую плотную вату. Я с удивлением смотрел на эти блестящие розовые шары и понимал, что мне от них самому никогда не избавиться. — Теперь твои шаловливые ручки не будут мешать нам…-пояснила женщина, лукаво улыбаясь. — Ирина Родионовна это такая игра? — Да Сашенька — это игра! Это милая девочка, очень хорошая игра, которая тебе понравится… А в следующий момент женщина, зайдя сзади, самым наглым образом стянула с меня длинный халат. Я попытался инстинктивно сопротивляться, но ничего не вышло. Рукава халата легко соскользнули с моих беспомощных верхних конечностей, которые вместо ладоней теперь заканчивались скользкими, мягкими атласными мячами. Тогда я попытался закрыть свое причинное место, но тут не все оказалось слишком гладко, точнее все как раз наоборот, все стало слишком гладким… а еще мягким и дутым… без лишних выпуклостей! В первый момент я даже ничего не понял, когда что-то мягкое и приятное коснулось моей попки, затем начало быстро ее обволакивать своими нежными объятиями, шустро проползло между ног, а затем легко проскользнув под атласными шарами, покрыло мою птичку, обволокло весь живот и бока, при этом прихватило и часть спины, а также тугими плотными резинками охватило каждую из ног. После этого послышалось шуршание запираемых липучек. Все это действо, мама Инны проделала настолько ловко и быстро что я даже не успел и рот открыть. Теперь я понимал, что стало с задом Инки, теперь тоже самое случилось и с моим задом и животом, теперь у меня тоже был такой же оттопыренный дутый круглый зад! Моя догадка полностью подтвердилась, это были не просто толстые странные трусики, а самый настоящий подгузник с нарисованными на нем фигурками принцесс! Мне захотелось его сразу с себя стянуть, но мои руки, закованные в мягкие атласные шары, лишь бесполезно скользнули по мягкой приятной поверхности подгузника, а о том, чтобы каким-то образом расклеить эти противные липучки даже и нечего было мечтать. Я умоляюще посмотрел на маму моей подружки и спросил: — Это подгузник? — Это не просто подгузник, моя девочка, а самый настоящий памперс и тебе его нужно использовать по назначению — сказала ласково женщина. — Но тетя Ира зачем он мне? — Чтобы Сашенька твой сон был хороший и крепкий. А еще чтобы ты спала в сухости в комфорте. — Но я же не маленький…. — Это мы еще посмотрим, моя девочка — сказала женщина. — Но… но… но! — Больше никаких, но… моя хорошая! — сказала она и тут же сверху вниз заскользила по моему телу мягкая шелковистая, очень приятная телу ткань. А когда я просунул голову и руки, то понял, что оказался в точности такой же длинной розовой ночной рубашке, как и Инна. Ночная рубашка имела такой же шлейф и щедро была украшена оборками с кружев, а еще на груди симпатичными воланами и рюшами. Запиралась это платье для постели на спине несколькими маленькими пуговичками, до которых мне самому не дотянуться или другими словами мне самому никогда не снять эту красивую вещь для сна, в точности, как и самому не избавится от этих мягких оков на руках в виде этих розовых блестящих шаров. Спустя еще пару мгновений моя голова провалилась во что-то мягкое. А когда завязки головного убора были туго завязаны под моим подбородком на красивый бант, мое лицо оказалось в обрамлении кружевной оборки, а еще тканью покрылся почти весь мой лоб и половину щек. Я ничуть не сомневался, что кружева и оборки теперь покрывают всю мою голову, в чем я потом и убедился, когда мама Инны подвела нас обеих к зеркалу. — А теперь моя милая Сашенька последний штрих! Это сделает твой сон полностью спокойным и безмятежным! — сказала торжественно женщина и откуда-то извлекла большую соску-пустышку с розовым пластиковым щитком и колечком, и я не успел опомниться, как соска быстро оказалось у меня во рту. Не знаю, как мамка Инки умудрилась мне ее впихнуть. А потом случилось непредвиденное, раздалось тихое шипение и весь мой рот оказался заполненный раздутой резиной. От этого мои щеки еще больше надулись. Я теперь был закупоренный словно винная бутылка плотной пробкой, более совершенного кляпа в мире, наверное, и не существует, подумалось мне. От удивления мои глаза тоже стали огромными и круглыми как у Инны и мне ничего не оставалось как хлопать ресницами как глупая кукла. Мама Инны просто торжествовала и не могла удержаться чтобы не поделиться с нами своей радостью. Она подвела нас обеих к огромному зеркалу, и мы в отражении его увидели две красивые куколки, которые были одеты в красивые ночные рубашки с чепчиками на голове и с сосками –пустышками во рту, которые повторяли все наши движения, но не могли проронить ни слова ведь куклы не умеют говорить…. — Ну вот девочки, вы полностью готовы к постели, теперь мне ничего не остаётся как упаковать вас обеих в постель. Первой в постельную принадлежность мы превратим Сашеньку, ведь ты Инночка всегда хотела посмотреть со стороны как я это делаю…- сказала ласково женщина и загадочно улыбаясь. Затем женщина подвела меня к горке постельных принадлежностей и легонько толкнула на нее. Когда я плюхнулся на мягкую кучу, она ловко подвернула атласно кружевной подол ночнушки и длинный шлейф оказался подложенный под мою спину, при этом ноги мои оказались вместе сведены. Затем женщина ловко пару раз меня перевернула, и я оказался завернутый по грудь в первую простынь их мягкой бязи. Затем она так же ловко припеленала мои руки к туловищу второй простыней и завернула меня ней по шею, затем третьей простыней с бязи завернула меня с головой, четвертой несколько раз обернув запеленала по грудь. После этого в пятую простынь она меня завернула с головой и следующей которой последовала за ней я тоже была спеленат с головой. Во все следующие простыни она заворачивала меня только с головой. Когда закончились простыни из мягкой бязи пошли в ход простыни из мягкой фланели. Я был настолько ошеломлен и зачарован тем что со мною творила эта женщина и настолько сильно у меня закружилась голова что я не сразу понял, что со мною происходит. А когда понял было уже слишком поздно, я уже не только не мог изогнуться, но даже пошевелиться. Женщина просто меня пеленала как писклявого младенца, а эти необычные простыни были всего лишь пеленками. Женщина старательно натягивала слои ткани и разравнивала на ней малейшие складочки. От это пеленание у нее получалось очень плотным и тугим. Так пеленка за пеленкой оказывалась на мне, и я совершенно не мог этому помешать. Так с каждой пеленкой я не только терял свободу, но и постепенно превращался в совершенно неподвижный беспомощный тугой сверток, подобный куколки загадочной бабочки. Когда мама Инны закончила меня коконировать пеленками и на кровати больше не оказалось ни одной пеленки, она широкой, голубой, атласной лентой перетянула крест на крест, от верху до низа, весь той тугой куль постельных принадлежностей, который я теперь из себя представлял и вывязала где-то посередине кокона из концов лент красивый бант словно я был подарком. А потом я вдруг понял, как я попал и насколько теперь унижен. Я от злости напрягся, но не смог теперь даже шевельнуть мизинцем, а лишь покраснел и выдал: — Мф… мф… мф…! Соска по-прежнему надежно закупоривала мой рот… Знаю Сашенька что ты хочешь! Но не бывать этому! Все маленькие ляли должны спать в пеленочках, и ты моя хорошая тоже будешь баиньки в своих пеленочках. Я ведь не зря старалась … Понимаешь Саша, в каждой женщине живет маленькая девочка, которая любит играть в куклы. Вы теперь с Инночкой мои куколки о которых я буду заботиться и с которыми буду играть. А еще мне очень нравится делать это, как тебе нравится переодеваться в девочку. Это будет нашей маленькой тайной. Я никому не скажу, что ты любишь носить девчачью одежду, а ты никому не скажешь, что я люблю играть в «дочки-матери». Мой тебе совет, просто расслабься и получай удовольствие. Моей Инне очень нравится эта хорошая игра! И самое главное, ей очень нравится пеленаться и быть спеленатой в пеленочках, а еще она любит сосать свою сосочку. Ты тоже ее полюбишь, но сначала ты должен ее рассосать чтобы она не была такой тугой. Не стесняйся сосать сосю как и не стесняйся использовать подгузник по назначению. Это очень хороший памперс, нигде ничего не потечет и тебе его спокойно хватит на целую ночь. И еще хочу тебе сказать одну вещь ты хоть и девчонка, но в трусиках ты мальчишка и, если ты будешь спать с моей дочкой в одной кровати я должна была принять меры безопасности для вас обеих, чтобы вы не наделали глупостей чисто из интереса по малолетству. Но теперь, когда ты стал совсем маленькой лялечкой в пеленочках, больше ничего и не нужно делать! А теперь прости меня Сашенька, я должна заняться Инночкой, я должна ее тоже упаковать в постельку. Она бедняжка уже заждалась быть не спелёнатой. Инна просто обожает пеленаться. Она всегда хотела увидеть со стороны как я пеленаю, но сегодня ей очень повезло, и она увидела, как я тебя превратила в младенца. А затем женщина исчезла из моего поля зрения. Поскольку я теперь был совершенно недвижимым монолитным коконом из тугих, но мягких многочисленных слоев ткани, то не только не мог ни капельки пошевелиться, но даже ни капельки наклонить голову, лишь смотреть вперед, точнее смотреть в маленький кусочек пространства в обрамлении кружевной оборки. А тем временем рядом послышалась какая-то знакомая возня. Тетя Ира тоже пеленала свою дочку. Затем женщина переложила нас обеих на центр кровати, немного полюбовалась нами и погрузила нас в розовый туман, накрыв розовым полупрозрачным покрывалом и опустив прозрачный розовый балдахин на розовой кровати. Спокойной ночи мои куколки! Надеюсь детки вам приснятся самые красивые и сладкие сны, которые сняться самым маленьким девочкам, совсем крохам — сказала мамка Инки и вышла, не забыв при этом открыть окна настежь и погасить свет. Как только женщина ушла я мимо воли прислушался к своим телесным ощущениям. Сказать, что они были неприятными, нельзя было, от слова совсем, скорее наоборот приятными и даже очень! И чем больше я находился в этом полностью упакованном состоянии или точнее полностью упакованным в постель, тем больше мне становилось приятнее. Быть неподвижной постельной принадлежностью, точнее тугим свертком из постельных принадлежностей оказалось чертовски хорошо! При состоянии полной и совершенной беспомощности, я начинал чувствовать в слоях пеленок полную и совершенную защищенность как настоящий младенец. А еще мое естество постепенно наполнялось сладкой истомой и негой. Мимо воли мой разум наполнялся покоем и умиротворением. И вскоре я полностью расслабился и уже не чувствовал ни рук, ни ног, мое тело стало словно из мягкой воздушной белой ваты, из которой как мне казались сделаны легкие облака на небе. Эта вата казалось проникла в мое сознание, и я начал медленно проваливаться в царство розовых снов, снов совсем маленьких девочек. Последними моей мыслью было: «Как же приято сосать мою любимую сосю!». А еще про себя отметил, что не заметил с каких это пор эта соска-пустышка стала моей любимой, как и не заметил, когда я ее начал сосать. При этом она больше не давила мне на щеки и не занимала все пространство во рту. Она каким-то чудесным образом подстроилась под мой язык и губы. Кроме легкого привкуса резины, был очень приятный вкус клубники. С этим вкусом я и провалился в сказочный розовый туман….