Хижина в лесу

Animal Джаz - Любовь       Суровый холодный ветер ударил в лицо безжалостно и резко. Начиналась пурга. Эрен с ужасом осознавал, что отстает от группы. Ноги вязли в мягком снеге до самых колен, он тяжело пыхтел в ворот шарфа, пытаясь согреть красный нос. Никто не оборачивался проверить, куда делся еще один товарищ: их спины все дальше и дальше отдалялись от Йегера. Всем хотелось поскорее оказаться в тепле и уюте. До Эрена только сейчас начало доходить, — виноват был только он сам. В начале похода уверенно рвался вперед всех, не слушая советы, за что и поплатился усталыми ногами и выбившимся дыханием. Его тело протестовало и требовало отдыха. Из-за надвигающейся снежной бури темнота окутала опушку; было все тяжелее рассмотреть спины кадетов.       Микаса и Райнер пытались его остановить в самом начале. Почему же он их не послушал? Одну — надоела своей опекой, второго — смущал своей опекой. От обоих хотелось сбежать подальше. Эрен зло проворчал в теплый мокрый от дыхания шарф и прибавил шагу, собрав все свои оставшиеся жалкие горстки сил в кулак. Он наступал куда придется; протоптанные товарищами следы быстро заметало снежинками. Рюкзак, изначально не весивший тяжелее ведра воды, сейчас оттягивал дрожащие плечи кадета так, словно Эрен нес несколько мешков с камнями. Он уже подумывал сбросить его, чтобы быстрее нагнать товарищей, но до цели было еще очень далеко, и вряд ли наставников устроит потеря казённого спального мешка. Да и не лишаться же еды в самом деле! А если сбросит и не догонит друзей, что тогда? Замерзнуть насмерть в лесу? Такой вариант Эрена точно не устраивал. Он прибавил шагу, проигнорировав легкий страх, охвативший его от представления своей жалкой смерти. Пренебрег он и осторожностью, забыв, что под слоем снега находилось множество опасностей. Снежная стена ветра отрезала ему видимость тропы. Прикрывая лицо ладонью, прищуренным взглядом видя только свои ноги, он оступился. Ботинок заскользил вниз и Эрен кубарем свалился с горки, ломая по пути сухие ветки кустов. Несколько минут он лежал не шевелясь, оглушенный и дезориентированный. Нога пульсировала. Пытаясь восстановить дыхание и не закричать от резкой боли, он тяжело приподнялся, привалившись к дереву. Какой-то звук донесся до него. Он пытался повернуться, но слабость полностью овладела его телом. Достав из-за пояса нож, он крепко сжал его в продрогших пальцах. Вряд ли он спасет его от стаи волков, но это лучше, чем ничего. У него получилось повернуть голову: тень в глубине леса по мере приближения становилась все больше. Она петляла между стволов, и Эрен с ужасом подумал, что это может быть медведь, внезапно очнувшиеся от спячки. У Йегера перехватило дыхание. — Эрен! — крикнул вдруг «медведь» глубоким голосом Райнера.       Кадет прикрыл глаза, немного успокоившись. Браун подошел ближе и Эрен поднял голову вверх, не в силах сдержать облегченный вздох. Райнер присел на корточки, оттянув шарф от рта и спросил: — Все хорошо? Ты упал? — Он проследил взглядом разрыхленный снег вверх по горке со сломанными ветками.       Эрен только кивнул и попытался снова встать, но поврежденная нога совсем не слушалась. — Я, кажется, сломал ногу, — выдохнул он, поморщившись, стараясь скрыть огорчение. Собственная слабость, тем более перед Райнером, смущала и злила. Уж перед кем, а перед ним совсем не хотелось этого показывать! Но между тем, Браун всегда был так внимателен к его ушибам, никогда не смотрел насмешливо на его ошибки. Может поэтому Эрен так легко сказал то, что сказал?       Йегер снова взглянул на него, уловив мрачную тень беспокойства в глазах товарища. Райнер встал, снова создав тень, прикрыв Эрена от острого снежного ветра. На мгновение ему показалось, что Браун собирается бросить его. — Ты точно не можешь идти? — спросил он напряженно. Эрен помотал головой и со стоном снова попытался встать. Райнер остановил его, положив руки на плечи. Горячее дыхание коснулось онемевших щек Эрена. Лицо Брауна было слишком близко, и он что-то говорил, но до Эрена не долетало и звука. Боль и неожиданная близость ослепили его. Он попытался сосредоточиться на двигающихся чужих губах, напомнив себе, что они находятся сейчас не в самой приятной ситуации и думать о чем-то другом было непозволительной роскошью.       А позволял он себе подобные мысли в последнее время все чаще и чаще. Стоило Райнеру положить руку ему на плечо, тут же хотелось, чтобы он подольше держал ее. Бывало, они могли разговаривать до самой ночи, с Брауном никогда не было скучно. Или как он с заботой относился ко всем товарищам, отчего Эрен иной раз испытывал непонятное раздражение. Почему он не может быть заботлив только с ним? Браун был умным, сильным, добрым и открытым. Обаятельным. К нему тянулись, с ним хотели дружить. Эрен желал, чтобы все, кто окружали Райнера исчезли. Эрен не понимал, почему сердце начинало биться чаще, а горло сжималось каждый раз, когда Райнер обращал свое внимание к нему. То, что никогда не беспокоило Йегера, внезапно начало поглощать все больше, затягивая в водоворот беспокойных и мятежных чувств.       Райнер тем временем скинул рюкзак с плеч и схватил Эрена за подмышки, подтягивая вверх. Йегер подогнул больную ногу, опершись о дерево плечом пытаясь вспомнить, что именно говорил ему друг. — Кажется ты еще и головой ударился, — проговорил Райнер тихо, заметив растерянность в чужом взгляде. — Эрен, повторяю, схватись за мои плечи, я тебя подниму и понесу на спине. — Нет, я смогу идти. — Через пару недель, в лучшем случае. Надо уходить отсюда, скоро станет еще хуже. И ты весь дрожишь, у тебя зуб на зуб не попадает. — Но я… — Хватит! — Райнер повысил голос, в котором ясно читалось тревожное раздражение. — Хватит быть таким эгоистичным подонком! Раз тебе плевать на себя, то о других хотя бы подумай. Ты думаешь, я один хотел идти тебя искать? Весь отряд беспокоится о тебе.       Его глаза недобро блестели. Всегда умевший держать свои эмоции под контролем, очень редко Райнер злился на что-то, а тем более на кого-то. Конфликты он разрешал с присущей таким спокойным личностям рассудительностью и трезвостью. Вспомнить хотя бы перепалки с Жаном, где Райнер всегда вставал между ними и разнимал. Но сейчас в Брауне кипели злость и волнение. И в этом Эрен винил только себя. — Тогда почему здесь только ты?       Вопрос явно смутил Райнера. — Я успел ускользнуть, когда наставники заметили, что народ засуетился. — Тебя накажут. — А тебя Шадис убьет, и я хочу на это посмотреть. Чтобы ты понял, наконец, до чего доводит твое дурное упрямство! А теперь не спорь и залезай на спину.       Эрен глянул на брошенный рюкзак. Замечание Райнера хлестко ударило по чувствам, уязвив и пристыдив его. Хотелось спрятаться от правды. — В моем еще есть место.       Они переложили еду в рюкзак Эрена, а спальный мешок привязали ко второму. Остальную мелочь пришлось оставить. Здоровая нога у Эрена чуть не подогнулась, стоило снова надеть лямки. Райнер развернулся и присел на колени. Эрен наклонился, теряя опору дерева, и тяжело навалился сверху, хватаясь за широкие плечи. Руки Райнера осторожно приподняли его за бедра, стараясь не зажимать больную и он поднялся так легко, будто Эрен ничего не весил. Это восхитило и взбесило одновременно: вот бы быть таким же сильным! На мгновение его охватило чувство полета, Райнер немного подбросил его, подтягивая, и Эрен в волнении ухватился за крепкую шею.  — Идти придется долго, ты только не засыпай! — Райнер пытался перекричать зверевший каждую минуту вой ветра. Эрен сжал его крепче, не в силах дать словесный ответ.       Они медленно двинулись вперед. Следы уже давно замело и то, что Райнер все еще как-то ориентировался в черном лесу было чуть ли не чудом. Эрен практически нечего не видел, пальцы в перчатках совсем занемели, а мышцы на плечах становились деревянными. Держаться за Брауна было все сложнее. Райнер иногда подтягивал его, ощущая, что хватка Эрена ослабевала и он медленно скатывался вниз. Надо поскорей найти укрытие, иначе до контрольной точки Эрен не дотянет. Вроде недалеко был заброшенный дом, мимо которого они проходили группой. Придется остановиться там, пока буря не кончится.       Он успел перехватить Эрена, когда у того вдруг ослабли руки, подтянув его еще выше. Голова Йегера покоилась у него на плече и Райнер с волнением глянул на бледное лицо друга: у него ужасно посинели губы, щеки горели болезненным румянцем, ресницы покрылись инеем, глаза за веками бешено вращались. Эрен отключился. Райнер, пытаясь не поддаваться панике, старался вытащить Эрена из тревожного сна, звал по имени; прибавил шагу, но ноги то и дело вязли в мокром тяжелом снегу, белая пелена перед глазами мешала смотреть вперед.       Надо было срочно что-то придумать! Он не может так глупо потерять еще одного друга, не в этот раз. Он просто обязан заботиться обо всех, кто стал ему дорог. И Эрен… Эрен так заманчиво открыто заглядывал в его глаза каждый раз, когда Райнер смотрел на него, разговаривал с ним. Никто из девушек так не смотрел, как он. Чувство полного восторга овладевало им, когда Эрен находился рядом. Его непосредственное смущение и неловкость, которое он каждый раз пытался скрыть за напускной фальшивой решительностью пополам с дерзостью, подкупали Брауна, заманивали. С ним Райнер забывал о тревогах и позволял себе быть собой. Но в то же время ему хотелось, чтобы, может быть, Эрен был чуть настойчивей. Или не хотел? Райнер все чаще путался в том, чего же ему на самом деле надо было. Он не понимал, почему Бертольд иногда смотрел на него таким печальным потерянным взглядом, но через мгновение приходило озарение, зачем они вообще здесь находятся, и в сердце, вытесняя все хорошее, что он получает от друзей, пробуждались, как ядовитые цветы, подавленность и сомнения.       Самая очевидная мысль тут же пришла ему в голову. А вдруг увидят вспышку? Или Эрен очнется? Слишком рискованно. Он не имеет права подвергать себя и свою миссию раскрытию. Но так он в разы быстрее донесет Эрена до безопасности и тепла. Йегер за спиной совсем не подавал признаков жизни, прерывисто дышал и очень сильно дрожал. Надо было что-то решать.       Он осторожно опустил бессознательного Эрена, еще раз для верности позвал по имени, похлопал по щекам, и схватился за его нож. Снежная буря похоронит их раньше, чем Райнер донесет Эрена в облике человека.       Горячая кровь брызнула на белый снег. ***       За веками что-то ослепительно ярко засияло. Мысль про теплое солнце проскользнула в его туманный мозг и исчезла, как и весь мир. Он плыл по воздуху в горячем коконе. Эрен пытался открыть глаза, но, казалось, он никогда не сможет их разлепить, да и зачем? Ему было так хорошо. В беспамятстве не существовало проблем, тревог и огорчений. Но потом знакомый взволнованный голос начал вытягивать его из сна. Эрен очнулся резко, больно. Холод вновь захватил все его тело, напомнил о поврежденной ноге. Он осмотрелся: старое темное помещение, с гнилыми досками, заколоченными окнами, слабо горящий камин, сломанные стулья и столы. — Бывший заброшенный пункт Разведкорпуса, — подал голос Райнер, подбрасывая сухие ветки в огонь. — Я уж думал, что ты не очнёшься. — Я тоже, — пробормотал Эрен. — Мы не… — До места еще далеко, ты бы столько не продержался. Переждем бурю здесь и продолжим путь.       Эрен кивнул, считая это самым подходящим планом. Из-за пронизывающего озноба он несколько раз громко стукнул зубами и прикрыл рот рукой. Райнер хмуро глянул на него. Эрен не мог точно понять, злится ли все еще Браун на него или нет. Он не хотел приносить столько проблем и втягивать в это еще и друга. Он почти порывался сказать, что с ним все в порядке, что, очевидно, было далеко не так, но не решался снова сердить Брауна, тому, итак, приходится нелегко: нарушил приказ, подверг себя опасности, и вынужден нести ответственность за раненного бестолкового товарища. Эрен был очень благодарен ему. Так сильно, что не мог произнести и слова, волнение и озарение захватили его горло и сердце: Райнер стал для него еще дороже, чем был.       В то же время Браун решал, что Эрена надо срочно согреть. И проверить его ногу, по возможности наложить шину. Он отцепил спальные мешки, бросив их ближе к огню, чтобы оставшийся снег до конца растаял, порылся в рюкзаке Эрена. Кроме еды, воды, вещей личной гигиены и веревок в маленькой походной аптечке обнаружилась мазь, бинты и йод. Немного, но этого хватит на первое время.       Он заметил, как Эрен пытался поплотнее закутаться в куртку, и пододвинуться ближе к огню. Райнер захватил все, что нужно и подошел к дрожащему комку. — Так ты не согреешься. Раздевайся. — Зачем? — удивленно спросил Эрен, сверкая большими глазами сквозь прорезь шарфа и капюшона. — Тебя надо согреть и осмотреть ногу. Или как мне еще это сделать? — Браун приподнял бровь. Эрен стушевался, неуверенно, трясущимся пальцами начал расстегивать пуговицы. Райнер присел у его ног, разложив медикаменты. Он осторожно взялся за ботинок, снимая его. — Где именно тянет?       Эрен указал на голень. Райнер снял носок и закатал штанину: кожа была ужасно холодна на ощупь, покраснение, больше похожее на ушиб, не выглядело слишком ужасным, как он опасался. Пальцами пробежался до колена, чтобы убедиться, что ничего точно не сломано и услышал вздох. Эрен сжимал губы, кусал внутреннюю сторону щеки и хмурил брови. — Больно?       Он помотал головой, но покрасневшие уши выдали его. Райнер спрятал ухмылку за кашлем и, стараясь больше не отвлекаться, осторожно смазал ушиб и затянул бинтом. Еще немного подержал ногу в руках и натянул носок обратно.       Метель задувала в прорези дерева, рев ветра окружил их маленький слабый домик. Эрен дул на красные пальцы, тер их между собой и спрятал в подмышки, но даже это не сильно помогало. Он не сразу понял, что Райнер тоже разделся и зашел ему за спину. — И свитер тоже снимай, — услышал он его голос и в сомнении обернулся. Браун складывал кофту, оставаясь только в штанах и носках. — Если бы был другой более быстрый способ согреться, я бы про него уже сказал.       Эрен неуверенно потянул за края одежды. Райнер расстелил их спальные мешки, положив один на другой и, не спрашивая, подхватил Эрена и перенес на них, сев сзади, расставив ноги. У Эрена перехватило дыхание: горячие большие руки Брауна тут же обняли его поперек груди и прижали к своей. Райнер накинул сверху свою крутку. Эрену вспомнилось то недавнее ощущение теплого кокона, будто его обнимали со всех сторон лучи солнца. Он старался совладать со своим дыханием, ощущая спиной равномерное биение сердца Райнера. Его все еще потряхивало от холода. — Извини, что накричал на тебя в лесу, — тихо сказал Браун, искренне сожалея, что сорвался. — Все беспокоились и… я тоже. Я больше на себя злюсь, чем на тебя. — Это я дурак, не слушал ваши с Микасой советы. Я просто… я всегда хочу быть лучше, чем я есть, — выдохнул Эрен подавленно. — Ну, это неплохое качество. Управлять этим, правда, совсем не умеешь. — Ладонь Брауна проехалась по коже груди, он пытался устроиться поудобнее, неосознанно задев твердый сосок. Эрен сглотнул, пытаясь никак не выдавать своего волнения.       Его очень сильно влекло к Райнеру. Осознать это было непросто и даже страшно: в кадетском корпусе его сдерживало осознание, что ему достаточно только дружбы, потому что другие отношения совсем не рассматривал. На парочки смотрел равнодушно, даже не пытаясь разобраться, как люди приходят к тому, чтобы быть вместе. Но сейчас они одни. Наедине друг с другом. И Браун так крепко и аккуратно держал его.       Но надо ли рушить то, что у них сейчас есть?       Райнер заметил, что Эрен все еще крепко сжимал кулаки. Его что-то сильно тревожило, и вряд ли это была нога или холод, хотя он продолжал дрожать. Он стал слишком задумчивым. Райнер, не в силах и дальше сдерживать свои маленькие порывы, легко накрыл чужие пальцы и сжал. Руки Эрена были не такие уж и маленькие по сравнению с его, но все же меньше, и хорошо умещались в его ладонях.       Прошло некоторое время. Эрен старался сосредоточится на пламени в камине, но то и дело вертелся и елозил. — Эрен, черт! Ты можешь посидеть спокойно? — Я как-то не привык сидеть в объятьях парня, — проворчал он, нахохлившись. И спустя мгновение тихо добавил: — Особенно когда ты дышишь мне в шею. Щекотно. — От тебя вкусно пахнет. — Что? — Йегер возмущенно обернулся, забыв, что покрасневшие щеки выдают его смущение. — Что? — Райнер выглядел таким же удивленным и озадаченным, будто не собирался говорить этого вслух. Эрен снова занял свое место, отдавшись странным, заманчивым и тревожным мыслям. — А у тебя ладони грубые, — Волнение Эрена в эту минуту было так велико, что он тоже не сразу понял, что сказал: но фраза, вопреки всему, прозвучала робко, но уверенно.       Райнер только улыбнулся, разглядывая затылок Йегера, продолжая держать его руки в своих, иногда поглаживая. Теплота от камина заполнила всю комнатку достаточно сильно, но Эрен все еще дрожал и, кажется, его снова клонило в сон. Райнера тоже немного затягивала дымка полусна. — Не спи, Эрен. Тебе все еще холодно. — Стараюсь. — Он встряхнул головой, пытаясь прогнать дремоту. — Я знаю еще один способ согреться. — Так ты мне соврал. — Просто это немного не то, что обычно должно происходить между… друзьями. — Райнер запнулся, пытаясь подобрать слова. Он немного стушевался, поняв, что это может очень сильно сказаться на их с Эреном отношениях. — Если это мне поможет, то… можно попробовать. — Голос у Эрена дрожал. Не сложно было догадаться, что предлагал Райнер. Отказаться у Йегера язык не повернулся; еще бы! Что скрывать, он думал об этом, хоть и старался убедить себя, что это его совсем не интересует. Да и не об этом он должен беспокоиться! Ему надо бы сосредоточиться только на учебе и поступлении в Разведкорпус. Но удержать мысли, особенно ночью или после душа было выше его сил. Они неслись галопом, стесняли его до трепыхающегося сердца, создавали мятежную бурю в душе, подобную той, что сейчас бушевала в лесу. И столько было страха, даже титаны не вызывали таких чувств, как это чертово желание тела! — Ты когда-нибудь это делал? — спросил Райнер, начиная легко поглаживать впалый крепкий живот Эрена. — Да! — Йегер прокашлялся, голос подвел его, и слово прозвучало так жалобно и высоко. — Да, конечно. Что за тупые вопросы?       Его тревожная невинность, которую он всеми силами пытался скрыть за фальшивой уверенностью, даже грубостью, совсем покорила Райнера. Видно было, что Эрен мучительно стесняется, — это столь характерно для неискушенного молодого существа, но и Браун испытывал некую скованность, зажатость. Он, возможно, действовал больше не из-за желания поскорее помочь Эрену согреться, а из-за своих эгоистичных побуждений, тайных желаний прикоснуться к такому великолепию как Эрен. Райнер хотел, чтобы что-то принадлежало только ему одному. Даже если это будет всего одна ночь. Он не заслужил этого, но ему хотелось, как маленькому мальчику отчаянно желавшему получить заветную игрушку. Потому что в детстве у него не было даже этого. А Эрен, прекрасный Эрен, был сейчас так близко, и душой и телом, и не свойственная Райнеру мучительная жадность поглотила его чувства.       Глаза Эрена засверкали, а щеки раскраснелись пуще прежнего. Он не мог спокойно усидеть на месте, приваливаясь к горячей крепкой груди Райнера, отчаянно хватался за его руки, что мягко поглаживали его живот, бока; глотал воздух, когда Браун грубовато сжимал соски пальцами и легонько оттягивал. Эрену нужно было больше. Мысль эта чуть ли не свела его с ума. В эту безумную минуту он смог лишь подумать о том, что ни в какое сравнение не идет стремление делать это самому, когда в сто раз приятнее, когда это делает кто-то другой. Больше он не мог разумно рассуждать. Подчас нетерпеливые касания Брауна, словно зверя, дорвавшегося до мяса, причиняли легкую боль. Было заметно, что Райнер старался контролировать силу, но Эрен не обижался: ему нравилось. Все, что делал Райнер, приносило огромное удовольствие. Губы Брауна прикоснулись к шее, по телу Эрена прошел странный ток: ему было и сладко, и мучительно.       Райнеру передался его трепет, порожденный глубоким волнением, и он тотчас же повторил свои действия. Для них двоих все было так ново и неизвестно, так нервно и восхитительно. Хотелось как можно дольше продолжать эти приятные касания. На задворках еще не ослеплённого возбуждением сознания Браун все-таки продолжал думать, что они здесь только на время, переждать бурю. И как же не хотелось снова брать на себя ответственность! Наплевать на проклятую миссию! Она принесла ему только одни разочарования. Он проклинал этот остров и чертовых… демонов. Он вынужден будет в скором времени разочаровать это прекрасное создание, что жалось к его телу, требуя, подчиняя. Разве сможет он так подло поступить с ним?       Эрен почувствовал, что Райнер падал куда-то не туда. Его поглаживания ослабевали. Йегер повернулся, заглядывая в темные глаза Райнера и потянулся вперед, к губам, что так ласково целовали его шею минуту назад. Теперь точно дороги назад не будет. Это именно то, о чем он мечтал долгими ночами, боясь и страшась подобных мыслей. Он никогда не слышал и тем более не видел, чтобы двое парней проводили время именно так, как проводят девушка с парнем. По крайней мере, не в стенах кадетского корпуса. Поэтому держал себя в руках, когда они с Райнером ненадолго оставались одни. Браун всегда вел себя как хороший друг, старший брат и не было никаких явных намеков с его стороны, что он желает подобного. Или были? Не списывал ли Эрен их все на проявление просто близких приятельских подколок, шуток? Одним словом, Эрен был тем еще слепцом в отношениях. И к себе, и к окружающим.       Райнер тут же потянулся следом, выдохнув так облегченно, внутренне благодаря Эрена за то, что вытянул его из дурных мыслей, как из глубокого сна. Они столкнулись зубами и тут же немного удивленно отпрянули друг от друга. Райнер, встретившись с распахнутыми глазами Эрена, весело хмыкнул и после легко рассмеялся. — Первый поцелуй безвозвратно испорчен. — А я тебе и не девушка, чтобы переживать о таких мелочах, — протянул Эрен недовольно, напоминая Райнеру, что, все-таки, Йегер действительно не девушка и не надо слишком уж с ним нежничать. Он вновь вспомнил о своих сомнениях и не смог не спросить об этом: — Ты делаешь это, потому что тоже хочешь или это просто желание помочь мне, как ты помогаешь всем? Если так, то не надо заставлять себя. — Если я скажу, что давно этого хотел, но в силу определенных обстоятельств, о которых я не могу тебе рассказать, и поэтому не давал тебе повода надеяться, ты поверишь мне?       Эрен тут же кивнул, но задался вопросом, что же за проблемы у Брауна, запрещающие отношения? Неужели он боялся, что их осудят в кадетке? Такой вариант тоже может быть. Отчасти, данный аспект сдерживал и Эрена. Никто никогда, только если в виде шуток, не говорил об этом всерьез, и Эрен тоже шутил, но понимал, что с каждым разом это становилось труднее сделать, приходилось выдавливать из себя слова, притворяться. Возможно, Армин бы его понял и не осудил, но даже с лучшим другом он не решался заговорить об этом. — Сейчас эти обстоятельства тебе не мешают, я смотрю, — насмешливо сказал Эрен. Еще как мешают. Даже больше, чем ты можешь себе представить, — с долей грусти подумал Райнер, но на лице его отразилась такая же улыбка, как и у Йегера, и он помотал головой.       Эрен протянул руку, дотронувшись до подбородка Брауна, провел по линии челюсти, не сводя помутневшего взгляда с глаз Райнера. Ему было неудобно сидеть, повернувшись наполовину корпусом, но он не в силах был заставить себя хоть как-то переменить положение: до чего был красив в этот момент Райнер. Свет огня играл на его серьезных резких чертах лица. Он выглядел старше своего возраста, отчего Эрен порой ощущал себя совсем уж несмышленым мальчишкой. Но на щеках Райнера тоже расцвел румянец: это тут же придало Эрену уверенности в том, что ощущает себя Браун сейчас так же неловко и стеснительно, как и он, просто не показывает это столь открыто. Йегер снова приблизился первый к чужим губам, теперь уже осторожней, прикрыв в волнении глаза.       Райнер поддался вперед и чуть вниз, — разный рост и комплекции тел, — и прикоснулся так же слегка, без давления. Эрен схватился за его плечи, сжал, подтягиваясь ближе. Он повторял за Райнером, подхватывая то нижнюю, то верхнюю, всасывая. У Райнера кружилась голова и перехватывало дыхание от близости, осознавая, с каким жадным напором Эрен делал в точности так, как он. Его руки снова, с удвоенным вниманием, заскользили по стройному телу.       Эрен решил первый убрать преграду в виде одежды. Она уже давно стесняла его внизу, мешала и раздражала. Но поврежденная нога вдруг стала вопросом в его порыве. Он неуверенно взялся за ширинку штанов, не зная, как их снять, не испортив весь момент болью. Он с трудом оторвался от Райнера и растерянно глянул на него.       Райнер все понял без слов. В глазах Эрена снова отразилась та стыдливая эмоция за то, что он может быть в чем-то слаб и что подобное его крайне тяготит и бесит. Браун не знал, что делать. С одной, рациональной, стороны, ногу лучше не беспокоить, чтобы не вызвать осложнения, но с другой, окутанной лихорадкой желания, он готов был разрезать этот мешающий кусок ткани. Но Эрен взглядом просил, умолял. Он совсем не думал о последствиях, желая скорее приступить к самому интересному. И Браун соврал бы самому себе, если бы сказал, что не жаждет того же. Но… насколько далеко он позволит себе зайти? Не привяжет ли это Эрена к нему еще ближе? Хотя, казалось, что уже поздно об этом думать и подобными вопросами надо было задаваться до того, как он решил предложить Эрену это безумие. Райнер вмиг возненавидел себя. Еще большее ядовитое отвращение он почувствовал к себе, когда помогал Эрену снимать штаны. Движения были нетерпеливыми, но аккуратными. Он осторожно приподнял больную ногу и вытянул штанину, со второй Эрен нетерпеливо расправился сам. Остановиться, прекратить уже было просто невозможно. Первоначальная цель согреть Йегера была уже давно достигнута и благоразумно забыта.       Эрен не мог помочь Райнеру снять его штаны, нога полностью отрезала его от всяких движений. Он мог только наблюдать за тем, как Браун расстегивает ширинку и спускает вниз одежду. Эрену было немного неудобно смотреть на выпирающий член в нижнем белье Брауна, но он тут же отругал себя за трусость. Чего он там не видел, в самом деле. Сколько раз вместе, всем отрядом, принимали душ. Но ситуации, конечно, кардинально различаются. Там Эрен мог легко сдерживать себя. Здесь же, сейчас, ему и не надо не перед кем притворяться. Он легкомысленно верил Райнеру всем сердцем, хоть и опасался, как это обычно бывало, что может сам все испортить. И, поддавшись мысли, что он может что-то не так сделать, потому что совершенно, абсолютно не разбирался во всех тонкостях, он стал выглядеть напуганным. У него взмокла спина, пока он продолжал лежать на спальнике. Райнер нагнулся над ним тут же вовлекая в поцелуй, и страхи Эрена немного отошли на дальний план. Обаяние и сила Брауна окутали его, пронзили молнией до самых кончиков пальцев ног.       Какие у Эрена темные, влажные, полные необъяснимой тревоги глаза — он смотрел только на Райнера и чего-то боялся. Неужели он все-таки очнулся, когда Райнер нес его в хижину в облике титана и только сейчас об этом вспомнил? Нет, конечно же нет. В нервозном движении рук, он неосознанно пытался прикрыть свое возбуждение. Страх Эрена был куда понятнее и прозрачнее. Отвлечь его можно было только одним способом. Райнер расположился сверху, накрыв его своим телом. Губы у Эрена были такими мягкими и несвойственные его колючему характеру нежными. Он громко выдохнул, когда рука Брауна накрыла его кисти, прикрывающие пах. Пальцами подцепил край белья и проник внутрь. Бедра Эрена дернулись, и он сцепил зубы. — Нет! Не убирай, — растерянно, будто удивившись своему же резкому порыву, пробормотал Эрен, когда Браун, заметив странную реакцию решил прекратить действия. Он отчаянно нуждался в этом, и умер бы, если бы Райнер отодвинулся от него хоть на сантиметр. Глаза Брауна хищно сверкнули, и он продолжил медленно поглаживать кожу с волосками совсем рядом с основанием члена. Руки Эрена, теперь не занятые, тут же поднялись вверх, зарылись в жесткий ершик волос на затылке Райнера. Они продолжили неспешно, но с новым интересом изучать губы друг друга. Однако, как он не пытался удержать таз на спальнике, тело его не слушалось; безмерно приятные касания чужой руки там, куда Эрен пытался иной раз не смотреть, когда сам себе делал в редкие свободные минуты одиночества, показывали, как на самом деле он был чувствителен к ласкам. Горячая широкая ладонь накрыла его пах и сжала. Эрен напряженно промычал в поцелуй, завозившись, подкидывая бедра.       Удержать неугомонного Эрена было сложно. Как? Как он может быть таким? Райнеру стало страшно: страшно хорошо оттого, как его терзало и пьянило одновременно видеть в Эрене особое очарование, не свойственное ни одному знакомому ему человеку. Его взгляд, поддернутый темной лихорадкой, оставался таким же странно проницательным и пытливым. Райнер ловил каждый вздох парня, пока гладил и сжимал и, Боже, но ему казалось, что Эрен видел его всего. Никогда он не чувствовал себя в большей мере обнаженным, чем сейчас. В бесконечный поток грязных и неприличных мыслей, проскользнуло неразумное, но оттого и невозможное, решение сбежать на следующий день, чтобы никогда не увидеть горькое разочарование в этих изумрудных глазах. Жгучая правда о себе тяготила, и он спустился поцелуями к шее Эрена, только чтобы тот не успел прочитать истину в его подлых глазах и испорченной душе. Мозолистым шершавым пальцем он обвел вокруг небольшой красной головки, размазывая смазку, и с голодным рвением присосался к дернувшемуся кадыку. Эрен, наконец, подал голос, сладко застонав. Непослушными руками он пытался снять, то с себя, то с Райнера последнюю преграду в виде нижнего белья. Райнер понимал, что это единственное, что хоть еще немного сдерживало его, но противостоять напору Эрена просто не смог.       Движения Райнера стали по-звериному резкими; он просунул руку под поясницу Эрена, приподнимая, другой хватаясь за края трусов. Он стянул их и избавился от своих, и Йегер с интересом осмотрел тело Райнера, пока тот сидел у его ног, откладывая одежду. Свет огня очертил все его натренированное тело. — Наслаждаешься? — Райнер кинул на него хитрый взгляд и придвинулся ближе. Ладони снова занялись приятным делом, но прошлись по бедрам, проигнорировав дёрнувшийся член, большие пальцы огладили тазовые косточки. — Завидую. Ты сильный. — Досталось от отца, — с неохотой кисло выдавил Райнер, скосив взгляд, но быстро принял свой привычный серьезно-иронический вид. — А еще он лысел. В этом случае я надеюсь, что пошел в мать. — Ты из-за них хочешь вернуться домой? — Эрен привстал на локтях.       Взгляд Райнера стал до того другим, равнодушным, предупреждающим, что Эрен пожалел, что их разговор зашел на эту уязвимую дорожку. Но Браун никогда не рассказывал ничего о своей родне, и в принципе Эрен ничего не знал о его прошлом, до того, как пали стены. Только редкие неуверенные рассказы Бертольда немного проливали свет, но, в сущности, не сильно раскрывали их обоих. Может, они тоже умерли от зубов проклятых тварей? Эрен и хотел знать, и нет.       Браун быстро смягчился, будто его кто-то переключил, и потянулся за еще одним поцелуем. Вопрос так и остался висеть в воздухе, а потом и вовсе растворился во вздохах и стонах. Эрен успел пообещать себе, что обязательно еще расспросит его о семье. Не смотря на то, чем они здесь сейчас занимались, тема семьи была совершенно лишней, Эрен, однако, почувствовал укол боли от осознания, что Райнер не доверяет ему. Но он упомянул отца, хотя с легкостью мог солгать по типу «кушал много». Что-то Браун желал навсегда похоронить в себе, болезненное и невыносимое. Эрен не мог его в этом винить.       Поцелуями, облизыванием, засосами и жгучим трением кожу о кожу Райнер пытался стереть с себя прошедший разговор, отвлечься. Пальцы Эрена проскребли по крепкому животу и дотронулись до ствола. Райнер спрятал во влажном плече Йегера лицо и дернул бедрами вперед несколько раз, ощущая, как Эрен сжимает его член, гладит и тянет. Как в горячем бреду он шептал еще, еще, еще, молился и боялся, что Эрен может остановиться. Его ловкие длинные скользкие пальцы играли на его нервах, то замедляясь, то до легкой боли пережимали у начала, и это отчасти помогло Райнеру не закончить раньше времени. Руки, расставленные по обе стороны тела Эрена, легко подрагивали, мышцы гудели. — Тебе хорошо? — спросил внезапно и робко Эрен. Застенчивая забота, искренняя участливость, что отразились в его голосе, в его огромных бездонных глазах, сделали Райнера совершенно беспомощным перед ним. Он несколько раз быстро кивнул, задержав дыхание, не в силах вымолвить ни слова. Вместо этого он втянул его в глубокий поцелуй, раздвинув губы языком, проникая внутрь. Эрен застонал, прогнулся и их горячие влажные члены коснулись друг друга. Рука Райнера прошлась по боку, зацепила горошину соска, спустилась ниже к подрагивающему животу и, наконец, нашла одну из ягодиц. Он заставил Эрена приподнять здоровую ногу, обнять себя за поясницу и начать медленно качаться вместе с ним. Рука продолжала удерживать Йегера на весу, вжимаясь пальцами в мягкую ткань мышц. Каждый двигался так, будто у них происходило настоящее проникновение, вперед-назад, и с каждым разом амплитуда движений возрастала в скорости и давлении. Хриплый голос Райнера глубоко вторил стонам Эрена.       Эрен бы хотел продержаться дольше; напор их склеенных трущихся тел совсем затмил все звуки, он жарко дышал и уязвимо всхлипывал прямо в губы Райнера. Ногти царапали по лопаткам и плечам. Браун целовал его куда только хотел, кажется, не осталось ни единого места на лице или шее, куда бы не дотянулись горячие любопытные губы. В каждом касании словно что-то кричало: мне мало! Словно… словно у них никогда больше не будет этого. Так отчаянно и без слов Райнер умолял подольше не отпускать себя, и Эрен старался отдать столько же, если не больше. Но он дернулся, низ живота ошпарило внутренним пульсом, и мышцы медленно начали ослабевать. Он еще продолжал двигаться, тихо жарко постанывать в ухо рычащему Брауну, гладить по влажным волосам. Одна его рука протиснулась между ними, огладила набухшую темную головку, и этого хватило, чтобы Райнер, громко простонав, дернулся и застыл, выплескиваясь на живот Йегеру, смешивая семя с его. Он осторожно опустил Эрена снова на спальник, ноги и руки его ужасно дрожали. Эрен тут же подвинулся, заметив его слабость, и Райнер лег рядом боком, переводя дыхание. Эрен рассматривал его закрытые глаза, с горбинкой чуть вздернутый нос, покрасневшие губы. Взъерошенные волосы и пот на висках и лбу. — Ты согрелся? — спросил Райнер, выдыхая, приоткрывая один глаз.       Эрен готов был снять с себя кожу вместе с мышцами, настолько ему было жарко, но напустил на себя серьезный и даже тоскливый вид, хотя глаза его смеялись: — Еще нет, — ответил он. Уголки губ счастливо подергивались.       Райнер сгреб его в охапку, демонстративно закатив глаза. От них не очень приятно пахло потом, живот у Эрена противно стягивало подсыхающим семенем, но он не жаловался. Райнер был рядом, обнимал его, дышал в волосы, осторожно переплел свои ноги с его, стараясь не потревожить больную. Может и хорошо, что он отстал от группы? Эрен слушал, как успокаивается в груди сердце Брауна и впервые, наверно, порадовался, что был таким непроходимым упрямцем. Очутились бы они здесь, открылись бы друг другу, если бы не его глупая самоуверенность? Несколько минут он еще думал обо всем, что привело их в этот полуразрушенный домик, и вдруг зевнул. — Теперь можешь поспать, — сказал Райнер, заметив зевок. Он прислушался к звукам снаружи: буря почти заканчивалась, но ночь еще нет. У них еще было немного времени побыть только вдвоем.       Именно поэтому Эрен всеми силами сопротивлялся сну, потому что, когда он уснет, время прыгнет вперед, и им надо будет собираться и идти к остальным. И неизвестно, когда им снова посчастливится остаться наедине. Он успел еще прошептать "Ты горячий, как печка" и сказать хотелось еще очень много, но у переутомленного организма были свои планы, и разум Йегера исчез из реальности, растворившись во снах.       Райнер посмотрел на спящее спокойное лицо Эрена на его груди и вздох, отразившийся от гнилых стен, был до того тоскливым, наполненный невысказанными сожалениями, что Райнеру пришлось зажмуриться, только чтобы удержать все в себе. Он был до такой степени зол, что позволяет себе сейчас испытывать счастье, что готов был тут же разбудить Эрена и сознаться во всем, только чтобы Йегер больше не видел в нем хорошего парня. Не смотрел так обожаемо, не желал его, не надеялся. Но радостное ощущение наслаждения от того, что он наконец-то получил то, к чему его тянуло, сдержало его дурные разоблачающие порывы. Он не посмеет разочаровать Эрена, ни сегодня, ни в ближайшее время. Он постарается оттянуть этот момент как можно дальше. Если бы только Эрен понял его. Когда-нибудь. Если бы.