***
Полчаса спустя Клаус показал мне каждый квадратный фут своего особняка, и я была удивлена, обнаружив, насколько мне действительно нравится, как он говорит. То, как его акцент скользил по словам, заставляя их звучать дразняще и даже соблазнительно. То, как его свободная рука указывала на предметы, о которых он говорил. Как загорались его глаза, когда он рассказывал истории о реликвиях, которые висели у него, или картинах, которые он вставлял в рамы. Его смех, когда он рассказывал особенно забавную историю, и его меланхолия, когда он вспоминал что-то грустное, чего лучше не вспоминать. Видите ли, у меня самой никогда не было проблем с Клаусом. Я знаю, это прозвучало безумно, я имею в виду, что он убил Елену, почти убил Дженну и превратил Тайлера в гибрида без согласия. Но в то время как все остальные всегда быстро перечисляли причины, по которым они его ненавидели, я всегда оставалась тихой, потому что знала, что у всех нас на руках своя доля крови. Чем мы лучше Клауса? Во всяком случае, закрывать глаза на все, что мы сделали, но изображать Клауса сатаной за подобные действия было лицемерием. Конечно, он был импульсивен и действовал, не задумываясь и не останавливаясь, чтобы объяснить свои намерения, но чаще всего у него были хорошие цели. Например, когда он забрал Елену после того, как она убила пятерых, или сегодня, когда он забрал Джереми, чтобы помешать ему убить Елену или любого другого вампира, скрывающегося в этом городе. Конечно, он хотел вылечить Елену, но ему не нужно было идти на такие меры, чтобы обезопасить ее и других в этом городе. Теперь, он позволил мне заглянуть за пределы большого плохого гибрида с дьявольскими планами и человечеством, которое все еще существовало под ним спустя тысячу лет. Может быть, эта двадцатичетырехчасовая сделка в конце концов окажется не такой плохой.***
— Ты когда-нибудь используешь его? — подумала я со своего места перед огнем. Клаус сидел напротив меня и рисовал меня. — Теперь, почему я должен излечивать себя от того, чтобы быть самым могущественным существом на планете? — ухмыльнулся он, вопросительно приподняв брови. — Должно быть, было время, до того, как были созданы вампиры, в которое ты бы вернулся хотя бы на мгновение, — настаивала я, поднимая брови в ответ. Скрип карандаша по бумаге прекратился, тишина натянулась, пока я смотрела, как он думает. Он пристально смотрел в огонь, и мне было интересно, где он, какие воспоминания он переживает заново. Каким бы ни был момент, выражение его лица было смесью ностальгии и боли. Жаль, что я не спросил, что я просто оставил это в покое. — Было время, тысячу лет назад, — признался он, его голос был таким тихим, что мне пришлось напрячься, чтобы расслышать его: — Майкл был на охоте и отсутствовал почти месяц. Это было до смерти Хенрика, до того, как моя мать возненавидела меня, до того, как Элайджа и я были очарованы Татией. Это был единственный момент, когда я почувствовал себя настоящим членом семьи. Ненависти не было, только смех, любовь и принятие. Никто не ходил по яичной скорлупе и не беспокоился о том, что отец не одобрит. Мы были счастливы, — он посмотрел на меня, легкая улыбка играла на уголках его губ, а его глаза остекленели от слез: — Было несколько раз с тех пор, как я чувствовал себя так, хотя мать и Хенрик не могли быть чувствовать это тоже. — Расскажи мне об этом, — я подбодрила его, сопротивляясь желанию протянуть руку и сжать его ладонь. — Дни казались бесконечными, но это могло быть потому, что мы ложились спать позже и вставали раньше. Мы все были счастливы, взволнованы. Мы, конечно, по-прежнему должны были заниматься домашними делами, но вместо того, чтобы быть утомительным, это было весело. Мы с Колом шутили, пока собирали дрова. Мне разрешили помочь Ребекке стирать белье, и мы часто вместе ходили кормить животных. Нам даже удалось научить Ребекку владеть клинком, что отец запретил. Она стала достаточно хороша, чтобы победить всех нас, о чем она и по сей день не позволит нам забыть, — Клаус усмехнулся, возвращаясь к своему наброску: — Раньше мы ужинали у костра, делили день вместе и смеялись. Когда отец вернулся, мы все ненавидели то, насколько ограниченными мы себя чувствовали, выполняя самые простые задачи. Чтобы ответить на твой вопрос, Аделаида. Я бы принял лекарство, если бы это означало, что я могу вернуться в тот момент и остаться в нем. Но с другой стороны, мне нравится быть сильным, внушающим страх и могущественным просто потому, что Майкл заставил меня почувствовать противоположное. Чувство, которое я не хочу когда-либо испытать снова. А ты? Я моргнула, выходя из транса, в который впала, когда он говорил. Я не знала, что это было, но меня всегда привлекали его слова, его голос. Весь он. — Я бы не стала этого терпеть, — я ответила честно. У меня не было такого момента, когда я чувствовала себя собой, честно говоря, я всегда чувствовала себя паршивой овцой в своей семье. — Нет момента, когда ты была человеком, к которому ты бы вернулись? — нажимал он. — Нет. Я ненавидела быть человеком. Я была слабой, неуверенной, отверженной. Теперь я сильная, независимая, и я ни за что не вернусь к прежней жизни, — сказал я ему, подразумевая каждое слово. Он сделал паузу, карандаш на бумаге остановился всего на мгновение, прежде чем он продолжил. Я не смотрела на него снизу вверх; вместо этого я смотрела на пламя, боясь того, что он сможет увидеть в моих глазах. Клаус больше ничего не сказал, он больше не задавал вопросов, и по мере того, как тишина затягивалась, я чувствовала, что все глубже и глубже погружаюсь в плюшевую кожу. Мои глаза закрылись, а на губах заиграла улыбка. Я была расслаблена. Впервые за долгое время я была спокойна. Все, что я могла слышать, это скрип карандаша по бумаге, потрескивание пламени и время от времени разочарованное фырканье Клауса, когда он неправильно провел линию. Словно за пределами этой комнаты ничего не существовало, и меня это вполне устраивало.***
— Пора просыпаться, любовь моя, — нежный голос вырвал меня из сна, и я почти застонала, пока не вспомнила, где нахожусь. — Клаус? — пробормотала я, вставая с дивана. Я лениво задумалась, когда легла, но особо не долго думая, я задалась вопросом: — Как долго я спала? — Несколько часов, — признался он, усаживаясь обратно в кресло, в котором, как я помнила, он сидел раньше. — Мне жаль, — я покраснела, смутившись, что заснула в его обществе. Я просто давно не чувствовала себя такой расслабленной, я догадалась, что мой недостаток сна настиг меня. — Не извиняйся, любовь моя, — он ухмыльнулся, держа теперь уже закрытый блокнот. — У меня много набросков, которыми я был занят. Я с интересом подалась вперед: — Можно я их увижу? — Боюсь нет. Работа художника священна и не может быть передана без его согласия, — он сказал мне это очень серьезно. — Отлично, — я закатила глаза. — И что теперь? — Сейчас мы пообедаем, — он встал, протягивая руку, которую я взяла без колебаний. Было страшно, как быстро мне стало комфортно рядом с ним. — Куда мы идем? — я спросила. Он только ухмыльнулся и повел меня к двери.***
— Как ни странно, мы заканчиваем там, где я начала, — сказала я, забавляясь, когда мы вошли в Гриль. Я подумала, не встретим ли мы кого-нибудь из знакомых, но пришла к выводу, что это маловероятно. Более вероятно, что все были дома и пытались придумать новый план убийства Клауса. Это был путь, по которому все обычно шли после того, как Клаус что-то делал, даже если это приносило им пользу; они постоянно были параноиками. — Где все? — спросила я, поняв, что комната пуста. — Я заплатил изрядную сумму денег, чтобы мы могли побыть в одиночестве час или два, — он пожал плечами, заперев за нами дверь и переключив вывеску на закрыто. — Почему это? Стыдно, что тебя видят со мной? — дразнила его я, хотя мне было искренне любопытно. — Я серьезно собирался заполучить тебя сегодня, Аделаида. — сказал он, на мгновение лишив меня дара речи. Я прикусила губу, снова сбитая с толку его рвением быть рядом со мной. Он никогда раньше не проявлял ко мне никакого интереса, если не считать того случая, когда пригласил меня на бал к своей матери. Но после этого он почти не разговаривал со мной. — Что бы вы хотели? — я чуть не подпрыгнула от звука женского голоса. Я поняла, что она ждет, чтобы принять мой заказ, и запаниковала, сказав первое, что пришло мне в голову. — Картофель фри и шоколадный молочный коктейль, пожалуйста. — сказала я, заправляя кудри за уши. Она записала мои пожелания и сказала, что наша еда будет готова через пятнадцать минут. Клаус, должно быть, сделал заказ, когда я погрузилась в свои мысли. — Что у тебя на уме, любовь моя? — спросил он, я заметила, как его рука дернулась, как будто хотел протянуть руку и прикоснуться ко мне, но он сопротивлялся этому желанию. — Почему сегодня? — уточнила я, когда он в замешательстве нахмурился. — ты мог бы попросить что угодно раньше, но все, что тебе нужно, это провести день со мной, — до меня не доходило. — Ты мне нравишься, — он сказал это так, как словно это было очевидно. Я чуть не подавилась глотком своего молочного коктейля. Я знала, что мои глаза расширились от шока, но ничего не могла с собой поделать. — Т-ты что? — пискнула я. — Ты добрая, верная, милая, веселая и красивая. Ты постоянно жертвуешь своим счастьем ради других, ты не очень часто искренне улыбаешься, но когда это делаешь, твоя красота не может быть проигнорирована. Я хочу поближе познакомиться с тобой и попытаться убедить тебя дать мне шанс и узнать меня получше, — признался он, его дерзкое высокомерное поведение исчезло, чтобы раскрыть истинный смысл его слов. — Я не знаю, что сказать, — сказала я, и мои щеки залились румянцем. Я посмотрела вниз, чтобы скрыть это, но Клаус осторожно поднял мою голову указательным пальцем. — Тебе не нужно ничего говорить, Аделаида. — На его губах появилась полу-улыбка. — Просто узнай меня лучше, я прошу тебя. Я прикусила губу. Я знала, что мои друзья хотели бы, чтобы я сказала. Но впервые за всю вечность я позволил голосу в глубине моего сознания, который я обычно подавляла, ответить за меня. — Хорошо. Он удивленно моргнул и улыбнулся. Я улыбнулась в ответ, это была искренняя улыбка, и она казалась почти чужой на моем лице. Но у Клауса перехватило дыхание, когда он уставился на меня, и я еще раз посмотрела вниз, чтобы скрыть свой румянец. Прежде чем он успел сказать мне не прятаться от него, появилась официантка, подала нам еду, прежде чем снова тихо выскользнуть. Я взяла одну картофелину фри из тарелки и откусила её, когда я оглянулась, чтобы увидеть, что заказал Клаус. Я не очень удивилась, увидев стейк и картофель фри — мне он не показался особым любителем чизбургеров. — Какое твое любимое место в мире? — спросила я, делая глоток молочного коктейля. Он казался одновременно удивленным и обрадованным тем, что я на самом деле пыталась узнать его, прежде чем он на мгновение задумался над своим ответом. — Это зависит от сезона. Париж прекрасен весной, а Нью-Йорк — зимой. Лето идеально на Бора-Бора, а осень в Лондоне спокойна. А ты? — Ну, я никогда и нигде не была, — призналась я, легкая улыбка появилась на моем лице, когда я посмотрела на свои руки. — Когда мне было шестнадцать, меня приняли в летнюю программу для начинающих писателей в Нью-Йорке. Помню, я была так взволнована, потому что, сколько себя помню, я всегда хотела поехать туда. — Тебе понравилось? — мягко спросил Клаус, привлекая мое внимание к себе. — Это было невероятно. Я могла писать столько, сколько хотела, и всякий раз, когда я чувствовала небольшой писательский кризис, у меня был бесконечный список мест, которые я могла посетить. Эмпайр-стейт-билдинг, статуя свободы, музей естественной истории, метро… Даже центральный парк. Если не места вдохновляли, то вдохновляли люди. Все были разные, все смотрели на мир по-разному, — я улыбнулась, потерянная за три недели в Нью-Йорке. — В конце концов, я не хотела возвращаться домой, но знала, что должна, — я пообещала себе, что однажды вернусь, может быть, даже поживу там какое-то время.– Но… — Но ты еще не готова до этого, — Клаус закончил за меня, он слегка улыбнулся, когда я встретилась с ним взглядом. — Это неудивительно, учитывая все, с чем тебе пришлось столкнуться за последние несколько лет. Но в этом и прелесть быть вампиром, Аделаида. У тебя есть вечность. Мы обменялись улыбками, прежде чем погрузиться в комфортное молчание. Пока я ела картошку с сыром, я не могла отрицать растущую привязанность в моем животе. Клаус позволял мне узнавать его, и чем больше я получала информации, тем больше он мне нравился и тем больше я хотела доведаться о нём. Было ли это хорошо или нет, было слишком рано говорить, но на этот раз я была счастлива, наконец, делать то, что я хотела, не позволяя суждениям моих друзей вмешиваться.***
Несколько часов спустя мы с Клаусом все еще разговаривали, и ни одному из нас не наскучил разговор. Наши тарелки с едой, а также тарелки с десертом, которые мы съели позже, были убраны, и мы оба перешли к бурбону. — Ни за что! Я тебе не верю, — я почти агрессивно покачала головой. — Я говорю тебе любовь моя, это правда, — он усмехнулся, наслаждаясь моей реакцией. — Ты хочешь сказать, что знал Генриха Восьмого? — уточнила я, пытаясь увидеть намек на обман в его выражении, но все, что я увидела, было весельем и искренностью. — Именно это я тебе и говорю, — он ухмыльнулся, допив бурбон, прежде чем налить себе еще один стакан. Теперь мы были только вдвоем; он отправил официантов домой с щедрыми чаевыми, видя, что мы можем угоститься алкоголем. — Каким он был? — спросила я с любопытством. — Напыщенный, высокомерный… — отрезал он, когда я перебила его. — Вы двое, должно быть, прекрасно ладили. — подразнила я, смеясь, когда он бросил на меня притворный взгляд, который быстро сменился смешком. — С сожалением должен сообщить тебе, что мы совсем не ладили. По правде говоря, я ненавидел его, — он наклонился вперед, в мое личное пространство, чтобы он мог издевательски шептать. — И между нами двумя, он не умер естественной смертью. Я старалась не обращать внимания на его запах, остававшийся вокруг меня, когда он удалялся; от него пахло кожей и дождем с оттенком специй. Это было опьяняюще. — Действительно? — сказал я, надеясь, что он разъяснит. — Именно так Элайджа заставил всех думать после того, как однажды ночью я поймал его на изнасиловании своей жены и в наказание сломал ему шею, — он небрежно пожал плечами. — Ну, я не виню тебя, если бы я вмешалась, то поступила гораздо хуже, — сказала я ему откровенно. Он, похоже, не удивился моему ответу, как будто ждал его. — Я помню, что ты сделала с Деймоном, когда узнала о Кэролайн год назад, — он объяснил, даже не спрашивая меня: — Поверь мне, я тебе верю. Я немного улыбнулась при этом. Лично я считаю, что моя реакция была оправданной. Всем удавалось держать в секрете действия Деймона по отношению к моей младшей сестре вплоть до прошлого года, когда Джереми проговорился, когда говорил о Деймоне. Я думаю, что день пыток был более чем оправдан за то, через что он заставил Кэролайн пройти. Ему повезло, что я не убила его, и только потому, что моя сестра умоляла меня не делать этого. Еще один пример того, как я слушаю всех остальных, а не свое собственное мнение. — Он это заслужил, — пробормотала я, мое настроение внезапно помрачнело. — Я не сомневаюсь в этом, любовь моя. — сказал Клаус, одаривая меня взглядом, когда я встретилась с ним. — Я сделал бы то же самое, если бы это была Ребекка. На самом деле, я сделал гораздо хуже за гораздо меньшие деньги. — Я рада, что кто-то понял. Все думали, что я слишком остро реагирую, включая Кэролайн, — покачала головой, все еще пораженная этим. — Я заметил, что Деймон, похоже, не может ошибаться, — он кивнул, потягивая свой напиток. –Я думаю, это из-за привязанности двойника. — Я тоже это заметила, — я вздохнула, налив себе еще глоток и сделав большой глоток. — Если бы я хотела, он был бы уже мертв. — Давай не будем больше это обсуждать, милая, — объявил Клаус, завинчивая крышку обратно на бутылку с бурбоном, поднимая ее в руке и протягивая другую мне. Я взяла её и ошеломленно улыбнулась: — Куда мы идем? — Вернемся в особняк. Персонал скоро будет здесь, чтобы открыть место для всех, и я пока не обязан делить тебя с ними, — просто сказал он, положив мою руку себе на локоть. Я почувствовала, как мое сердце затрепетало от его слов, и мне пришлось бросить взгляд вниз, чтобы скрыть улыбку и покраснение.***
— Я прекрасно провела время сегодня, — сказала я ему, когда мы добрались до его дома, улыбка расцвела на моем лице от выражения восторга, которое появилось на его лице. — Я счастлив слышать это, любовь моя, — он улыбнулся достаточно широко, чтобы на его щеках появились ямочки, и каким-то образом я оказалась достаточно близко к нему, чтобы снова погрузиться в его опьяняющий запах. Я глубоко вдохнула, чувствуя, как мое тело полностью расслабилось. Его рука поднялась, чтобы нежно погладить мое лицо, и я была бессильна удержаться от его прикосновения. Мои глаза распахнулись, когда его другая рука легла на мою руку, нежно притягивая меня ближе. Меня привлекли его глаза, они были полны эмоций, которые, я была уверена, я тоже показывала; похоть, привязанность, желание, страх быть отвергнутым и мерцание надежды. Мои руки переместились к его груди, медленно скользя вверх, чтобы обхватить его шею, позволяя моим большим пальцам двигаться вперед и назад по его челюсти. Мне нравилось, какая у него мягкая кожа, какая теплая. Мне нравилось нежное покалывание волос на его лице, и мне нравилось ощущение его рук на моей коже. Я знала, что мое сердце колотилось в моей груди, но и его тоже. И знание того, что в тот момент он был не совсем спокоен и собран, заставило меня почувствовать… смелость. Мой лоб прижался к его лбу, и я услышал, как он тихонько вздохнул. Мои глаза закрылись от искры, которая прошла через мое тело, и я обнаружила, что жажду большего. Когда мои губы встретились с его губами, поцелуй начался мягко, неуверенно и даже нежно. На вкус он был как бурбон и что-то сладкое, что было просто Клаусом. По мере того, как шли секунды, и мы чувствовали себя более комфортно, поцелуй становился все более голодным. Мои руки запутались в его мягких кудрях, его руки опустились на мою талию, прижимая меня ближе к себе. Его язык прошелся по моей нижней губе и без колебаний принял доступ, который ему был предоставлен, сражаясь с моим собственным языком так, что из моего горла вырвался глубокий стон. Я опустила руки ему на плечи, толкая кожаную куртку, висевшую там, и надеясь, что он поймет намек. Он отстранился от поцелуя на достаточное время, чтобы избавиться не только от своей куртки, но и от своего хенли, а затем его губы снова коснулись моих. Я почувствовала, как моя спина касается стены, но я была сосредоточена на ощущении его груди под моими руками. Мои пальцы на мгновение поиграли с его сосками, вызвав дрожь и стон, которые я бы пропустила, если бы не была вампиром. Клаус оторвал свои губы от моих и поцеловал меня в подбородок и вниз к шее. Я застонала, когда он нашел чувствительное место за моим ухом, моя рука запуталась в его кудрях, чтобы удержать его там. Я почувствовала, как он ухмыльнулся мне в шею, прежде чем он резко отстранился. Я вопросительно нахмурилась, но он просто уставился на меня, его глаза потемнели от похоти, когда он принял меня, тяжело дыша и мокрый от пота. Он упал на колени, одарив меня дьявольской улыбкой, когда мое замешательство усилилось. Клаус снял с меня ботильоны, прежде чем мучительно медленно провел руками вверх по моим икрам. Когда он достиг верхней части моих бедер, он переместил руки назад и снова провел ими вниз, наклоняясь вперед и прижимаясь носом к моей нижней части и вдыхая. Я никогда не забуду голодный взгляд его глаз, когда он смотрел на меня так, будто хотел сожрать меня прямо здесь и сейчас. Быстрее, чем могли уследить мои глаза, он схватил подол моего платья и одним быстрым движением стянул его через макушку. Прежде чем я успел почувствовать холод, его тело снова прижалось к моему, его губы захватили мои в жадном поцелуе. Руки Клауса скользнули вверх по моим рукам и вниз к груди, его большие пальцы поглаживали мои соски сквозь ткань. Они встретились в центре моего лифчика, задержавшись на мгновение, прежде чем он сорвал одежду, небрежно бросив ее за собой. Мои руки упали на его плечи, ногти слегка впились в кожу, когда его рот опустился на мою правую грудь, его язык играл с соском так искусно, что из моего горла вырвался глубокий стон. Руки Клауса продолжили свое путешествие вниз по моему телу, в то время как его рот переместился на мою другую грудь, вызывая такое же покалывание в позвоночнике. Когда он добрался до моих трусиков, его руки двинулись по обеим сторонам моих ног и разорвали кружевную ткань, прежде чем его руки скользнули туда, где я горела для него. — Клаус, — умоляла я, не заботясь о безудержной потребности в своем голосе. Его рот оторвался от моей груди, его руки переместились к моей талии, и его глаза снова встретились с моими. Он изучал меня так, что мне казалось, что он запечатлевает этот момент в памяти. Он сделал полшага вперед, его руки скользнули к моей пояснице. Мое тело пронзила волна жара, когда он внезапно поднял меня и обвил мои ноги вокруг своей талии. Я чувствовала его затвердевшую длину на своем центре, даже сквозь материал его джинсов, и это заставило меня задохнуться и прижаться бедрами к его бедрам, отчаянно нуждаясь в трении. Это действие заставило нас обоих застонать от удовольствия, моя голова откинулась к стене, а лоб Клауса упал мне на плечо. Я обнаружила, что мои руки лежат на его плечах, и меня вдруг одолело желание ощупать каждый дюйм его кожи. Я погладила его руки, оценив, как подрагивают мышцы под ними, прежде чем я снова двинулась вверх и к его ключицам, следуя по линии между его поцелуями, по его прессу и вниз к пряжке его ремня. Мне удалось снять кожу с пряжки, прежде чем его рука обхватила оба моих запястья и прижала их к стене над моей головой. — Терпение, любовь моя, — он ухмыльнулся, и его губы снова сомкнулись на моих. Я застонала, когда он снова прижался своими бедрами к моим. Я хотела прикоснуться к нему, но его хватка оставалась железной. Если бы я не была так погружена в него, я, возможно, была бы более раздражена. Я задохнулась от его рта, когда моя спина опустилась на что-то мягкое. Прежде чем я успела подумать, его свободная рука соблазнительно скользнула вниз по моему животу и погрузилась во влажные складки. Мои бедра взметнулись вверх, желая большего, но он продолжал свой медленный, томный темп. Его губы отделились от моих, так что он мог откинуться назад и наблюдать за моей реакцией на его прикосновения, от которых я только сильнее загорелась. Я хотела прикоснуться к нему, но он не ослаблял хватку моих запястий; Я была уверена, что моя кожа была в синяках, но мне было все равно. Его пальцы скользнули вниз по моему клитору, к моему входу, но как раз перед тем, как он достиг его, он снова поднялся, продолжая свой мучительно медленный темп. Я застонала от разочарования, мои глаза встретились с его темным и голодным взглядом. Прежде чем я успела попросить его о большем, два его пальца внезапно оказались глубоко внутри меня. Громкий стон вырвался из моих уст при внезапном вторжении, мои бедра невольно дернулись вверх, чтобы погрузить его глубже. Его пальцы начали двигаться в умеренном темпе, достаточно быстро, чтобы заставить меня хотеть большего, но недостаточно быстро, чтобы довести меня до крайности. Прежде чем я успела это осознать, Клауса уже не было рядом со мной, и когда я уже собиралась сесть, чтобы посмотреть, куда он делся, я почувствовала, как его руки раздвигают мои бедра. Его рот направился прямо к моему клитору, его пальцы снова вошли в меня и изогнулись, чтобы достичь идеального места внутри меня. Одна моя рука потянулась к его кудрям, мои ногти впились в его скальп, а его язык скользнул по моему кончику, движение соответствовало темпу его пальцев. Моя голова откинулась назад от чистого удовольствия, когда я почувствовал знакомое напряжение внизу живота. — О боже, Клаус, — я застонала, чувствуя себя полностью переполненной полным блаженством. В ответ он ускорился, его рот и пальцы двигались с такой силой, что я просто не могла себя контролировать. Мои бедра резко рванулись к его рту, мои руки легли ему на плечи, а мои ногти вонзились в него так сильно, что потекла кровь. Клаус застонал, и вибрация моего клитора довела меня до крайности. Я кончила, выкрикивая его имя. Я не дала себе времени прийти в себя, вместо этого я призвала свою вампирскую силу и перевернула его на спину, коснувшись его губ своими. Вкус меня, смешанный с его вкусом, заставил тихий стон вырваться из моего горла. Я прервала поцелуй, прежде чем успела слишком потеряться, переместив бедра дальше вниз по его телу и позволив своим рукам скользить по его груди по пути вниз. Он наблюдал за мной, прикрыв глаза, подперев одну руку за голову, чтобы наблюдать за моими движениями. Я медленно расстегнула его молнию джинс и стянул их и боксеры до колен; Я была слишком нетерпелива, чтобы снять их полностью. Моя рука обхватила его тело, нанеся ему несколько медленных целенаправленных поглаживаний. Я закусила губу, когда увидела, какой он большой и толстый, и я позаботилась о том, чтобы установить зрительный контакт, когда я насмешливо лизала его длину снизу вверх, обязательно водя языком по головке. Он зашипел, его бедра дернулись в отчаянии, и я решила не заставлять его ждать, обхватывая его и погружая все глубже и глубже, расслабляя свое горло настолько, чтобы полностью погрузить. Он задохнулся, его глаза были такими темными, что они почти выглядел сапфировым. Его свободная рука легла на мои волосы, но он не форсировал движения, просто на мгновение погладил мои золотые локоны. Моя голова двигалась вверх-вниз целеустремленно и без энтузиазма, его рука сжала мои волосы так сильно, что это было почти больно. Я не могла оторвать от него глаз, пока работала над ним, смотреть, как он расслабляеться, было прекрасно. То, как его спина выгнулась, как будто он ничего не контролировал, как он стиснул зубы, изо всех сил стараясь сдержать звуки удовольствия, как провел рукой по своим кудрям, сжимая пряди, как он сжимал мои. Он был идеальным. Чтобы помочь ему достичь оргазма, одна из моих рук потянулась к его яйцам и осторожно покатила их по ладони. От этого действия громкий стон вырвался из его горла, и его спина снова выгнулась, сопровождаемая струями его семени, падающими мне в горло. Я продолжал двигаться, пока не проглотил все это, и когда я был уверен, что он закончил, я поцеловал верхнюю часть его бедра, прежде чем лечь на спину рядом с ним. — Ты восхитительна, — сказал он между тяжелыми вздохами. — Забавно, — пробормотала я, поворачиваясь на бок к нему лицом, — Я только что подумала о тебе то же самое. Мы обменялись улыбками, прежде чем оба одновременно двинулись вперед, участвуя в страстном поцелуе, от которого у меня сжались пальцы на ногах. Он перевернул меня так, что оказался сверху, его руки переместились к моим бедрам, чтобы раздвинуть их, прежде чем он скользнул в меня одним плавным движением. Каждый из нас издал звук удовольствия, когда он вошел в меня, и его лоб упал на мой, его глаза сверлили меня, когда он начал двигаться. Его бедра двигались под разными углами, попадая в разные точки, и мне было интересно, что он делал, пока он не ударил меня туда. Он, конечно, знал это из-за крика, сорвавшегося с моих губ, с ухмылкой он начал двигаться в темпе, который казался таким невероятным, я клянусь богом, каждый толчок заставлял меня видеть звезды. Я чувствовала себя настолько поглощенной им в тот момент. Ощущение его кожаных ожерелий на моей груди, ощущение его дыхания, сливающегося с моим, его рука, держащая одно из моих бедер вокруг его талии, его лоб, прижимающийся к моему, чистое удовольствие от его проникновения в меня, такое невероятное. Это было прекрасно, он был совершенен. — Быстрее, — мягко потребовала я, покусывая его нижнюю губу, когда он подчинился. Он полностью наклонил свой рот к моему, когда он подчинился, глотая мои стоны, когда он начал двигаться в темпе, который я не думала, что человеческий глаз сможет увидеть. Мои руки легли на изгиб его позвоночника, и я не смогла бы удержать ногти от прокола кожи, даже если бы захотела. Он застонал и оторвался от поцелуя, его лоб снова упал на мой. — Ты близко, любовь моя, — хрипло прошептал он, его дыхание смешалось с моим. Я простонала в ответ, любя, что мы были объединены всеми возможными способами в тот момент. — Будь моей, любовь моя, — пробормотал он, мягко уткнувшись носом в мой и двигаясь, чтобы поцеловать меня с открытым ртом в челюсть. — Клаус, — я умоляла, не зная, чего хочу, но он, казалось, все равно понял. Он ослабил хватку, которую он держал на моем бедре, взял мою руку и двигал ею, чтобы удержать мое бедро в том же положении, в котором он держал его. Его теперь свободная рука протянулась между нами, и его пальцы скользнули сквозь мои складки, найдя мой выступ. и зажимая его между пальцами. Крик вырвался из моего горла, и мои глаза закатились на затылок, когда моя спина выгнулась к нему. Моя свободная рука так сильно вцепилась ему в спину, что я почувствовала запах крови в воздухе. Это заставило меня сжаться вокруг него крепче. — Ну же любовь моя, отпусти. — прошептал он, целуя мои веки. — Я тебя поймаю. Я открыла глаза и увидела, как его глаза светятся янтарем, а его клыки удлиняются. Я могла видеть, что он пытается контролировать это, но я просто подтолкнула его к изгибу своей шеи. Его клыки вонзились в мою кожу, и я почувствовала, как спираль внизу живота лопнула так сильно, что, клянусь, я на секунду потеряла сознание от удовольствия. Клаус застонал у моей шеи, сделав несколько глотков моей крови, прежде чем отстраниться и выставить передо мной запястье. Я не колебалась и позволила своему вампирскому лицу появиться перед тем, как вонзить клыки в плоть его запястья. Я застонала, когда его древняя кровь наполнила мой рот, удивленная пряным, но сладким вкусом. Я почувствовал, как темп Клауса увеличился до такой степени, что я снова нашла свое собственное блаженство… Я убрала рот с его запястья и снова прижалась его лбом к своему, наслаждаясь его похотливым взглядом и ощущением его горячего дыхания, сливающегося с моим. Я не могла поверить, что была так близко, так быстро, и я не могла не поднять свое бедро выше, чтобы позволить ему проникнуть в меня глубже, в надежде, что я снова упаду вместе с ним. Он зарычал на мои действия, его человеческие зубы сильно впились мне в шею, прежде чем вернуться в исходное положение. — Ты снова близко, не так ли, маленькая шалунья? — спросил он, и его хриплый голос заставил меня сильнее сжаться вокруг него и снова зарычать.— Я чувствую. Ты собираешься снова последовать за мной, не так ли, Аделаида? Я простонала, моя свободная рука обхватила его затылок: –Да, Клаус. Его глаза вспыхнули янтарем, когда он врезался в меня еще быстрее, еще сильнее, на этот раз его рука упала мне на грудь, сжимая пальцами мой набухший сосок, пока я снова не разорвалась под ним. Мое дыхание было прерывистым, но я заставила себя смотреть, как он отпускает себя, видеть, как контур его глаз загорелся янтарем, когда он потерял контроль, как его глаза потемнели от чистого удовольствия, как его рука поднялась и крепко, но нежно схватил меня за горло, его глаза не отрывались от меня, как будто он хотел, чтобы я увидела, какое впечатление я на него произвела. Он был невероятен. Его толчки стали рваными, и когда он достиг своего освобождения, его бедра замерли, а его тело погрузилось глубоко внутрь меня, как будто он не хотел, чтобы хоть одна капля его сущности вырвалась наружу. Я не мог не хныкать от ощущения, что он наполняет меня до краев своим семенем. — Ты моя, Аделаида, — пробормотал он, его дыхание ласкало мою щеку, его глаза были уверенными. — Я твоя — согласилась я, потому что знала, что это так, мои руки нежно обхватили его щеки. — И ты мой. — Я весь твой, любовь моя, — ухмыльнулся он в знак согласия, прежде чем запечатать свой рот на моем.***
Пять лет спустя. — Я бы хотела, чтобы ты сказал мне, куда мы направляемся, — проворчала я, лишь слегка надувшись. В конце концов, как сильно может дуться девушка, когда муж увозит ее в отпуск-сюрприз на своем частном самолете? Не очень. Интересно, знали ли моя мама или Кэролайн; обычно им удавалось вытянуть из него подробности. Но я также знала, что он не раскрыл бы им местонахождение, пока не поклялся хранить это в тайне. Я вздохнула, думая о том, как далеко мы все продвинулись. После нашего первого свидания — если вы так хотели его назвать — мы с Клаусом начали видеться исключительно друг с другом. Мы думали о том, чтобы спрятаться, но знали, что будет лучше просто рассказать об отношениях открыто, чтобы дать людям время привыкнуть к этому. Как и ожидалось, все взорвались; Деймон подумал, что меня вынудили, что привело к тому, что Бонни применила заклинание, чтобы доказать, что я на самом деле была с Клаусом по собственной воле. После этого меня практически забыли на два месяца, включая мою маму и Кэролайн. Я все еще жила дома, но чувствовала себя незваным гостем, поэтому большую часть ночей провела в объятиях Клауса в его особняке, который, похоже, не возражал. Я знала, что он ненавидит то, через что мои так называемые друзья и семья заставили меня пройти, практически отрекшись от меня, но я заверила его, что они придут в себя, и поэтому мы провели эти два месяца, полностью поглощенные друг другом. Бесчисленное количество свиданий и наша первая поездка; Целая неделя в Париже. Это было невероятно романтично, и три года спустя мы поехали туда на медовый месяц. Я не знаю, что заставило мою маму и Кэролайн проникнуться ко мне симпатией, может быть, потому, что мы были семьей, но однажды, когда мы с Клаусом обедали в Гриле и делились историями, они подошли к нам и попросили присоединиться. Клаус и я были так увлечены друг другом, что ни один из нас не замечал их, пока они не скользнули в свободную сторону кабинки напротив нас, и когда мы все же оглянулись, обe смотрели на нас с пониманием. Тогда я этого не знала, но через несколько лет моя мама сказала мне, что не видела ничего, кроме любви и обожания между нами обоими, и это заставило ее понять, что если он сделает меня счастливой, то это все, что имеет значение. Примерно то же самое было и с Кэролайн. В тот день у нас был обед, который был немного неловким и напряженным, но хороший. Клаус все это время держал меня за руку под столом, молча предлагая мне свою поддержку, поскольку он вежливо общался и с моей сестрой, и с матерью. Я могла сказать, что обе были удивлены его поведением, но вскоре они заметили и уважали, что он был вежлив с ними из-за меня. Через несколько недель после этого приехали Бонни, Елена и Джереми. Все они извинились за то, что были столь осуждающими, и сказали мне, что просто хотят, чтобы я была счастлива. Это заняло немного больше времени, но, в конце концов, Стефан и Деймон тоже запрыгнули на борт. Всем потребовалось всего шесть месяцев, чтобы принять наши отношения, и это стало облегчением для нас обоих. С принятием пришел мир. Моим друзьям не нужно было беспокоиться о его дьявольских планах, а Клаусу не нужно было беспокоиться о том, что они замышляют против него заговор. Конечно, прошло некоторое время, прежде чем кто-то считал его другом, и еще больше времени, чтобы он ответил на это чувство. Моему мужу было нелегко доверять, о чем они все знали, и поэтому, когда он, наконец, впустил их, я испытала облегчение. Не только потому, что они были моими друзьями, но также и потому, что я хотела, чтобы у него были люди, которым он мог бы доверять, кроме своей семьи и меня. И теперь он это сделал. У него и Стефана был небольшой броманс, младший Сальваторе легко был его лучшим другом из всех. Но все они довольно хорошо ладили; даже и не скажешь, что раньше там была хоть капля ненависти. Оттуда все начало становиться на свои места. Елена решила, что хочет быть с Дэймоном и, очевидно, не хочет лекарства. Она боялась рассказать об этом Клаусу, но он принял ее желание, даже глазом не моргнув, больше не беспокоясь о вечном одиночестве. Стефан был убит горем, но не очень удивлен, и это привело к возрождению старого романа между ним и Ребеккой. Для них прошло уже четыре года, и обе пары все еще крепки. Кэролайн и Тайлер остались вместе и приближались к своему пятилетнему юбилею. Джереми и Бонни снова полюбили друг друга после многих часов расшифровки карты, которая привела к излечению; Клаус все еще хотел найти его, чтобы уничтожить. К счастью, мы обошлись без суеты, и Джереми запихнул его Сайласу в горло, прежде чем ударить его ножом в сердце, завершив его судьбу и заставив татуировку исчезнуть. Бонни и Джереми теперь должны были отпраздновать три года совместной жизни, и ходили слухи, что Гилберт-младший собирается сделать ей предложение. Примерно через год Элайджа вернулся в Мистик Фоллс не с кем иным, как с Кэтрин Пирс под руку, умоляя Клауса простить ее. Меня там не было, когда это случилось, но я вернулась в гостиную, полную разрушенной мебели, и ожидала худшего. Сказать, что я была удивлена, войдя на кухню и обнаружив, что Клаус, Элайджа и Кэтрин пьют по пакету крови и болтают между собой, было бы преуменьшением. Клаус увидел меня и мелькнул рядом со мной, чтобы поцеловать в висок в знак приветствия. Это вывело меня из шока, и я улыбнулась ему, поцеловав в губы, прежде чем поприветствовать других гостей на кухне. Позже тем же вечером, когда Клаус ушел в душ, Элайджа отвел меня в сторону и поблагодарил за то, что я оказала такое положительное влияние на его брата. Очевидно, он думал, что я несу ответственность за Клауса. И его снисходительность, но я просто отшутилась и сказала ему, что я не та, за кого он должен быть благодарен. Это было два года назад, и они с Кэтрин все еще были счастливы вместе. Вскоре после этого Клаус предложил мне выйти за него замуж. Он снова взял Гриль в аренду и украсил его свечами на каждой плоской поверхности, кроме стола, за которым мы впервые вместе поели. Песня, под которую мы танцевали во время нашей первой поездки в Париж, зацикливалась, когда он опустился на одно колено и попросил меня быть его всегда и навечно. Я до сих пор помню, как его глаза блестели в свете свечей, отражая истинное счастье и любовь, когда я сказала «да». Мы поженились тем летом в его особняке, где легко поместились все наши гости. Задний двор использовался для церемонии, а бальный зал — для приема. Той ночью, во время нашего первого танца, я не могла не вспомнить о первом танце, который мы разделили на балу его семьи много лет назад, и теперь мы впервые танцуем как муж и жена. Кол провел много времени в Новом Орлеане за последние два года. Я подумала, что это подозрительно, но Клаус отмахнулся от меня, зная, как сильно его младший брат любил этот город сто лет назад. Шесть месяцев назад, на вечеринке по поводу нашей второй годовщины свадьбы, Кол присутствовал под руку с молодой девушкой по имени Давина Клэр. Ник покачал головой, забавляясь моим победоносным взглядом, и приветствовал пару на вечеринке. Оказалось, Кол начал встречаться с ней год назад и не хотел делать это официально, пока не понял, что это надолго. Кол только что сделал Давине предложение, и весной они собирались пожениться. Семья Майклсонов взяла за правило встречаться на выходных один раз в месяц, конечно, это просто означало, что Кол вернулся в Мистик Фоллс, поскольку Ребекка и Элайджа постоянно находились в особняке. Я знала, что Клаус был счастлив так часто находиться рядом со своей семьей, иметь возможность смеяться и наслаждаться моментом с ними, как он делал это в те несколько коротких недель тысячу лет назад. Но теперь Клаусу не нужно было беспокоиться о возвращении Майкла. Я была удивлена тем, как быстро меня приняли в семью Майклсонов; все братья и сестры относились ко мне как к сестре, и я отвечала взаимностью, они были для меня как вторая семья. Я спрашивала об этом Ребекку несколько лет назад, и она сказала мне, что любой, кто способен мириться с самым импульсивным Майклсоном и суметь уговорить его остепениться, более чем достоин того, чтобы его приняли в свои ряды. Больше всего меня удивило то, как Клаус вписался в мою семью. Он и моя мать обменивались остроумными шутками и историями, как будто они были друзьями в течение многих лет. И они с Кэролайн сумели подружиться до такой степени, что моя младшая сестра часто ходила к Клаусу за советом по поводу коллажа или мест, которые можно посетить с Тайлером. Мы просто работали, и я не могла вспомнить, как мы вообще жили друг без друга. В общем, все были счастливы и довольны. Жизнь была хороша, и у нас не было серьезных кризисов со времен паники Сайласа. — Мы не собираемся долго блуждать, любовь моя, — пообещал он, вырвав меня из моих мыслей. Я слегка ухмыльнулась, когда соскользнула со своего места и села к нему на колени. — Сколько еще? — спросила я, дразняще проводя рукой вниз по его груди к его бедрам. Его рука схватила меня за запястье, как только я дотянулась до пряжки его ремня, и подняла голову, чтобы встретиться с его полным похотью взглядом. — О, Аделаида, — пробормотал он, уткнувшись носом в мои волосы и вдохнув, — Мне нравится, насколько ты ненасытна для меня, как и я для тебя. — Я никогда не смогу насытиться тобой, Ник, ты знаешь это, — сказала я ему, осторожно высвобождая свою руку из его хватки и продолжая свой путь, исследуя ладонями его тело через джинсы. — Так у нас есть достаточно времени или нет? Он вздохнул, его рука провела по моим волосам: — К сожалению, мы приземляемся через двадцать минут, чего недостаточно, чтобы мы должным образом насытились друг другом любовь моя. — Но мне достаточно времени, чтобы позаботиться о тебе, — я усмехнулась, опустившись на колени и легко расстегнув его джинсы, сдвинув их ему на колени вместе с боксерами. — Чем я заслужил тебя, Аделаида? — спросил он, шипя, когда я провела языком по его головке. — Мне нравится делать это для тебя, Ник, — сказала я ему, не отвечая на его вопрос, потому что не знала, как это сделать, — Мне нравится смотреть, как ты расслабляешься, и знать, что это из-за меня. Это заставляет меня чувствовать себя сильной. Я взяла его в рот, расслабив горло настолько, чтобы вместить его целиком, и немного напевая, чтобы подразнить его. Его бедра невольно дернулись, и я внутренне ухмыльнулась. Я посмотрела на него, когда начала двигаться, мне понравилось, как он смотрел на меня в ответ; он знал, как мне нравится смотреть, как он испытывает удовольствие. Видя, что у нас не так много времени, я сразу же переключился на темп, который всегда сбивал его с ног, и переместил руку, чтобы играть с его яйцами, медленно перекатывая их, что не соответствовало темпу, с которым двигался мой рот по его длине. Но я видела это; Я видела, как его челюсти сжались, когда он пытался сдержать громкие стоны, которые хотел выпустить, как его рука запуталась в моих волосах и потянула, как его спина выгнулась, толкая его еще глубже в мой рот. Я снова напевала и была вознаграждена тем, что он кончил мне в рот, его горячее семя падало мне в горло, пока не осталось ничего, что можно было бы дать. Я отстранилась и засунула его обратно в джинсы, прежде чем забраться к нему на колени. — Ты идеальный, — сказала я ему, уткнувшись носом в его шею и пытаясь не обращать внимания на жар, разлившийся между моими ногами. — Думаю, это то, что я должен сказать тебе, любовь моя, — он улыбнулся, на его лице было полное расслабление, улыбка, которую я когда-либо видела только рядом со мной. Я прикусила губу, пытаясь успокоиться; это была его собственная проклятая вина за то, что он был таким чертовски сексуальным! У меня перехватило дыхание, когда его рука начала скользить вверх по моему бедру прямо к моему пылающему телу. — Это для меня, любовь моя? — спросил он, лаская меня сквозь кружевную ткань. — Всегда для тебя, — ответила я, и я знала, что ему понравился мой ответ, потому что через секунду он сдвинул ткань в сторону и скользнул пальцами внутрь меня. Я укусила его за плечо, чтобы заглушить стон. — Хм, ты такая мокрая для меня, Аделаида, — сказал он хрипло, заставляя меня сжаться вокруг него. — Моя красивая маленькая шалунья, всегда готовая для меня. Его пальцы двигались внутри меня, легко находя то место, которое заставляло меня видеть звезды, знание, которое мог иметь только тот, с кем ты был долгое время. Моя спина выгнулась, побуждая его двигаться глубже во мне. Свободная рука Клауса легла на мою грудь, скользнула под лифчик и помассировала плоть, прежде чем резко сжать сосок между пальцами. Глубокий стон, который невозможно было сдержать, вырвался из моего горла, заставив Клауса одобрительно зарычать и ускорить темп. — Это моя девочка, — он напевал мне на ухо: Все, не сдерживайся, любовь моя, кричи мое имя, иди за мной, Аделаида. Его пальцы двигались в более грубом темпе, его пальцы сильнее сжали мой сосок, а моя спина выгнулась так сильно, что я удивилась, как она не сломалась пополам. Большой палец, прикрепленный к руке, которая была погребена внутри меня, двинулся к моему клитору. Я выкрикнул его имя так громко, что пилот и персонал мог услышать меня, но мне было все равно. Мне нравилось, как он смотрел, как я расползаюсь у него на коленях; так же, как он смотрел на меня все эти годы назад. С похотью, привязанностью, удивлением и теперь любовью. Я тяжело дышала, когда мое зрение наконец очистилось от звезд, которые его перехватили. Клаус нежно баюкал меня на своих коленях, поднес ко рту два пальца, которые были внутри меня, и пососал, постанывая от вкуса. — Моя маленькая шалунья, всегда такая милая, — пробормотал он, прижимая свои губы к моим в поцелуе.***
Когда самолет наконец приземлился, мне не терпелось увидеть, где мы находимся; за эти годы Ник возил меня практически везде. Он был идеальным гидом; он говорил на всех языках мира, знал все лучшие места, куда можно пойти, и знал сотни историй о сотнях разных мест. Так что мне действительно было любопытно, куда он возьмет меня для нашего следующего приключения. К сожалению, он завязал мне глаза, как только мы вышли из самолета, и безмерно наслаждался тем, что мне приходится полагаться на него в плане мобильности. — Техас? — я полагала. Я пытался выяснить, где мы находимся, но до сих пор не понял. — Нет, — ответил он, звуча удивленно. — Перестань гадать, любовь моя, скоро увидишь. Я фыркнула и откинулась на спинку стула, немного расстроенная. Должно быть, я выглядела забавно, потому что услышала, как он усмехнулся. Я решила последовать его совету и слушала плавный джаз, который играл через аудиосистему. Это был один из моих любимых; Клаус и я танцевали под нее во время нашей первой совместной поездки в Париж. Я знала, что он специально попросил водителя включить ее, потому что она всегда напоминала мне о том, какими довольными мы оба были в тот момент. Моя рука протянулась, ища его, и мне не пришлось долго ждать, чтобы оказаться в его знакомом прикосновении. — Я люблю тебя, Ник, — пробормотала я, стараясь говорить ему это так часто, как только могу, потому что он заслуживал знать, как сильно я забочусь о нем. — Я люблю тебя, Аделаида, — ответил он так же мягко, его губы прижались к моим костяшкам пальцев и заставили меня вздрогнуть. — Но я все еще не говорю тебе, где мы находимся. Я усмехнулась: — Я и не думала, что ты это сделаешь. Я знала, что в этот момент он качал мне головой, вероятно, на его лице играло веселье, и это только заставило мою улыбку стать шире. — Что это ты так красиво улыбаешься? — спросил он, лаская свободной рукой мою щеку. — Тебе, — просто сказала я. — Мне? — я могла сказать, что он улыбался. — Тебе, — я кивнула. Он поцеловал меня в щеку, потом в нос, потом в другую щеку, заставив меня хихикнуть. Я ждала, когда он прикоснется своими губами к моим, я чувствовала его дыхание на своей коже, но он отстранился. — Мы на месте, любовь моя, — прошептал он, выводя меня из машины. — Значит ли это, что теперь я могу снять повязку с глаз? — я задумалась, поддавшись искушению просто сорвать её. — Минутку, любовь моя, — он провел меня на несколько шагов вперед, а затем убрал свои руки с моих, чтобы развязать ткань. Как только я увидела, мой рот открылся от шока. Я сразу понял, что мы в Нью-Йорке — Клаус и я были здесь довольно много раз за эти годы, так как это было одно из наших любимых мест. И прямо сейчас я смотрела на трехэтажный городской дом, который я видела в продаже в последний раз, когда мы были здесь — это было, должно быть, три месяца назад — и комментировала, что он выглядит как хорошее место для жизни. Я посмотрела на Клауса рядом со мной, который наблюдал за моей реакцией с широкой улыбкой на лице. Он взял меня за руку и сунул что-то в нее, я посмотрел вниз и нашла ключ. — Я знаю, какой особенный Нью-Йорк для тебя, любимая, и с годами он стал особенным и для меня, — объяснил он, его руки легли на мою талию и притянули мое тело к себе. Мои руки упали на его грудь, когда я посмотрела на него, смягчившись от его слов. — Помню, на нашем первом свидании пять лет назад ты сказала, что хотела бы жить здесь один день, и теперь ты можешь жить здесь столько, сколько захочешь, когда захочешь, — он ухмыльнулся моему изумлению, захватив мои губы в нежном поцелуе, который вскоре стал полным страсти. — Ник, я не знаю, что сказать… — я замолчала, запутавшись руками в его волосах, — Спасибо, что помнишь, что делаешь это, что заметил меня, когда никто другой этого не сделал. Я тебя люблю. — Я всегда замечаю тебя, Аделаида, ты мой свет во тьме, и я просто не смог бы выжить без тебя теперь, когда я знаю, что значит иметь тебя в моей жизни. Моя миссия — воплотить ваши мечты в реальность, запомнить все, что вы хотите, и дать это вам. Я тоже люблю тебя, моя милая маленькая любовь. Он нежно вытер слезы, стекавшие по моим щекам, и сомкнул свои губы на моих, мы оба вложили в поцелуй то, как сильно мы любили и обожали друг друга. — А теперь, я думаю, пришло время окрестить наш новый дом. Не так ли? — я ухмыльнулась, взяв его за руку и потянув к дому. Восхищенный смех сорвался с моих губ при звуке его похотливого стона. Пришло время официально сделать этот красивый особняк из коричневого камня нашим.