вредные привычки

ирма курит в открытое окно, стряхивая пепел в заранее взятую с собой баночку из-под скумбрии, и смотрит на оживающий в ночных огнях город. предчувствие чего-то надвигающегося неприятно гложет стражницу, пока дым ядовитой смесью никотина и чего-то там ещё попадает в её легкие. ей бы избавиться от этой пагубной привычки, но вместо пластырей, которые ей посоветовала тарани, лэр засовывает в рот новую сигарету и крутит колесико зажигалки. огонек освещает грязный подоконник, который превратился в свалку вообще всех мелких вещей, которые не нашли себе место на тумбочках и полках, и затухает, успев зажечь кончик. первая затяжка даже спустя долгое время курения всё ещё раздирает горло, хочется прокашляться или прополоскать рот, но девушка лишь отводит руку с зажжённой сигаретой куда-то в сторону и выдыхает дым в ночь. никотин в какой-то степени помогает заглушить щемящее чувство в груди и на время выдохнуть, дождавшись той самой заветной передышки, которая выпадает раз в полгода, а то и меньше. тяжела учесть стражницы завесы, вдвойне тяжела, когда ты пытаешься просто выжить в круговороте «нормальной» жизни без магии и борьбы со злом, которое всегда опережает тебя на шесть часов. так было и будет всегда. дверь захлопывается и со стен сыпется облупленная штукатурка, пока в коридоре кто-то цокает на каблуках, что-то ворча себе под нос и ругаясь. кто-то. ирма всегда знает кто, потому что ждет всю неделю пятничного вечера, когда всеми любимая корнелия соизволит забрести к ней. всегда ждет. даже тогда, когда хейл не приходит. — закрой окно, — просит блондинка и останавливается в дверном проеме комнаты. ирма боковым зрением замечает, как подруга сильнее запахивает на груди вязанный кардиган и хмыкает почти бесшумно. — мне холодно. лэр снова затягивается и разворачивается к ней лицом, облокачиваясь бедрами о грязный подоконник и выдавливает улыбку. совершенно дружескую улыбку, под собой ничего незначащую, ведь они же подруги. ведь также? корнелия оценивающим взглядом пробегаются по ирме и, останавливаясь на губах, сжимавших фильтр сигареты, закатывает глаза. если хорошенько покопаться в памяти, то можно вспомнить все рассуждения корни о вреде никотина, алкоголя и легких наркотиков, которыми ирма с вилл как-то баловались. — так одевайся теплее, — брезгливо бросает лэр и стучит указательным пальцем по самокрутке. — на улице давно не лето. а поить тебя адвилом каждый раз я не собираюсь. хейл стаскивает себя розовый кардиган, отбрасывает на диван и подходит к окну, рядом с которым так хорошо устроилась рыжая. склоняет голову к плечу и смотрит вопросительно, чуть ли не в глаза заглядывая, пытаясь увидеть то, что гложет. помочь. — не переживай, у питера всегда будет всё нужное для меня. питер — старший брат тарани и нынешний парень корнелии, с которым она сходилась и расходилась столько же, сколько сигарет ирма выкуривает за день. а курит она в последнее время много. ужасно много. — ну так и иди к нему, — недовольно бурчит рыжая и снова затягивается. проблемы с зависимостью были у всех стражниц. кажется. но она превзошла их всех, тратя все свои заработанные деньги на пачки, где нарисованы жёлтые зубы с пометочкой «вредно для здоровья», что так любезно печатали производители. будто она не знала. а корнелия молча наблюдала, как дым, выдыхаемый стражницей воды исчезает где-то под потолком, и постукивала длинными ногтями с ужасно дорогим маникюром, оплаченным папочкой. фасад должен выглядеть на все сто, даже если внутренности давно сгнили. — трахаться с тобой мне нравится больше, — честно отвечает корни, нахально улыбаясь. — а мне нет, поэтому можешь валить к питеру. ирме не нравилось слово «трахаться». чем они занимаются, нельзя было назвать так. просто язык не поворачивался. — но ты меня ждала? — ждала. папочке корнелии уж точно бы не понравилось, что его дочь раздвигает ноги не перед молодым и амбициозным юношей, который уже в свои двадцать может похвастаться дорогой тачкой, заботливо предоставленной родителями, с кожаными сиденьями и чистым салоном, а перед подругой, чьи рыжие локоны она пропускает между пальцами. — для чего тогда? — лэр недовольно закатывает глаза и тушит сигарету в пепельнице, давя и покручивая её о немытое и грязное стекло. хейл складывает руки на груди. — не знаю, — честно отвечает ирма. может действительно ждет каждую пятницу, чтобы просто потрахаться? обычный перепихон. ничего такого. они же подружки; всегда помогали друг другу, вот и сейчас не изменяют традициям, переходя все рамки дозволенного. не изменяют. корнелия подходит вплотную бесшумно, льнет к чужому телу, пытаясь согреться, пальцами по открытым участкам кожи пробегается, вызывая табун мурашек и чужую прокусанную изнутри щёку. хейл мастерски играла на чужих эмоциях, но лучше всего получалось играть на любимом инструменте. — а сейчас? — жаркое дыхание опаляет шею, а спустя секунду теплые и мокрые губы накрывает чувствительную кожу. времени на ответ просто не остается. вот только корни не только с ней такое вытворяет, умеет вертеть другими, как ей заблагорассудится, получая то, чего она хочет. и это не ирма ждет пятничного вечера, чтобы оказаться в чужих объятиях, а корнелия. но никогда она об этом не скажет, заставляя думать, что другому это нужнее, чем ей. стражнице земли до чертиков нравится водная нимфа, к которой можно прижиматься разгоряченным и обнаженным телом, забывая обо всем. они не трахаются.