Я буду жить, пока ты будешь меня помнить

      — Привет.       От одного слова земля ушла из-под моих ног, а сердце болезненно сжалось в груди. Я быстро обернулась, борясь со страхом, что он лишь мираж, плод воображения, фантазия моей израненной души. Мужчина, которого я мечтала видеть каждое мгновение своей жизни. Мужчина, о котором я неустанно думала, перебирая в голове лучшие воспоминания. Самый хмурый, самый серьезный, самый невероятный — профессор Северус Снейп.       — Привет.       Ответила я, а слезы уже бесшумно скатывались по моим щекам. Мне так хотелось быть к нему поближе, хотелось прильнуть к его черной мантии, но страх, что вдруг я больше не нужна ему, скрутил все внутренности в болезненный узел. Неуверенность сковала меня ледяными цепями. Мне так хотелось сделать этот шаг, коснуться его щеки, но он, как и я, просто стоял в палатке в одиноком лесу и смотрел на меня.       Я чувствовала необходимость сказать, что скучала, переживала, что каждую ночь вспоминала только его: его руки, губы, тёплое дыхание на своей шее, — но сказала я совершенно другое:       — Как ты нашел меня?       Его тонкие губы дрогнули в улыбке, но такой печальной, что даже я оцепенела, принимая в себя воздух, пропитанный крупицами этой печали. Я даже не думала о том, что Гарри мог войти сюда, что он мог заметить его — «врага», про настоящие намерения которого знала лишь я одна. И то, всего малую часть. Но даже этого зерна правды мне было достаточно, чтобы знать, — он самый смелый человек во всём белом свете. Самый любимый мужчина, самый… но не мой.       — Я никогда не терял тебя, всегда знал, где ты.       Небывалая тоска лилась из его глаз, отражая боль на уставшем лице, таком родном, что я не удержалась и сделала едва заметный шаг к нему. Мне так и хотелось прижаться к его груди, забрать боль поцелуями, неустанно шептать, что мы справимся… вместе. Что пройдем все эти испытания и встретим победу, будучи рядом, не скрывая своих чувств. У нас будет общее будущее, если мы переживем эту войну, если будем бороться.       Только лишь заметив мой маленький шаг в свою сторону, он сразу же пошел ко мне навстречу, обнимая так крепко, что я не смогла дышать, но рядом с ним мне это было и не нужно. Он заменял мне кислород, был моей жизнью, был всеми моими мыслимыми переживаниями.       Его ладони стирали слезы с моих щек, пока я пыталась удержать его родной запах в своих лёгких. Северус склонился, прижимаясь своим лбом к моему, и мы просто стояли, дыша друг другом, наслаждаясь коротким мгновением единения.       — Я не заслуживаю твоих слез. Кто угодно, но только не я.       Его шепот сводил с ума, его дыхание коснулось моих губ, мне безумно хотелось вновь почувствовать его вкус, но он лишь отошел на шаг, надевая на лицо маску безразличия. Я уже видела ее ранее, когда он пытался донести до меня, что не подходит мне, что я должна найти себе сверстника, должна оставить его и не вспоминать, потому что я достойна большего. Но и тогда, и сейчас я знала, что никогда не откажусь от нас.       — Северус, — шагнула я к нему, но он ступил назад, будто я причиняла ему боль одной лишь своей близостью. — Прошу, не уходи.       Я понимала, что прошу невозможное, понимала, что он не сможет остаться, возможно, не только сейчас, но и никогда. Может, нам просто не суждено прожить наши жизни вместе, идя рука об руку?       — Скоро Поттер найдет меч Гриффиндора, — голос Северуса дрогнул, а я старалась вникнуть в его слова, — я отвлек его патронусом, позже вы должны проникнуть в банк Гринготтс и добраться до ячейки Беллатрисы, я не смог найти там крестраж, но Поттер сможет.       Я лишь кивнула, понимая, что он пришел для того, чтобы сообщить информацию. Я услышала его слова, в очередной раз понимая, какую опасную игру он ведет, чем рискует, когда помогает нам.       — Хорошо, — прошептала я, хотя у самой сердце рвалось к нему навстречу, боль в душе шептала: мы прощаемся. Он уйдет и больше не вернется, оставляя меня с зияющей пустотой.       — Хорошо, — также тихо повторил он, а я заставляла себя не бросаться на него с кулаками, чтобы не бить в грудь, умоляя остаться, выжить, быть рядом. Удержать его любой ценой, пусть на кону будет проигрыш в войне, пусть это будет что угодно, но я не могла лишиться его, человека, который заслужил счастья больше всех. Но нам было даровано слишком мало времени, слишком.       — Ты прощаешься? — мой голос дрожал, в глазах не осталось слез, кажется, там не было совершенно ничего. Пустота.       — Когда придет конец, прошу, не верь тому, что покажут воспоминания. Так нужно.       Конец…       Это слово будто полоснуло меня острым лезвием ножа. Холод проник мурашками под кожу.       Смерть…       Он пожертвует собой ради победы, он погибнет, чтобы жили другие. Но зачем они мне, если не будет его? Мне было плевать на его прошлое, меня интересовало лишь настоящее с ним, которое ускользало, как предрассветная дымка холодным утром. Мы исчезали, смотря в глаза друг другу, с каждой секундой прошлое становилось все нереальнее.       — Ты не посмеешь, — я сделала шаг вперед, Северус не отступал, лишь внимательно смотрел в мои глаза, — ты не можешь погибнуть, — я толкнула его в грудь, но он даже не шелохнулся, — ты обязан жить! — очередной толчок. — Обязан!       Я стучала ладонями по его плечам, будто это могло изменить решение, которое он принял. Я была так зла, что Северус уходит, что вообще пришел и заставил вновь испытать эту бурю эмоций. Каждый шрам на сердце кровоточил и болел. Болел его выбором, его уходом.       — Прошу, Северус, живи! Ради меня! Я же не смогу без тебя, — не знаю, в какой момент он вновь обнял меня, удерживая в кольце сильных рук, — не смогу. — Шептала я и плакала, вдыхая его запах. Я не врала: я не выдержу, если на этой земле не станет его, у меня не получится дышать, мне просто станет нечем.       — Я буду жить, пока ты будешь меня помнить. — Он склонился, целуя мой висок, а после поцеловал и в лоб. Его губы были такие теплые, такие родные. А я умирала от того, что собирался умереть он.       Весь мой мир сузился до пространства этой палатки. А Северус был центром этого мира, я не была готова прощаться, хоть и понимала, что он уйдет и не вернется, а я останусь тут разбитая больше, чем утром, чем была до такой долгожданной встречи. Я буду умирать медленно, переживая каждое воспоминание, я буду умирать в муках, задыхаясь безысходностью, я не смогу без него.       Я почувствовала, что сейчас он отстранится, что он уйдет. Когда Северус уже сделал движение назад, разрывая нашу близость, я не удержалась, понимая, как глупо поступаю. Возможно, я делаю еще хуже для нас, создаю еще одно воспоминание, которое будет преследовать меня до последнего вздоха.       Я забросила руки на плечи Северуса и притянула его к себе. Мне бесконечно необходимо было поцеловать его, пусть в последний раз, но почувствовать вкус его губ, понять, что мы еще живы, пока еще дышим и можем быть рядом. Хотелось передать всю свою любовь через поцелуй, хотелось, чтобы он знал о том, о чем мы никогда не говорили: он не просто стал моим первым мужчиной, он был и будет единственным.       Северус словно ждал этого от меня или держался, как и я, чтобы не совершать необдуманных поступков. Но мы так долго не виделись, мы так долго были лишены тепла друг друга, что все границы разрушились, стоило нам лишь слиться в поцелуе, который дарил больше кислорода, чем самый чистый горный воздух.       Мне было все равно, что за пределами этой палатки Гарри, да будь там хоть кто угодно, плевать. Мне было безразлично, если завтра мы умрем. Сегодня… сейчас мы были живы, мы были рядом в мгновение, которое казалось дороже целой жизни без него.       Северус прижал меня так крепко, что мои ноги почти отрывались от пола. Одежда казалась совершенно лишней и неудобной, мешающей чувствовать его. Тепло, кожу, желание.       Его губы были безжалостны, как и мои, мы не могли насытиться лишь поцелуем.       — Гермиона…       Прошептал Северус, почти не отрываясь от моих губ. А мои пальцы сжали шелковистые чернильные волосы у затылка, и я вновь притянула его к себе. Если мы прощаемся сейчас, я не хотела говорить, я не могла слышать слова, не хотела чувствовать, как каждое слово разрывает душу на куски. Совершенно не обдумывая свои действия, я скинула со своих плеч свитер и быстро стянула через голову футболку, оставаясь обнаженной до пояса перед Северусом. Сколько раз он видел меня, но каждый раз взгляд его черных глаз был наполнен настоящим обожанием. Только рядом с ним я чувствовала себя прекрасной и любимой, только лишь с ним.       Он выругался себе под нос, потому что понимал, чего мы оба хотим, как желаем запомнить прощание. Он вновь сжал меня в объятиях, но я уже стягивала его мантию, ненавидя каждую пуговицу на сюртуке. Он всегда это знал. Знал, как я мечтала разорвать каждую петельку, слушая тихий стук оторванных пуговиц.       Северус не дал мне осуществить задуманное и расстегнул пуговицы магией, оставаясь стоять на распашку. Я не могла не залюбоваться видом: ключицы, переходящие в грудные мышцы, рельефный пресс, скрытый от взгляда окружающих под черными плотными тканями. Северус не дал мне насмотреться, он, как и я, отправил верх своей одежды на пол и прижался ко мне.       Холод ночной палатки в совокупности с возбуждением, сделал мои соски почти острыми. От соприкосновения с его кожей я застонала. Тихо, в его губы, и если до этого мы пытались хоть немного сдерживать себя, то сейчас поняли, что нам нужно не это… Пальцами, которые дрожали, я потянулась к ремню его брюк, хотелось, как можно быстрее, снять ненужные элементы одежды, хотелось ощутить жар его тела, хотелось его всего, целиком и полностью. Но не успела я даже расстегнуть пряжку, как Северус молниеносно подхватил меня на руки, удерживая за ягодицы, наша кожа соприкасалась так плотно, что, кажется, между нами проходил электрический ток. Мы не размыкали поцелуй, оставив верх одежды у самого входа в палатку, а Северус уже нес меня вглубь. Как же хотелось, чтобы он прижал меня к стене, хотелось чувствовать его всего. Бедрами я ощущала его желание, но оно все еще было скрыто за брюками. И к сожалению, ни одна стена в этом убежище не подходила для ее использования в наших целях.       Северус аккуратно опустил меня на небольшую кровать, а сам целовал мою шею, спускаясь к ключицам и груди. И пусть время нам не принадлежало, он не мог не сделать всего того, чего так желал. Его пальцы сжимали мою грудь, а губы продолжали спускаться вниз, останавливаясь на линии джинс. И он сделал то, что я так любила, — избавил нас от одежды лишь одним движением руки.       Серая крошечная палатка, маленькая кровать, и только мы. Нам не нужны были ласки, нам нужно было стать одним целым. Мы были, как кусочки пазла друг без друга, потерянные в своей жизни, совсем не знающие счастья.       Северус вновь приподнялся, а я в нетерпении ерзала на одеяле, мечтая ощутить его как можно скорее внутри. Головка члена вжалась в меня, Северус подался вперед лишь немного, но этого было достаточно, чтобы истекающая смазкой я приняла его в себя. Мы смотрели в глаза друг другу в момент, когда член все глубже погружался в мое лоно. Я не могла дышать, не могла думать ни о чем другом. Я видела это в его глазах.       Он мой. А я его.       Северус прекратил эту нежную пытку и с рыком вошел в меня одним движением, заполняя меня, как пустой сосуд. Я чувствовала каждую венку, каждый миллиметр его плоти.       Я не могла сдерживать стонов, я полностью отдалась чувствам, мечтая, чтобы это никогда не заканчивалось. Думая только о его дыхании на моей коже, о вкусе его таких родных губ.       Это был самый быстрый и самый последний наш секс, мы так истосковались друг по другу, что было достаточно только почувствовать его в себе, чтобы потеряться в реальности. Желание было на грани боли. Я прижимала его к себе ногами, мне было до ужаса страшно, что это — всего лишь мой сон, и на самом деле Северус не приходил, а вся эта эйфория — лишь мое воображение, которое решило подарить мне его хоть на мгновение.       Я чувствовала, как почти переступила черту, что стоит мне достичь оргазма, и он уйдет. Я старалась отодвинуть эти мысли, но тело было не готово сопротивляться наслаждению. Северус чувствовал, как я сжалась, как я дрожала в его руках и как задыхалась. Никогда ещё оргазм не доставлял мне столько душевной боли. Он последовал за мной, наполняя меня теплом. Я была бесконечно счастлива и одновременно несчастна. Я улыбалась, но по лицу стекали слезы.       Северус стирал капли большими пальцами, а мне было невыносимо больно смотреть в его глаза.       — Обещай, что будешь бороться.       Когда тело перестало дрожать, я смогла посмотреть в его лицо. Северус все еще лежал на мне, а я слабо гладила его спину. Его губы дрогнули в улыбке, и он лишь поцеловал ближайший участок моей кожи.       — Ради, — на секунду он замолчал, собираясь с мыслями, и немного улыбнулся, — ради нас. Обещаю.