— Только не говори, что мы заблудились.
— Хорошо, не скажу.
Хаширама задумчиво перекатил уже давно потухшую сигарету между пальцами и вновь уставился на карту. Перевернул. Ещё раз. Ещё раз. Ничего особо не поменялось.
— Хаши…
Незнакомая пустынная дорога тихо шуршала под колесами их старенького минивэна. Ржавчина подвески, разгорячённая в долгом пути, мерно поскрипывала на кочках и выбоинах. Солнце катилось к закату. Они опаздывали на концерт.
— Хаширама!
— Да что?! Ты же сам сказал, не говорить! — парень смущенно насупился и снова перевернул карту. Все эти линии были просто до ужаса одинаковыми. Мелкими и непонятными. А реки? Они вроде проезжали какую-то зеленую лужу, но была ли это река Сан-Саба — на ней написано не было.
Может это вообще была Колорадо. Или Ллано… Или Кончо. Хаширама прыснул. Да, судя по виду, это была именно Кончо.
— Просто —
блять — восхитительно! — Мадара всплеснул руками и врезал по рулю. Сработавший клаксон вспугнул сидевшую на обочине птичку.
— Ну давай я сяду за руль, а ты будешь разбираться с этой бумажкой? — то ли язвительно, то ли наоборот примирительно протянул Хаширама и мило улыбнулся, потянувшись в жестком кресле.
— Ага, ты — косой чёрт! — коротко и жёстко выдал в ответ Мадара, и его палец безапелляционно указал куда-то в ноги Хаширамы. — Три банки пива уже выхлестал. Мы не в Даллас, мы на тот свет сразу приедем, если ты сядешь за руль этой скотовозки.
— Ну не нужно быть настолько самокритичным…
Хаширама увернулся от первого удара и громко охнул от второго, попавшего ровно под дых. Глаза Мадары блеснули злым, предупреждающим огнём. Хаширама жалобно улыбнулся ему в ответ:
— Ну-у, Дара, не ругайся…
— Я просил, так меня не называть, — ещё сильнее, чем прежде вскипел Учиха, и казалось, что даже его спутанные, жесткие волосы зашевелились от возмущения. — В карту смотри, придурок.
Хаширама выдохнул и, как было приказано, вновь кисло уставился на карту. Нужно было выехать хоть к какому-нибудь опознавательному знаку, но пустынная дорога, казалось, длилась бесконечно — только переметающий асфальт песок и редкие птицы, собирающие сбитых жуков. Ни людей, ни заправок, ни магазинов. Пустошь.
— Да я уже выучил эту карту! Мы уже приехать должны были сто раз… — вяло потряс куском измятой бумаги в воздухе парень. — Мне уже эти Сиско, Манди и Спермены сниться будут по ночам…
Машина, казалось, затряслась. И Хаширама на мгновение даже испугался, что закипел мотор, но одного взгляда на его спутника хватило, чтобы понять, что нет.
Закипел Мадара.
— Оно, блять, и понятно, что у тебя одни Спермены на уме, чёртов ты педик, — голос Учихи дрожал. Он обеими руками вцепился в руль, словно в любую секунду боялся потерять управление. — Город — Сп
ирмен! Сп
ирмен! И он — абсолютно, полностью точно, совершенно — в
другой стороне от гребаного Далласа!
— О! — Хаширама неожиданно воссиял. — Ты был в Спермене? И как там? Может, скатаемся на следующих выходных?
Мадара взвыл, и его вой быстро перерос в утробное рычание.
Истертые тормозные диски натужно скрипнули, и скатившаяся на обочину машина зашуршала по неутрамбованному песку.
— Эй, ты куда, забуксуем же, — Хаширама потянулся, чтобы выправить руль обратно на дорогу, но чужая ладонь тут же с силой хлопнула его по запястью. — Ай…
Машина остановилась в тени парочки, похоже, насмерть засохших деревьев и заглохла. Мадара на мгновение прикрыл глаза, по всей видимости, досчитав до пяти, чтобы успокоиться, но тут же распахнул их и вырвал карту из чужих рук.
— Меняемся?.. — без какой-либо надежды спросил Хаширама, но тут же прикусил язык под строгим взглядом. — Понял, не меняемся…
— Лучше заткнись, — коротко бросил Учиха, прежде чем уткнуться в карту.
— Молчу, — весело поджав губы и деланно глупо моргнув, ответил Хаширама. Но ответа не последовало, и он вытерпел это игнорирование целых две секунды. — Раз ты, конечно, просишь
— буду молчать. Чтобы не мешать тебе. Смотреть на карту. Чтобы удобнее было. В тишине. Думать.
— Хаширама!!!
Несколько птиц вспорхнули из ближайших кустов и тут же скрылись в других кустах. Парень с трудом сдержал тупую ухмылку, так и лезшую на лицо. Дверь машины оглушительно громко захлопнулась вслед за Учихой.
— Псих, — резюмировал Сенджу, глядя, как парень со всей силы пнул какой-то камушек, лежавший у дороги. Во всяком случае, Хаширама надеялся, что это был камень, а не зазевавшаяся птичка — разглядеть за мутным стеклом ему бы всё равно не удалось.
Через пару минут, когда Мадара разложил карту на капоте, а пар перестал валить из его ушей, Хаширама наконец счел возможным тоже выйти из машины, не опасаясь при этом полететь вслед за камнем-птичкой в ближайшую канаву. Учиха даже не повернул головы в его сторону, продолжая сверлить мелкие надписи пристальным и несколько угрожающим взглядом.
—
Ни слова, — наперед гаркнул парень, на что Сенджу лишь выставил руки в оборонительном жесте.
Он осторожно обошел Мадару со спины. Покосился ему через плечо, а потом в сторону, на дорогу. Ни-ко-го.
Руки Хаширамы медленно легли на чужие плечи и скользнули вниз, по напряженным мышцам, к лопаткам.
— Отвали, — Мадара передернул плечами, уходя от чужих прикосновений.
Но Сенджу настоял. Он шагнул ближе, прижимаясь грудью к сильной спине. Прошелся пальцами по подтянутому животу, прикрытому тонкой тканью лёгкой черной футболки.
— Ну не злись, а, — тихо протянул Хаширама, кладя голову на чужое плечо, а губами утыкаясь в покрасневшее то ли от жары, то ли от злости ухо. Тело Мадары подрагивало в его объятиях, но с каждым легким поцелуем — за ухом, в скулу, в изгиб шеи — дрожь всё больше сходила на нет.
В конце концов, руки Мадары, до этого сжатые в кулаки, тоже аккуратно скользнули по чужим ладоням. Пальцы переплелись. Взгляд смягчился.
— Ладно, похоже, я понял, где мы, — мирно выдохнул Учиха, продолжая глядеть на карту. — В Идене повернули не туда. Доедем до Абилина, заправимся и оттуда рванём в Даллас.
Хаширама ленно улыбнулся и снова припал губами к чужой шее. От Мадары пахло жарой. Горячим телом. Потёкшим на прошлой заправке маслом.
— Может тогда ну его этот концерт, м? — пальцы осторожно обвели пряжку чужого ремня.
***
— Ох, вот же чёрт…
Хаширама задушено скульнул. Мимо них пронеслась машина. Мадара сильнее впечатал его в капот.
Потянул за волосы. Прикусил кожу на шее, оставляя болезненный, горящий след.
Приятно.
Учиха двигался рвано, то ускоряясь, то замедляясь, чтобы провести пальцами по взмокшей коже чужого живота, скользнуть ладонью по перемазанной в предэякуляте головке члена. Его губы слепо находили губы Хаширамы, заставляя задыхаться не только от резких движений, но и от горячего языка проходящегося по ровной линии зубов.
— Глубоко!..
Сенджу оборванно всхлипнул и сильнее сжал ногами нависшее над ним тело.
Воздух вокруг накалился. Дышать было невозможно.
— Чёрт, какой же ты… — Мадара запыхался и коротко простонал, прижимая парня ближе к себе за поясницу.
Хаширама усмехнулся и тут же зажмурился, когда член в очередной раз скользнул по простате. Чужие пальцы обхватили головку и в глазах окончательно помутнело.
Дурак. Идиот. Пьяница. Болтун.
— Какой же ты, блять… — пальцы Мадары зарылись в чужих волосах. Быстрые, короткие поцелуи. По шее, по щекам. Веки, губы, веснушки. Резкие толчки. Судорожные вздохи. Дрожь в мышцах. —
Красивый…
***
Хаширама прикусил губу и смущенно поправил ворот рубашки, стараясь прикрыть яркие следы чужих зубов на собственной шее. Птичка, сидевшая на скамейке рядом с одинокой телефонной будкой на заброшенной заправке, лишь с любопытством повертела головой и, наконец, улетела, давая парню вздохнуть спокойно.
Они так и не доехали до Абилина.
На природу вокруг спустился вечер. Сигаретный дым ровными облачками срывался с губ Мадары в такт глухим гудкам телефона.
— Может помер? — Учиха без надежды во взгляде посмотрел на Хашираму.
Он был категорически против того, чтобы звонить Тобираме. Но в конце концов, когда стрелка бака приблизилась к нулю, а непроглядная темнота скрыла за собой неосвещенную дорогу, Мадара сдался.
— Ну, — на последнем гудке раздалось, наконец, на другом конце. — Слушаю.
— Тобирама, привет… — жалобно протянул Сенджу, и его взгляд сам собой опустился в пол. — Слушай, тут такое дело… Мы немножко потерялись…
Повисло долгое молчание, и Хаширама был готов поклясться, что услышал, как скрипнула трубка в руках его брата. Временами Тобирама был слишком уж строг и вспыльчив.
— Где вы? — тяжёлый выдох шумом ударил в динамик.
— Не знаю…
— Я же давал тебе свою карту.
— Ну тут такое дело…
Хаширама скривился, вспоминая, как Мадара смял злополучный кусок бумаги и вытер ей капот. И самого Хашираму. И себя.
В итоге карта, перепачканная в сперме и дорожной пыли, валялась где-то в канаве, и не то чтобы у Сенджу было огромное желание подбирать её за Мадарой.
— Ну какое?
— Ну она вылетела в окно. И порвалась. И клочки улетели. Ветер очень сильный…
Новый тяжелый вздох раздался в ответ на очевидно глупую ложь.
Мадара отщелкнул окурок куда-то в сторону.
— Что говорит? — он хмуро кивнул на телефонную трубку и тут же покривился.
— Спрашивает, где мы, — негромко, повторил слова брата Хаширама и вяло улыбнулся, когда Мадара закатил глаза. Они с Тобирамой были слишком похожи, чтобы в принципе иметь возможность выносить друг друга. Это стало понятно ещё при самой первой их встрече.
— Блять, — шумно выдохнул Учиха и тут же придвинулся ближе к трубке, говоря нарочито громко, чтобы Тобирама — очевидно — тоже услышал: — А, сука, слово «потерялись» твоему тупому братцу ни о чём не говорит?!
Хаширама цыкнул и замахнулся на парня, отгоняя его подальше от себя.
В трубке вновь на несколько долгих секунд повисла тишина. Плохой знак.
— Ясно. Пошли нахуй.
Звонок оборвался, и Хаширама болезненно простонал, бросая недовольный взгляд на Учиху.
Коротко зажмурился, быстро сунул руку в карман за ещё одной монетой. Снова послышались гудки. Характерный звук поднятия трубки.
— Ну Тобирама…
