Rub your fingers on the strings/Сотри свои пальцы о струны

Голова Сириуса трещала по швам, когда рано утром он безжизненной массой ввалился в квартиру. Не используя рук, он, каким-то магическим образом, снял натертые ранее до блеска, чёрные мартинсы. Ухватившись обеими руками за стену, попутно, удивительно-ловко закрывая входную дверь. Тёмное не только-только начинало светать. Слабые лучи восходящего солнца отчаянно пытались пробиться сквозь тёмные шторы, коими были завешены большие окна его квартиры, где было и вправду было темно. Но, — слабо подумал Сириус, — если бы в квартире было светло, он бы просто не выдержал подобной пытки. Сегодняшняя смена ощущалась тяжелее, чем прошлые в этом месяце. Возможно, до людей только допёрло, что можно праздновать начало весны? Или именно этой ночью обнаружился какой-то супер-праздник, о котором Сириус, конечно же, не знал и все внезапно решили это отметить. Людей было пиздец как много. Иногда, ему казалось, что он слишком отдаёт себя работе, для человека, который всю жизнь может жить на одно лишь наследство, не отказывая себе ни в чём. Но он не хотел сидеть на шее дяди, плюс, умирать тот явно не собирается, а жить пока, хотелось бы за свои деньги, знаете ли. Ну, или же, всегда есть вариант, что он просто утрирует и драматизирует, и он просто обычный работник, обычного лондонского бара, который впахивает на ночных сменах, вытряхивая из себя всю энергию. К счастью, до кровати ему плестись надо было не долго. Первой его мыслью, в момент, когда его лицо соприкоснулось с прохладной тканью наволочки на подушке было: «ебать» Второй же: «победа, я не умер» Она и стала последней, перед тем, как он погрузился в глухое спокойствие сонного царства. Безумная боль во всём теле отошла на второй план. Мысли, с такой тяжестью, бродящие в его голове накрылись тёмной тканью сна. И более, его не тревожило ничего. Спал он, судя по всему, достаточно. Ведь проснулся от того, что кто-то громко копошится у двери, гремя ключами и бурча что-то себе под нос. По Регулусу можно сверять часы. Если он вернулся, то сейчас или же два часа дня, или же три. Так как, около часа уходит на посиделки в кофейне. Фрэнк с Алисой никогда не хотят его отпускать. Ох, знал бы кто-то, как он благодарен тому, как плотно зашторены окна в его комнате. Ни одного явно пробивающегося луча солнца не светит ему в глаз. Регулус, спасибо тебе большое, за то что ты, каким то хером, выбрал охуительные шторы. — О мой бог, Сириус, вставай! — из коридора послышался взволнованно-воодушевлённый крик. Видимо Рег наконец-то смог открыть дверь. И, видимо, что-то явно не так, ведь Регулус, который кричит — это пиздец какой странный Регулус. Оу, теперь, всегда ловкий младший брат долго возиться с тем, чтобы снять кеды, что обычно получалось у него на раз-два. Сириус не желавший до этого вставать с кровати или просыпаться, резко подорвался, упав на спину. Такой Регулус заставлял волноваться. Брат бежал, судя по звукам, спотыкаясь, не придавая этому никакого значения, прямо до его комнаты. Дверь с грохотом отворилась, будто Регулус открыл её с ноги, но Сириус успокоил себя тем, что братец никогда не сможет позволить себе подобное, в отличии от него. — Черт, ты что, даже до кровати не дополз? — взбудоражено спросил Регулус. Сириус знал, что тот забавлялся, так как чудесно помнил, что сегодня он впахивал на ночной смене. Так что, тихо простонав, он уселся на полу, натянув на голову одеяло. Грустно думая, что его прекрасные волосы сейчас в ужасном беспорядке. — Регги, не порть мне хотя бы день, утро я уже проебал. — недовольно сощурился Сириус. — Не представляешь, что вчера было. Какой-то чувак привел с собой. — Да-да, я тебе очень сочувствую. Жаль, что смена прошла так ужасно. Но, я сюда пришел, не для того, чтобы слушать твои взрослые проблемы, Сириус. Сириус раздраженно фыркнул: — Ну и? — Мы обязаны создать группу, — медленно произнёс он, пытаясь выглядеть как обычно, но горящий запал в его глазах и дёргающиеся уголки губ — говорили об обратном. У него же, кажется, перехватило дыхание, а во рту моментально пересохло. Он открывал и закрывал рот, словно рыба, в попытке, сказать на это что-либо, но ничего не выходило. Он был настолько удивлен, подобным смелым предложением от Регулуса, что не мог подобрать слов, чтобы сказать всю степень своего согласия. Рег же, видимо, воспринял это иначе. Он скрестил руки на груди и ровным голосом утвердил: — Мои слова не подлежат апелляции, Сириус. Я знаю, что это будет достаточно трудно воплотить в жизнь, однако, чёрт, разве это не то, о чём мы безмолвно мечтали с того самого момента, как Альфард привёз нам пластинки? — Его голос был полон уверенности и решимости, кажется, он впервые, со дня отъезда в колледж, видел брата таким. — Я и не собирался апеллировать, — усмехнулся Сириус на заумное словечко брата. — я тут, понимаешь, был в небольшом шоке от столь смелого предложения с твоей стороны. Ведь, знаешь, от тебя такое не особо ожидается, и на самом деле, когда мы были детьми, я предполагал, что именно я приду к тебе с таким предложением. Регулус весело хмыкнул, заметно расслабляясь. — Но, видать, ты меня опередил. — Сириус заговорщически улыбнулся. — Я всегда был умнее тебя, глупый старший брат. — он ухмыльнулся, чувствуя, как что-то теплое разливается в его груди. Рядом с ним это тепло было повсюду. От пяток до кончиков волос, гуляло в атмосфере. Регулус, любил своего брата, и знал, что тот любит его так же. Они многое вместе пережили, вместе терпели неудачи и радовались победам, а теперь собираются создать группу. Это было важно, он чувствовал, что такое желание было правильным. Из мыслей его вырвал щелчок по носу. В ответ на недовольный взгляд, Сириус лишь по-детски высунул язык. Прошло пару секунд молчания и у него созрело пару вопросов. — Так, у тебя есть на примете, ну, ещё участники? Игроки, или кто там они? — Не-а. — на выдохе выдал Рег. — То есть, придётся проводить что-то типа кастинга? — предложил он. В ответ получил кивок, оценивающий это предложение. — Ладно, я свяжусь с Альфардом. Кстати, напомни мне, кто нам нужен? Барабанщик и гитарист? Я на вокале, ты на басу или на фортепиано, правильно? — возбуждённо тараторил Сириус, ярко жестикулируя. Регулус легко рассмеялся. — Ну так-то, да. Нам еще нужен менеджер и помещение где бы мы смогли репетировать. Я надеюсь на этом вопросы закончатся? — Нет, подожди, ты завалился ко мне в квартиру с таким масштабным предложением и тебе ещё и вопросов много? … Поздний вечер пятницы. Когда у бодрого Сириуса закончились вопросы, а у него силы, на то, чтобы отвечать, был уже седьмой час. Он уже давно переодел рубашку с жилеткой на чёрную толстовку, а брюки на удобные свободные джинсы, только накинул сверху всё тот же плащ, забрал с комода спутанные наушники. Быстро попрощавшись с Сириусом, зная, что ему будет чем заняться, он вышел из квартиры. Сейчас на улице, в отличии от душного дня, царила благостная прохлада. Что на самом деле успокаивало Регулуса, потому что, ощущение нехватки кислорода, при резком потеплении в совокупности с жаром, давящим на плечи, приводило его лишь в лёгкое состояние паники. Паника, и так достаточно неприятное понятие, в его же случае, это ещё и воспоминания, кроме исключительных ощущений и чувств. Он отчетливо помнил, как давили на грудь тёмные стены Гриммо 12, как горела спина, после бесконечных ударов матери по ней, зачастую, призывая к идеально ровной осанке, или, как он истекал потом, в детстве, прячась под одеялом в шкафу, от той же матери, который она в наказание заперла на пару часов. Он отлично помнил, как задыхался. И казалось бы, как ежегодное погодное явление виновно в его хреновом детстве? Видать, так называемые «родители», имели цель лишь вырастить эмоционально и психически нестабильных детей, которые будут бояться лишь одного взгляда в их сторону. Что, в принципе, и вышло, однако, из-за этого страха они и ушли от них, а не послушно остались находясь под жестокой рукой матери. Все же погода здесь не виновата, виновны только хреновые родители и условия в которых его воспитывали. И отсутствие того, с кем бы безумный дискомфорт от жары забывался. С кем бы он чувствовал себя счастливым, даже с прилипшей к телу одеждой и каплями пота стекающими со лба. Наверное, ему просто нужен был тот, кто затмил бы ту панику, тот дискомфорт собой. И в очередной раз, Регулус осознал, насколько жалок. Стабильный, не травмированный человек, признал бы его одиноким. Чертовски одиноким. От былых чувств, от уверенности ни осталось и следа. Там рядом с Сириусом, все что он делал и говорил было. правильным? Как минимум его брат не осуждал, наоборот поддерживал и сам горел энтузиазмом. А здесь наедине с собой, уверенность уходила и возвращались сомнения и страхи. Чего он боится? Регулус сам не понимал. Просто глупые страхи, привитые матерью с детства не уходили. Парень вздохнул. Решив прогнать гнетущее депрессивное настроение, он попытался сосредоточиться на окружающей его улице. Ночное движение Лондона не славилось спокойствием, поэтому найти путь, так называемую тишину которого не нарушал звук стирающихся об асфальт шин, или возмущённых сигналов отталкивающихся о стены домов было весьма затруднительно. Однако, за год его привычки блуждать по ночному городу, он нашёл отличную пешеходную улочку, на которой отсутствуют даже шумные бары и заведения, на случай если его настроение подведёт, и захочется лишь уединиться с тишиной отдалённых уличных звуков по пути к месту, к которому приводят все его маршруты. Тёплый свет исходящий от высоких фонарей, расставленных на одинаковом расстоянии проливался на брусчатую дорогу, которую Регулус отлично ощущал сквозь тонкую подошву его кед. Свет рассеивался, слабо попадая на домики, которые принято называть пряничными, и расположение которых он уже отлично выучил, учитывая то, как часто он прибегал к этому маршруту. Настроение, как можно понять, подводило часто. Он слышал, как шелестит листва на ближайших деревьях, или отдалённо звучащий шум вечно живого города, где-то через квартал лает собака, ей в ответ лает другая. Рядом с ним, иногда проходят такие же, как и он, тёмные фигуры людей, предпочитающих тишину, тихо отстукивая подошвой по кумушкам брусчатки. Лёгкий ветер игрался с его чёрными волнистыми волосами, которые торчали из-под капюшона. Регулус решил не включать музыку, так как умиротворяющие звуки улицы, это именно то, что ему сейчас нужно. В подобном отсутствии мыслей, он добрался до спуска на станцию метро, про себя, тихо радуясь тому, что никто кроме него не держит путь именно туда, что значит — вероятнее всего, станция пуста. Или, хотя бы, количество людей на ней минимальное. А на самом деле, даже в дневное время людей тут было немного. Станция не славилась популярностью, вероятно, из-за не очень удобного расположения, и о ней мало кто знал (мало, для количества населения Лондона). Позволяя глазам привыкнуть к тусклому, желтовато-зеленоватому свету, он стал спускаться по множественным каменным, отполированным ступеням, что давно перестало казаться долгим или утомительным, подходя к турникету и прикладывая к панельке на нём месячный проездной, срок которого совсем скоро истечёт. Проходя через трубообразные железные дверцы турникета, он поднял взор на вполне привычный для его глаз зал. Посреди него стоит несколько мраморных колонн, с двух сторон которых стоят лавочки, стены кирпичные, а свет исходящий от громоздких люстр всё такой же тусклый. В общем, абсолютно всё, как предпочитает его депрессивная натура. Он прошёл в дальний конец станции, становясь поближе к перрону и глубоко вдыхая, наполняя полные лёгкие кислородом, наслаждаясь, теперь, полной тишиной пустого помещения, находящегося глубоко под землей. Он почувствовал то долгожданное умиротворение, которое дарила ему именно эта пустота в ушах, пустота в голове, и минимализм в глазах. Атмосфера метро всегда нравилась Регулусу именно во время отсутствия людей. Во время отсутствия тех, кто постоянно шумел, говорил по телефону, смеялся, и спорил с кем-то, кого не знает, а может и знает, кто поймёт. Тех, кто наводил суету и шум. Чего он совершенно не жаловал. Как и большое количество людей в одном определённом месте. Нет, не поймите неправильно, он ведь живёт в Лондоне, он уже привык к подобному, но это всё равно приносило дискомфорт. По крайней мере, когда он был сам, и не было того, на кого можно было бы отвлечься. К его сожалению, абсолютная тишина продлилась недолго. И ладно, если бы это были подъезжающие вагоны метро, но это был лёгкий топот ног, вероятно, спускающихся по тем же ступеням. И судя по громкости звука, подходящий человек уже близко. Он направил взгляд к турникету, возле которого уже возился некто, с накинутым на голову капюшоном чёрной толстовки, из-под которого виднелись тёмно-русые кудри, сверху же, на толстовку был надет, если его не подводит зрение, бордовая кожаная куртка. Экстравагантно ли? Возможно, но совсем чуть-чуть. Пройдя через турникет, вероятно парень, встал так же близко к перрону, как и он, находясь на расстоянии около десяти метров правее от Регулуса Он был высок. Его руки были спрятаны в карманы, плечи сгорблены, а голова опущена, соответственно, взгляд устремлён в ноги, на которых, как ему казалось, были бордовые мартинсы. Регулус с интересом смотрел на него несколько минут, позабыв о лёгкой раздражённости, которую почувствовал при нарушении пустоты станции. Он ожидал ответного взгляда, наверное. Хотел посмотреть в глаза. Увидеть его лицо. Но за это время, тот даже не шелохнулся, игнорируя то, как Регулус сверлит взглядом его профиль. Так что, по истечению пяти минут, он решил бросить эту затею, которая и так слегка затянулась. А после, прошло совсем немного времени, как Регулус почувствовал ветер, дующий с левого бока, и повернулся в сторону противоположную его направления, заглядывая в тоннель и совершенно случайно, думая, что не повернись он выглянуть поезд, увидел бы лицо незнакомца, который, если не отреагировал на ветер, то точно отреагировал на звук стучащих о рельсы колёс. И Регулус не признается, даже самому себе, но он корил себя за подобный интерес. Из туннеля уже виднелся первый вагон, он быстро пронёсся, гоняя воздух по пространству и мелькая светящимися на скорости окнами, с противным скрипом останавливаясь спустя какое-то время. Они зашли в разные двери одного вагона, хватаясь за холодные поручни и садясь на дальние друг от друга сидения одной и той же лавки. Безмолвно. Не нарушая той тишины, которую Регулус бы всеми силами пытался сохранить в любом другом случае. Сейчас же, она казалась неуместной. Неправильной и не такой приятной. Он хотел услышать его голос, наверное. Хотел распробовать его звучание. Определить тембр и тональность. Метро тронулось. Он наблюдал за одинаковой картиной чёрных кирпичей, на большой скорости проносящихся перед глазами, и если раньше они успокаивали, сейчас же, ему кажется, что его укачало. Таинственный незнакомец, сидящий по правую сторону от него, оперся локтями о колени, всё так же склонив голову. Выглядит довольно драматично. Не то, чтобы он задумывался. Спустя какое-то время, Регулус почти смирился с молчаливой компанией и даже, стал питать надежды на то, что на какой-то из станций попутчик выйдет. Тошнота тоже почти прошла, а поездка снова стала приносить нужный эффект. А в какой-то момент, тишина прервалась, заставляя Регулуса вздрогнуть, когда незнакомый голос разбавил тишину холодного, пустого вагона. — Как думаешь, будет ли в порядке вещей, если я сейчас возьму и, как ни в чём ни бывало, начну с тобой говорить? — спросил парень, не поворачивая головы, смотря прямо в окно перед собой. Его поза сменилась на более раскованную. Нога закинута на ногу, а спина полностью опёрта на спинку сиденья. Голова Регулуса повернулась быстрее, чем он предполагал, сразу устремив глаза на него. Кудрявые волосы парня теперь не свисали вниз, образовывая небольшую шторку, которая скрывала часть лица. Он выровнялся, тёмные локоны, однозначный цвет которых, было сложно определить из-за не лучшего освещения, подпрыгнули к смуглым, мягким скулам, спускаясь каскадом к шее. Он видел только малую часть его профиля. — А сам-то как думаешь? — после недолгих размышлений, коротко ответил Блэк вопросом на вопрос, продолжая вглядываться в занятного незнакомца, голос которого показался достаточно приятным, чтобы вызвать табун мурашек пробегающих по его телу. — Вообще, наверное, это называют знакомством.? — парень глухо рассмеялся, и в его смехе были слышны нотки смятения. — Ты против? — парень повернул голову в его сторону позволяя полностью рассмотреть его лицо. Зрение в этот раз его не подвело, парень и вправду был мулатом. Помогла это понять лампа в потолке поезда, свет которой разлился по лицу парня, как только тот повернулся. Ровная кожа цвета капучино, — весьма символично, не так ли, — густые брови, мягкие скулы, не выделяющиеся чересчур, красивая, безумно красивая улыбка, оттеняющая лёгкой меланхолией и карие глаза, скрытые за стёклами очков, для того чтобы разглядеть которые, было недостаточно света лампочки. Этот парень был чертовски красив, (отметил про себя Регулус), и от чего-то казался очень знакомым, словно он где-то его видел. Хотя, видел или нет, ему уже в самом деле неважно. Важно разглядеть, что же, всё-таки, кроется за кофейной гущей тёмных глаз. Ну, начало диалога не шибко клеится. — попытался выдавить из себя хоть одну хладнокровную и незаинтересованную мысль. — Часто ли ты тут бываешь? — разглядывая Регулуса нечитаемым взглядом спросил парень. Повернувшись к незнакомцу полу-боком, — Триста шестьдесят пять дней в году, наверное? — негромко ответил он, внезапно вспомнив о наушниках и пытаясь их распутать. — О. — А ты? — в голове мигом назрел вопрос, — За всё дни, ни разу тебя не видел. — пытаясь звучать не чересчур заинтересовано. Из-под бровей, он увидел как тот слабо улыбнулся. — Я переехал месяц назад. — ответил он, — Ранее, подобная привычка у меня была в Нью-Йоркском метро. Хотя, там найти пустующую ночами станцию было в разы сложнее. — ностальгично вздохнув, видимо вспоминая прошлое. На несколько минут воцарилось молчание. Регулусу было не особо интересно, (он так думал), но это молчание совсем его не успокаивало. — Тоже любишь сбегать от выматывающего внешнего мира? — Не так часто как ты, — комично раскрыв глаза и слегка наклонившись в его сторону, указывая на него пальцем. — Но да. Есть такое. Уголок губ Регулуса дёрнулся в полуулыбке. Спустя пару секунд приятного молчания, незнакомец снова прервал его, — А есть ли какая-то менее расплывчатая причина твоих побегов сюда? — задумчивый, негромкий голос вновь оттолкнулся о стены. Регулус не долго об этом думал. — Люди меня утомляют. Буквально каждую секунду нахождения рядом с ними я чувствую усталость. — отвечал Регулус, — Каждый проходящий рядом со мной незнакомец давит мне на голову. Я могу посчитать на пальцах рук людей, с которыми я буду чувствовать себя комфортно, даже среди толпы. — вздохнув, давненько смирившись с подобным. Он почувствовал на себе тяжёлый и сочувствующий (?) взгляд парня рядом. — Оу, нет, не подумай. Я уже привык к этому. Так было с самого детства. — быстро предупредил Рег. Тот кивнул. — У тебя иначе? — поинтересовался Регулус, не сдержав предательского любопытства. Он не до конца понимал всю сюрреалистичность ситуации. Он сбегал от незнакомцев, от общества людей, которые душили его самим своим присутствием где-то рядом, а в итоге, ведёт диалог с незнакомцем, который оказался тут, имея цель, подобную его собственной. — За частую, да. — откинув отлову назад и устремив взгляд в потолок, — На самом деле, я люблю людей, люблю компанию людей, общение с ними, общение с незнакомцами, — он мягко усмехнулся, метая быстрый взгляд в его сторону, в ответ на что Регулус, не контролируя себя, тоже слабо улыбнулся. — Обычно, люди заряжают меня. Дают, не знаю, силы на то, чтобы светиться в их компании? — Регулусу такое совершенно не знакомо. — Но бывают дни, когда нет сил. И люди не заряжают, а наоборот, будто высасывают энергию. Так не хочется ничего. Хочется, там, грубить всем, отталкивать всех. А потом винить себя за это и постоянно извиняться. — последние предложения он произносил тихо, понижая голос. Он звучал так, будто подобные действия от него самого в сторону других его слегка пугали. Воу, да ты святой, парень. — О. — тупо произнёс Регулус, — Ну, я не утруждаю себя чувством вины за подобные действия. — тот непонимающе поднял бровь. — Я имею в виду, за нежелание коммуницировать и желание грубить и отталкивать. Хотя, грубость это не совсем моё. Я больше предпочитаю язвить и плеваться острыми саркастичными высказываниями. Со многими работает. — пояснил он. — У-у-у, да ты вылитый трудный подросток. — подшутил парень, снимая капюшон. Регулус заметил самокрутку, спрятанную за его левым ухом. — К твоему сведению, я был идеальным подростком. — ухмыльнулся он, заставляя собеседника рассмеяться. А самого себя понять, что у того чудесный смех. — Хотя, вероятно, я был просто вынужден, но одно другому не мешает. — он опустил уголки губ, выпучив глаза и поднимая брови. Из-за чего парень снова разразился смехом. Регулус хмыкнул, не скрывая улыбки. — Разве я настолько смешён? — О-о-о, ты очень! — тот повернулся к нему полностью, успокаиваясь, но продолжая хихикать, мило сморщивая ровный нос. И тут, Регулус заметил то, в чём не сомневался. Пока парень очаровательно улыбался, на его правой щеке красовалась не менее очаровательная ямочка, а на левой, до того подмеченные две родинки, находящиеся ровно друг над другом. Тот метнул взгляд на табло, на котором по порядку высвечиваются названия станций, к которым они приближаются, а потом вернул их обратно на Регулуса. — Не желаете ли прогуляться, Мистер Трудный-депрессивный-подросток? — вставая и театрально наклоняясь, заводя одну руку за спину, а вторую подавая ему, пытаясь выглядеть серьёзно, но всё равно, вновь хихикнув. И в момент, когда Регулус собирался подумать над предложением поезд остановился, а нечеловеческий голос из динамиков твердил о том, что они на станции. — А почему бы и нет, Мистер Я-люблю-общаться-с-незнакомцами? — и он схватился за тёплую руку, владелец которой мигом потащил его в сторону начинающих закрываться дверей, попутно заливаясь громким смехом, который отдавался эхом по, на этот раз, полупустой станции. Регулус даже не задумывался о том, что делает. Наверное, это тот самый случай, когда он не будет корить себя за это.