Не моя

Эйми предложила купить сидр. Как можно отказать? Чад вернется еще не скоро, мы проведем это время с пользой для нас обеих. На самом деле, чувствую себя ужасно из-за этого, я как будто хочу споить её. Но Эйми, наверное, будет менее зажата, если немного выпьет. Я хочу, чтобы она была менее зажата. Я хочу, чтобы я была менее зажата? Чего я хочу? Чтобы мы сейчас выпили. Мы собираемся на улицу, и Эйми просит поправить воротник её пальто. Я с радостью соглашаюсь, мне приятно прикасаться к ней, даже к кусочку её одежды. Когда мы выходим на улицу, моя рука проворно проскальзывает в её руку, наши пальцы переплетаются. Простой подружеский жест. О чём она думает? На улице холодно, мы уткнули носы в шарфы и идем к магазину молча. Выбираем напиток, такой пряный и сладкий, и мне нравится думать, что она будем ассоциировать его вкус со мной. Оставим немного для Чада? Он не обидится, если нет? Какая разница? Немного подвыпившие, мы валимся на диван. Играет Sufjan Stevens, мы обнимаемся. Я обнимаю Эйми со спины, мне нравится чувствовать тепло её тела под своими руками. — Не хочешь погадать? — вдруг предлагаю я и тянусь за картами к своей сумке, валяющейся в беспорядке на полу у дивана. — Давай, — она отвечает немного недовольно, но сладко улыбаясь. Кажется, ей нравилось лежать. — Могу погадать тебе на соулмейта, — игриво говорю ей. Так ведь делают, да? Девчонки гадают на возлюбленных, это всем интересно. На что ещё гадать? Выпадает верховная жрица, выпадают влюбленные, выпадет семерка пентаклей. О ком это? О ком все это, черт возьми?? — Это всё глупо, — говорит Эйми. Да, глупо, чертовски глупо. — А я знаю этого человека? Карты могут это сказать? — А как ты сама чувствуешь? Думаешь, вы уже встретились? — только успеваю спросить я, пока удается выдавить милую теплую улыбку на лице, пока к горлу подступает ком ревности. — Не знаю, — отвечает она отстраненно. Что случилось? Стало слишком неловко. — Хочу курить. Можно прогуляться, но мне слишком лень, хочу остаться здесь. Я открываю окно его спальни и зажигаю сигарету, затягиваюсь. Эйми медленно встает и подходит ко мне, как милый ребенок в порыве нежности к матери, обнимает меня. Where everything was fiction, future and prediction, Now, where am I? My fading supply Я снова проскальзываю пальцами в её ладонь, снова, не имеющая на то право. Мне хочется заплакать, но меня спасает игривость. Я велю Эйми открыть рот и, затягиваясь, выдыхаю в неё дым. Она улыбается, берет мою сигарету, затягивается, но не курит в себя и выдыхает много дыма. — Мы могли сейчас поцеловаться, — констатирует она, и это просто утверждение. — Да, — отвечаю. Да, могли. — Это самокрутки? — мгновенно переводит тему Эйми. — Да, Чад накрутил. Романтика, все такое, — и я так не хочу этого говорить, но говорю. А сказать хочу что-то совершенно иное, что угодно, кроме этого, и я ненавижу себя в этот момент. Потом мы пошли к дивану и лежали, обнимаясь, пока он не пришел. Она уткнулась носом в мои волосы, я держала её за руку, и мы слушали песни. Кажется, я задремала, но вот он, Чад, пришёл. Не заставил себя долго ждать, а хотелось максимально растянуть это время.