Правила маскарада

      Море… Просто солёная вода — что в ней такого? Вот наберёшь её в бутылочку и ничего особенного: какая-то мутная жидкость, в которой едва ли узнаешь величественную стихию. Но сейчас, находясь в воде практически с головой, я чуть ли не задыхалась от восторга. Такое синее! А вот посмотришь вниз — и уже прозрачное. Я заворожённо рассматривала свою руку сквозь водное полотно. Руки у меня всегда были особенно худые, но больше всего мне нравились запястья. Подростками мы с девчонками мерили их: побеждала та, чьи запястья были тоньше всех. Мне не было равных в этой игре, и я при любом удобном случае демонстрировала руки… Ну вот, даже в море я думаю только о своей внешности. Голова почему-то ужасно тяжелая, а слова — не складываются. Я хочу столько всего сказать воде, солнцу и песку, но вместе этого бестолково кручу головой. Откуда-то торчит Эйфелева башня. Разве в Париже есть море?..       Я выхожу на сушу и автоматически нахожу свой лежак. Рядом с ним ещё один. Я точно знаю, что это лежак моего мужчины. А вот и он: стройную атлетическую фигуру я узнаю сразу. Он идёт ко мне, но солнце такое яркое, что я не вижу его лица. Предательские лучи слепят меня, но я успеваю увидеть, что у него светлые волосы. Пшеничного цвета и совсем не короткие…       Противный будильник прервал сон. Я нашарила телефон на тумбочке и с досадой, не глядя, пальцем ткнула в экран — да заткнись же! Он послушно умолк, а я уставилась в потолок, всё ещё пытаясь нащупать границы между сном и реальностью. Никакого красивого светловолосого мужчины возле меня не лежало — впрочем, Риндо тоже не было. И я точно знала, что он даже не появлялся.       Секрет идеальности моего мужа оказался до ужаса прост — он меня не любил. Вернее, не так: какие-то чувства он определённо ко мне испытывал, но либо у меня было всё очень плохо со вселенским пониманием любви, либо это ещё одна проверка от Хайтани. Пока я боролась с собственными эмоциями, подавляя в себе любую мысль о влюблённости в этого человека, он отдалился от меня. Каждый день его безразличный взгляд скользил по моей фигуре, и я почему-то чувствовала себя брошенной и ненужной.       Я даже не знаю, что на это повлияло: моя резкая деградация как профессионала (и личности) или же изначальная путаница в его голове. Не так давно я честно призналась себе: я привыкла к абьюзивной любви Рана; привыкла видеть в себе жертву, но сейчас всё было иначе. Страдалице Валентине обеспечили полный комфорт во всех смыслах. Не нужно оглядываться на улицах, бояться побоев или опасаться неуёмной ревности. Ничего этого нет…       Хлопнула входная дверь, и я вздрогнула, отвлекаясь от своих мыслей. Надо подняться с кровати и пойти встретить Риндо…       — Здравствуй, Риндо, — вяло улыбнулась я ему.       — Привет, Вэл, — проронил он и прошлёпал на кухню. Я поплелась за ним и поставила чайник. Мимоходом бросила взгляд на часы: десять вечера… Сколько же я спала? И почему так долго? Наркотики существенно повлияли на мой разум, хотя я и убеждала себя в обратном. Таблетки туманили голову, давали ощущение эйфории, а потом сбрасывали меня в глубокую пропасть отчаяния и депрессии, которые я глушила их «братом» — алкоголем. Я никогда в жизни не пила столько, сколько сейчас…       Вэл… Обычно Риндо произносил это с улыбкой — сейчас моё имя прозвучал гулко и пусто на его губах.       — Сегодня ты рано, — видеть его не хочу. Я отвернулась к кухонному столу и стала копаться на посудной полке.       Риндо что-то утвердительно промычал. Он часто задерживается в офисе допоздна. Почти всегда. Появление дома в районе десяти-одиннадцати вечера — уже успех. Я никогда не жду Риндо, потому что знаю, что наш брак — фиктивный. Теперь уже точно знаю. Но эта безысходность сводит меня с ума — зачем был проделан такой большой путь ко мне? Нужно ли было вообще тогда «брать» меня, если я изначально была не нужна? Я тряхнула головой. Схожу с ума от этих одиноких вечером, запертая не только в квартире, но и своих мыслях. Мне точно нужно развеяться, но до этого дня Риндо был непреклонен — никаких выходов в свет.       — Риндо… — осторожно позвала я, поворачиваясь к нему. Он сидел, уткнувшись в планшет. Зачем вообще пришёл на кухню, если даже не собирается есть?..       — Да?       — Я бы хотела снова выйти на сцену… на работу в клуб. Понимаешь, мне это очень нужно, и…       — Нет. Петь ты больше не будешь.       — Как это? — непонимающе спросила я.       Риндо, не отрываясь от планшета, сухо бросил:       — Обыкновенно. Мне не нужна такая угроза репутации. У «Пандоры» и без того скандальная слава, во многом из-за тебя.       — Из-за меня? — я сузила глаза. — Твой брат запихнул меня в тюрьму!       Риндо не ответил. Я решительно обошла стол и встала перед ним, скрестив руки.       — Если я не буду петь, то чем я буду заниматься? Стану бесплатным приложением к тебе?       Он, наконец, соизволил на меня взглянуть.       — Держи, — протянул гаджет, — Полюбуйся. Районные публикации, социальные сети жителей Роппонги, пользователи нашего сайта — ты, несомненно, королева бульварной прессы.       Я выхватила планшет и уставилась на фотографии в интернете. Это был какой-то пиздец… Я не помнила себя в таком состоянии, но кадры говорили сами за себя: вот я, явно под таблетками, выползаю на четвереньках из клуба, подметая роскошным платьем асфальт. А это тоже я — грязно ругаюсь с каким-то посетителем и плюю ему на ботинки… Я подавила острое желание швырнуть зловредный источник информации в стену. Говорить было нечего. Я молча вернула планшет мужу и пошла к бару.       — Куда пошла! — Риндо мгновенно вскочил и обогнал меня. — Ты больше не пьёшь!       — Отстань! — огрызнулась я. — Мне нужно прийти в себя!       Риндо схватил меня за руки и вывернул их за спину.       — Это что, какие-то сексуальные игры? — прошипела я, завертевшись как уж. — Отпусти!       — Как же ты меня достала, идиотка! Разве ради такой женщины я убил своего брата? Успокойся уже! — он развернул меня и с силой встряхнул. Я обмякла. Внезапно накатила апатия и безысходная ярость.       — Риндо… — жалобно сказала я. — Я не могу не петь… Это всё, что я умею… Не лишай меня этого, пожалуйста…       — Прости. Это бизнес, Вэл. Петь ты не будешь, во всяком случае, в клубе, — чеканя каждое слово, сказал Хайтани. — Перейдёшь в новое качество — я уже ввёл должность бренд-менеджера. Займёшься маркетинговой стратегией. Ран говорил, что у тебя есть навыки. Подключишь Коконоя, решите, что с бюджетом. Я нанял нам нового управляющего, пообщаешься с ним. Нужно решить, как заменить тебя.       — Я не хочу заниматься брендом, Риндо. Я хочу петь.       — Вэл! Чего тебе не хватает? Я же не вышвыриваю тебя из клуба! Восстановишься, потом извинимся перед публикой и будем устраивать тебе авторские вечера. Не кипишуй. Ладно, я спать, — он по-отечески поцеловал меня в лоб. — И никакой наркоты и алкашки. Поймаю с этим — запру в клинике.       Я осталась сидеть на кухне одна. Почему здесь такая тусклая лампочка? Сколько раз говорила горничной поменять её!       Сознание услужливо подсовывало мне увиденные в интернете новости. Понятное дело, что у любой звезды бывают неудачи и проблемы, но я не та знаменитость, за которую будут рвать поклонники. Нет, меня заменят и спустя какое-то время заговорят о новой девушке. Это будет какая-нибудь Рангику, Стелла, Юри и так далее… Пожалуй, тоже пойду спать.       Я пошла в спальню. Риндо вольготно развалился на нашей кровати и о чём-то сосредоточено думал. Я легла к нему.       — Ты не можешь просто пропасть со сцены. Устроим тебе прощальный концерт. В конце концов, многие «папики» приходили только ради тебя. Попрощаешься с публикой, радостно скажешь, что ты теперь на уровень выше, — заявил он.       — На уровень выше? То есть, быть певицей — это стыдно?       — В твоём случае — да, — хмыкнул он. — Завтра поедешь в клуб. Будет собрание менеджеров, обсудите дальнейшие шаги масштабирования этого бизнеса.       — Ты тоже будешь?       — Нет. Там будет новый управляющий. И, Валентина, — его голос стал чуть мягче, — слово нового управляющего — закон. Ты будешь подчиняться ему, даже несмотря на то, что моя жена. Тебе нужен контроль, а у меня нет времени с тобой нянчиться. Я тебе не Ран.       Его слова жёстко задели меня. Риндо до сих пор не понимает одну простую вещь — всё, что сейчас происходит со мной — по их вине. Каждый день я стараюсь не жалеть себя, но у меня не получается. Всё стало ещё хуже, чем с Раном. Я попала в золотую клетку, которая находится в забетонированном кубе. Открою дверцу — и вмажусь в стену. Допелась, птичка… Как жаль, что Наото пропал, мне его так не хватает! Плевать на наш план, мне просто нужен человек, который сумеет дать надежду. Но увы: его телефон был по-прежнему вне зоны доступа. Как обидно, что именно сейчас, когда я относительно свободна в действиях, у меня нет с ним связи. Что же с тобой случилось?..       Я отвернулась от Риндо и, не пожелав ему спокойной ночи, попыталась уснуть. Несмотря на то, что я проснулась всего минут сорок назад, в сон всё равно клонило. Я надеялась, что снова встречу море, прекрасного светловолосого мужчину и беззаботную жизнь… И плевать, что в Париже нет моря.       ***       Господи Цугишима — новый управляющий клуба — оказался презанятным дядькой лет пятидесяти. Он был лысый как бильярдный шар и надутый как индюк. После каждой фразы он переспрашивал «всё ли понятно?», «доступно ли я объяснил?» и так в духе дурной бесконечности. В итоге наша встреча затянулась почти на четыре часа. Все топ-менеджеры отделов извелись, страдала от скуки и я. Но был кое-кто, кто сумел скрасить тоскливое собрание.       Коко.       Мы сидели с ним напротив. В начале очень серьёзные, мы игнорировали друг друга, но после второго часа обсуждения судьбы клуба, начали переглядываться. Мы строили какие-то рожицы, пинались под столом, а после, словно нашкодившие котята, ловили грозные взгляды Цугишимы.       — Господин Коконой, госпожа Хайтани, я понятно всё рассказал? — строго пробубнил управляющий. До чего нудный мужик!       — Абсолютно, — заверил его Коко и подмигнул мне. — Я отдам вам план бюджета на оставшиеся полгода. Мы сформируем карту персонала, закупок и ресторанную политику с коллегами, и я согласую его с вами и Рин… господином Хайтани.       — Госпожа Хайтани, что касается бренда… есть ли у вас какие-то предложения? — Цугишима начал сверлить глазами меня.       — Есть, конечно. Предлагаю сделать нам что-то наподобие собственного реалити-шоу по выбору нового певца или певицы в клубе. Мы сможем увеличить продажи на ВИП-места: те, кто покупают ложе, автоматически будут входить в члены жюри. Я поговорю с рекламным отделом, согласую на это деньги с господином Коконоем, — я, не удержавшись, хихикнула, — и запустим проект в работу.       — Со мной тоже необходимо это согласовать. Пришлите мне, пожалуйста, подробный план-презентацию. Я не могу допустить необдуманных шагов и вижу в вашей идее определённые риски. Понимаете меня? — не успокаивался Цугишима.       — Ладно, — я махнула рукой, а потом, поймав недоумённые взгляды персонала, исправилась:       — Конечно, господин управляющий. Я пришлю всё в удобном для вас формате.       К счастью, этот зануда, посверлив меня еще пару минут взглядом, отстал и переключился на шеф-поваров. С одной стороны, я понимала, почему Риндо его нанял: с точки зрения бизнеса нам определённо нужен человек, понимающий в операционной деятельности заведения. До этого Ран сам управлял всем, Риндо же практически не погружался во внутреннюю работу компании. У него были свои, более приоритетные бизнесы, и основные силы он отдавал туда.       Время текло не просто медленно — оно было словно тягучий шоколад, который я когда-то по ошибке взяла вместо какао. Наконец, совещание закончилось, и мы все с осоловелым видом вышли из переговорки. Я слегка отстала от остальных, потому что планировала поговорить с Коко.       — Привет.       — Привет, — он улыбнулся мне уголками губ.       Я немного нервно вцепилась в свой ежедневник.       — Как… дела?       — Всё хорошо, — Хаджиме бросил взгляд на мою руку — его зрачки по-кошачьи зацепились за обручальное кольцо. — Целое состояние, — хмыкнул он.       — Да уж… — разговор никак не клеился. Мне не хватало фантазии придумать какие-то нейтральные темы, а Коко отвечал вежливо, но отстранённо. Словно и не было всего того, что мы пережили…       — Цугишима не успел вступить на должность управляющего, а уже достал, — решила пожаловаться я. — Поможешь мне прописать затраты?       — Конечно. Поставишь встречу через моего ассистента, и встретимся, — спокойно сказал он.       — А… через асисстента. Да, конечно.       — У тебя сегодня прощальный концерт?       — Да. Последний раз в роли певицы в этом клубе, — я вздохнула.       — Тебе нравится быть замужем за Риндо? Ты счастлива? —внезапно спросил он.       Этот вопрос поставил меня в тупик.       — Я… Видела в этом смысл, — неловко ответила я.       — Я спросил тебя о другом. Знаешь, я был очень удивлён, когда узнал об этом. Мне казалось, что ты… немного другой человек. Да и вообще… — он замолчал и погрузился в себя. Я не знала, как это прокомментировать.       «Да и вообще я просто хочу быть с тобой», — мысленно ответила я ему, но вслух, разумеется, ничего такого не сказала.       — Спасибо тебе, Коко. Я помню, что ты хотел мне помочь. Но Риндо сделал это быстрее. Что касается счастья… Если ты хоть немного интересовался моей жизнью за это время, то должен знать ответ. Благо новостей обо мне в интернете предостаточно. Кстати, Риндо сказал, что вы должны выплатить мне неустойку за разрыв контракта. К кому мне обратиться? — я неуклюже перевела тему, потому что боялась, что не совладаю с собой: разревусь, брошусь ему на шею — так по-дурацки, но очень по-женски. Нет, здесь этого делать нельзя, да и вообще… Прошло не время — прошло слишком много событий, которые сделали пропасть не шире, но однозначно глубже. Раньше я готова была с разбегу перепрыгнуть любое препятствие на моём пути, но сейчас отвратительный полученный опыт заставлял меня взвешивать каждое слово. Взвешивать каждую фразу — и людей, с которыми я разговариваю.       — Сначала в юридический отдел. Потом в экономический. Они мне отпишутся, сразу же получишь выплату, — Коко повёл рукой, словно хотел положить её мне на плечо, но потом резко отдернул. — Меня ждёт Майки. Я рад был тебя видеть, Валентина.       — Пока…       ***       Прощальный концерт я провела со слезами. Я видела удивлённые лица людей, которые, казалось бы, совсем не разочаровались во мне после всех выходок. Напротив, на последней песне многие плакали вместе со мной, кто-то побежал покупать цветы, чтобы успеть подарить мне на прощание. Ненавижу цветы…       Столик Бонтена непривычно пустовал. Не было даже Риндо — хотя кому я вру? С тех пор, как я вышла за него замуж, он был всего на паре выступлений и то, большую их часть беседовал с коллегами. Я с досадой отметила, что не было и Коко, хотя наш последний разговор даже не намекал на его присутствие. Как же грустно так закончить свою карьеру…       Наверное, кажется, что я могла бунтовать — это с данной-то мне свободой, но всё было не так просто. Риндо и Санзу устроили в моей квартире настоящий рассадник наркоты, а когда я попросила их убрать поганый склад, получила жёсткий отказ.       — Никогда не уберу, — спокойно сказал Риндо. — Ты должна понимать, что в любой момент можешь вернуться за решётку.       Короче, в жизни особо ничего не изменилось. Я по-прежнему была повязана с мафией, только проблемы с менталкой стали гораздо сильнее. Юки меня не понимала:       — Одета как принцесса, хочешь — работай, хочешь — не работай. Чего тебе не нравится? Он же тебя не лупит, — сердито говорила она, когда я прибегала к ней пожаловаться. — Хватит уже жалеть себя, что было в прошлом, пусть там и остаётся. Брак по расчёту это даже лучше. По крайней мере, вы не мотаете друг другу нервы.       — Юки, мы же хотели сбежать… Я не могу оставить эту идею. Я не хочу жить в окружении этих людей. Я не могу простить Риндо. Я не могу…       — Да повзрослей ты уже! Хочешь, чтобы в тебя все влюбились и положили мир к твоим ногам? Не будет так. Был у тебя один такой влюблённый Ромео и где он сейчас? Кормит рыб на дне реки. Не сбежим мы никогда, тем более, твой полицейский, наверное, где-то валяется, закатанный в бетоне. Оставь, и живи с тем, что есть. Риндо, по крайней мере, не обдолбанный наркоман, который пихает в твою вагину дуло пистолета, чтобы возбудиться, — она осеклась и покраснела.       — Санзу делал такое?       — И не такое. Всё, отстань, — Юки раздражённо отвернулась от меня и пошла к своим официанткам. Вот вам и невидимый раскол — вечно закованная в броню эгоизма я даже не замечала, что моя подруга тоже медленно, но сходит с ума.       … Цветов действительно было море. Если бы я их любила, то, наверное, была бы очень счастлива такому вниманию. Но для меня любой букет — ассоциация с Раном, а потому я не могла нормально к ним относиться.       — Попросили отдать вам лично в руки, — один из секьюрити протянул мне тюльпаны.       Я рассеянно взяла в руки подарок. На розовой (какая пошлость!) ленточке болталась открытка. «Необходимо встретиться. Жду тебя завтра в 9 утра у Риц-Карлтона». Это ещё кто такой? Я покрутила бумажку в руках: никаких опознавательных признаков. Какой извращенец назначает свидание в девять утра? Я уже хотела было выбросить непонятный сувенир, как меня осенило: а что, если…       ***       Кое-как проснувшись в восемь утра, я наспех собралась, попутно отмечая, что Риндо, конечно же, нет дома. Так, надо найти права — водителя брать не буду, чтобы не вызвать подозрений. К счастью, на улице было довольно безлюдно, а у отеля стояли я да парочка туристов с чемоданами. Я посмотрела на часы: 9:15. Если через пять минут этот некто не явится, я уйду. Из отеля вышла молодая девушка и, покрутив головой, остановила взгляд на мне.       — Прошу прощения, вас зовут Валентина?       — Да…       — Меня попросили передать вам карточку от номера. Это третий этаж. Вас там ожидают.       — Кто?       — Извините, не могу вам сказать. Меня попросили только передать ключ…       Вся эта таинственность изрядно напрягала. Я сердито уставилась на девушку, но она простодушно улыбнулась и развела руками. Ладно…       Я поднялась и с опаской остановилась у номера 302. Потоптавшись минуты две, я решительно приложила карточку к замку. Он послушно щелкнул, пуская меня внутрь. В номере царила полутьма из-за задернутых плотных штор, а меня охватило беспокойство. Вдруг здесь какой-то садист-извращенец, а я купилась?       — Валентина… прости за эти глупые прятки, — раздался где-то сбоку до боли знакомый голос. Интуиция меня не подвела: Наото!       Я завизжала от счастья и бросилась его обнимать.       — Ты жив! — выдохнула я. — Как я счастлива, что с тобой всё хорошо!       Он немного оторопел от моих эмоций, а потом осторожно, словно сдавшись, скрестил в ответ руки у меня за спиной.       — После того, как Хайтани нашёл камеру, я обнаружил за собой хвост, а потом на меня было неудачное покушение. Пришлось прятаться, и, если честно, я и сейчас в бегах. Кто-то сдал меня — Бонтен узнали, что я приходил к тебе в изолятор, началась охота. Прости, что бросил тебя… Но если бы я этого не сделал, всё могло сложиться хуже.       — Забудь. Я живучая! Но… что ты теперь будешь делать?       — Мне удалось узнать кое-что интересное: много важной информации находится у Риндо Хайтани в том самом сейфе, о котором ты рассказывала. Вероятно, там список каналов наркотрафика, а также документы по торговле людьми. Ты знала, что они занимаются этим?       — Нет…       — Именно Риндо сейчас курирует эти процессы, потому что Санзу занимается работой с поставщиками таблеток. Но самая необходимая вещь, чтобы привлечь к наказанию всю группировку — это жёсткий диск Хаджиме Коконоя. Там абсолютно все досье, перевозки, личные дела и так далее. Очень важное устройство, но он с ним не расстаётся. Кстати…       — Ммм?       — Я был удивлён одному факту: Коконой тоже обнаружил камеру, но никаких последствий после этого не было.       — Наверное, Коко не хотел вредить мне ещё больше… — тяжело вздохнула я. — У нас с ним… непростые отношения.       Наото дёрнул плечами.       — В любом случае, нам нужны или диск, или документы. В идеале всё. Но хотя бы одного из этого хватит, чтобы потянуть за ниточку и развязать их мафиозный клубок. У меня для тебя хорошая новость: мой приятель договорился о поддельных паспортах. Они скоро будут готовы, и, думаю, за это время у нас получится добыть информацию о Бонтене.       — Подожди, Наото… Ты снова хочешь, чтобы я в этом участвовала? Ты, наверное, знаешь, что я сейчас замужем за Риндо, у меня есть определённые подходы, но…       — … но ты подвергаешь себя большой опасности. Я понимаю, Валентина. Поэтому я прошу тебя помочь мне, как друга. Не как напарника. Прости, что сразу и по делу: нет времени размусоливать прошлое. Ты со мной? Если откажешься, я пойму. Но ты единственная, кто имеет хотя бы маленькую возможность и доступ к их «телам». Ран Хайтани мёртв, мы не ожидали, что это случится. Но минус верхушка Бонтена — для нас большой плюс. Все его дела сосредоточились в руках брата, прижмём Риндо — притянем остальных. У нас есть шанс, я верю в это.       Я вжала голову в плечи. Только недавно я говорила Юки о том, как хочу сбежать, и судьба даёт мне союзника в этом деле. Так почему же я не рада?..       — Наото, я не знаю код доступа к сейфу Риндо и не знаю, под каким предлогом забрать у Коко жёсткий диск. Если раньше я верила в наш успех, то сейчас… Я слишком многое пережила. Прости…       Наото изучающе смотрел на меня, а потом низко поклонился мне.       — Прости меня, Валентина. Я принимаю твой отказ. Ты имеешь на него полное право. Пожалуйста, не рассказывай никому о нашей встрече. Что касается паспортов… Я в любом случае найду способ тебе их отдать. Решишь, что с ними делать сама.       Неожиданно я разозлилась на себя. Куда делась та Валентина, которая легко и играючи относилась к жизни? Да, какие-то моменты меня сломали, но я по-прежнему жива и могу попробовать что-то изменить. Разве может быть что-то такое, что напугает меня? После всего произошедшего самым страшным кажется смерть, но даже она меркнет по сравнению с предательством себя — а именно это я сейчас и делаю. Неужели я буду готова закрыть глаза на торговлю людьми, наркоту, проституцию и убийства? Лишь бы моя шкура была в безопасности? Нет, этих ублюдков надо прижучить, и хорошо, что есть Наото, готовый рискнуть вместе со мной.       — Подожди, Наото. Я попробую. Начнём с документов Риндо. Жена я ему, в конце концов, или нет, — хмыкнула я.       Наото просиял.       — Я в тебе не сомневался.       Я улыбнулась в ответ.       — Нам нужно новое средство для связи. У тебя есть какой-то телефон?       — Да, держи, — он протянул мне листочек с номером. — Он зашифрованный, поэтому в начале там будет какой-то спам, каждый раз разный. Не обращай внимание, после него я сразу отвечу. Если что-то очень срочное, отправляй сообщение. Они доходят свободно.       — Не забудь про паспорта, партнёр. Меня будет ждать Париж! — Наото усмехнулся и на этот раз сам, без смущений, обнял меня:       — Спасибо. Партнёр!       ***       Несмотря на все сложности, которые я себе рисовала, достать и сделать копии из сейфа Риндо оказалось очень просто. Во-первых, Майки, Такеоми и Риндо уехали из города по своим бандитским делам, и у меня остался пропуск мужа в офис. Во-вторых, кодом от хранилища являлся день рождения его брата. Эти цифры я знала наизусть: 0526. Ненавижу близнецов! Если бы я верила в гороскопы, то первое, что бы спрашивала, так это знак зодиака. С камерами проблем тоже не возникло, на компьютере Риндо наблюдение легко отключалось. Такой маленький успех взбодрил меня: я стёрла своё появление в офисе мужа, а охрана внизу Роппонги Хиллз каждый день пропускает через турникеты сотни людей, едва ли они запомнили именно меня. Главное сейчас всё делать быстро, потому что моё посещение всё равно всплывёт… Заветные бумажки я опасалась хранить дома, а потому запрятала их в гримёрке в клубе: мне оставили её в качестве рабочего кабинета. Не самое безопасное место, но другого просто не было. Надо было как можно скорее передать документы Наото. То, что я прочитала, повергло меня в ужас: среди кучи зашифрованных символов, были различные медицинские карточки доноров органов — вернее тех, кого использовали как доноров… Этих людей похищали, а потом разрезали, словно мясо на рынке. Отчёты чёрных хирургов напоминали исповеди каннибалов — настолько детально всё было описано. Мне хватило одной страницы, чтобы побежать к туалету: вывернуло наизнанку так, как не выворачивало даже после отравления алкоголем. Зато я понимала, что этих доказательств точно хватит, чтобы, как минимум, организовать обыск этой больницы. Она принадлежала лично Майки и позиционировалась в городе, как клиника эстетической хирургии. Какая мерзость!       Дозвониться до Наото было тяжело. Вероятно, он опасался слежки, а потому мы перебрасывались очень короткими и максимально туманными сообщениями. Договорились встретиться через два дня — я решила убить двух зайцев сразу и урвать жёсткий диск Коко, тем более, последнее время он снова стал бывать в клубе и до ночи сидел над документами. Спасибо, господин Цугишима, благодаря твоей педантичности я смогу получить нужную информацию.       Но параллельно с моими замыслами текла и обычная жизнь: мне пришлось распустить кордебалет за ненадобностью. Бренд-менеджеру ни к чему танцовщицы, а в стриптиз я коллектив отправлять не хотела. Честно рассчитавшись с друзьями, я будто навсегда закрыла дверь к своему творчеству. Не время думать об этом… Я ещё смогу петь и обязательно буду это делать, только вдали от «Пандоры» и Бонтена.       Не захотел расставаться со мной только верный Нобу.       — Нет, Валентина. Я хочу остаться с тобой. Мне всё равно в каком статусе, — категорично заявил он.       — Нобу, ты не понимаешь… Правда, будет лучше, если ты найдёшь себе другую работу. Поверь, сейчас это особенно важно, чтобы возле меня не было лишних людей. Я не могу сказать тебе всего, но…       — Неважно, — он ласково взял меня за руку. — Ты моя подруга. Я не лезу в твои дела, да, если честно, и не готов в них копаться, но знаю точно, что тебе понадобится поддержка. Кто, кроме меня и Юки, в трудный момент вытрет тебе слёзы? Ты все шишки получала за нас от Рана Хайтани, я же помню. Прикрывала нас — такая хрупкая, но боевая, выбивала нам лучшие условия по оплате и не позволяла штрафовать даже за оплошности. Я не мог мечтать о лучшей начальнице.       Я улыбнулась. Милый Нобу, он совершенно не понимает, во что ввязывается.       — Мне не нужны танцоры, но я могу сделать тебя своим ассистентом. Сегодня мы с Коко будем формировать бюджет по моему направлению и тогда я внесу тебя в штатку. Только будь осторожен, пожалуйста. Оставаясь рядом со мной, держи ухо востро.       — Я согласен. И прикрою тебя в нужный момент. Я обещаю. Кстати… я хотел спросить, вдруг ты знаешь — есть ли какие-то сподвижки по делу Танеки?       — Танеки? — ох, его убийство было будто в прошлой жизни! — Нет… Прости. Я даже не знаю, кто этим занимается. Но мы можем сходить к его родственникам и спросить…       Нобу грустно покачал головой:       — У него сегодня день рождения. Знаешь, ты ведь ему очень нравилась. Однажды он даже сказал, что готов бороться за тебя с Раном — может быть, так и нарвался на неприятности?       — Нравилась? — я удивлённо посмотрела на друга. — Никогда не замечала… А впрочем, что это меняет? Мы уже не вернём Танеки… Если ты думаешь, что его убил Ран, то это не так. Ран был ревнив до ужаса, но вас он не воспринимал как конкурентов. Наверное, потому, что мы все были в его поле зрения.       — Ты никогда ничего не замечаешь, Валентина. Я сейчас о чувствах других. В этом твой плюс и одновременно самый большой минус — ты настолько погружена в себя, что с тобой даже поругаться невозможно, если, конечно, мы не говорим об откровенных провокациях. Наверное, это очень здорово — смотреть на себя с разных сторон и не копаться в эмоциях других. Но иногда…       — Согласна, — перебила я его. — Но, надеюсь, ты не собираешься признаваться мне в любви?       — Ни за что на свете, — усмехнулся он. — Но то, что ты классная, не признает только дурак. Я хочу остаться с тобой и погреться ещё немного в лучах твоего эгоизма. В хорошем смысле.       Вместо ответа я взяла его за вторую руку.       — Мы обязательно узнаем, кто убил Танеки, — заверила я Нобу. — Я помню об этом деле. Не каждый день, но помню. А сейчас прости — у меня встреча с Коконоем.       ***       Конечно же, я понимала, что заниматься сейчас делами клуба — верх идиотизма, ведь мой путь в Бонтене подходит к концу. Совсем скоро я сдам эту проклятую контору, покидаю первые попавшиеся шмотки в чемодан, заберу Юки и мы улетим. Начнём с Франции! Часть денег я оставлю Нобу — не думаю, что его коснутся наши разборки, но обязательно предупрежу Наото, чтобы приятеля защитили.       Тем не менее, надо было вести себя максимально непринуждённо, как говорил Нобу, «по-валентиновски», и скрывать переполняющие эмоции. На всякий случай я подходила и проверяла свой кабинет каждые десять минут — никто не должен туда попасть и уж тем более рыться в вещах.       И всё же была одна мысль, которая меня расстраивала и вгоняла в лишние переживания. Это было расставание с Коко. Вот уж кого я бы с удовольствием запихнула в сумку и забрала с собой! Но я вела себя осторожно — наши отношения по-прежнему вальсировали на грани доверия-недоверия, а потому я даже не заикалась о своих планах.       Обсуждать бюджет — однозначно скучная штука. Коко легко лавировал между цифр, лихо распределяя каждый йен, я же, почти зевая, наблюдала за его сосредоточенным лицом. Такой он весь… острый. Угловатый. Ресницы длинные, я раньше этого почему-то не замечала…       — Пожалуй, я вижу это так, — он пододвинул ноутбук ко мне. — Здесь в таблице ты можешь поставить фильтры так, чтобы отсортировать расходы. Что не нравится — пересчитаем.       Я вздохнула и уставилась на экран. Хаджиме действительно гений, сама я бы сидела с этим барахлом до ночи и не факт, что сделала бы хорошо.       — Цугишима будет очень расстроен: здесь настолько всё хорошо, что не к чему придраться. А ты смотрел план по съёмке? Ага, вижу… Слушай, идея взять подрядчиков на это вместо постоянных сотрудников мне нравится. В конце концов, мы же не собираемся вести шоу на телевизоре. Я думаю, что мы можем договориться с каким-то холдингом и транслировать мероприятия за их счёт. Тебе идея с реалити вообще как?       — Хорошая. В твоём духе, — он улыбнулся. — Я узнал тебя в ней.       — А я в этих таблицах узнаю тебя, Коко. И знаешь, я очень скучала по нашему общению. Когда мы с тобой пересмеивались на том совещании, я подумала, что можно всё вернуть.       — Что вернуть?       — Нашу… дружбу?       — Ты считаешь, что это дружба?       — Ну… не знаю даже… — я заёрзала. Вместо ответа Коко демонстративно бросил взгляд на моё кольцо и поднял брови.       — Хаджиме, у меня даже в школе не было такого. Какие-то недосказанности, как будто бы нам по тринадцать лет… Мы ведь с тобой взрослые люди, у тебя так вообще голова седая.       — Это пепельный! — шутливо возмутился он, но тут же серьёзно сказал:       — Валентина, но ведь как раз-таки именно взрослые и не могут нормально поговорить. У детей всё просто — они решают вопросы в моменте. Могут признаться в любви и не боятся быть смешными. Готовы рисковать собой ради дорогого человека и многое отдать. А что готовы отдать друг другу взрослые? Да почти ничего, потому что каждый боится каких-то потерь. И я сейчас не только о материальном.       — Ну, если мы оба с тобой это понимаем, давай поговорим на чистоту? — решительно сказала я и приблизила своё лицо к его лицу так, чтобы между нами оставалось буквально несколько сантиметров. Наши носы смешно уткнулись друг в друга, и мне почему-то захотелось чихнуть. Точно как подростки. Он изучающе скользил по мне глазами: казалось, запоминал каждую чёрточку, а потом остановил взгляд на губах. «Давай же», — взмолилась я, не готовая идти на поцелуй первая. Это должен сделать Коко, только так я пойму, что между нами.       Но он словно в насмешку слегка отодвинулся. Теперь я не чувствовала его дыхание, но его лицо было по-прежнему очень близко. На нём была печать досады и печали. Какое странное и тяжёлое сочетание.       — Я… Не могу, Валентина. Мы идём разными путями с тобой. И ты сама понимаешь, что разошлись они ещё до твоей тюрьмы.       «Нет, нет, нет, Коко, что ты такое говоришь?» — хотелось закричать мне, но вместо этого я холодно кивнула и произнесла:       — Я не умею мыслить так же стратегически, как ты. Мне просто хотелось понять, да или нет. Это, видимо, нет.       Коко поправил свои светлые волосы, убрав одну из прядей за ухо. Он ведь тоже блондин, но в моём сне абсолютно точно был не Хаджиме. Какая ирония: человек, которого я так желала в жизни, не имеет ничего общего с идеальным мужчиной из моих мечтаний. Чёрт с ним! Во всяком случае, теперь мне будет проще с ним расстаться. Ходим вокруг да около, а толку-то? Я так больше не могу.       — Отправь мне файл, пожалуйста, на почту. Я добавлю его в презентацию для Цугишимы, чтобы он в итоге согласовал мне бюджет на развитие бренд-стратегии. Спасибо, что помог, — я встала со стула и собралась уходить, но Коко взял меня за руку:       — Это не нет.       Я горько улыбнулась.       — Буду ждать таблицу… До встречи, Хаджиме.       — До встречи, Валентина.       Настроение было испорченным. Я питала слабые надежды на то, что если Коко откроется мне по-настоящему, то я сумею переманить его на свою сторону, и мы убежим вместе. Но он топчется на месте, а я не могу просто схватить его за член и соблазнить — пожалуй, это слишком радикально для нас обоих. И почему он такой? Или я такая? Мне ужасно захотелось таблеток от Санзу, чтобы вновь погрузиться в объятия кайфа и забыть обо всём хотя бы на пару часов. Но сейчас это было рискованно — если Риндо узнает, он запрёт меня в клинике. И оттуда Наото меня точно не вытащит. Я пошла в свой кабинет — надо проверить, как там поживают доказательства.       Увиденное повергло меня в шок: все вещи в комнатке были распотрошены, на зеркале кровавой краской (краской ли?) было написано: «Тебя убьют», а мой тайник с документами оказался пуст… Я в панике заметалась по кабинету, тщетно пытаясь отыскать хоть один листочек, но нет.       Бумаги украли.