Правила маскарада

      У меня пропал дар речи. Что?.. Я же сама видела мёртвого Рана! Я же…       — Толкнула мне душещипательную посмертную речь, Валентина? — хмыкнул Ран. — Ты говоришь вслух, малышка. Риндо, в кого ты её превратил? — он обратился к брату, а тот с шутовским поклоном осклабился:       — Прости, Ран. Но иногда жён надо учить, пусть и такими способами…       Но офигела от происходящего не только я. Юки с глазами-блюдцами немигающе смотрела на восставшего из мёртвых Рана. В её взгляде читалось что-то среднее между радостью, страхом и восхищением, а рот слегка приоткрылся, будто она что-то шептала.       — Нет, ну вы посмотрите на этих девочек: они безмерно рады меня видеть, — издевательски умилился Хайтани-старший. — Настолько, что одна заговорила сама с собой, а другая вообще перестала речь контролировать.       Мне в лицо по-прежнему утыкался пистолет: любимая подружка и не думала его опускать несмотря на новых участников события. Я почувствовала, как мои мозги начинают медленно плавиться. Не осознавая, что делаю, я медленно пошла навстречу к Рану. Он с интересом наблюдал за мной, Юки верещала что-то в духе «остановись или я выстрелю», но Риндо властно положил руку на ей плечо, заставляя временно капитулировать. Между мной и Раном оставалось буквально десять сантиметров, и я ткнула его пальцем в грудь.       — Что за плебейский жест, дорогуша? — удивился он.       — Проверяю, что ты не призрак… — прошептала я. Ран определённо был жив. Я, игнорируя порыв стащить с него рубашку, чтобы проверить дырочку в груди, ошарашенно сделала пару шагов назад.       Братья расхохотались в голос. Они выглядели абсолютно счастливыми и безмятежными, в то время как я чувствовала себя полной идиоткой. Что это за тупой маскарад?! И почему они вообще здесь? Оставим в покое новость, что Ран жив, но, чёрт возьми, какого хрена они прикатили в Санья? Я покосилась на Юки.       — Юки, по старой дружеской памяти не расскажешь, что происходит? Ты их ждала? — в этой мысли определённо есть прокол: она выглядела не менее удивлённой, чем я.       — Только Риндо… Я хотела, чтобы он лично пристрелил тебя за все страдания, которые ты нам причинила.       — Подожди, подожди, — влез Риндо. — Мне Вэл ничего плохого не сделала. Она, конечно, девка шебутная и нервы нам потрепала, но страдания… Не перегибай, Юки, — я увидела, как она поджала губы, но перечить не посмела: Хайтани всё еще контролировал её пистолет.       Разум отказывался воспринимать эту реальность. Это бред. Я сплю. Ран не может быть жив.       Нет, не сплю. Мой палец абсолютно точно утыкался в его блядскую живую грудь! И абсолютно точно сейчас на меня смотрят живые фиалковые глаза. Весь шок от предательства Юки мгновенно перебился ожившим Хайтани. Некстати пролетела мысль о том, что Ран и Юки — идеальная пара, два отмороженных сталкера, думающих только о собственном удовольствии.       — Вся постановка — и только ради меня? Зачем? — я обратилась к воскресшему.       — По закону жанра главный злодей рассказывает весь план, а потом умирает? Так ведь, Валентина, в твоих любимых фильмах? Не надейся. Тебя никто не спасёт, — Ран театрально вздохнул. — Не смотри на меня такими глазами, а то мне придётся сдаться… Ваш с Юки индийский междусобойчик меня изрядно утомил. А ну признавайтесь, кого не поделили? Меня? Риндо? Майки?       — Ран, — маниакально затараторила Юки, отходя от Риндо, — Я тебя люблю. Я счастлива, что ты жив. Давай застрелим эту девку, и попробуем снова? Нам же было хорошо вместе. Надо было убить её сразу… Но я хотела, чтобы это сделал твой брат…       Ран равнодушно скользнул взглядом по подруге, было видно, что её короткая исповедь не произвела на него никакого впечатления.       — Значит, всё-таки меня не поделили… — он покачал головой. — Риндо, будь добр, — и, прежде чем я успела что-то сделать, младший Хайтани вытащил свой пистолет и выстрелил Юки в затылок.       — Не люблю, когда в драме слишком много героев, — бесстрастно пояснил Ран. — Она была такой раздражающей. Всё время пыталась на меня залезть и пару раз ей это удалось. Хороша подружка, а, Валентина? Ты умеешь выбирать знакомых!       Моё лицо посерело в ту же секунду, как тело Юки коснулось земли. Какая бесславная и страшная смерть: предать лучшую подругу и быть застреленной по приказу любимого человека… Последнее время так много смертей… Мои ноги подогнулись, и я свалилась на колени, пытаясь справиться с рвотой. Желудок, в отличие от мозга, среагировал мгновенно. Меня вывернуло наизнанку так, будто я выблевала все свои органы. Я тяжело задышала и начала размазывать по лицу слёзы. Мне было жаль Юки, жаль нашу дружбу, жаль Наото и Нобу, жаль Танеки — жаль всех, кто имел горькую судьбу познакомиться со мной. Я не могла быть равнодушной к смерти этой красивой, но завистливой девушки. Слишком многое нас связывало. Мне хотелось лечь на землю возле неё, взять за руку и уснуть. Словно мы просто ночуем у меня дома, завтра проснёмся с больной, как обычно после попойки, головой и будем сетовать на судьбу и ругать Бонтен. Она двести раз назовёт Санзу извращенцем и наркоманом, а я ровно столько же раз прокляну Хайтани. Живого и мёрт…живого.       — Что у неё на башке? — услышала я голос Рана.       — Не знаю. Эй, Вэл! Подними головку!       Но я не собиралась на них смотреть. Мой взгляд тупо упёрся в ботинки Рана. Такие холёные и чистые, несмотря на грязь вокруг. Ни единого пятнышка… Перевела глаза на белые кроссовки Риндо. Они слегка запачкались в крови Юки, потому что она упала прямо ему в ноги… Как же контрастно выглядит красный на белом.       — Я хочу с тобой поговорить, Валентина, — вкрадчиво сказал Ран и опустился на корточки, чтобы видеть моё лицо. — Неужели ты больше не хочешь узнать, почему всё так? Обычно я не люблю играть в болтливых антагонистов, но ради тебя сделаю исключение. Встань.       Я помотала головой. Вопреки всему сердце стучало так медленно, будто вот-вот остановится. Никакой скорости движения, словно и нет экшена вокруг. Или оно скоро окаменеет и перестанет качать кровь? А впрочем, какая разница…       Но братьям надоело со мной нянчиться. Ран грубо схватил меня за локоть, едва не вывернув его, и поднял. Я повисла на нём как тряпичная кукла, но ненадолго: он встряхнул меня, заставляя ноги автоматически найти опору.       — Валентина, Валентина, Валентина… Как ты могла подумать, что мы с Риндо можем друг друга убить? Я сразу заметил, что мой брат неровно дышит к тебе. Ты была так хороша собой и так талантлива, что в твоём обаянии тонули толпы мужчин. Все мы были жертвы сладкоголосой сирены в лице тебя. Только ты от своей тупости, — он сделал паузу, — прости, дорогая, за грубость, не замечала ничего вокруг. Кроме меня, потому что я был самым настойчивым.       Я не шевелилась и молчала. Мне не нужны его признания… Я не хочу это слушать, не хочу… не хочу.       — Апогей наступил тогда, когда я понял, что ты что-то затеваешь. Твой поход в кобан, связь с каким-то непонятным мужиком и в целом сомнительное поведение, дали мне повод наблюдать за тобой пристальнее, чем обычно. Просто напомню тебе, что владею кучей бизнесов и способен на банальный психологический анализ.       — Ран не хотел признавать, что ты готова его предать. Он же тебя любил. Мы оба тебя любили. А твоя выходка на сцене, когда ты позвала меня танцевать с собой? Что ты творила с микрофоном… да там вся банда обкончалась, не только мы, — Риндо мечтательно закатил глаза, будто готовый снова вздрочнуть. — И я решил, что хочу тебя окончательно и бесповоротно. Мне мешал брат, мешало то, что я вечно нахожусь в его тени и…       — …Риндо пришёл и честно сказал мне об этом. Ты строила какие-то глупые версии происходящего, а мы уже знали, в какой позе он тебя отымеет. Я уступил право первой ночи брату — всё лучшее младшим, знаешь ли, — Хайтани переглянулись между собой и оскалились.       — А ты, Вэл, приняла всё за чистую монету, и припёрлась ко мне с провокациями в офис. Я же не дурак: видел, как ты осматривала офис и сейф. Мы решили тебя сломить, чтобы раскусить твои планы вместе с этим жалким детективом, но… Проблема была в том, что у тебя не было толком никакого плана. Ты была всё той же глупой певицей из клуба, потрясно виляющей жопой, но никак не Шерлоком Холмсом. Нам удалось подавить твою волю, но тут вмешался дурачок Коко. Что, тоже купился на твои сиськи и задницу?! Он натрепал лишнее Майки по делам в клубе, и тот разозлился на Рана. Мы поняли, что брата надо «убрать» с глаз главы. Мы хотели прикончить и Коконоя, но это было небезопасно. Параллельно я пытался выследить твоего полицейского, а он словно в воду канул. Бросил тебя, крыса, прямо в тюрьме.       — Замолчи! Замолчи! Ты не имеешь никакого права говорить так о Наото! Заткнись, урод! — впервые за всю их тираду я подала голос, звучащий сейчас сипло и глухо. Это должен был быть яростный крик, но не получилось: в горле появилось напряжение и боль.       — Заткнись ты, и не перебивай моего брата, — Ран дал мне сильную пощечину, впрочем, я устояла, но слегка пошатнулась. Удар немного отрезвил мысли, и я принялась тереть ушибленное место, исподлобья глядя на Хайтани.       — Ран должен был исчезнуть так, чтобы никто не мог прикопаться, особенно Майки. Мы решили подключить к этому тебя. А знаешь почему?       — Не знаю…       — Ты должна была быть свидетелем. Но не только это. Мы всё ещё думали, что ты снюхалась с кем-то повыше, чем этот мелкий полицейский. Смерть Рана могла развязать тебе руки: по плану я не ограничивал тебя в передвижениях, и ты должна была привести нас к своему заказчику. Но его, блять, не было, а ты оказалась самой бесполезной девкой из всех возможных! После того, как ты вышла замуж за меня, ты только и делала, что ныла и жалела себя. Подсела на наркоту и позорилась каждый день! Я хотел грохнуть тебя уже через неделю, но Ран…       На этом они замолчали и одновременно посмотрели на меня. Я переводила взгляд туда-сюда и затравленно ловила себя на мысли, что моим умственным способностям братья действительно польстили. Я просто хотела улететь отсюда, а не играть в Мату Хари…       — Я тебя любил, — просто сказал Ран. — Помнишь, ночь моей смерти? Тот наркотик буквально вводил организм в анабиоз: это для того, чтобы ты поверила в мою смерть и могла если что её подтвердить. Но его действие было не таким долгим, поэтому я начал понемногу просыпаться и слышать. Я слышал твой голос, Валентина… Ты сказала, что никогда не желала мне смерти. Я… всё ещё любил тебя, хоть и отдал брату в единоличное пользование.       — Я знаю, — всхлипнула я. — Я не хотела, чтобы так всё получилось… Я просто хотела уехать вместе с Юки, — я посмотрела на её тело и почувствовала головокружение.       — Мы не знали, что тебя подставляет подружка, — поймал мой взгляд Риндо. — Когда Ран сказал мне о том танцоре, которого нашли в квартире, мы задумались: не маскарад ли это какой-то? Но нет, ты реально ничего не знала.       — А потом ты влезла в кабинет к Риндо и стащила те документы. Тебе не пришло в голову, что если брат меня ненавидит, то не будет ставить кодом мою дату рождения?       — Я думала, что мне повезло…       — Везение — результат наших грамотно спланированных действий, а не подарок судьбы. Мы ждали, когда ты передашь документы своему дружку из полиции и собирались вас поймать, но влезла эта тварь! — Риндо бросил гневный взгляд на Юки. — Она перепутала нам все карты и файлы нашли у Нобу! Это ставило под сомнение вообще всё, но его надо было грохнуть. Я привёз тебя туда и думал, что ты расколешься, но ты, блять, как всегда только рыдала и несла ахинею. В тот день я тебя окончательно возненавидел за тупость и не понимал, почему Ран по-прежнему не хочет прострелить тебе башку.       — Ну что ты, Риндо, будь помягче к нашей девочке. Посмотри, как она настрадалась. Ты ведь с таким удовольствием её трахал, куда же делся твой запал? — специально растягивая слова прокомментировал Ран.       — Да я с таким же успехом мог трахать кого поумнее. Знал бы, что у неё такая башковитая подружка, залез на неё. Отсутствие интеллекта возбуждает только извращенцев вроде тебя, — буркнул Риндо в ответ.       — Тут Коко выдал нам новость о том, что его тачка была взломана, а в вещах копались. Он даже не знал, как сильно подставляет тебя этим. Мы поняли, что, скорее всего, твой дружок-полисмэн скопировал диск, и решили избавиться от вас обоих. Лишние свидетели и всё такое… Знаешь, Ран до последнего пытался тебя отстоять, но другого шанса грохнуть детектива было не найти. Вы должны были умереть вместе… А вот тут редкое исключение, подтверждающее правило: тебе повезло в том самом нелепом смысле, который так любят использовать фаталисты.       — И в дело снова влез Коко. У него почти получилось тебе помочь, но ты вздумала поехать на увлекательную прогулку с подружкой в Санья. Он, наверное, обыскался тебя, пока ты развлекалась здесь сентиментальными разговорами с Юки. Знаешь, у вас был шанс сбежать, но она сдала тебя с потрохами, сообщив Риндо геолокацию. А вот с Коко мы ещё разберемся. Что он в тебе нашёл? Ты стала такая страшная, — Ран покачал головой, — что мне даже обидно, что мой брат тебе присунул, а я нет. Но сейчас у меня не встанет — не поклонник, знаешь ли, некрофилии. А ты почти труп, крошка. Но с тобой было так весело!       — Вы меня убьёте? — спросила я.       Братья опешили от облегчения в моём голосе. Я слушала их откровения, а сама равнодушно думала, что, пожалуй, смерть — это вовсе не страшно. Во всяком случае, больше никто не пострадает из-за меня. Игнорируя их болтовню, я подошла к телу Юки и присела возле. Моя милая, маленькая девочка! Как жаль, что ты не слышала сейчас этих ублюдков. Обещаю, что мы с тобой обязательно встретимся: не в этом будущем, так в другом. Я невольно улыбнулась, осознав, что повторила фразу того незнакомца — друга Наото, — и нежно провела рукой по её красивому лицу, испорченному ненормальной привязанностью к Рану. Я всё ждала, когда эти двое прикончат меня. Мне хотелось умереть возле Юки, чтобы она даже после смерти знала, что я её простила. Мы все были сломлены Бонтеном, только у меня были ещё друзья, которые помогли не сойти с ума, а у неё была только я.       Хайтани медлили. Я повернулась к ним и, всё также не поднимаясь, вопросительно изогнула бровь: когда? Риндо навёл на меня пушку, но Ран вдруг болезненно сморщился и подошёл ко мне.       — Валентина, — он подал мне руку, — Вставай.       Я покрутила головой:       — Позволь мне самой выбрать место смерти, Ран. Я хочу быть возле подруги.       — Почему ты не можешь быть покорной даже сейчас? — тихо спросил он.       Я улыбнулась:       — Потому что я такой никогда не была. Это моя последняя просьба. Эй, муженёк, — я обратилась к Риндо, а мой голос неожиданно приобрёл краски. Встреча со смертью… возбуждала?       — Не тяни! Меня там ждут! Я скоро увижу своих друзей, а вы… Знаешь, Рин, моя удача — не элемент исключения. Мне повезло даже здесь, я умру возле подруги. Это ли не счастье, Рин?! — я снова почти плакала и взяла Юки за руку, отвернувшись от этих двоих. Да ну их…       Внезапно раздалось много выстрелов. Зачем так много на меня одну? Видимо, от каждого из братьев. Что ж… Но почему нет никакой боли? Я открыла и закрыла глаза. Затем повторила это действие. Я всё также сижу с Юки… Повернулась.       На меня смотрели пронзительные глаза, которые ни с чьими другими нельзя перепутать. Коко. Он стоял в трех метрах от меня. Недалеко, словно Инь и Янь, лежали Хайтани. Хаджиме не смог убить их сразу и братьев пришлось добивать дополнительными выстрелами. Я видела, что Коко дрожит, а сама пыталась понять: мне точно это не снится? Может быть, я всё-таки умерла и попала в свои фантазии? Но нет: вряд ли в моих мечтах есть столько трупов. Как странно и страшно: минуту назад Риндо и Ран спорили о том, кто убьёт меня, а сейчас сами лежат на земле. Я уже успела привыкнуть, что в этой жизни всё меняется за долю секунды, но всё же... Не было какой-то эпичной драки или долгих разборок между мужчинами. Коко просто выстрелил несколько раз и покончил с этим. Решился на то, на что не смогли решиться братья, а потому проиграли.       Я отпустила подругу, встала и подошла к Хаджиме.       — Коко…       — Успел вовремя… Знаешь, они меня даже не заметили… Не сводили глаз с тебя и всё спорили, кто выстрелит.       — Я этого не слышала…       Он ласково коснулся моего лица, остановив пальцы на длинном шраме посреди лба.       — В этой жизни я ещё никого не убивал, — признался Коко. — На свете было только два человека, ради которых я мог бы это сделать. Ты стала третьей.       Я вглядывалась в его лицо, пытаясь понять, что Коко сейчас испытывает, но оно было тронуто только лишь лёгкой дымкой печали.       — Прости, что тебе пришлось это сделать, Хаджиме. Я надеялась, что убьют меня, но…       — … но ты оказалась большой умницей и скинула мне своё местоположение. Мне нужно было кое-что решить по нам, смотри, — он достал из кармана брюк какую-то красную корочку. Я пригляделась: паспорт.       — Подожди, — я невесело усмехнулась и снова подошла к телу Юки, у которой оставила наши документы, — у меня уже есть.       Мы с ним замолчали и оглядели местность. Три трупа… Я посмотрела на Рана: его глаза были широко раскрыты, а руки неестественно выгнулись при падении. Он смотрел в небо. Риндо же наоборот лежал лицом к земле… Интересно, поняли ли они, что произошло? Я почувствовала всепоглощающую усталость и почему-то жалость. Вот лежат два моих врага, поверженных и теперь уже совсем не страшных, а мне почему-то очень плохо. Плохо от того, что я окружена трупами и последнее время моими спутниками обязательно являются мёртвые тела. Братья Хайтани, опасные в своём бандитском великолепии, сейчас лежали мёртвые. Ран, всё как ты и говорил: в дурацких фильмах антагонист рассказывает о своём плане, а потом погибает. Это закон жанра такой… Только на этот раз ты прихватил ещё и брата.       На этот раз я не буду произносить над твоим телом длинную речь. Ты ведь уже умирал, Ран. Ты всё и так знаешь. А вот Риндо…       Стыдно признаться, но я почти влюбилась в тебя, когда ты играл роль идеального мужа… Могло ли у нас сложиться всё по-другому? Пожалуй, нет. Ты, наверное, убил бы меня, не выдержав очередной истерики, или я снюхалась бы и сдохла от передоза.       Такое трагичное трио.       Коко меня не дёргал, он видел, что я веду молчаливый диалог с этими двумя.       — Я не могу с ними не попрощаться, Коко… — вслух сказала я. — Я… странная, да? Или предательница? Как это назвать?       — Ты не странная, Валентина, и уж точно не предательница. Но нам стоит поторопиться, — он кинул быстрый взгляд на тела. — Санья — густонаселённый район и даже на окраину скоро кто-то придёт. И тебе сейчас нужно уехать. Бери свой поддельный паспорт, уезжай в аэропорт, покупай билет куда угодно за наличку и улетай.       Я решительно отбросила наваждение, тряхнула головой и начала вникать в план Коко:       — А ты? Я без тебя не поеду.       — Я… не могу уехать. Мне нужно обезопасить тебя, Валентина. Мы выдадим труп Юки за твой — в Бонтене никто не станет проверять, даже Майки, он боится мёртвых, — покажу брошенный поддельный паспорт, который сделал тебе, скажу, что она, вероятнее всего, перестреляла вас всех из ревности или зависти и сбежала с деньгами. Но для этого я должен остаться здесь.       — Это бред! План дурацкий!       — План отличный. Ты будешь числиться мёртвой, и никто из Бонтена никогда не станет тебя искать. Все будут искать твою подругу…       — Я не хочу подставлять так Юки! Я не оставлю тебя! Только вместе! Мне всё равно на то, что придётся вечно скрываться, и…       — Да пойми ты уже наконец, что дело не только в тебе, — рассердился Хаджиме, — меня точно не оставят в покое, куда бы я не сбежал. Я слишком многое знаю. Они найдут меня как угодно и убьют, а потом за компанию пристрелят и тебя. Наш единственный шанс выжить — только по отдельности.       — Тогда я не хочу жить. Пусть меня пристрелят, но возле тебя, Коко. Я же… — горло снова начало саднить, — люблю тебя, понимаешь? Мне неважно как, но мы должны быть вместе.       — Я знаю, Валентина. Но мы не будем счастливы. Потом ты начнёшь проклинать такую жизнь и жалеть, что выбрала меня. Нам придётся переезжать с места на место каждый день. Ты никогда не сможешь петь, и у нас не получится завести полноценную семью. Я член группировки, Валентина, и сам выбрал этот путь, — Коко опустил глаза вниз. — Я не знал, что встречу тебя и захочу… жить нормально.       Мои губы скривились, а подбородок задрожал — верный признак того, что я сейчас заплачу. Стоило вообще выживать в этой мясорубке, чтобы услышать такое?!       — Стоило, — Коко, как всегда, читал мои мысли. — Мы не победим мафию с помощью великой силы любви. Это не фильм и не сериал. Ты многое не знаешь о Бонтене, и в этом твоя сила. Уезжай и забудь обо всём. Начни новую жизнь! Дай свой телефон, — внезапно потребовал он.       Я рассеянно пошарила в заднем кармане джинсов и протянула Хаджиме смартфон. Он швырнул его на землю и наступил на него ногой несколько раз. Тот жалобно звякнул, а затем послушно развалился.       — Что ты делаешь, Коко?! — взвилась я. — Там же…       — Все контакты. И мой в том числе. Я принёс тебе новый телефон, держи. Это чтобы тебя точно никак не отследили. Не вздумай ничего восстанавливать! Иначе всё полетит к чертям, — предупредил он и стал с опаской оглядываться. Было уже довольно темно, а в этом дурацком районе нет фонарей…       — То есть, мы вот так возьмём и расстанемся, да? — просипела я.       — Нет у нас времени, Валентина, — я увидела, как в глазах Коко блеснули слёзы. Он фыркнул, раздосадованный тем, что тоже не сдержал чувств. — Что ты ещё хочешь услышать?       — Когда ты ко мне приедешь?       — Я не знаю. Возможно, мы больше не увидимся, — он всё-таки потёр рукой глаза: так трогательно и по-детски. — Пошли, нам нужно выйти к дороге, чтобы вызвать такси.       — Я всё равно не понимаю, как ты представишь Майки то, что здесь произошло… Это же глупо, никто не поверит, мы с Юки даже не похожи.       — Скажу, что ты скинула геопозицию и сигнал тревоги. Все знают, что мы с тобой, — он замялся, — работали вместе и дружили. Похожи не похожи, я тебе сказал — Майки в морг не поедет. С остальными я как-то разберусь. И вообще, это мои проблемы! Сейчас главное отправить тебя в аэропорт, а мне — вернуться сюда и обустроить всё так, чтобы не возникло никаких сомнений в моей версии. Есть ещё кое-что, — он отошёл куда-то в темноту, а через минуту вернулся со съёмным портативным диском в руках. — Если почувствуешь хоть малейшую угрозу, принеси это в любую полицию. Здесь всё по делам Бонтена. Можешь сделать копии, если хочешь.       — Но тебя же тогда… убьют? — я понимала, на какой риск идёт Коко, и не хотела даже касаться этого проклятого хранилища.       — Убьют, если ты нас сдашь. Это тоже копия. Поэтому распоряжайся этой вещью разумно, Валентина. А сейчас, — он взглянул на часы, — нам пора. Скоро будет светать, а мне ещё надо здесь «прибраться».       Он взял меня за руку и потащил куда-то. Как он, такой слепошара, ориентируется в этой темноте? Наконец, мы остановились у трассы.       — Мы даже не поцелуемся на прощание? — я понимала, что задаю очередные глупые вопросы и что Коко, скорее всего, сейчас на меня рассердится. — Когда два человека любят друг друга, они целуются, — эти слова я сказала с большим надрывом, потому что начала плакать. Снова.       Всё это неправильно, скомкано и глупо! Так не должно быть! Разве можно попрощаться навсегда за жалкие полчаса? Я прижалась к плечу Коко: он был не таким высоким как Ран, поэтому я не могла уткнуться носом ему в грудь и всхлипывать.       — Прекрати. Ты делаешь больно нам обоим, — подавленно произнёс он. — Давай договоримся так: наш поцелуй останется поводом для следующей встречи, хорошо? Тебя это устроит?       — Ты обещаешь? — с надеждой спросила я, и он (и я знаю, что соврал!) ответил:       — Да. А после этого можно будет найти и другие поводы… — он уже погрузился в телефон, вызывая мне через приложение такси.       Это так нелепо.       — В моей квартире… есть ещё деньги, наличка. Пожалуйста, переведи их на счёт Андо Сумико. Это моя мама, — я продиктовала ему её адрес на всякий случай, — Только не говори от кого, хорошо? Иначе она их не возьмёт.       — У тебя есть мама?       — Да… Мне хватит тех денег, которые я взяла с собой, но я должна позаботиться о ней напоследок.       — Хорошо.       Тупое неловкое молчание, которое, определённо, является нашим с Коко вечным спутником в отношениях.       — Куда поедешь? — спросил он. Я заметила, что Хаджиме старается на меня даже не смотреть. Он уткнулся глазами в обочину и носком обуви нервно выводил какие-то символы на земле.       — Не знаю… В Европу, наверное.       Он не ответил, зато мы одновременно сощурились от яркого света фар машины, подъезжающей нам навстречу. Это такси. Я похлопала карманы, проверяя новый паспорт, кивнула Коко на прощание и села в машину.       — Стойте! — он постучал мне в окно. Я опустила стекло.       — Я тебя люблю, Валентина.       И я хотела было тут же пулей вылететь из машины, забив на происходящее, вцепиться в этого дурака и утащить за собой хоть в Лондон, хоть в Амстердам, но…       Бездушный водитель газанул так, что мой ответ потерялся в гуле скрежещущих шин. Я высунулась в окно и начала кричать, махая рукой, а Коко, не услышав, побежал за нами. Вскоре его худая фигура начала отставать… Сначала на пять метров, потом на десять, а затем и вовсе превратилась в маленькую точку где-то на обочине Санья.       Прощай, Коко.       Я тебя тоже люблю. ***       Я не хотела ехать в Париж. Это было единственное место, которое я игнорировала во время своего путешествия по Европе. Прошло уже почти два месяца с тех пор, как я бесцельно шаталась по городам, строя из себя беспечную туристку. Мой новый паспорт на имя Рены Миямото прекрасно справлялся со своей задачей: меня ни разу не остановили на дополнительные проверки. Какое дурацкое незвучное имя. Валентина нравилось мне куда больше. Но всё равно спасибо тебе, Наото. Интересно, а какое имя было в фальшивках Коко?       Я ничего не знала о его судьбе. К сожалению, верхушки Бонтен не были публичными людьми и найти хоть какую-то информацию о них в социальных сетях было невозможно. Я довольствовалась скудной информацией о «Пандоре»: работает, только живого вокала у них больше нет, потому что певицу Валентину нашли убитой в криминальном районе Санья.       Надеюсь, больше ни одна девушка не попадёт в этот проклятый порочный круг.       Первые две недели после отъезда в Рим я плакала. Я выжала из себя столько воды! Я скучала по Хаджиме. В моей голове не было ни единого сомнения, что я его люблю. Он сделал для меня очень многое и даже то, что я сейчас живу и наслаждаюсь жизнью — его заслуга… и моих друзей.       Валяясь в кровати хостела, я анализировала все наши разговоры. Все взгляды. Все редкие прикосновения. Их было так мало — Коко словно боялся обжечься, дотронувшись до меня. Противная железная палка боли вновь воткнулась мне в сердце раскалённым металлом. Мне было очень больно и страшно от того, что я не знаю, жив ли он.       Мы никогда не могли с Хаджиме нормально поговорить. Я не знаю, почему так сложилось: любой диалог с Хайтани был и то длиннее, чем с Коко. Я цеплялась к словам в воспоминаниях, в надежде найти в них новые смыслы, и всегда складывалось лишь одно:       Я тебя люблю.       Дни были безрадостные, а путешествия — досаждающими. Я ходила во всём чёрном даже под палящим солнцем Барселоны. Вдовий образ мне определённо шёл: где-то за спиной цокали мужчины, пытаясь найти нелепые способы знакомства.        Далеко в Токио была похоронена Валентина и её любовь… и ещё целая куча людей, которые пострадали из-за этой девушки. Я разделяла Рену и Валентину, ведь они абсолютно разные. Рена совершенно точно не пережила того, что пережила Валентина.       И это надо понимать.       Спустя ещё месяц я уговорила себя поехать в Париж: это была единственная европейская столица, которую я не посетила. Деньги начинали заканчиваться, а значит, скоро придётся налаживать нормальную жизнь…       Париж встретил меня серым и дождливым, но я не унывала. В моих планах было посетить Эйфелеву башню — подняться на её самую высокую точку и посмотреть на город своими глазами и глазами Юки, которая так мечтала это сделать.       Я остановилась перед достопримечательностью и с восхищением присвистнула: ничего себе… Вроде бы просто железка, но сколько в ней стати и элегантности.       — Красивая, правда? Но ночью здесь ещё лучше, — где-то сбоку раздалась японская речь. Я раздражённо дёрнула плечом, кто посмел отрывать меня от важного созерцания?! Я бросила рассерженный взгляд на собеседника и обомлела — это был мужчина из моего сна, абсолютно точно!       Причёска, фигура, рост… Даже одежда не могла от меня скрыть того, что это он.       Мужчина мечты?       Светлые пшеничные волосы, доходящие до плеч. Большие изумрудные глаза с роскошными длинными ресницами (даже у меня таких нет!) и… шрам явно от ожога на левой части лица. Он совершенно не портил мужчину, напротив, я потёрла свой уже посветлевший длинный шрам на лбу и почувствовала расположение к незнакомцу.       — Простите, что отвлёк вас. Просто подумал, что приятно встретить в Париже соотечественницу, — неловко оправдался он. — Я приехал сюда на ежегодную выставку мотоциклов. Обычно мы ездим по таким местам вместе с партнёром, но в этот раз мне пришлось приехать одному. Чувствую себя немного одиноко, а тут вы…       Я улыбнулась, но с осторожностью: когда-то меня… нет, Валентину, уже обаял один такой харизматичный незнакомец.       — Я тоже думала прийти сюда ещё раз вечером. С недавних пор меня не особо привлекает ночная городская жизнь, но я уверена, что можно попробовать разочароваться в этом убеждении.       Он вернул мне улыбку.       — Меня зовут Инуи Сейшу. А вас?       — Можно просто Рена. Я уже три месяца катаюсь по Европе, отвыкла от наших традиционных обращений.       — Ну тогда и вы зовите меня просто Сейшу. Может быть, составите мне компанию на вечернюю прогулку? Можем обменяться номерами. Я за вами заеду, — он наклонил голову, с любопытством осматривая меня. Его глаза на долю секунды остановились на моём шраме и тут же скользнули ниже — к глазам.       — Без проблем, — беспечно сказала я. Без общения было тяжко, а этот Сейшу, я уверена, знакомый на пару дней…       ***       Всё то время, что Инуи был здесь, мы провели вместе. Он оказался очень спокойным и сдержанным мужчиной. С ним был так комфортно и хорошо, что я начала забывать Коко… Образ Хаджиме потихоньку растворялся в памяти, и я всё больше принимала себя как Рену, а не Валентину…       А Рена может влюбиться в кого-то другого.       За день до отъезда Сейшу мы с ним договорились позавтракать в небольшом кафе — «круассанной», как я его называла, — и обсудить дальнейшие планы.       — Когда ты возвращаешься в Токио? — спросил он, заказывая нам восхитительный ореховый латте.       — Я не вернусь в Японию, — на всех прогулках мы не затрагивали эту тему. Сейшу выглядел удивлённым и озадаченным.       — Я думал, ты просто путешествуешь и хотел предложить тебе вернуться вместе.       — К сожалению, это невозможно. Я продала там всё, а на полученные деньги решила покататься по миру. Пока у меня нет обременений и так далее. Планирую найти работу на этом континенте, может быть, даже в Париже.       Мужчина выглядел расстроенным. Я положила ладонь на его руку и ласково сказала:       — Но мы с тобой остаёмся на связи. Ты всегда можешь узнать, где я и приехать.       Он задумчиво кивнул, а мне неожиданно пришла в голову идея.       — Сейшу, я могу попросить тебя доставить письмо одному человеку в Токио? Я потеряла его контакт, но это мой друг… Он не сидит в социальных сетях, а мне нужно знать, что у него всё хорошо.       — Да, конечно. Ты знаешь его адрес?       — Я знаю адрес места его работы. Спросишь на охране, его там должны знать… Отпишешься мне по статусу — удалось ли отдать или нет, хорошо?       — Никаких проблем, Рена. Передам письмо. Да, ты меня, конечно, расстроила новостью о том, что не вернёшься в Токио. Я уже понадеялся, что мы… сможем продолжить общение немного в другом плане.       Я засмеялась.       — А ты быстрый, Сейшу. Мы знакомы всего неделю!       — Иногда не нужно знать человека вечность, чтобы понимать, насколько он твой. У меня хорошая интуиция.       — Не сомневаюсь. Ой… — я хотела съесть пенку от кофе, но случайно перевернула ложку и теперь на моём белом платье красовался некрасивый бежевый развод. — Зайдём в отель, я переоденусь? Заодно быстренько напишу и отдам тебе письмо!       Сейшу протянул мне влажную салфетку.       — Попробуй сейчас немного потереть, вдруг сойдёт? — предложил он.       — Да нет… Это же белая ткань. И угораздило же! Надо было надевать чёрное и не выпендриваться.       — Белый тебе очень идет, Рена. Не расстраивайся. Давай сходим в отель, это же недалеко. Если стесняешься, я могу идти чуть спереди, и никто не сможет увидеть это пятно.       Ох, Сейшу. Совершенно непохожий на Коко, которому так трудно проявлять заботу… Инуи смотрел на меня полувлюблёнными глазами: я знала, что нравлюсь ему, но не хотела торопиться. И знала, что он нравится мне — особенно эти по-девичьи длинные ресницы и добродушная улыбка, так непохожая на оскалы мужчин из Бонтена…       Что написать Коко? Я думала неприлично долго, пока Сейшу терпеливо ожидал меня на ресепшен. Сначала я писала какие-то длинные пространные предложения, потом перечеркнула их и ударилась в воспоминания, но всё это было не то.       Мой взгляд упал на фотографию на тумбочке. На ней изображена я на фоне ночной Эйфелевой башне. Я так счастливо улыбаюсь, потому что меня смешит Сейшу — это наша первая с ним прогулка. Он рассказывал мне какую-то ерунду о том, что его партнёр хочет стать наполовину байком, а я хохотала и пыталась одновременно позировать. Я распечатала эту фотку в одном из автоматов в переходе и планировала отдать Инуи, но теперь… Планы немного изменились. Я схватила карточку и черкнула сзади только лишь одно: «с любовью от Рены Миямото».       Засунула нехитрое послание в невесть откуда оказавшийся у меня конверт (и правда, когда успела купить, а главное зачем?) и понеслась к другу. Сейшу сидел на мягком светлом диване абсолютно спокойно. Не было ни грамма нервов от долгого ожидания на его канонично красивом лице. Я залюбовалась так, что едва не запнулась о горшок с фикусом, почему-то стоявшем в середине зала.       — Держи. Передать надо Хаджиме Коконою, клуб «Пандора» в Роппонги. Я напишу адрес тебе в смс, имя продублировать?       — Как ты сказала? — Сейшу внезапно смутился.       — Хаджиме Коконой. «Пандора». Я напишу тебе в сообщении тогда, чтобы не забыл.       — Это твой друг?       — Очень близкий друг, — тепло сказала я. — Я хочу, знать, что у него всё хорошо.       Сейшу взял конверт и положил его в рюкзак.       — Рена, я обязательно передам ему твоё письмо, — твёрдо сказал он. — Ну а теперь, в Диснейленд?       — В Диснейленд! — я захлопала в ладоши, и мы, как влюблённые подростки, с громким гоготом побежали на улицу, взявшись за руки.       ***       Сейшу уехал, и я снова почувствовала себя одиноко. Мы продолжали переписываться с ним, но… Это уже было другое.       И ещё я ждала одного очень важного сообщения от него. В один из дней он пообещал мне, что перед работой заедет в «Пандору». Я истоптала весь ковёр в отеле, выдула несколько полулитровых чашек кофе, чтобы не уснуть из-за разницы во времени, и даже наорала на ни в чём неповинную уборщицу.       Где-то в два ночи телефон пискнул заветным рингтоном. Я боялась открывать сообщение, поэтому телилась минут пять, а затем шумно выдохнула и прочитала.       Всего одно слово.       «Передал».       В этот момент я словно что-то отпустила. Что-то очень неуловимо-важное, без чего раньше не представляла свою жизнь.       Но отпустила.       Добро пожаловать в по-настоящему новую жизнь, Рена Миямото.