Нить меж двух миров

***       Ближе к вечеру пришёл Иван. До этого времени Алия успела испортить себе всё настроение, и окончательно решила остаться в Москве. Ей требовался перерыв. С Финистом она не говорила больше, перебрасывались только незначительными, дежурными фразами. Богатырь остро почувствовал эту перемену в характере, и с большим трудом молчал, словно опять в медвежьей шкуре оказался.       Иван вошёл осторожно, и с разочарованием осмотрев сидящих в разных углах друзей, протянул:       — Я думал, вы тут чем-то интересным заняты, — Муромец характерно повёл бровью, даже не смутившись. — А вы сидите как мыши. Так не круто.       Девушка одарила названого брата неопределённой эмоцией, чуть закатывая глаза и одновременно смеясь.       — Ясный Пингвин, иди одевайся в свою кольчугу. Там открыто. Нам поговорить надо, — Иван быстро сообразил, и едва ли не за шиворот потащил Сокола к выходу. Богатырь сжал кулаки в предупреждающем жесте, но атаковать не решился.       — Чё у вас произошло? Вы сняли этот медвежий скин? — Ванька беспокойно переступил с ноги на ногу прежде, чем сесть на диван.       — Ох, братец… Медведя мы убрали. Теперь все замечательно, — Алия говорила спокойно, стараясь запихнуть в себя другие эмоции и не разреветься. — Забери от меня эту птицу. Я не пойду пока, здесь буду.       Сын Ильи Муромца хмуро и внимательно проследил за взглядом девушки, отметил подступающие слёзы. Не на шутку разволновавшись, бросил:       — Он к тебе приставал?! Ну я этому павлину сейчас! Хорошо же он разобрался!       Алия поспешила успокоить его и затараторила, сжимая между пальцев косичку:       — Вань, он… Замуж звал. Я не знаю, что делать. Кидает из стороны в сторону, — призналась честно:       — Ещё и Лунная госпожа сказала, что только Алатырь может хранить Белогорье от тьмы, а камень и меня — особый защитник. Но я жить хочу! Жить, Ваня!       — Ясный Страус, что ли? А они там случайно не многого хотят?       Девушка подпрыгнула от неожиданности, и смотрела на Ивана глазами полными страха. Она уже успела ощутить на себе все прелести заклятий.       — Иван, даже не смей так говорить, накличешь недоброго. Просто уведи его на несколько дней. Я подумать хочу, решить проблему с работой, — расплывшись в усмешке, добавила. — Меня с работы не уволили ещё. Это же тебе повезло, белый маг.       Муромец примирительно поднял руки, словно сдаваясь под напором аргументов. Он коротко обнял сестру и вышел в коридор.       — Дверь закрой, пойду решу твою проблему, отдам должок. Квартира Ивана Муромца, жилой комплекс Москва-сити, а после белогорская изба Муромца. 20 мая, вечер       Уже перед дверью собственной квартиры, Иван глубоко вдохнул и прикинул, что скажет, как объяснит. Алию он в этой ситуации понимал лучше, чем кто-то другой. Ровно полтора года назад Ваня попал в Белогорье. Его огорошили сразу несколькими новостями. На широком блюде подали отца, всякую нечисть, мировую угрозу и Меч-Кладенец. Справился только благодаря друзьям, которых там обрёл.       — Ясный Страус, готовься к полёту рейсом «Москва-Белогорье», доставим быстро, — Иван споро начертил мечом портал и впихнул богатыря первым.       — Ванюша, ты чего это, а княжна как? — Финист и глазом моргнуть не успел, как перед ним выросла изба с холодильником и плазмой.       Приняв самое беззаботное выражение лица, Муромец проговорил:       — А всё, дома она осталась. Не хочет пока сюда идти. Или силой тащить надо было? Как мешок с картошкой?       Лицо Финиста вытянулось, он вдруг понял, что девушка специально это сделала. Хотела подумать? Или…       — Волшбу сняла и выгнала. Как собаку… — его тихий голос пугающе сорвался. В голове промелькнуло с десяток разных мыслей. — «Она тебя не любит. Зря всё это. Забудь, найди другую».       Финист остервенело сжал голову, приглаживая волосы. Ему вдруг сделалось неприятно, а в памяти вернулся тот поцелуй. Губы обожгло пламенем.       — Никогда не думал, что такое скажу. Ты про собаку не перегибай, — живо отозвался Иван, держа в руках Кладенец. — Дай ей время. Там работа, семья. Она не может бросить всё и уйти. Алия не такая безответственная.       Сокол задержал на нём внимательный взгляд, пытаясь найти хоть что-то верное. Слов было недостаточно. Иван Муромец не врал, его глаза светились тёплым огоньком, смотрели прямо, а всё тело было расслаблено.       — Не сердись, она просто знала, что ты захочешь остаться. Алька слишком привязана к одиночеству и к Москве. **** Тем же вечером, квартира Алии Колосовой в Москве.       В одной из многочисленных квартир района Москва-Сити горел свет, а сквозь шторы можно было различить хрупкую фигуру. Соседи качали головами и невесело улыбались. Вернулась. Уж почти месяц её не было и вернулась. А теперь опять спешит куда-то, неугомонная.       Алия собирала вещи, а вернее в который раз перекладывала их с места на место. Не могла спокойно собраться, в голове царил хаос. Ещё только вчера вечером здесь был этот дурной богатырь. Уже без своего проклятья, как человек. Говорил с ней, вызнал многое об этом мире, сначала сделал, а после и сказал глупость о свадьбе.       Финист был самоуверен и настойчив, их первый поцелуй ожидаемо вышел мерзким, неправильным. Те обжигающие несколько минут у Ивана в квартире девушка ненавидела. Вспомнились прежние попытки Сокола — ночью в пещере Навьих земель, на площади Белого города в тот злополучный день, и даже здесь, в этой самой квартире. Алия была в смешанных чувствах после того конверта, вот уж точно, где привет из прошлого.       «Всё это была глупость без особых чувств, просто отделаться хотел или проверить меня?» — подумала она, вспоминая то безумие, что творилось вчера. Где-то недалеко запахло пшеницей и яблоками, терпкой липовой корой. Княжна развернулась, и со злостью бросила в чемодан какую-то блузку. — «Дура!»       Алия до сих пор винила себя за тот поцелуй. Она не хотела, но… Так вышло, эти чертовы глаза! Окна, через которые небо видно в самых лучших ракурсах… Финист смотрел на неё с восхищением ну конечно, наследница трона, как иначе? — но было в этом интересе нечто такое… Такое! До дрожи в коленях родное, понятное, но уже далёкое, что словно одеяло раньше обволакивало всю её. Необычное ощущение вспомнилось скоро — нежность, что была в смеющихся карих глазах Марка. Девушка встряхнула головой и взвыла падая на кровать. Ещё одни зеленовато-карие глаза-лучики принадлежали Иве.       «Боги, за что вы так со мной?!» — Алия едва сдерживала слёзы и вспоминала. Неистово хотелось курить, чего она никогда не делала, или найти ладан, или… Выпить!       Княжна вернулась из кухни с бутылкой красного портвейна. Это ликёрное вино — Её подарок. На антресолях припрятаны ещё несколько бутылок. Сентябрь 2019 года, Равенна, Италия       Комната в одной из квартир Ивэлин отличалась простотой — стол, кровать, несколько шкафов и пушистый ковёр. На нём они и расположились тогда, в воздухе плыл аромат мятных сигарет, рядом с девушками стояли несколько пустых бутылок виски и портвейна. Обе были уже изрядно пьяны, но держались.       Ива делилась самым дорогим: воспоминаниями об Андреасе. Он погиб в самый день свадьбы, сорвался на дурной вызов, словно некому было принять тот звонок, и какой-то бандит всадил ему пулю в сердце. Мафиози говорила об этом с огромным трудом, вытирая дорожки слёз, её безупречный дымный макияж оставлял на щеках дождливые разводы. Алия понимающе гладила её руку и старалась не удариться в своё прошлое, до боли кусая губы, чтобы эмоции не рвались из неё таким болезненным потоком. Слова пришли сами, так бывает, когда не желаешь, а что-то случается.       — Лучше бы они забрали меня… Терпеть ту боль наверняка легче, чем видеть, как его избивали, валяя по асфальту, — Алия сглотнула слёзы. — Их было шестеро. Двое держали меня, один выводил эти мерзкие узоры…       Она дёрнулась, разрывая блузку и на шее показалась толстая, уродливая линия первого шрама. На подбородке, и даже ключицах, они заканчивались на плечах, словно нож вдавливали с силой. Девушка сделала ещё глоток виски и поморщилась: горло жгло, но это была лёгкая боль.       — А после тот самый ударил моего Марка ножом несколько раз. В сердце, ближе к печени и ещё… Я не увидела, только, когда все ушли третья была росчерком на спине, — Алия сорвалась на крик. Ивэлин попыталась притянуть её ближе, но подруга вырвалась. — Он медленно умирал у меня на руках. В том самом Краснопреснеском парке.       Девушка истерично и глухо засмеялась, заламывая руки. Мафиози старалась её не беспокоить, ждала. Чувствовала эту боль, как свою. Она ведь тоже не верила до конца в смерть Андреаса, сидела с пустым взглядом в машине, а после в полицейском участке.       — Вот уж действительно Кровавый парк. Я тогда судорожно вызвала скорую, набрала родителей. Папа примчался один, слишком поздно, — снова глубокий вдох. — Марк умер, стараясь не пугать меня. Он всё понимал, улыбался… Боги, за что мне это?! Зачем, зачем он меня поцеловал? Извинялся?! Я не могу понять…       Ива старалась дышать как можно тише. Гаспар поведал эту историю иначе, в других красках. Очевидно, Илэри ему не доверила это. Девушка с тех самых пор опасалась мужского внимания.       «Как только эти два обормота сумели привлечь тебя на свою сторону?» — думала мафиози, делая очередной глоток алкоголя.       Оба молодых человека были ей знакомы. Ивэлин всё больше общалась с Карталем, обеспечивая сохранение краснокнижных животных и растений Турции, но Гаспар… Улыбчивый и неугомонный заводила тоже оставил свой след в её жизни. Благодаря друзьям девушка смогла понять, что жизнь на этом не окончена. Маленькое путешествие в Тренто подарило ей новую привязанность. Роберто Росси, бывший простым автомехаником. Как, однако, насмешлива судьба! Он связался с ограблением банка, и удирал через половину страны. Ивэлин тогда возвращалась домой.       Она тяжело отмахнулась от этого, переводя внимание на Илэри. Девушка уже почти успокоилась, в её глазах сверкали какие-то болезненные зелёные искорки. Ива осторожно вытерла слёзы на бледной щеке, стараясь не зацепить её острыми ногтями. Подруга невольно оказалась рядом и замерла. Тёплое прерывистое дыхание и по-детски наивные и светлые глаза. Выдержать это было невыносимо.       Мафиози откинула все доводы рассудка и подалась ещё ближе, осторожно запустила руку в светлые путанные волосы. Илэри не ожидала такого, застыв неподвижной статуей. Острый нос прошёлся по щеке, вычертил скулу, девушка медленно и с наслаждением вдохнула запах сладкой розы, едва уловимый. Дальше был один только взгляд и тепло губ, прокушенных до крови. Стальной привкус железа на языке смешался с алкоголем и по-дурному уводил сознание в сторону. Ива старалась не давить, но что-то внутри рвалось из неё вместе с этим пьяным поцелуем: кошачье, дикое, но грациозное. Эти несколько минут были похожи на ловкую игру. Дрожащая подруга устроила руки на её плечах, уже не сопротивляясь. Глаза были прикрыты, сквозь пелену сладкого поцелуя мафиози почувствовала, что напряжение исчезло.       — Ивэлин, — девушка вдруг отстранилась и зашлась хриплым кашлем. — Ива, что же мы натворили?! Так нельзя. Я предала его, и ты… Андреас, и… У тебя же есть…       Мафиози глубоко вдохнула и успокоилась, у неё вот-вот могла дёрнуться скула, что означало крайнюю степень раздражения. Это было не так важно. Мужчины приходят и уходят, а хрупким девушкам остаётся лишь оплакивать их. Умер? Изменил? Сбежал с деньгами? Нет в мире такой женщины, что ещё не пролила своих слёз. Разве новорожденные.       — Моя Искорка, не надо. Считай, что это был подарок. Они бы не позволили нам страдать, — Ивэлин улыбнулась. — Они любили нас, и нужно помнить это, но начать новую жизнь. Пожалуйста, пусть это будет успокоением для всех.       Алия тогда лишь робко согласилась, разговор продлился до середины ночи. Пробуждение оказалось сложным из-за выпитого, и она изо всех сил надеялась, что Ивэлин забыла об этом наутро. Москва, настоящее время       — Ты права, они любили нас, мы — любили их. Пора двигаться дальше, — Алия наконец успокоилась и вытерла слёзы.       Неожиданно на кровати появился Брандон, сбившись в клубок, он залёг под боком своей хозяйки и мирно посапывал. Вот уж кто был неугомонным.       Девушка твёрдо решила дать Финисту шанс, если жители Белогорья примут её. Становиться обычным развлечением Алии не хотелось, она княжеского рода, а значит, выше их всех. Пусть так и будет.       Свет в квартире погас и девушка задремала вслед за котом. Ей виделись яркие сны, просторная комната, пушистый ковёр и то освобождение. Поцелуй надежды. **** Белогорье, изба Финиста, 20 мая. Затем 25 мая, княжий терем.       Финист ничего не ответил, направившись к себе в избу. Ему нужно было подготовиться к дозору. Мысли временами возвращались туда же, к болезненному. А что это было? Предательство ли? Нарушение клятвы? Княжна ему не обещалась, решила только подумать.       «Гордая лебёдушка. Что же ты решишь?» — подумал, растапливая печь. — «Такую птицу приручить сложнее всего, умрёт ведь в клетке».       Вспоминал ещё о словах хозяина чертога Великого. Да страшно становилось, если с Белогорьем… С Еленой что недоброе станется. Финист давно победил все свои страхи, запечатал их глубоко внутри, но что-то пробивалось наружу.       Первую ночь он проглядел в потолок да в окно. Две другие – забывался коротким сном, беспокойно вскакивая и ловя каждый шорох и аромат, силясь услышать мурчание кота или серебристый смешок. На третью ночь Баба Яга передала ему сонного отвара. В дозоры ходил, чтобы от мыслей тревожных отделаться. В один из вечеров разговорился с какой-то девицей, уж очень на княжну похожей. Финист опомнился, когда в глаза посмотрел собеседнице своей, да увидел там медовый цвет, вместо живого, зелёного.       — Ванюша, ты когда в тот мир собираешься? — в один из дней, придя из дозора, между докладом и спросил, не выдержал.       Иван очень странно посмотрел, но ответил:       — Финист, о чём ты думаешь? Куда пойду? Ты вообще здоров?       — Здоров. Мне бы только знать, как там княжна…       Сын Ильи Муромца повёл плечом и недобро глянул на старшего дружинника.       — Какая ещё княжна?       Богатырь неуверенно покосился на него, стараясь дознаться. Странным был вопрос, будто никогда и не было их путешествия в чертог великий, и пути через леса белогорские да топи мрачные.       — Елена Гориславна, сестра твоя названая. Здорова ли?       — Финист, ты белены объелся или что? Может пьян? — Иван вскочил с лавки, и нахмурившись, ещё раз осмотрел богатыря. Тот выглядел вполне обычно, свежо, иногда даже улыбался, но не так часто. — С чего вдруг дочь покойного князя вспомнил? Её уж лет двадцать как Варвара извела. Утопила в каком-то болоте или в ущелье горном замуровала.       — Но… Она ведь жива! Я сам видел, она помогла нам Роголеба одолеть, Кощея в Микулу обратила, — Финист упрямо доказывал свою правоту, не могло же все это оказаться сном.       Иван благосклонно отпустил его отсыпаться, видя явное помутнение, но богатырь сначала двинулся к Микуле. Найти волшебника оказалось проще, чем разговорить. Старик всё никак не хотел соглашаться с тем, что княжна — не выдумка. Финист вдруг вспомнил, каким хитрым наговором они кикимору на болотах одолели.       — Микула, когда Ярилина ночь?       — Через две недели, а зачем тебе, Сокол?       — Да вот, хочу папоротников цвет найти, желание загадать на суженную, — пояснил хитро. — А помнишь, кто тебя спас?       — Алатырь-камень княжны Елены, как не помнить? Ты бранился, что я всю душу её себе забрал, — маг ответил не задумываясь, но быстро огляделся по сторонам и хотел было стукнуть богатыря по лбу.       — Отвечай, чего сотворили вы? Никто не знает о ней, все меня за дурня почитают, — Финист поймал грубую, чуть костлявую руку и сильно сжал её. — Говори, Микула, не то сломаю!       Вид у Сокола был угрожающий, в голубых глазах плескалась ярость заслуженная. Больно было сердцу, недоброе чувствовалось.       — То Яга тебе забудь-траву дала. Она все мысли и вытянула, а Иван велел, чтобы мы молчали, — протянул маг, силясь выдернуть руку из цепкой хватки. — Жива-здорова твоя девица. Остальное не с меня спрашивай.       Богатырь нехотя отпустил его руку и собрался уходить. Ну, хотя бы умом не тронулся, а остальное приложится. Или все же произошло что-то?       «Надо к Светозару идти, он ведь знает, как без Кладенца в тот мир попасть», — пришло решение.       Волшебник долго не находился, словно прятался. В своей привычной избе не ночевал, по княжьим палатам не расхаживал. Помогла в том деле Василиса, что по просьбе Ядвиги шла за рецептом отвара.       — Ты, Сокол, чего голову повесил? Не захворал? — участливо спросила Василиса, рассматривая неважный вид богатыря, с залёгшими тенями и бледным лицом.       — Не захворал. Иван тут меня околдовать решил, с Ягой вместе. Забудь-траву подсунули, — отмахнулся, стараясь принять спокойный вид.       Девушка всплеснула руками, и замерла на месте, вспомнила о той траве, что Ядвига её найти попросила. Она и вопросов не задавала, надо — значит, надо.       — Финист, прости. Это я траву собирала, но даже не подумала, для кого, — виновато опустила голову. — Ты помнишь ещё, отчего тебя лечили?       — Княжну пытались легендой сделать, чтоб забыл я, вопросов не задавал. Но из сердца такое не вытравить.       Василиса различила в обычно самодовольном и нагловатом голосе какую-то боль. Сама ведь говорила, что изменился богатырь. Долго думала, кругами ходила по коридору широкому, что ж станется, если сказать?       — Многие сказочные перебрались в тот мир, Светозар сказывал, там и Жар-Птица обитает. Так почему Елене Премудрой там не жить? — старалась в глаза смотреть, не уговаривать. — Оставишь может? Я и сама по ней скучаю, но Иван уже неделю здесь обретается, а Кладенец запер.       Финист нахмурился и посмотрел на девушку с едва скрываемой злобой. Ещё чего! И здесь просят забыть. В Великом чертоге не о том сказано было.       — Василиса, мне нужно в тот мир. Солнечный господин велел беречь Алатырь, это мощь великая. Вся нечисть белогорская, Светозар… Они черпают силу из него, — богатырь решил поделиться уж с Ивановой невестой, раз так вышло. — Елену защитить нужно, иначе беда будет.       — Что, очередное зло проснётся? — Василиса нахмурила брови. — Мы Роголеба победили, озеро чистое. Откуда оно может?       Сокол вдруг недобро усмехнулся, вспоминая разговор о зодиаках странных. Он видел в зале двенадцать стульев, но был ведь и неродной этот… Аспид. Сумевший расколоть души, и тьмой миры наполнит.       — Княжна говорила, то Аспид… Змееносец виноват. Чужой да злой. Видать и охотился за чем-то, — пояснил, и в голове мелькнула догадка:       — Алатырь! Камень ему надобен, там вся сила Луны Великой, она Белогорье освещает. Не ведаю, сколько таких каменьев и где они, но мы погибнуть можем.       Василиса едва на ногах устояла, её словно громом поразило. Богатырь говорил о том, что им неведомо было. Оставалось на слово верить, да искать выход.       — Надо собирать всех. Ещё одной беды не выдержим, только дышать спокойно начали, — девушка обхватила себя руками, чувствуя пробежавших по спине мурашек, но собралась. — Приходи через час.       Финист благодарно улыбнулся и ушёл в казармы к остальным воинам. Думал уж раздать приказы. На сердце становилось спокойнее, но временами так тревожно прихватывало, что вырезать ту боль хотелось. Княжна говорила о своей потере с такими же эмоциями. Сокол отмахивался от дурных мыслей. Назначил главным толкового Димитрия, ловкого парнишку, совсем молодого, но уже показавшего себя в бою с Чудо-Юдой. Без него справятся один день.