14.02.2028
Дорогие последователи! Пишу вам находясь в физическом здравии и абсолютно разрушенном рассудке. Последние дозы морфия, из моего потаённого запаса, перестают действовать и я начинаю чувствовать его вездесущее присутствие. Этот взгляд, пронзающий как тысячи игл, сочится и извивается в темных углах моего небольшого убежища. Его влияние давит на меня, словно тысяча тонн. Прижимает к земле, чтобы раздавить и не оставить даже мокрого места. И эта улыбка безэмоциональная и коварная, заставляющая понять, что я уже проиграл. Вспоминая ранние годы, я был ею очарован. Меня пленили его речи, исходящие из немного припухлых губ. Обещания дать надежду её потерявшим и обрести то, о чем они лишь мечтали. С каждым днём эта толпа зевак становилась всё больше, и я был среди них с первого дня. Нет меня никогда не интересовали блага или изменения, которые он обещал в обмен на поддержку. В те годы я лишь хотел утолять жажду разрушения. Сейчас вы знаете меня совершенно иным и мои слова покажутся вам противоречащими учениям, которым я вас наставлял. Но прошлое есть и от него не сбежать, сколько бы я не пытался, оно всегда настигает меня. Я до сих пор помню первую кровь на моих руках, впоследствии её стало столь много, что всей жизни не хватит, чтобы сосчитать. Первый приказ, изменивший наши жизни. Начало чего-то нового и кровавого. Той революции, которой он жаждал. Обычный солдат, подумал я в тот момент. Готовый убить должен быть готов и умереть. Я был готов к этому. Мой палец дрогнул лишь на долю секунды, после чего пал первый, а за ним и остальные преграждавшие ему путь к власти, о которой он непрерывно грезил. Запущенная цепь событий с того самого дня, когда рухнул мир породила бесконечный поток агонии и страданий. Я потерял всякий способ вернуть свою прежнюю жизнь, а после провозглашения меня палачом и вовсе лишился человечности. Несогласных казнил, а знающих истязал ужасающими методами. Смерть для них была бы милостью, но я не даровал никому такого исхода. Упиваясь собственной жестокостью, не заметил, как изменился мир. Утопая в крови и практически не выходя из пыточной, я начал испытывать скуку. Наслаждение превратилось в рутину. Я перестал впадать в состояние экзальтации при виде чужих страданий. Подумалось мне что пора страдать самому, но даже отрубленные фаланги не принесли мне прежнего состояния. Заметив изменения, он изолировал меня, запер как какого-то зверя в клетке. Бушевавшее тело связали, а угасшую душу накачивали морфием, там я к нему и пристрастился. Но время, проведенное в заточении, заставило меня снова начать мыслить. Слухи, которые попадали в мою камеру, глухо отражались от каменных стен. Они поведали мне больше, чем я узнавал, будучи в самом эпицентре событий. Он уже был близок к тому, чтобы полностью господствовать в этом государстве. Несогласных практически не осталось, в частности, благодаря моим усилиям. Иные правители, почувствовав угрозу были готовы к ответному наступлению. Сравнять с землей мою родину. Мне казалось, что я нашёл новую цель, но я ошибался. Выпросив аудиенцию у теперь уже Его величества, я вновь взглянул на его пустую улыбку. Казалось, он весь был из воска, неизменный и непоколебимый. Но его аура устрашения, которая почти физически ощущалась, стала в разы больше. Это уже не тот мальчишка с идеей в неокрепшей голове и с манией величия, а настоящий диктатор намеревающийся подчинить всех, без шанса на капитуляцию. Восстановив свой статус, я придумал план, как сбежать. Все мосты с этим местом были давно мною сожжены, никого не осталось, я отдал всё ради мимолётного удовольствия. Теперь же на меня накатила боль утраты и горечь за свою юношескую глупость. Я не искал прощения, нет, его невозможно получить. Я просто трус, который был не способен продолжать то, что начал и был не готов умереть. Не было никакого важного события, повлекшего изменение моих мыслей. Ни плачущие дети на распятиях, ни проклинающие меня рыжие ведьмы, хлюпающие своей плотью на распалённом костре, не смогли изменить меня. Но как только я перестал получать от этого удовольствие, всё изменилось. Каждый готов закрывать глаза на то, что делает, пока получает от этого определённую выгоду. Мне пришлось изменить свою внешность обратившись к знакомому хирургу, а потом избавиться и от него. Он знал, что я его не отпущу, поэтому на моём лице красуется шрам, рассекающий моё лицо. Теперь уже моё лицо. Подделать же документы было не так сложно, оказалось многие пытались сбежать. Оно и неудивительно, кто захочет по своей воле жить в городах, насквозь пропитавшихся трупным смрадом? Воспользовавшись услугами малочисленного сопротивления мне удалось морем перебраться в другое государство. Не сказал бы, что беженцев они принимали с распростёртыми объятиями, но минимальные средства для существования всё же предоставляли. Оправившись от надуманных трагедий, я присоединился к местным волонтёрам, которые поддерживали прибывающих трусов, бросивших свой дом. Таких же, как я. Оказалось, что у людей, потерявших всё зачастую зарождается надежда. Эта девиация мне была непонятна, но она привлекла моё внимание, став моим главным исследованием на ближайшие годы. Пока я был увлечен изучением столь непостижимых моему уму людей, новый император, запустил множество распускающихся цветов, букетом растелившихся по всему континенту. Это было неожиданностью для всех, но к тому моменту я уже успел перебраться через океан и лишь в вырезках газет узнавал о безумии бывшего товарища. Безумие, которое я никогда в нём не замечал. Теперь половина мира принадлежала ему. Это были руины, но они зато его. Проходя по улицам, я вспоминал времена, когда люди из низших слоёв отчаянно нуждались в надежде. Сейчас это наблюдалось повсеместно. Воспользовавшись своим опытом, я собрал небольшую коммуну, где даровал своим последователям надежду на спасение. Многообещающие речи собирали всё больше людей. Да мои дорогие именно вас. Я наставлял вас, что отчаиваться не выход, что только помощью ближним и борьбой со страхами мы сможем победить. И вы мне верили. Я сам себе начал верить. Но блаженное собрание не осталось тайным, некоторые из вас решили взять инициативу в свои руки вместе с оружием и бросили вызов самому императору. Как глупо. Я лишь хотел, чтобы ваши последние дни не были наполнены страданиями. Он услышал ваш вызов. Грохот стоял такой, что казалось, мир треснет и из его недр вырвутся дьяволы, которые так долго прятались на глубине. Но это был он. Враг у ворот. Последние частички моего рассудка были утеряны. Мы спрятались втроём, бросив всех остальных. Сейчас в этом небольшом убежище, каменистом полуразваленном подвале только я, револьвер и закончившаяся доза морфия. Грязь стекает сюда, но даже отходов со всего мира не хватит, чтобы спрятать моё зловоние, по которому он меня уже вычислил. Этот ужас он проникает сюда из каждой щели в этих каменных стенах, каждая тень шепчет мне голосами убитых, а наручные часы отсчитывают последние минуты. Дрожащая рука лежит на пистолете, готовая спустить курок в любой момент. Я слышу, как тысячи его ног приближаются всё ближе, так что камни стонут от их прикосновений. Скажу ли я ему что-нибудь? Увижу ли в последний раз его ужасающую улыбку? Неважно. Он уже стучит в мою дверь. Простите мои дорогие, но если вы это читаете, значит всё окончено.Ваш Э.В.