Дивное создание

Третьего дня я зашел к моему другу, дабы поделиться своими успехами на писательской стезе, и застал его в довольно непривычной компании. На пороге гостиной меня встретил чей-то вой. После я оказался лежащим на превосходном индийском ковре, придавленный существом, очень сильно напоминающим небольшого волка. Существо благодушно облизывало мне лицо длинным раздвоенным языком и всячески демонстрировало радость от встречи. А вот мой друг вместо приветствия только невозмутимо бросил: — Знакомьтесь, Моран, это дивное создание прибилось ко мне, когда я ходил за январским гусем. Я пытаюсь разобраться, кто это, и быть может, тогда найдется и хозяин. Да, конечно, я дал объявление, оно выйдет только в вечерней газете. Когда дивное создание, наконец, оставило меня в покое, я уселся в свое старое кресло и, вытирая лицо платком, огляделся. Комната совершенно не изменилась после моего отъезда, только дыр от пуль на каминной доске прибавилось. Джеймс Мориарти сидел на полу, обложившись справочниками по диким животным, и быстро, но при этом сосредоточенно, листал их, а я недоумевал. Ведь животное, очевидно, было собакой. Необычной? Да. Похожей на волка? Да! Но собакой, иначе не повело бы себя по отношению ко мне столь дружелюбно. — Нет, это не койот, — пробормотал мой друг себе под нос. «Не койот» тем временем уселся рядом с Мориарти и жалобно завыл. Хвост у него был прямой и опущенный, и хвостом он не вилял. Изящная длинноногая собака, возможно, какой-то неведомой мне породы. — А что с гусем, вы его купили? — спросил я, чтобы поддержать беседу. По правде говоря, я был озадачен. Зачем Мориарти притащил к себе домой собаку? Я помнил, что он несколько раз пытался завести себе домашнее животное, в последний раз это была редкая африканская пантера. Именно поэтому у него было много справочников по содержанию диких зверей. Звери вели себя с ним как домашние кошки, но стоило доверить их посторонним на время его отсутствия, так… всякое могло случиться. Поэтому рано или поздно своих питомцев он отдавал в более надежные руки, чаще всего это был королевский зверинец. — Это не гусь, — непонятно ответил Мориарти. — Он же явно из псовых, посмотрите внимательнее. «Не гусь» вздрогнул, словно понял, что речь идет о нем, и обнажил изогнутые клыки: три ряда изогнутых клыков. Невероятно красиво! Я такого не видел никогда, даже в Афганистане. — Я немного знаю древнеегипетский, — тем временем размышлял вслух мой друг. — Попробуем этот путь. И он обратился к собаке на каком-то древнем языке, собака ответила щемящим воем. Мориарти подал собаке руку, рука немедленно оказалась обвитой изящными щупальцами. Он не удивился, а я — очень. Если у собаки, похожей на волка, есть не только лапы, но и… примета особ королевской крови, тогда… Да, эта собака действительно сильно отличалась от тех несчастных дворняг, что изредка попадались мне на улицах Лондона! — Египетский шакал древних благородных кровей, — наконец выдал вердикт мой друг, захлопывая справочник «Эндемики Египта». — Такие шакалы когда-то охраняли гробницы фараонов. Или раскапывали? Не суть. Что-то хотели спросить, друг мой? — И что же делал египетский шакал в центре Лондона? — Пугал лондонских голубей, пытался заключить в свои объятия всех зевак. Я предложил ему идти со мной и отведать гуся, и он с радостью согласился. Очевидно, он знает английский. — Английский и древнеегипетский, если точнее. Мой друг хмыкнул, аккуратно высвободил руку из щупальцев шакала и поднялся с пола. Он и шакал пристально смотрели друг на друга, и, очевидно, пытались друг друга понять. — Нет, к телепатии он не способен, — сказал мой друг. — Но если попробовать так? И Мориарти стал перебирать все языки, которые были ему знакомы. Я с изумлением наблюдал. Шакал с интересом слушал, и в какой-то момент вдруг отчаянно заскулил, а мой друг отчего-то рассмеялся. — А, вон оно что, — ласково сказал он шакалу. — Так ты прибыл к нам из далекой Москвы! Шакал весело замахал передними щупальцами. — А я никак в толк не возьму, что священное египетское животное делает в Лондоне, ведь Черный Фараон был здесь прошлым летом, а вот Московский Царь — другое дело. — Я читал в «Нью Таймс» о переговорах Царя и Ее Величества по поводу новых кораблей, — вставил я. — Переговоры еще идут, так что есть шанс вернуть шакала хозяину. — Сейчас отправлю запрос во Дворец, — отозвался Мориарти, наскоро набросал телеграмму и вызвал посыльного. После того, как посыльный с телеграммой отбыл, Мориарти заметно повеселел, чего нельзя было сказать о шакале благородных кровей. Он обхватил щупальцами ноги Мориарти и застыл в этой трогательной позе. Я смахнул несуществующую слезу и произнес: — Оставили бы вы его себе. Видите, как ему с вами хорошо. Недаром же он убежал из Дворца. — Пантере со мной тоже было хорошо, а потом я уехал в Дартмур. Помните, что случилось? Возразить было нечего. — Ну, ну, — сказал Мориарти шакалу. — Все будет хорошо, сейчас мы все вместе поедим гуся. А пока мистер Моран почитает тебе свои мемуары. Вы ведь взяли с собой вашу новую книгу, друг мой? И все время, пока мы ждали гуся: мы с Мориарти — запеченного, а шакал — сырого, я читал вслух отрывки из своей книги на чистом английском, а шакал лежал у моих ног и зевал всеми своими тремя рядами острых зубов.