симптомы и сказки

Когда они встретились с Норманом после побега, Рэй ударил его. Возмужавший тогда Норман перед ним сейчас и отдаленно не напоминал ни Лже-Минерву, ни младшего брата из приюта. Его плечи ссутулились, лицо исхудало, под впалыми глазами расстилались залежи усталости. Рэй честно старался не судить его за нещадный режим, ведь сам был таким же. Синее свечение от монитора иглами кололо кровеносные сосуды в их глазах; Норман свои сонно потер и потянулся за кофе. В детстве тот часто болел и, когда Рэй был достаточно маленьким, чтобы наивно предложить ему вымышленное лекарство, он эгоистично сделал это. Во всех книгах, даже в его любимых не редко герои раздражающе неровно чертили любовную линию. Это, должно быть, страшно, думал Рэй — вот так вот влюбиться. — Головокружения, повышенное потоотделение, запинки в речи, — с каждым новым перечислением голубые глаза друга круглели, делаясь все больше. — Покалывающие ощущения и насекомые в животе? Рэй выжидающе поднял бровь и Норман, покраснев, ненадолго задумался. — Все, кроме последнего, — его скромный ответ заставил Рэя победоносно ухмыльнуться: — Норман, у тебя почти все симптомы болезни! — Б-болезни? – испуганно пролепетал мальчик. Недавно оправившийся, он-то чувствовал себя вполне хорошо, особенно, когда рядом привычным вихрем носилась Эмма. Неловкий румянец окрасил бледные, круглые щеки, и Рэй не мог не заметить этого. Норман поспешил оправдаться: — Мама сказала, что я уже здоров. — Не нужно верить всему, что говорят взрослые, — неоднозначно бросил Рэй, тут же прикусывая язык. Для этого было рано. — Это происходит, когда ты находишься непосредственно рядом с Эммой, не так ли? Норман недоверчиво посмотрел на него, после воровато оглянулся. Широкая столовая, залитая теплым полуденным солнцем, почти дремала без своих маленьких посетителей. Все игрались во дворе, и даже старшие дети, закончив дежурную уборку, пожелали присоединиться к активному отдыху на природе. Рэй вызвал его на мужской разговор, и при воспоминании о насупившейся подруге, которую пришлось оставить, маленькое сердце Нормана сжалось. Он чувствовал себя таким же пустым подобно тяжелой керамической кружке в руках. Рэй налил в нее теплого молока. — Не бойся, — заверил он, убирая кувшин обратно. – Я знаю, как вылечить тебя. Во всех сказках был незамысловатый сюжет: герой побеждал зло и спасал принцессу; Лягушка превращалась в принца, спящая красавица просыпалась, сердце Кая оттаивало. Что же происходило с ведьмами и родственниками павшего от меча дракона? Рэй поделился известной закономерностью данных концовок и светлое лицо, сидящего напротив мальчика шокированно вытянулось. — Нет, — нахмурившись, Норман упрямо замотал головой. Рэй от удивления на секунду замер, но вскоре разозлился. Казалось, Норман должен быть счастлив и разделить его идею чуть ли не с большим энтузиазмом. – Я не стану этого делать, Рэй. Я не хочу. — Ты дурак? – Почему друг отказывался от лечения? Он ведь не глупец, баллы не могли лгать. Тогда почему, думал Рэй, и тут-то его озарило. Неверяще, уставившись перед собой, он не смог удержаться от усмешки: – Или все потому, что ты не умеешь целоваться, Норман? В этом не было ничего удивительного, сам Рэй мало что умел, однако наблюдать за первым объектом эксперимента было весьма увлекательно: Бледное лицо стремительно заалело, кончики ушей тоже покраснели, даже хрупкая мальчишеская шея с порядковым номером пошла пятнами. Норман беспомощно открыл рот, но, не смея возразить, тут же закрыл обратно. Рэй немного посочувствовал, когда светлые брови напротив заломили. — А если она меня оттолкнет? Эмма же посчитает меня противным! В тихом голосе скользил ужас, Норман действительно не хотел быть не в милости их беспардонного, третьего мушкетера, и при виде такого друга Рэй не мог не проявить искреннего сострадания. Норман боялся, но Норман был принцем, а всякие там трудности поцелуев — лишь очередным препятствием на пути к башне. Вот почему у героев часто имелись компаньоны. Товарищи должны выручать из беды, на кой еще они звались таковыми? Прижимаясь к чужим губам, Рэй руководствовался лишь желанием помочь и малость исследовательским интересом. Нормана губы были мягкими, впрочем, как и его собственные, ведь они являлись детьми, что и молоко не обсохло во всех смыслах. Норман тихонько выдохнул в его рот, просовывая между ними руку. Как только несмелая ладонь легла на хлопковую рубашку поверх груди, та пошла ходуном и Рэй отшатнулся. Сердце под ребрами зашлось таким бешеным ритмом, что стало сразу же ясно – Норман заразил его. Подумать только! Болезнь передавалась через поцелуи! Это не помешало двум мальчишкам провести операцию по спасению дракона от принцессы. Эмма, сидевшая на плечах одного из их старших братьев, лучезарно им улыбнулась, и измученный, укрощенный дракон благодарно склонил перед рыцарями голову. Когда же Эмма слезла с его шеи, и копна ее рыжих волос затряслась из-за бега к друзьям навстречу, Рэй потянул за рукав Нормана, указывая в сторону леса. И тогда новобеспеченный принц и его верный компаньон завлекли ведь… принцессу в лес. О честь, подумалось Рэю, они забыли про честь... Эмма, казалось, не бежала, а исследовала глубину всех ноябрьских луж. Вся некогда белоснежная форма была в гадости, и Рэй злорадствовал, продумывая подшучивания наперед, чтобы озвучить их девочке позже, во время скорой стирки. Подруге последняя могла наскучить. — Ты выглядишь… Ты выглядишь очень красиво, — забормотал в бреду бедный, больной Норман. Любовь была коварна и очевидно слепа. Эта болячка лишала зрячего зрения! — Спасибо, Норман! – Эмма стерла со щеки грязь, и, ух, Рэй точно не стал бы здороваться с ней за руку. Зеленые колдуньи магические глаза гипнотизировали мальчишек по очереди, и пусть, глаза Рэя были почти одного с ними цвета, это не имело никакого значения. – Что вы делали в столовой? — Неважно, — ответив вместо побледневшего Нормана, Рэй отвел в сторону смущенный взгляд. Все-то ее чары. – Норман хочет кое-что сказать. — А-а? — В-вовсе нет. Ну, то есть да. То есть, я сам решу. Эмма заглянула в краснеющее маком лицо Нормана и ее губы непонимающе надулись. Норман очень шумно сглотнул. — Я пошел, — отсалютовал Рэй, пряча усмешку в ладони. Возможно, он тоже был немножечко вредной ведьмой. – Зуб что-то разболелся. Много конфет съел. — Рэй, — воскликнула колдунья-принцесса, глядя вслед уходящей фигуре. – Ты же не любишь сладости. — Рэй! Нет, погоди, — отчаянный зов принца задержал мальчика, и Эмме хоть и было в невдомек, что же они замышляли, но поистине нутром она чувствовала перемены в друзьях. — Вы какие-то сами не свои, — нахмурилась девочка, — Вы оба заболели? – Она аккуратно коснулась относительно чистой ладонью лба Нормана, что был ближе, проверяя температуру. – Норман, ты такой красный. Тебе снова нехорошо? Норман с привычной мягкой улыбкой весны внезапно лег на теплую ноябрьскую землю. Эксперимент провалился. Фигурально тоже — болезнь сразила мальчика. Болезнь была страшна. На самом деле Рэй не был глуп и хотел другу посодействовать. Вовсе-то он не считал любовь болезнью, хоть и симптомы влюбленности его, правда, тревожили. И смотря на довольного Нормана после обморока, с восхищением наблюдающего за порхающей возле его кровати Эммой, Рэй понял, что тот предпочел выздоровлению вот это вот существо. Много позже, когда Эмма лежала на его плече уже в другом лесу, деревья которого были выше и могущественнее, вся такая же грязная, перепачканная, он понял и причину. Лечение страдающим не требовалось. — О, капитан, мой капитан, —проскрежетал он, чтобы облегченно выдохнуть после невеселой усмешки подруги. Она не была принцессой. Эмма была рыцарем, отважным героем. Рэй сжал ее руку со стекающей по запястье кровью лишь для того, чтобы унять их синхронный тремор. Сказки лгали. Русалочка превратилась в пену. Была ли виновата Урсула, принц или сама несмышленая рыба? Спящая красавица, над которой надругался незнакомый возлюбленный, проснулась то ли в разгар самого насилия, то ли во время родов. Злая ведьма всего-то защищала сахарный дом и была голодна, а дармоеды сожгли старушенцию в ее же печи. В последнем сквозила ирония. Рэй двинулся ближе к некровному брату, непохожему ни на одну из своих прежних версий, забирая кружку с кофе, чтобы вылить ее содержимое и заполнить ту молоком. Норман на мгновение мазнул по нему неодобрительным взглядом, но в следующее уже вновь просматривал электронные письма. Разрушенные башни камнями лежали в их ногах, перекрывая дороги. Норман не был принцем, как и Рэй не был драконом. Они оба оказались доспехами одного несуразного рыцаря. И вот, оголенная и непутевая, та вновь ушла в крестовый поход, сбросив с себя мундир, оставив щит и меч. Глупая, глупая ведьма. Глупый, глупый колдун. Глупый, безжалостный Бог. — Мы найдем ее, — заверил Рэй, отчаянно желая верить в собственные слова. Он всегда был лжецом, но некогда страшившая любовь вылечила его. – Мы вернем Эмму. Гляди, она пингвинов спасает. Забыла, что дуэт из нас никакой. Норман прижался губами к тыльной стороне мужской ладони, внезапно упавшей на его костлявое плечо, и прикрыл устало веки. — Один за всех и все за одного, да? Молодые люди синхронно усмехнулись. Болезнь и была лекарством.