Огонь?

Шурф смутно помнил, как выглядят небо, солнце, огонь. Знал лишь цвета, да ощущения от того же огня или солнца. Тепло, а иногда и нестерпимо жарко находиться под ним. Он знал, какие были лоохи на нём. Чёрное — сама Смерть. Белое — Истина. И ощущения, что белое лоохи гораздо тяжелее ощущается, чем чёрное. Истина — сложнее и тяжелее Смерти. От Смерти можно сбежать, а вот от Истины ни-ког-да Перчатки Смерти, наверное, светящиеся до рези в глазах. По крайней мере, он их видел перед тем заданием — сам их использовал в борьбе с Лойсо Пондохвой. Собственно, этот Магистр — последнее, что Шурф увидел. А потом его окружила тьма. Потом Джуффин говорил, что заклятие фактически выжгло ему глаза. Цвет восстановили, даже сразу и не поймёшь, что не так. Только вот зрение вернуть невозможно, уж неясно, что за заклятие там такое вышло замудрённое, но последствия накрывают в виде жжения, от которых, впрочем, спасают обезболивающие заклятия. Впрочем, Шурф не привык сдаваться, а старался жить, как и обычно. Будто зрение у него есть, что получалось редко и среди жителей он стал опасным ещё больше. Рефлексы, магия — всё оттачивалось до идеала, но всё равно — казалось, что недостаточно. Что вот тут медленно получается, а тут — недостаточно быстро и не успеет. Так было с Тотохаттой. Лишившись зрения, он тем не менее как будто бы видел потоки энергии, окружавшие юношу с ног до головы. Яркие всполохи энергии, даже больше на солнце похож, настолько был ярок он. Он даже так его и называл «солнце». Потому что похож по яркости. А ещё он был очень неугомонным, да и излучал энергию, дающую эмоциональный подъём, и мог дать уверенность в том, что делаешь. Даже не нужно этого контакта глаза в глаза, чтобы понять друг друга. Касания к рукам в перчатках иногда хватало. А иногда и не в перчатках, но это случалось только вне работы и когда угрозы не было. Что явление редкое, если подумать. Хотя не только тактильные ощущения, но и голос. Общаться с Тотохатой было приятно и голос его хотелось слушать всегда. Понимать с полуголоса — странное свойство для него. Но так и есть. Даже помогал ему искать заклинание, чтобы глаза видели, но получилось только то, что теперь Шурф мог видеть потоки магии и то, кем является человек и Мир перед ним. Тогда эти всполохи вокруг Тотохаты он впервые и увидел. — Красиво, — Шурф слабо улыбнулся и солнце стало ещё ярче после заклинания. Словно на шаг приблизились к тому, чтобы видеть. На самом деле такие повреждения глаз не исцелить, сколько бы раз ни пробовал Джуффин колдовать над его глазами, но всё тщетно. А вот заклинание, дающее иллюзию зрения, для Шурфа было новым, но в заданиях пригождалось несколько раз. — Тебе никто никогда не говорил, что ты солнце? — Шурф с интересом смотрел через заклинание на Тотохатту, который аж светился. Или он рад? — Очень похож на солнце. — А ты словно белое пламя, — мужчина смущённо улыбнулся и уткнулся ему в плечо. — Или как белый свет. Ослепительный очень. — Наверное это то, что мы есть, — задумчиво произнёс Шурф, обнимая Тотохатты правой рукой. — Как мы живём и что даём миру. Ты даруешь свет, потому и солнце, а я… Но Тотохатта его перебил: — Ты тоже свет, только слепишь и обманчиво-холодный. Но если аккуратно греться, то не обожжёшься. Даже кажется, будто скрываешь другую свою сущность, потому настолько яркий. Тогда Шурф не понял его слова. Возможно, потому, что не привык считать себя теплом, а был лишь холодом. Тем более обманчиво-холодным, как выразился тогда Тотохатта. И оказался по сути ведь прав в этом. А про другую сущность — скорее всего Рыбника имел в виду? К сожалению, теперь не у кого спросить было про это. Не было до этого момента…

***

— Ты тёплый. Его рук без перчатки коснулось тепло. Хотя Шурфу казалось, что это огненный ветер, настолько он отличался от остальных. Макс. По легенде из Пустых Земель, а на самом деле даже не из этого мира оказался. Шебутной и взбалмошный, он с первого присутствия словно невзначай перевернул мир не только граждан и Тайного Сыска, но и его — спокойный и размеренный мир, который был подвержен спокойному ритму и расписан чуть ли не по минутам — так, словно и должен быть этот ветер, эта взбалмошность, это тепло… Тепло? — Почему ты решил, что я тёплый? — мягко нащупал взлохмаченную голову Макса и осторожно принялся гладить по спутанным вихрам. Говорят, что они светлые и прямые, но Шурф бы с этим явно не смог поспорить. Потому что как-то считает людей со светлыми волосами непредсказуемыми и неугомонными. С тёмными они попадаются ему более сдержанные и спокойные. Хотя и из любого правила есть исключение — например, Мелифаро. Темноволосый, но взбалмошный до крайности. Хотя и имеет храброе сердце, чего уж душой кривить. — Ты огонь, а огонь всегда тёплый, — Макс это так буднично говорит, что у Шурфа внутри словно что-то дрогнуло. Огонь. Чувствует ли он этот огонь на месте Безумного Рыбника или… Он холодный огонь?