Этот дневник принадлежит Драко Малфою

1 сентября Дорогой дневник! Я и не подозревал, как соскучился за лето по своим однокурсникам, пока не увидел их в «Хогвартс-Экспрессе» — весёлых, отдохнувших и готовых к «бою». Мы все набились в одно купе: я, Панси, Блейз, Тео, Винсент с Грегом и Милли со своей кошкой Морганой. Кажется, мы скупили у ведьмы-разносчицы половину тележки и теперь поглощали сладости, хвастаясь друг перед другом, кто круче провёл каникулы. — Дамблдор! — скривилась Панси, закидывая в рот очередную шоколадную лягушку и с раздражением откладывая в сторону карточку с портретом нашего директора. — Старый дуралей! Из-за него мы не получили Кубок Школы. Народ согласно загалдел. — Мой отец сказал, что со стороны школьной администрации весьма непедагогично заводить любимчиков, и уж тем более начислять им дополнительные баллы за какие-то несуществующие заслуги, — глубокомысленно заметил Тео. Дамблдор на карточке окинул нас скучающим взглядом сквозь очки-половинки, почесал нос и… исчез, только его и видели. — Кстати, ребята, — как можно более равнодушно сказал я, — что-то я не заметил на вокзале нашего самого главного директорского любимчика. Надеюсь, он остался со своими магловскими родственниками в своей вонючей магловской дыре. Пойду-ка пройдусь по вагону, чтобы убедиться в этом. — Соскучился по нашей очкастой знаменитости, Драко? — ехидно оскалилась Панси. — Угу, всё лето спал и видел, как почешу об него кулаки! — я вспыхнул и поспешил ускользнуть, пока и остальным не вздумалось оттачивать на мне своё чувство юмора. Я заглянул во все купе, делая вид, что ищу сбежавшую кошку Миллисент, которая преспокойно дремала на коленях своей хозяйки, не подозревая о том, что я использую её доброе честное имя в своих корыстных интересах. Поттера не было нигде, впрочем, как и его подпевалы — рыжего клоуна Уизли. Грейнджер, судя по её обеспокоенному виду, не имела ни малейшего понятия о местонахождении своих непутёвых друзей и воззрилась на меня так злобно и подозрительно, словно это я подверг их Заклятию Уменьшения и спрятал в своём чемодане. Я и сам уже начал беспокоиться, дорогой дневник. Ну, и куда же подевались эти два идиота? ***** На железнодорожной станции нас, как и в прошлом году, ждал слегка поддатый великан Хагрид. Он позвал за собой первокурсников, чтобы переправить их в Хогвартс на лодках, а мы, как и все остальные студенты старших курсов, отправились в замок в каретах, запряжённых невидимыми лошадьми. Собственно, это Тео сказал нам, что кареты едут вовсе не сами по себе. По какой-то загадочной причине он один из всех нас может видеть этих лошадей. Тео говорит, что они довольно жуткие: чёрные, похожи на скелеты, обтянутые кожей, морды у них драконьи, с белыми светящимися глазами без зрачков, а крылья, как у летучих мышей. Вот было бы интересно поглядеть на них! ***** В Большом Зале во время праздничного банкета я чуть шею не свернул, высматривая Поттера, но ни он, ни его уродский дружок Уизли так и не появились ни во время церемонии распределения первокурсников, ни во время ужина (что было совсем уж удивительно, ведь я ещё ни разу не видел, чтобы Уизел пропустил приём пищи!). Рыжее семейство выглядело совершенно обескураженным, что ещё больше сбивало с толку. Выходит, они тоже не в курсе, куда запропастился их братец и его знаменитый друг? Надеюсь, дорогой дневник, завтра мы это узнаем. 2 сентября Дорогой дневник! С самого утра по школе разлетелась сногсшибательная новость: говорят, что Поттер и Уизли прилетели в школу на магловском автомобиле. (Автомобиль — это такая повозка, которую везут сто семнадцать невидимых лошадей. Не зря отец утверждает, что маглы — ужасные варвары!). Приземляясь, придурки врезались прямо в Гремучую Иву. Надеюсь, она как следует наподдала им! Если честно, дорогой дневник, я был уверен, что всё это — враки, и гриффиндурки нарочно выдумали эту фантастическую историю на зависть другим факультетам. Зайдя в Большой Зал, я первым делом бросил незаметный взгляд на гриффиндорский стол, где смущённый, но донельзя довольный собою Поттер никак не мог приступить к завтраку: этот выскочка был окружён толпой восторженных поклонников, жаждущих узнать подробности его последнего приключения. Какой-то мелкий первогодка, подпрыгивая от возбуждения, щёлкал магловской камерой, стремясь запечатлеть нашего героя, который безуспешно пытался донести до рта хотя бы одну ложку овсянки. Паренька нещадно оттесняли в сторону, так что единственное, что ему удалось увековечить — это спины и макушки поттеровских почитателей. — Держу пари, сейчас старикан начислит Поттеру и Уизли по пятьдесят баллов за самое эффектное в истории Хогвартса появление в школе, — досадливо буркнул я. — Или за выдающиеся достижения в совмещении магических и магловских технологий, — предположил Тео. — За одновременное нарушение рекордного количества школьных правил! — не остался в стороне Блейз. Этот поток раздражающих версий был прерван шелестом сотен крыльев и громким совиным уханьем. Птицы ворвались в Большой Зал, нагруженные письмами, газетами и посылками и принялись с разной степенью меткости скидывать их на головы студентов и в их тарелки с жареным беконом. В кувшин, стоящий перед Грейнджер, упало нечто большое и не уступающее ей в лохматости. Гриффиндурков окатило молоком и осыпало перьями, что значительно улучшило моё настроение. А в следующую секунду произошло нечто такое, что заставило его взлететь если не до небес, то до зачарованного потолка уж точно: Уизел вытащил из кувшина насквозь промокшую, бездыханную, помоечного вида сову и в ужасе уставился на мокрый красный конверт в её клюве. — Вопиллер… Уизли получил вопиллер, — зашептались со всех сторон. Что ж, дорогой дневник, это и вправду был вопиллер, и я даже злейшему врагу не пожелал бы получить его на глазах у всей школы. Ну, если, конечно, речь не идёт о мерзком Уизеле. Мы с ребятами с нескрываемым восторгом уставились на гриффиндорский стол, ожидая представления. И оно не заставило себя долго ждать. Конверт угрожающе задымился, а затем взлетел над столом и завизжал противным голосом уизлевской мамаши: — Рональд Уизли! О чём ты только думал? Украсть автомобиль, подвести отца… С потолка посыпалась пыль, и всем в зале пришлось срочно зажать ладонями уши. — Мы растили тебя совсем в других правилах! Абсолютно чудовищно! Вы с Гарри могли оба погибнуть! Отца на работе ждёт разбирательство! Если ты совершишь ещё хоть один подобный проступок, мы немедленно заберём тебя из школы! Закончив на этой воистину замечательной ноте, конверт с грохотом взорвался, осыпавшись горсткой пепла в многострадальный кувшин с молоком. Я понадеялся, что именно из него решат напиться Поттер с Уизли, когда обретут способность дышать после этой прилюдной выволочки! Первый школьный день нового учебного года обещал быть чудесным! И он стал ещё лучше, когда выяснилось, что в первую половину дня все уроки у нас — с ребятами из Рейвенкло, а не с уродскими гриффиндурками. Я представил, как Грейнджер, подпрыгивая на месте от нетерпения, тянет руку к потолку и выдаёт заранее прочитанную информацию из учебника с таким видом, словно сама открыла все магические законы, и громко фыркнул. Впрочем, стоит признать, дорогой дневник, что без Грейнджер на уроках было даже как-то скучно. Рейвенкловец Терри Бут оказался таким же зубрилой и всезнайкой, вот только он не подпрыгивал на месте, не таращил умоляюще глаза и не тряс пальцами, как Грейнджер, и наблюдать за ним было совершенно неинтересно. На уроке трансфигурации мы должны были превратить навозных жуков в пуговицы, что, конечно же, не составило для меня особого труда, в то время как Грег передавил половину своих насекомых, а пуговицы Винса источали такую вонь, словно он сделал их не из самих жуков, а из тех шариков, которые они имеют обыкновение катать из отходов жизнедеятельности парнокопытных животных. Я невольно подумал об Уизеле. Его семейка такая бедная, что мамаша наверняка мастерит им пуговицы из навозных жуков. То-то его одежда так странно попахивает! На гербологии мы изучали мандрагору, ну, или «мандрагорум», как уточнил умник Бут. Прежде чем начать выдёргивать эти крикливые растения из горшков, профессор Спраут велела нам надеть защитные наушники. Ведь даже новорожденные младенцы мандрагор издают настолько пронзительные вопли, что все находящиеся поблизости волшебники могут оглохнуть на четыре часа! Наши девчонки чуть не устроили драку из-за одних-единственных безвкусных ядовито-розовых наушников из искусственного меха. В конце концов они достались Панси (кто бы сомневался!), правда, уже основательно потрёпанными. Как только все мы нацепили наушники, профессор Спраут засучила рукава мантии, крепко ухватила одно из растений за растущие из макушки листья и с силой дёрнула. Из земли выскочил крошечный безобразный человечек, точь-в-точь похожий на того младенца, что этим летом родился у моей французской кузины Люсиль. Кстати, её карапуз и орал не хуже мандрагоры, пожалуй, стоит взять с собой такие наушники, когда мы в следующий раз отправимся к кузине в гости. После того, как профессор Спраут благополучно засунула брыкающегося сморщенного уродца в другой, более просторный горшок, она разделила нас на четвёрки и дала задание пересадить кучу мандрагоровых младенцев в большие ящики с компостом. Со мной в группу попали одни девчонки: Панси, Миллисент и Лайза Турпин с Рейвенкло. Мне захотелось впечатлить их, и я засунул палец прямо в рот беззвучно вопящего человечка. Признаю, дорогой дневник, это было ужасной глупостью с моей стороны. Злобный уродец вцепился зубами в мой палец, и, если бы не подоспевший на помощь Тео, сейчас бы я лежал в Больничном Крыле, отращивая новый палец, вместо того, чтобы рассказывать тебе, как прошёл мой первый учебный день, дорогой дневник! ***** После обеда мы с ребятами вышли во двор, так как до урока оставалось ещё полчаса, и болтаться в школьном коридоре не хотелось. Там уже собралась целая толпа, и мы решили узнать, что происходит. Подойдя поближе, я не поверил своим ушам: тот самый парнишка, что пытался сфотографировать Поттера во время завтрака в Большом Зале, подпрыгивал рядом с ним, как Грейнджер, мечтающая впечатлить учителя своими обширными познаниями, и пищал: — Гарри, а твой друг не мог бы сфотографировать меня вместе с тобой, чтобы мы стояли рядом? А ты мог бы подписать фото? — Подписать фото? — не выдержал я. (Нет, ну это уже ни в какие ворота не лезет, дорогой дневник! Кем себя возомнил этот Поттер? Селестиной Уорбек? Йозефом Вронским? Мерлином?!) — Ты, Поттер, раздаёшь свои фотографии с автографом? Эй, спешите занять очередь! Гарри Поттер раздаёт автографы! К нам со всех сторон поспешили заинтересованные ученики. — Ничего я не раздаю! — стиснув кулаки, зашипел Поттер. — Заткнись, Малфой! — Тебе просто завидно! — пискнул малявка с фотоаппаратом. Надо же, какой храбрый, хоть и мелкий! Да у Винса шея толще, чем всё его туловище! Я даже невольно проникся уважением к крошечному фотографу. Может, сфотографировать для него Поттера моей колдокамерой и подарить бедолаге качественный движущийся снимок? Например, «Поттер, чешущий в затылке в поисках ответа на вопрос профессора Снейпа» или «Поттер, заплевавший свою мантию тыквенным соком, когда ему призналась в любви младшая сестрица Уизела». — Мне? Завидно? — холодно уточнил я, буравя малютку-самоубийцу холодным взглядом. Винс и Грег рядом со мной начали демонстративно потирать костяшки кулаков. — А чему тут завидовать, позвольте спросить? Тому, что Поттеру в детстве рассекли полчерепа? Нет уж, спасибо. — Да чтоб ты слизняками подавился, Малфой! — заорал Уизел. — Полегче, Уизли, — предупредил я. — Я бы на твоём месте не нарывался на драку. Забыл, что твоя маменька обещала забрать тебя из школы? Стоящие рядом пятикурсники с нашего факультета одобрительно загоготали. — «Если совершишь ещё хоть один проступок…» — очень похоже взвизгнул я, заставив слизеринцев сложиться пополам от хохота. Уизел заткнулся и запыхтел, как паровоз. Только что дым из ушей не повалил. Собственно говоря, дорогой дневник, если бы не я, рыжий клоун уже паковал бы свои вещи. И кто после этого настоящий товарищ? — Кстати, Уизли тоже мечтает получить твоё фото с автографом, Поттер, — доверительно сообщил я Шрамоголовому. — Это сокровище будет стоить дороже, чем весь его дом. Тупоголовый Уизел, презрев опасность быть исключённым из Хогвартса сегодня же вечером, выхватил свою заклеенную скотчем волшебную палочку. Мерлин и Моргана, у него не только мантия и учебники, у него даже палочка от одного из старших братьев?! На этот раз от неминуемого исключения из школы поттеровского дружка спас наш новый профессор по Защите от Тёмных Искусств — тот самый Гильдерой Локхарт, автор многочисленных бестселлеров, которого мы с отцом видели в магазине «Флориш и Блоттс» в тот день, когда мой дражайший родитель отмутузил уизлевского папашу. — Что, что тут происходит? — закудахтал он, спеша к нам в своей бирюзовой мантии, точно какая-то экзотическая птица. — Кто тут раздаёт фотографии с автографом? — Не дав опешившему Поттеру и слова вымолвить, Локхарт обхватил его за плечи, улыбаясь во все свои тридцать два идеальных зуба, и пропел: — Можно было не спрашивать! Мы опять пересеклись с тобою, Гарри! Начинайте, мистер Криви! — он милостиво кивнул крошке-фотографу. — Мы готовы! Я злорадно ухмыльнулся, наблюдая, как Поттер, страдальчески морщась, сгорает от стыда в мощной хватке знаменитого писателя-профессора. Что, Поттер, крылья жмут или нимб давит? — Ну, а теперь — все в классы! — скомандовал Локхарт, когда Криви отщёлкал, наверное, добрую половину плёнки. Схватив слабо сопротивляющего и что-то невнятно мямлящего Поттера в охапку, он потащил его в замок и не отпускал до самого кабинета. Уизли и Грейнджер покорно семенили следом, не в силах спасти своего павшего жертвой собственной славы друга из лап его нового покровителя. ***** Дорогой дневник! Никогда я ещё не видел более нелепого урока, чем урок нашего всемирно известного профессора Локхарта — победителя вампиров, оборотней, троллей, банши и прочих смертельно опасных монстров. Началось это смехотворное занятие с того, что Локхарт, сияя жутковатой улыбкой, раздал нам листки с вопросами и дал полчаса, чтобы мы могли ответить на них. Все вопросы были в высшей степени дурацкими и касались любимого цвета профессора, его заветной мечты, подарков, которые он считает идеальными для себя, и прочей чепухи. Если честно, дорогой дневник, у меня возникло подозрение, что он списал эти вопросы из «Анкеты лучших подружек», которые есть у каждой девчонки первого-второго курса, и которую Панси однажды дала мне заполнить. Я покосился на Грейнджер. Заучка строчила в листке с таким видом, словно отвечала на вопросы, касающиеся высших уровней защитной магии. И… Мерлин, она что, украсила листок сердечками?! Призвав наши листки с ответами изящным непринуждённым «Акцио!», этот павлин с улыбкой (Салазар великий, боюсь, эта крокодилья улыбка будет являться мне в ночных кошмарах!) пожурил нас за то, что никто из нас, кроме, разумеется, Грейнджер, не смог ответить на вопрос о его самой сокровенной мечте. Представь, дорогой дневник, оказалось, этот клоун хочет «избавить мир от зла и наводнить рынок составами для сохранения шевелюры своего собственного изобретения»! После фарса с «девчачьими анкетами», завершившегося десятью баллами Гриффиндору, начался самый настоящий цирк. Локхарт вытащил из-за своего стола большую, завешенную тканью клетку и торжественно возвестил: — Сегодня я научу вас, как обуздывать самых мерзких созданий, существующих в магическом мире. Предупреждаю, вы будете лицезреть в этой комнате нечто действительно ужасное. Уизел в испуге схватился за свою заклеенную скотчем волшебную палочку. Поттер слегка побледнел и упрямо поджал губы. Грейнджер чуть не проела глазами дыру в занавешенной клетке. Наверняка уже в красках представила, как блестяще разделается с неведомыми чудовищами и заработает ещё пару десятков очков для своего факультета. — Но не бойтесь, пока я рядом, ничего плохого с вами не случится, — продолжал нагнетать ужаса Локхарт. И Мерлин мне свидетель, дорогой дневник, где-то в недавнем прошлом я уже слышал эту успокаивающую фразу. Напомнить, чем это кончилось? Нас с Поттером чуть не сожрала тварь, высасывающая кровь из беззащитных единорогов! Мои предчувствия не обманули меня. Профессор Локхарт театральным жестом сдёрнул ткань, и нашим изумлённым взорам предстали ярко-синие корнуэлльские пикси. Оказавшись на свету, они заголосили, заметались по клетке и принялись корчить нам рожи. — Но… профессор, они же совсем неопасные, — засмеялся Финниган. Вот же придурок! Сразу видно, что он и не подумал перед уроком полистать учебник. Поттер с Уизли тоже заметно расслабились. — Не скажите, — покачал головой Локхарт, — их забавы могут быть чертовски неприятны. А теперь… — он повысил голос, привлекая всеобщее внимание, — посмотрим, как вы с ними справитесь! Что тут началось, дорогой дневник! Пикси выскочили из клетки, как крошечные бладжеры, и разлетелись по всему классу. Двое из них схватили за уши плаксу Лонгботтома и подняли его под самый потолок. Остальные крушили всё, что попадётся под руку, не переставая при этом пронзительно верещать. Мы только и успевали уворачиваться от растрёпанных учебников, сломанных перьев и пузырьков с чернилами, которыми эти мерзкие твари швыряли в нас и друг в друга. На беднягу Грега опрокинули содержимое мусорной корзины, а учебник Милли выкинули в разбитое окно. Храбрые гриффиндорцы отважно спрятались под партами. Все, кроме несчастного плаксы Лонгботтома, который всё ещё болтался под потолком, держась за люстру. — Чего вы испугались? — пытаясь перекричать дикий гвалт, надрывался Локхарт. Его идеально уложенные волосы слегка растрепались, и, видимо, это послужило причиной, по которой он спешно покинул класс, крикнув напоследок: — Ваше задание — загнать их обратно в клетку! В классе началась настоящая паника. Панси вцепилась мне в руку, как чёртов младенец мандрагоры. Собственно, и вопила она точь-в-точь, как он. От волнения и шума я никак не мог вспомнить Заклинание Обездвиживания, палочка тряслась в моей левой руке, а в правой тряслась истерящая Панси. Зато это заклинание вспомнила Грейнджер. Она вышла на середину класса и, не обращая внимания на летящие в неё со всех сторон школьные принадлежности, громко и чётко выпалила: — Иммобилюс! Пикси застыли в воздухе, и Грейнджер, торжествующе оглядев класс, отлевитировала их неподвижные тушки в клетку. Целых две минуты я думал, что готов зауважать эту маглорождённую выскочку, пока не услышал, как она с уверенностью в голосе доказывает своим друзьям-придуркам: — Это был потрясающий урок! Профессор Локхарт блестяще погрузил нас в реальную обстановку. Беру свои слова назад, дорогой дневник. Как бы Грейнджер ни кичилась своей эрудицией — до по-настоящему умной ведьмы ей далеко, как до Луны и обратно.