***
Да что я им всем такого сделал? Вилу тоже сказала, что я странный. А подумала наверняка: «Вот придурок-то!». Но я же не виноват, что родичи переехали именно сюда. И музыка. Эта музыка в моих ушах. Нет, я не сумасшедший. Просто теперь я буду ходить в наушниках и слушать свою любимую музыку! И не слышать этих реплик про «чужаков, не таких, как мы». Плевать. Надо как-то выразить мои чувства. Они мне душу всю выпьют, это одиночество и непонимание. Неприязнь и отторжение... Всё это убьёт меня когда-нибудь, если я не... Я напишу новую песню. И она будет называться «Как все!». Пусть послушают...***
— Думаешь, мне следует пригласить Брако на вечеринку? — с сомнением спросила Людмила. — Я думаю, Людми, надо позвать всех с нашего потока… но, мне кажется, наш иноземец сейчас чем-то занят, — отстранённо, словно находится очень далеко отсюда, ответила ей Нати. — О, я сейчас скажу тебе кое-что… И вот только не надо меня игнорировать! Дорогуша! Ты можешь понять, мы — я, ты, Леон, Томас, даже Вилу и её подпевалки, мы все — из высшего общества, а он — из обычной семьи каких-то восточно-европейских эмигрантов. Да он — никто, здесь, в этой стране! — Не стоит так говорить, Людмила, — серьёзно посмотрела на неё брюнетка, — ты не права. Он не такой, как наши соотечественники, не такой, как ты. Но я сомневаюсь, что он — хуже. Он просто совсем другой. В коридоре студии, где девушки разговаривали, до их ушей вдруг донеслись звуки красивой и печальной мелодии. Нати заинтересовано посмотрела в ближний к ним кабинет, через стеклянную дверь. И поняла, что в аудитории за синтезатором стоит и играет первые аккорды песни… Брако. Сыграв вступление, парень запел: — Живёт в большом, жестоком мире Один поэт и музыкант, Живёт один в большой квартире, Для всех он — странный эмигрант… Он так хотел найти бы друга, он так хотел бы полюбить, Но что поделать, в новом мире, не так-то просто странным слыть… И он споёт вам эту песню, он будет весел, будет смел. Зачем, скажите, среди вас он? Чужак — он, быть чужаком — его удел. Он лишь, хотел бы стать, как все… Как все! Людмила лишь только хотела хмыкнуть и сказать что-то язвительное, но тут до неё стал доходить смысл слов, сочинённых Брако. Вместе с мелодией они подействовали на стервозную блонди так, что она замерла. В её глазах отражалось непонимание своих собственных ощущений. Она только поняла, что в груди отчего-то — больно, а в глазах отчего-то — жжёт. — Ты знай: писал он эту песню. Писал с душой, сжав кулаки, Чужак не будет интересен, Хоть будет это — крик его души!.. Пришло время припева песни: — За-а-а-ачем, ты говоришь: «Чужа-а-ак!» Что-о-о он делает не та-а-ак? Ты просто скажи ему: «Чудак! Хочу дружить с тобой, чужак… ты — странный, хоть и не дурак». Но знает он: никто-о не скажет та-ак… Нати же и не скрыла бы своих эмоций, даже если б захотела… Она просто смотрела на Брако, и по её щекам текли слёзы. — Он хочет быть, как все… Идти к своей мечте… Зачем ему мешать? Навстречу сделай шаг! Чужак. Чужак! Нати чувствовала себя очень виноватой. И поняла, что должна хоть что-то сделать не по указке Людмилы. Сделать что-то правильное, настоящее, от всего сердца. И поэтому, решительно открыв дверь в кабинет с синтезатором, на котором играл Брако, сказала тихо: — Брако! Я очень прошу, прости меня… Музыкант повернулся и взглянул на Нати. — Почему ты плачешь? — удивился парень. — Это из-за песни. Не обращай внимания. Так ты меня прощаешь? — опять спросила девушка. — Вроде бы я на тебя и не обижался… — О, хорошо, — Нати неловко размазала слёзы по щекам, — я хотела сказать… Хотела пригласить тебя на вечеринку. Завтра у Людмилы. — Хорошо, я приду. — Было бы круто, если бы ты спел там эту песню. — Если ты просишь, то я спою. — Спасибо, Брако. Знаешь, возможно, ты думаешь, что все тебя ненавидят, но на самом деле ты многим симпатичен. Ты — хороший человек, — договорив, Нати слегка покраснела и отвела взгляд. Брако был тоже смущён. — Ладно, пока, у меня скоро занятия, — попрощалась девушка. — Пока… — тихо ответил Брако, глядя ей вслед.***
— Знаешь, Людмила, а мне кажется, что Брако, всё же — хороший парень... Людмила с недоумением уставилась на Нати. — И что ты этим хочешь сказать? — Несправедливо плохо относиться к нему потому, что он не похож на нас. Я пригласила его на вечеринку, и он придёт, хочешь ты того или нет! — Мне всё равно. Одним больше… — процедила Людмила. — Вот и прекрасно! Всё сказав, Нати быстро ушла. А блондинка была обескуражена. Впервые её подруга поступила по-своему, наперекор её мнению, да ещё и надерзила ей. Ну, ладно, в принципе, она может ей это простить. Людмиле тоже понравилась песня Брако, и, возможно, Нати права: и он, и вправду, неплох.