Закон парных случаев

— Что это?! — Аля взглянула на протянутый Киром пакетик и её глаза, в которых мелькнуло было любопытство, расширились от ужаса. — Кир, нет!!! — Аля, ты чего? — удивился Кир, явно не ожидавший такой реакции. Он сделал шаг к скамейке, пытаясь открыть упаковку, которую никак не получалось разорвать по предназначенному для этого надрезу. — Кир, нет, пожалуйста, не надо! — Аля вскочила и попятилась. — Аля?! — Кир торопливо надорвал пакетик зубами (хорошо, Алиса не видит!) и сделал ещё шаг в сторону Али. — Нет! Не подходи!!! — Аля сложила руки крест-накрест перед собой и сделав ещё пару шагов назад, упёрлась спиной в парапет. — Кир, остановись, я сейчас закричу!!! Наконец, упаковка поддалась и Кир вынул из неё многократно сложенную тончайшую плёнку. Когда он встряхнул её за края, плёнка с тихим шелестом развернулась в блестящий прямоугольник размерами примерно полтора на два метра, развевающийся на лёгком ветерке. — Это что? — выдохнула Аля. Её глаза были по-прежнему широко раскрыты, но страх на её лице сменился удивлением. — Аварийная термонакидка «Комфорт», — торжественно объявил Кир, взмахнув плёнкой, как знаменем. Аля стояла у парапета опустив глаза и всё ещё прижимая руки к груди. Её била крупная дрожь. Кир подошёл и взял девушку за локоть. — Аля, да ты замёрзла совсем. Пойдём на скамейку… Аля послушно проследовала за Киром. Кир разложил плёнку на скамейке и помог Але завернуться в неё так, что получилось что-то вроде золотого кокона, из которого сверху торчала Алина голова, а снизу — ноги. Аля с любопытством рассматривала тончайшую, блестящую как новогодняя мишура, плёнку, серебристую внутри и как будто позолоченную снаружи. От неё кокон наполнился теплом, внутри сразу стало комфортно и уютно, противная дрожь прошла. — Ну как, согрелась? — Кир подсел на скамейку рядом с Алей, завёрнутой в плёнку. — Да, — расслабленно и слегка удивлённо сказала она. — Что это за плёнка такая? Прямо волшебная… — Вот такая, специальная, — уклончиво ответил Кир и зябко передёрнул плечами. — Она собирает тепло извне и передаёт его внутрь. — Кир, ты же совсем замёрз, залезай тоже. — Не, я в порядке, — сказал Кир, прилагая усилия, чтобы голос не выдал подступающей дрожи. — Грейся ты, она же для одного человека. — Она большая, нам обоим места хватит, — Аля приподняла край плёнки и из-под неё до Кира донеслась волна тёплого воздуха. — Залезай! Кир медлил в нерешительности. «К Але?! Под накидку?!» Он почувствовал, как от этих мыслей его щёки и уши стали тёплыми и, наверное, розовыми. Хорошо, в темноте не видно. «Нет, всё же не стоит…» — Аля, нет, — твёрдо сказал он. — Кир, ну что ты, так и будешь мёрзнуть? — Аля распахнула плёнку и привстала, чтобы взять Кира за руку. — Держи, улетит! — крикнул Кир и успел схватить увлекаемую лёгким дуновением плёнку за край, но при этом расслабился и крупно задрожал, так, что плёнка в его руке зашелестела. — И пусть улетит, тогда будем оба мёрзнуть, если ты такой упрямый, — в голосе Али звучали недовольство и неожиданная твёрдость. — Ну хорошо, — согласился Кир и осторожно присел на накидку рядом с Алей, стараясь занять как можно меньше места. Но чтобы плёнка запахнулась ему всё же пришлось придвинуться вплотную к Алиному плечу, которое оказалось неожиданно тёплым, даже горячим. — Ух, какой ты холодный! Дрожишь, замёрз, ведь, совсем! — Аля взяла из руки Кира край плёнки и запахнула его. Её волосы теперь волнующе касались плеча и шеи Кира. Накидка обволакивала теплом со всех сторон, согревая, казалось, каждую клеточку тела. Кир быстро согрелся, дрожь прошла. — Аля, а чего ты так испугалась, когда я накидку достал? — спросил Кир, когда к нему вернулась способность говорить. — Я же не знала, что это накидка. Я подумала… — Аля резко замолчала. — Что? — Не важно… — Аля… Я правда не понимаю. Скажи! — Кир, я… я не то подумала. И не хочу говорить… Прости меня… — За что?! — Кир, пожалуйста, давай не будем об этом… Расскажи лучше, откуда ты моего папу знаешь? — сменила тему Аля. — Мы с ним работали как-то на одной стройке, — как можно более естественно соврал Кир. На ум ничего другого не пришло. Кир уже расслабился в тепле и мозг отказывался напрягаться и что-то придумывать. — А ты знаешь, что Коля мне не родной папа? — Нет, не знаю. — Я этого ещё никому не рассказывала, об этом даже Наташка не знает. Мой родной отец утонул, когда мне было полтора года, я его совсем не помню. Мы тогда жили в деревне у его мамы. Увы, бабушкой я её назвать не могу. Она очень злая была, на маму сердилась всё время, ругала её и нас из дома выгоняла. Она даже готовила себе отдельно, чтобы нас не кормить… Аля на секунду замолчала, как будто ей не хватало воздуха. Кир тоже молчал. Алино откровение застало его врасплох и он не нашёлся, что сказать. — Один раз, — продолжала Аля, — я ночью не могла заснуть от голода, была весна, на огороде ещё ничего не выросло, а денег совсем не было. У нас с мамой была одна кровать, и она, наверное, думала, что я сплю, лежала рядом и беззвучно плакала. А я боялась пошевелиться и думала как ей помочь… Аля снова замолчала. Было видно, что рассказ даётся ей непросто, но она настроена рассказать его до конца. Аля сидела, опустив голову, на кончиках её ресниц дрожали две капельки, в которых отражались две маленькие Луны. Собравшись, Аля продолжила: — И уехать мы с мамой никуда не могли. Она же из детдома, у неё родственников нет. Её в эту деревню привёз отец, они с мамой пожениться хотели, я родилась, а он погиб. Так бы мы там и жили, но как-то раз, мы с мамой возвращались с кладбища, с могилы отца, и встретили Колю. Он раньше тоже жил в этой деревне и с мамой был знаком. Они о чем-то поговорили, потом мама меня быстро увела домой, собрала вещи, мы вернулись к Коле и пошли на автобус. Он тогда жил в малюсенькой комнате, где-то на окраине Москвы, работал на стройке. Я маленькая была, многого не помню. Помню только, как мы приехали к Коле и он нас сразу накормил. У него были макароны по-флотски с мясом. И их было много и можно было есть сколько хочешь… И мы остались жить у Коли. А через месяц, когда мне исполнилось четыре года, Коля подарил мне огромного, размером с меня, плюшевого медведя. До этого у меня была только кукла и два платья к ней, кто-то из соседей отдал. Этот медведь стал моим самым лучшим другом, мы с ним и кушали вместе, и спать ложились, его только в ванну нельзя было брать. Я же, пока не пошла в садик, дома часто одна оставалась на целый день. Коля на работе, а мама учиться пошла. Мы когда домой приедем, я тебе этого мишку покажу… Аля снова замолчала. Киру хотелось сказать Але что-то хорошее, доброе, но в голову ничего подходящего не приходило. — Аля, ты такой кошмар рассказываешь! Я и не знал, что так может быть. Ведь не средневековье какое-нибудь, а двадцать первый век… Но сейчас-то у вас всё хорошо, ты и Колю папой называешь, — наконец проговорил он, с досадой чувствуя, как плоско и дежурно получилось. Совсем не то, что он на самом деле хотел сказать. Он высвободил плечо, которым прижимался к Алиному и положил эту руку ей на плечи, слегка приобнимая. Так и сидеть стало гораздо удобнее. А ладошкой другой руки он накрыл Алину ладошку на коленке. — Да, мама с Колей быстро поженились, — продолжила Аля. — Коля мне сразу сказал, что он мой папа, а я его дочка. Я тогда маленькая была и это просто приняла. Про родного отца мне мама уже позже рассказала. И, ты знаешь, так жалко, что у меня с Колей, моим любимым папой, нет ничего общего… — В смысле, нет ничего общего? — не понял Кир. — Фамилия у меня мамина, а отчество от того отца, который утонул. Алина Сергеевна Аверкина я… — Аля, знаешь, это не главное. Главное, что вы с мамой из того ужаса уехали, и у вас теперь всё хорошо. — Сейчас, да, всё хорошо, мне только одного не хватает. — Чего? — Я всегда очень хотела, чтобы у меня был брат или сестра. Мы ведь и с тем медведем играли, что он мой братик. Но мама больше не может иметь детей. Я не знаю почему, может, когда мы жили в деревне, у неё что-то нарушилось, может, когда меня рожала. А больше всего я хотела бы, чтобы у меня был старший брат — большой, умный, сильный… Такой как ты… — Аля, ну скажешь тоже… — смутился Кир, и почувствовал, что, похоже, снова зарделся, как красна девица. — Кир, а у тебя ведь есть сестра? — спросил Аля. — Да, есть, старшая. Но она уже взрослая совсем, ей осенью тридцать будет. Она замужем и давно живёт отдельно. — Там, в Конотопе? Кир замедлился с ответом. Бремя необходимости следовать «легенде», жить не своей жизнью, постоянно врать или быть начеку, чтобы не сболтнуть лишнего, тяготило Кира с самого начала его визита в прошлое. Встреча с Колей в компании которого можно хоть немного побыть самим собой и расслабиться, окончательно убедила его в этом. И сейчас он со всей пронзительностью ощутил, что он не хочет и не может больше врать Але, этой славной девушке, открывшей ему тайну, которую она не рассказывала даже лучшей подруге… «Нет, хватит, довольно!» — мысленно сказал он себе. — Кир, почему ты молчишь? — спросила Аля. Кир слегка сжал её ладошку и нерешительно начал: — Аля… — И остановился. — Что? — Аля, я… — Он переглотнул. — Я тоже хочу открыть тебе тайну. Ты мне не поверишь, но каким бы невероятным тебе ни казалось то, что я сейчас расскажу, это правда. Он снова замолчал. Аля смотрела на него в ожидании с любопытством и удивлением. Кир набрал побольше воздуха и продолжил: — Я не из Конотопа. Более того, я никогда в нём не был. Я родился и живу в Москве, но только… в две тысячи сто третьем году… — Кир, но ты же вот он, сидишь рядом со мной… — Да, я перенёсся в ваше время из своего чтобы собрать материал для курсовой по истории архитектуры. Я учусь на космического архитектора. По идее, я не должен это никому рассказывать, но я больше не могу врать и изворачиваться. Отправляясь в это путешествие, я не думал, что это окажется так тяжело. Аля, прости меня… Аля смотрела на Кира широко раскрытыми от изумления глазами. — Кир… Нет… Но это же невозможно… Так не бывает… А как ты попал к нам? — На машине времени. — Кир, машина времени же есть только в фантастике — у Герберта Уэлса, например, или в фильме «Иван Васильевич меняет профессию»… А на самом деле их не бывает. — Бывают, Аля. В нашем времени они уже существуют. Моя, например, была встроена в телефон, которого у меня теперь нет. — А где он? — Он потерялся в той драке. — И что теперь? Ты останешься в нашем времени? — Я не знаю… — Кир вздохнул. — Без того телефона я не могу отправиться назад. А хроноспасатели меня ищут в две тысячи четырнадцатом году, я ведь должен был отправиться туда. Скорее всего, мне придётся прожить эти два года в вашем времени. — Кто ищет? — не поняла Аля. — Хроноспасатели, сотрудники Института Времени, которые выручают таких, как я, бедолаг, по разным причинам потерявшихся во времени. — Кир, неужели это правда? Не может быть! Я не могу поверить… Ну скажи, что ты меня разыгрываешь. — Нет, Аля, — печально улыбнулся Кир и сжал Алину ладошку, — Не разыгрываю. Это всё правда. Да посмотри, хотя бы на это, — Кир потрепал свободной рукой край плёнки. — Эта термонакидка из двадцать второго века. Карбоновый полимер, толщина плёнки пять атомных слоёв, причём слои ориентированы так, что передают тепло только в одну сторону. Серебристая сторона тёплая и нас с тобой сейчас греет, а если завернуться наоборот, то накидка будет охлаждать — отбирать тепло и излучать в пространство. — Слушай, эта накидка, действительно, очень необычная вещь. — Теперь поверила? — Да… Ну почти… — Аля, извини меня… — Кир, за что? — За то, что обманывал. — Тебе не за что извиняться. Это же часть твоей э-э… миссии. Это мне надо просить прощения за то, что я тебя несовременным назвала. Теперь я понимаю, почему ты мне временами казался странным. — А в чём, интересно? — У тебя нет ни «ВКонтактика», ни даже электронной почты. Я понимаю, у моего папы, его даже в «Одноклассниках» нет, но не у семнадцатилетнего же парня. Ты, ведь, не амиш какой-нибудь. Даже в Конотопе, я уверена, есть и Интернет и ВКонтакте и почта электронная. — Как ты меня назвала? Амиш? А это кто? — Амиши — это религиозная секта в США и Канаде. Они живут отчуждёнными общинами и игнорируют достижения цивилизации — ездят на телегах, не пользуются электричеством. — Интересно, не знал. — Но ты же не такой! А как ты в Планетарии лектора уделал! Он, конечно, пытался возражать, но уж очень неуверенно у него получалось. Да и вообще, откуда бы ты астрономию так хорошо знал, если её в школе сейчас нету? — У нас есть. Астрономия с середины двадцать первого века — как география в восемнадцатом или девятнадцатом веках. Без неё в наше время никуда. — А зачем она? — Аля, ну как зачем?! На школьном курсе астрономии базируется космическая навигация, а это обязательный предмет во всех технических вузах. Астрономия — это же не только планеты и созвездия, это и небесная механика, и структура галактик, и физика звёзд, и эволюция Вселенной. Там, на самом деле много всего. — Не… Всё равно в голове не укладывается… И, если ты из будущего, как же вы с папой знакомы? Ведь, не в будущем же на стройке вы вместе работали? — В будущем, но не на стройке. Когда мы познакомились мне семь лет было. Только это долгая история. — В будущем? Мой папа в будущем?! Кир, ну а по правде? — Да, Аля, твой папа был в будущем. И даже два раза. Я серьёзно. — Кир, расскажи! Мы, же никуда не торопимся! Ой блииин, как же там папа? — вдруг спохватилась Аля. — Он нас давно потерял и сейчас с ума сходит. Я же никогда ещё так не исчезала. У нас с ним договорённость, он меня ни в чём не ограничивает, но я всегда звоню, если куда-то пошла или задерживаюсь. А сегодня, вот, не сообразила позвонить, я же думала, мы сюда ненадолго — показать гостю из Конотопа Москву и домой, — Аля грустно улыбнулась. — Интересно, сколько сейчас времени, даже посмотреть негде… Кир быстро глянул на небо. — По положению Большой Медведицы, около трёх — половины четвёртого. — Офигеть… Папа уже, наверное, морги обзванивает… — Аля, ну что мы можем поделать? Только ждать. Может дворничиха ещё раз придёт. Или ещё кто-нибудь. Главное, не прятаться на этот раз. — Ночью вряд-ли кто-то придёт. Даорничиха не ходит по ночам, наши все разъехались кто куда, в Москве только Наташка, да и зачем кому-то в четвертом часу ночи переться на крышу? — Ну, значит будем ждать до утра. Парашюта у меня с собой нет. Накидку-то и то не знаю зачем в карман сунул. — А классная накидка! Такая уютная, — Аля повозилась и, устраиваясь удобнее, прижалась к Киру чуть плотнее. — Да, без неё нам было бы плохо, августовские ночи уже прохладные. — Кир, так расскажешь, откуда вы с папой знакомы? — Алю этот вопрос, похоже, сейчас занимал больше всего. — Долгая история, и я не уверен, что я вправе рассказывать чужие тайны. Тебе ведь Коля ничего не рассказывал? — Ки-ир, ну пожа-алуйста, — растягивая слова, протянула Аля. — Жутко любопытно, прямо фантастика — мой папа и двадцать второй век… Прямо как у Пушкина — «Волна и камень, лёд и пламень»… — Аля, давай не сейчас. Я завтра с Колей поговорю, и он сам расскажет. Ну или мы вместе. Это же его история. А если я расскажу — получится, как будто я сплетничаю за его спиной. — Хорошо. Кир, ты только не думай, что я забуду. — Расскажи лучше про себя, — решил сменить тему Кир. — Чем интересуешься, как живёшь? — Да про меня неинтересно. Обычно живу. Хожу в школу. — Ну, а чем интересуешься, кем хочешь стать, когда вырастешь? — Кир, ты смеяться будешь… — Аля отвела и опустила глаза. — Не буду, честно. Аля секунду помолчала, потом выдохнула: — Я хочу стать пилотом гражданской авиации! — Аля, здорово же, чего тут смешного? У меня сестра космический корабль водит, но она любитель, а вот муж у неё — вообще профессиональный пилот звездолёта. Сейчас уже пилот-инструктор. — Так это у вас. А в наше время, женщины-пилоты — редкость. Девушек только недавно стали в лётные училища принимать, я у одного блогера читала. Он тоже инструктор, только на самолёте. И он написал статью про полёт, где вторым пилотом была девушка. Я тоже так хочу! А Наташка надо мной смеётся, говорит «Пилоты — серьёзные мужики, ну что ты среди них будешь делать?» Киру вспомнилось, как они с Алисой и Пашкой, тогда ещё новоиспечённым командиром звездолёта, шли по космопорту, и как мальчишки с завистью смотрели на Пашку. Пашка был в фуражке и новой отглаженной тёмно-синей форме с четырьмя золотыми нашивками на обшлагах рукавов. Плечо его украшала нашивка в форме стилизованной галактики М77 с двумя спиральными рукавами — допуск на космическую разведку. Сам Пашка был не похож на себя — высокий, статный, серьёзный. Конечно, когда они пришли на корабль, Пашка сразу переоделся в привычные футболку, джинсы и домашние тапочки, а форму повесил в шкаф, но по космопорту пилоты всегда ходят в форме. Такой порядок. — Зря смеётся, — серьёзно сказал Кир. — Если есть мечта — ей надо следовать. «Лучше сделать и пожалеть, чем не сделать и пожалеть», слышала? А что, говоришь, и у кого ты читала? — У блогера, ну у него своя жежешка, он там про самолёты и работу пилотом пишет, фотки выкладывает. — Аля, прости меня дремучего, что у него? — улыбнулся Кир. — Жежешка, ну «Живой Журнал», это веб-сайт такой. Слушай, ты точно дремучий, не знаешь, что такое блогер или жежешка, — Аля улыбнулась, — Ну так вот, у него там много историй про, как он выражается, «нескучные полёты», ну, когда не просто взлетели и приземлились, а что-то интересное или необычное в полёте было… — Авария? — удивился Кир. — Нет, не авария, он бы тогда не писал. Просто, или если погода плохая была, или аэропорт непростой. Очень интересно пишет. Я тебе дома на компьютере покажу. У него жежешка «denokan», ну это сокращение от имени, его зовут Денис Сергеевич Окань. — Интересно. — А ещё, мы с папой пару лет назад ходили на настоящий симулятор самолёта. На Кутузовском открылся. Его какие-то энтузиасты построили, там кабина как у настоящего Боинга и даже движется. И внутри всё как по-настоящему — все кнопки, ручки, приборы, лампочки сделаны. И всем желающим можно попробовать управлять самолётом. А представляешь, кто у нас с папой был инструктором? — Кто? — Лётчик Лёха! — с гордостью сказала Аля. — А это кто? — Ты не знаешь кто такой Лётчик Лёха?! Кир, ты меня удивляешь! Лётчик Лёха, это у него ник такой в жеже, его зовут Алексей Викторович Кочемасов — это же настоящая легенда в Интернете! Он тоже пилот и тоже блогер. В молодости был военным пилотом, а потом, когда вышел на пенсию, пошёл работать в гражданскую авиацию. И вот, когда мы на Кутузовский пришли, я своим глазам не поверила — сам Лётчик Лёха будет моим инструктором! У него обе руки тогда были в гипсе, сидел на больничном и, чтобы не скучать, пришёл на Кутузовский. Кир, он такой классный дядька! Большой, как плюшевый медведь, с очень доброй улыбкой. И так здорово всё объясняет! Я под его руководством даже самолёт сама посадила и он меня похвалил! — А это сложно? — спросил Кир, который от самолётов начала двадцать первого века видел только белые следы на небе. — Ну, непросто! У папы, например, не получилось. Он когда самолёт сажал, кабину так тряхнуло, что я даже язык немного прикусила. Я же говорю, там всё как в настоящем самолёте, даже трясёт так же. Алексей Викторович тогда папе с улыбкой сказал: «Ну, лётчик жив — полёт удался», правда потом заметил, что в настоящем самолёте после такой «посадки» мало бы кто остался в живых. — А ты как? — А я хорошо посадила. Мне Алексей Викторович рассказал как взлететь, я взлетела, ну там просто, мы сделали круг и начали заход на посадку. И тут он мне показывает свои руки в гипсе и говорит: «А дальше, давай сама, я же, видишь, не могу, не бойся, если что, если что, я подскажу». И я посадила! С первого раза! Он мне только чуть-чуть штурвал подвинул перед касанием. А когда сели, он мне разрешил ещё раз слетать! Бесплатно! И второй раз я сама взлетела и посадила! Мне Лётчик Лёха тогда сказал: «Если надумаешь в лётное училище поступать — поступай, у тебя получится», представляешь! А ещё я у него автограф взяла! Он на билете написал «Але, будущему пилоту» и расписался. Я этот билет как реликвию храню… — Ну вот, а говоришь, скучно живёшь… — Так это давно было. А так, ничего интересного не происходит… Аля зевнула. — Кир, а ты спать не хочешь? — Не особо. А ты? — У меня, если честно, глаза слипаются. Я вчера допоздна читала и не выспалась. И сегодня мы уже полночи не спим. — Поспи. Если хочешь, ложись мне на плечо. Аля повозилась, устраиваясь поудобнее, и положила голову Киру на плечо. Её волосы снова волнительно скользнули по шее и плечу Кира. — Спокойной ночи, Аля, я буду охранять твой сон. — Спокойной ночи, Кир. Ты лучше тоже поспи. — Не, мне не хочется что-то. — Ну, как знаешь, супермен из будущего. «Супермен» ничего не ответил, лишь в ответ слегка сжал Алину ладошку. Кир думал про Алю, про её мечту. Это же прекрасно стать пилотом, водить в небе лайнеры. Вот Аля, капитан самолёта, серьёзная, собранная, даже строгая в кабине, а потом выходит из самолёта — и снова симпатичная улыбчивая девушка. Он попытался представить Алю в форме, но понял, что даже не знает как выглядит форма пилота гражданской авиации начала двадцать первого века. — Кир, ты не спишь? — не поднимая головы вдруг спросила Аля, прервав его мысли. — Нет, а ты? — И я нет. Кир, а у тебя там девушка есть? — Где? — Ну там, в будущем. — Есть. Впрочем, я даже не знаю, мы просто дружим с детства. — Красивая? — Не знаю. Обычная. — А как её зовут? — Сюз, Сюзанна. — Интересное имя. Эх, повезло же ей… — с лёгким сожалением, как показалось Киру, добавила Аля. Кир промолчал. Да и что тут ответишь? Кир и уверен не был в том, что Сюзанна «его девушка». Да и в чём её везенье, если даже это и так? Кир никогда не понимал, как кто-то может быть чьим-то «везеньем». Просто они с Сюзанной друзья с детства. Сюз скорее боевая подруга, чем «его девушка». Конечно был период, когда пацаны их дразнили «жених и невеста», но это давно прошло, да и ни Сюз, ни Кир этому не придавали значения. Разумеется, Кир с интересом обнаружил однажды, что у Сюзанны стала заметна фигура и она из девочки превращается в девушку. И волнительные мысли по поводу этих изменений, вполне характерные для мальчика его возраста, у него конечно были, но представить себя и Сюз гуляющими под ручку или целующимися в парке он не мог. Мысли Кира прервала Аля, по телу которой, как рябь на воде, пробежала лёгкая дрожь, Аля шумно вздохнула и дальше её дыхание стало ровным и размеренным. «Уснула», — подумал Кир. Он аккуратно, чтобы не разбудить девушку положил свою голову рядом с Алиной и глядел вдаль на ровную полосу горизонта, уже светлеющую перед близким рассветом. На горизонте показалась светлая точка. «Самолёт?» — подумал Кир. Точка, приближаясь, росла, и скоро стало видно, что это не самолёт, а флип, а в нём Коля, высунувшись, машет рукой. Кир успел только подумать, что сейчас только начало двадцать первого века и флипов ещё быть не должно, как флип, описав дугу, с лёгким свистом воздуха опустился на крышу. Накидка, в которую были завёрнуты Кир и Аля, зашелестела от воздушной волны. Из флипа быстро вышел Коля и подошёл к скамейке. «Вот они, красавчики», — сказал он. — «Кир, Аля, подъём!»