Это было тяжело.

Сначала это было странно. Странно, когда смотря на огромное, массивное кресло босса, видишь в нем не брутального мужика, а, пусть и жестокую местами, но всего-лишь нескладную девочку-подростка. Оказывается, в Колыбели время действительно останавливается. Странно, когда в кровавых глазах, созданных для ярости и жажды убийства, есть лишь истинное, неподдельное счастье и трепетная забота об окружающих. Небо, чтоб у него виски кончилось! Кстати, о виски. Теперь, вместо граненных стаканов со льдом на столешнице батареей выстроились бокалы с разводами от молочных коктейлей и разнообразных экзотических соков. В какой-то момент даже Луссурия взвыл, не найдя, сначала, своего маракуево-ананасово-огуречного сока, а потом гнева и наглого ответа на свое возмущения. Лишь удивление и чуть ли не слезные просьбы простить... Потом стало страшно. Страшно, когда при взгляде на стоящих рядом пятнадцатилетнего Бельфегора и шестилетнего Франа, новоявленная девушка, пропищав что-то на грани ультразвука, кинулась их сводить. И то, что они оба еще дети, ее совершенно не беспокоило. "Для любви нет преград!" - так теперь звучит лозунг босса. Еще страшнее стало, когда недо-Десятый со своими Хранителями и Реборном приехали в их особняк по указу Девятого. Когда вместо любвеобильного Лусса их встретил... точнее, встретила... не менее любвеобильная Занзас, Савада упал в обморок, утянув за собой кинувшегося к нему подрывника. О, как тогда засверкали красные глаза! Страшно было и когда брюнетка начала своднические поползновения, переходившие порой в просто болезненные попытки выдать желаемое за действительное. Обещания Тумана захватить тело своего босса воспринимались ей как довольно жирные, почти не прикрытые намеки, а вечные ссоры Дождя с Ураганом - попыткой скрыть нежные и трепетные чувства!.. Страшно, когда в первый раз обвалился потолок. А она стояла чуть в сторонке и с умилением наблюдала, как Ямамото вытаскивает Гокудеру из-под завала. А особенно страшно стало тогда, когда в одиночку ходить по особняку стало просто невозможно, ведь количество "несчастных случаев", подстроенных изящной и нежной ручкой босса перевалило за три десятка... Но главное, это было тяжело. Это было тяжело - смотреть в знакомые глаза и не видеть ТАМ прежнего Занзаса. И эти неуверенные бормотания Шамала про "внутренне я" лишь раздражают сильнее прежнего... Это было тяжело - иметь возможность коснуться ставших родными шрамов, но не получить за это не менее родных и, чего уж греха таить, в тайне любимых ударов и криков... Это было тяжело - смотреть, как она хватается за горло, не в силах сделать ни вдоха. Это тяжело, когда ее всегда смуглая кожа начинает словно сереть, будто покрываться пылью, а в глазах мелькает ужас, так и не сменившийся яростью. Тяжело, когда она упала холодный пол и затихла... Это было тяжело, раздобыть яд, незаметный ни в еде, ни в напитках и не оставляющий следов...

И неожиданно легко дать его ей.