Ты даже не представляешь как, Тонкс

Октябрь 1995 года

Нотт чувствовал себя облегчённо, однако, прямиком на грани с оглушающей опустошенностью. В голове он понимал, что ведёт себя как последний идиот, олицетворяющий пословицу «ни себе ни людям». Но эта Тонкс… Вторая дочь магла Тонкса и предательницы крови Андромеды Блэк. Совершенно не то, что ему нужно. Такая же, как и старшая сестрица: метаморфомаг, да и более никаких сходств, казалось… Почему-то, только отдельные пряди были зелёные, оттенка майской травы, в то время как остальные были каштановые, которые Тео не единожды перебирал под озорной смех девчонки. Глазищи голубые, прямо полная противоположность его тёмно-карим. Маленькая, хоть в три обхвата обнимай. И за это он уже второй год был готов сожрать любого с потрохами?.. К груди подступал истерический смех. Коридор полупустой, и не скажешь, что до отбоя полтора часа. Хотелось закурить, прокричаться, выпить, но ноги сами вели к слизеринской гостиной. Внутренний голос убеждал успокоиться, поспать, упав в холодную белую постель, но боль на сбитых и окровавленных костяшках возвращала в реальность: к холодным проходам Хогвартса, ливню за витражными окнами и эху, доносящемуся из Большого зала. Именно сейчас он понял, что натворил. — Тео! — выкрик знакомого голоса. Даже слишком. Нотт прищурился, останавливаясь, но не спешил оборачиваться. Возмущённое лицо Тонкс это последнее, что он бы хотел увидеть перед собой сейчас. Да, он не сдержался, но и нечего было обжиматься с этим гриффиндорским выродком прямо перед его носом… Показал, что не надо так. Теперь и на километр к девчонке не подойдёт. Досчитав до трёх, слизеринец развернулся к своей крикливой лицом, натянув выражение презренного равнодушия, которое рассыпалось на части, как только Тонкс перевела взгляд на окровавленные костяшки, которые Нотт поспешил спрятать за спину, и, в общем, на его внешний вид, который был уж больно взъерошенный. Тео смотрел на девчонку. Артемида Тонкс. Имя воинственной богини совершенно не вязалось с внешностью его обладательницы. Взбудораженная, низкорослая, сочетающая в себе смягченные аристократические черты лица, передавшиеся от матери, в этом он уверен. Не уделяла слишком много времени внешности, как их сокурсницы, выглядела совершенно по-иному, одеваясь в первые попавшиеся рубашки и брюки, иногда даже натягивая на себя шмотки бо́льшего размера, чем она есть на самом деле, чувствуя комфорт от сокрытия своей субтильной фигурки. Нотт хотел её любой, но делал всё, чтобы это отрицать, коротая своё время с красивыми, до рези в глазах, похожими, больно роскошными, девушками. Она глядела на него с гневом и рассеянностью, даже немного наивно. И какого чёрта она забыла на Слизерине?.. Грудь вздымалась от резких вдохов и выдохов, что было видно даже под учебной мантией. Тео вопросительно прожигал её глазами, разглядывая бледное лицо в свете волшебных факелов, которыми были освещены коридоры. — Зачем ты это сделал?.. — прервала недолгую тишину Мида, до побеления сжимая маленькие кулачки, чем вызвала смешок у слизеринца, который, позабыв о больных костяшках, демонстративно провёл ладонью по кудрявым волосам, чем вызвал к ней пристальное внимание голубых глаз. Девчонка смиренно затихла, желая услышать ответ. Нотт прекрасно понимал, о чём она говорит, но эмоции заставляли язвительно увиливать от вопроса. — О чём ты? Да и с какого я обязан перед тобой отчитываться, Тонкс? — скривив губы в ядовитой усмешке, он вызвал у зелёноволосой лёгкий приступ ярости. Она стиснула желваки, затягиваясь, казалось, драгоценным кислородом. Девчонка не раз мысленно колотила себя по голове чем-нибудь тяжёлым за то, что ей когда-то приспичило связаться с Ноттом. Дразнили друг друга, выводили, да и только. А начиналось ведь всё так хорошо. — Ты избил моего друга, — Тонкс распрямила плечи, но угрожающе выглядеть не стала, разве что, может, для себя самой. Всё равно дотягивала ему лишь до груди. Эти сто пятьдесят с хвостиком сантиметров ни в одном глазу не казались опасными или, хотя бы, грозными. Однако сейчас это смеха не вызвало. Тео нахмурился, сжимая кулаки до болезненного натяжения в районе сбитых костяшек. «Друг. Спит и видит, как бы тебя уложить в койку», — подумал Нотт, уже не скрывая ранее притаившейся злости. Откуда он это знал? Что ж, это было чистой воды предположение. По крайней мере, сам он поступал так со многими. Но нет. Но не с Мидой. — Дура. Жизнь тебя ничему не научила, — вырвалось у Тео. С силой сжав переносицу, прикрывая глаза, стараясь восстановить неожиданно подскочившее сердцебиение. Как же его бесила её наивность. Дружила чуть ли не со всеми, кто с распростёртыми, казалось бы, тёплыми объятиями появлялся в её жизни, а потом обжигалась до такой степени, что хоть волком вой. Знаем. Проходили. Туманные размышления прервал девичий смех. Не от того, что ей было весело. Скорее, это было нечто истерическое. Это заставило Нотта открыть глаза с трясущимися от странных чувств руками, взглянуть на Тонкс, которую словно распирало. Отскакивающий эхом от стен смех был далёк от злого ведьминского, ликующего, но и не тот — искренний, привычный от девчонки. Обняв себя за плечи, Мида свободной рукой прикрыла хохочущий рот, не в силах поднять взор на Тео. Парень насторожился. — Да, ты чертовски прав, — даже при тусклом свете факелов, было видно, как усиленно Тонкс держала на своём лице улыбку, с трясущимися уголками губ. Глаза предательски застилала слёзная пелена, но девчонка поняла — скрывать злость — далеко не её призвание. — Знаешь, жизнь раз-два и научит, но я хотя бы не иду против своих чувств, чтобы следовать родовым правилам крови, которые всё равно умудряюсь нарушать дракой! Какой там у вас закон… Дуэли и никакого рукоприкладства?.. Что это удел маглов? — Закрой свой хренов рот, Тонкс, — Нотт сделал шаг вперёд, уже не обращая внимания на боль. Сейчас она ходила по лезвию. Чего добиться хочет, чертовка? Чтобы он признался?.. Ей так хочется, чтобы он сказал: «Да, я идиот, который испугался за твою и свою шкуру, повёлся на отцовские угрозы и послал тебя прямо на Святочном балу, чтобы я не боялся, что с тобой может что-то произойти, потому что я его знаю!». Не дождётся. — Правда глаза колет?! Верно?.. Какой же ты… Просто признай, что это всё это глупая игра, — аккуратные губы сложились в тонкую белую линию, а ресницы опустились, прикрывая глаза полные слёз. Улыбающиеся ранее губы дрогнули, исказившись. Нотт остолбенел. «Догадалась, что ли?..» — подумал он. Тошнотворный ком подкатил прямиком к горлу, а лоб покрыла испарина: «Конечно. Не глупая ведь», — Тео сдержал свой порыв, чтобы не дотронуться до слегка впалых щёк девчонки. — Не неси ерунды, ты не та, ради которой нужно плести интриги. И никогда такой не станешь, — опять. Опять он её отталкивает. Нотт считал себя самым натуральным дуболомом. Дуболомом, который должен был защитить это голубоглазое чудо-юдо, даже если обидит её, станет для неё самым болезненным воспоминанием. — Тогда зачем это всё? Просто так разнёс лицо парню? Мерлин, ты… ты… — всё остроумие и энтузиазм испарились также быстро, как и появились. Потерев заплаканные глаза кулачками сквозь рваные выдохи, Мида считала, что не способна поднять на него взгляд. Почему он так с ней? Она знала, что всё объяснимо, что всё не просто так, но его слова били наотмашь прямиком в солнечное сплетение. Не могла же только она вспоминать их объятия в холодной библиотеке, сонного Нотта, лежащего на её коленках, их первый поцелуй прямо под дождём, записки на непонятном ей французском, которые пылились где-то между страничек её любимой истёртой книжки Ницше. И правда… дурочка. — Ты же ведёшь себя как последний трус! — распахнув глаза, девчонка вытирала рукавом дорожки слёз. — Умолкни! — рявкнул Тео, толкая хрупкое тело Тонкс в стену. Всхлип вперемешку с писком вырвался из её груди. Кажется, у девчонки начиналась истерика. Искалеченный кулак Нотта угодил прямиком в стену, в опасной близости от зелено-каштановой макушки. Тоже ему. Открыла истину. В её словах была реальная правда, которую он никому не мог сказать. Ей — чуть ли не в первую очередь. Мида прикрыла лицо руками. Позвоночник неприятно саднило от удара, и она пыталась успокоиться, не желая смотреть на лицо, которое не может забыть с той осени на четвёртом курсе. И на кой она вообще влюбилась? Нотт обвил тонкие кисти пальцами, с силой и яростью отрывая девичьи ладони от лица. Мида даже не представляла, каким уродом он себя чувствовал. Знать бы ей всё. Она бы точно его поняла. Никто его, кроме неё, не поймёт так, как нужно. Но нет. Нельзя. Он не наденет на её спину яркую мишень. Девчонка слишком яростный борец за справедливость. Готовая защитить даже собственного врага, если ему нужна помощь. Отчаянная. Не нужно ей знать всего. Он должен сохранить её от отцовского гнева. Да и тот ещё ему нужен живым. «Он ответит за каждое громкое и немое мучение моей матери». Клялся Тео, но… Что он бы сделал? Придумает, прорвётся, отомстит. — Я ненавижу тебя за это! Трус! Трус!.. Дай мне тогда строить свою жизнь и не мешай! — пыталась отбиваться Мида, не в силах вырвать руки из цепкой хватки Нотта. Слёзы и истерические всхлипы выворачивали его наизнанку. В голове не закралось и мысли, что если их увидят вдвоём — день, два, неделя. Всё узнает Нотт старший. Это будет красоваться чуть ли не в виде доклада на его столе в рабочем кабинете. А вот что будет дальше — оставалось только догадываться. От Круциатуса до Авады был один неосторожный шаг, прямо как у канатоходцев. — Ненавидь, сколько влезет, Тонкс. Выглядишь как мерзкая истеричка, я ни капли не жалею, что сказал тебе тогда на Святочном балу, — ложь пропитывала каждое сказанное слово, со взглядом направленным прямо в голубые глазищи, за которые сегодня он избил гриффиндорца. Уверенная и сдержанная интонация пробивала насквозь, как морозный ветер. Красивое лицо Нотта в полумраке заставило поверить в сказанное, но не до конца: при всей маске презрения — его губы дрожали. — Прекрати врать и скажи правду, как мужчина, либо не порть мне жизнь, Тео! Я не хочу чувствовать себя виноватой в том, что из-за меня твоими руками кто-то страдает! — девчонка отталкивала Нотта от себя, всхлипывая. Противостоять ему было бессмысленно. — И что же ты сделаешь, если я не прекращу «портить тебе жизнь»? — ядовито выплюнул Тео, склонившись над Мидой, не прилагая много усилий для её удержания. Он смотрел на неё в ожидании, стараясь не вспоминать, сколько раз говорил ей о своих странных чувствах, сколько раз лежал на её коленях, позволяя перебирать кудри, сколько раз прикасался к ней, как бы невзначай, и сколько записок на французском ей написал. Тонкс хотела уколоть его. Чтобы он хотя бы немного почувствовал боль, какую чувствует она сейчас. Хотя бы от той же глупой ревности, на которую сейчас только и была способна. Поддаваясь эмоциям, девчонка гордо подняла заплаканное лицо, продолжая легонько шмыгать носом, но не в состоянии вытереть мокрые дорожки, лишь с вызовом глядела Нотту прямо в глаза. — Пожалуй, сначала пойду к нему в лазарет, — пытаясь вырваться из колец пальцев, Мида сделала необдуманный шаг в сторону, но была бесцеремонно зажата между телом и стеной. — Пусти, — отчеканила девчонка, смешанно гордо и злостно глядя на Нотта, по-королевски, точно типичная чистокровная выскочка, задрав подбородок. Только не беря в расчёт слёзы, стоящие в глазах и поджатые губы. — Много чести для такого выродка, — прошипел Тео, ещё сильнее наклонившись к Тонкс, замечая, как тонкие прядки волос окрашивались в красный, в свете факелов. Стало тошно. Ещё она не таскалась в лазарет к парню, которому он чётко дал понять, чтобы не приближался к девчонке и на пушечный выстрел. Вспоминая, как «лапы» гриффиндорца по-хозяйски оглаживали талию его Миды, тот с улыбкой что-то шептал ей на ухо, пытаясь после этого накрыть её губы своими, однако, Тонкс просто отвернулась, не давая себя поцеловать. От одной мысли об этом, Нотт хотел пробить кулаком грёбанную сквозную дыру в каменной и толстой стене замка, представляя на её месте голову этого «бессмертного». Сдержался. — Мне под стать, только последние выродки могут быть со мной, не так ли ты говорил? — парировала Мида, попав в этот раз безошибочно в слабое место. Слова эти были сравнимы с секундным Круциатусом. Вроде и не больно, для того чтобы крикнуть, но мышцы уже напряжены до предела. Вместо презрительной усмешки, на лице Тео появился оскал, будто он уже готов разорвать девчонку в клочья. Гордое выражение сменилось сначала на удивление, а после на страх. Мокрые глаза заблестели ещё сильнее от сжатия окровавленными пальцами девичьих скул. — Сука, — отчеканил Нотт, злобно выпуская воздух сквозь сжатые зубы. Бешенство огнём плясало в чёрных глазах, и он кое-как сдержался, чтобы не переломать ноги Миде. Чтобы не дошла до этого лазарета… — Говори, что хочешь, ты — трус, тебе ничего не остаётся делать, теперь пожинай плоды своих трудов, Тео… — произнесла Мида, сдерживая дрожь в голосе. Внутри она сотни раз пожалела, даже что просто догнала его. Пальцы сильнее вдавились в нежную кожу на скулах, оставляя небольшие кровавые разводы. Тео обдал горячим дыханием девичьи губы и усмехнулся, устроив свободную руку наравне с головой Тонкс, упираясь ей в стену. — Мне плевать на твои громкие реплики, и я не знаю, чего ты хочешь этим добиться, — очередной удар под дых. Сморгнув предательскую пелену с глаз, не обращая внимания на скатившиеся горошины слёз, Мида стиснула зубы, проглотив всхлип. Страх перемешался с больным непониманием, вызывая в Тонкс новую порцию истерического коктейля. Разговаривать было бессмысленно. Девчонка просто хотела уйти и больше никогда не видеть Нотта, не вспоминать его, не ища момента, чтобы пересечься с ним взглядами. — Было бы всё так просто, — лучше бы он просто играл только с ней. Но нет. Игра была неизвестна Миде, в которой она была под прямым запретом, как допинг, а противники очень сильны… Нотт снова вздохнул, вслушиваясь в тишину коридоров, не отпуская девчонку, но ослабляя хватку. — Всё проще некуда, — прошептал Тео, глядя прямиком в глаза Тонкс, вытирая мокрую дорожку на щеке, размазывая собственную кровь, будто бы впечатывая себя в неё таким образом. Хотелось соврать. Он привык, ему так легче, ударить её словами наотмашь, но он не мог: подрагивающие ресницы, красные щеки, слёзы, взгляд, полный надежды не давали Нотту это сделать. — Будь ты… Неладна… — его разгорячённые губы сошлись с её холодными. Поймав неожиданный выдох, Тео жадно расцеловывал девичий рот, не углубляя поцелуй. Ему хотелось лезть на стену от того, как Мида покорно разомкнула губы, обвивая тонкими ручками его шею, поднимаясь на носочки, чтобы быть как можно ближе. Нехотя отстранившись, Нотт зарылся освободившейся рукой в длинные волосы. Прямо как хотел когда-то, перебирая их ещё более короткими на мелкие пряди буквально год назад, будто это было вчера. Он сдержался, чтобы не улыбнуться открыто. — Это ничего не значит, — Тонкс ничего не успела ответить. Тео утянул её в требовательный поцелуй, жадно вдыхая её запах: шоколадные сигареты, сладкий чай с чабрецом и полевые цветы. Губы были просто истерзаны властными ласками Нотта. Его руки бродили по субтильному телу, покорно извивающемуся под его прикосновениями. Окровавленные костяшки оставили лёгким поглаживанием заметный кровавый след на щеке. — Не обманывай хотя бы себя, — без всхлипа произнесла Мида, отстраняясь, будто исчезая из-под рук Тео, напоследок награждая его едва ощутимым поцелуем в шею. — Я нужна тебе, — опьянённый девчонкой Нотт тихо выдохнул, провожая взглядом удаляющуюся фигурку. Как быстро появилась — так быстро и исчезла. — Ты даже не представляешь как, Тонкс, — прошептал он, простояв в холодном коридоре ещё несколько мучительно долгих минут, даже не подозревая, что в этот год Мида ни разу не заговорит с ним, а паренёк из лазарета и не вспомнит, что Нотт его избил, подвергнувшись чарам, изменяющим память.