Бежит время, и в конце концов боль сменяется печалью, печаль — молчанием, молчание — одиночеством, бесконечным и глубоким, как тёмный океан.
***
С окнами возникает проблема — стоило выйти из спальни, как Юнги оказался практически обожжён лучами солнца, что светило ровно напротив. Огня над конфорками было не видно в этой яркости, а сидеть за столом, не подслеповато жмурясь, невозможно. И жара стояла такая, будто сейчас самый разгар лета. Открывались окна лишь на узкие щёлки, что в целом логично для тридцать третьего этажа — иначе бы сдуло. Нацепив тёмные очки и закатав рукава, Юнги жуёт поздний завтрак, разглядывая город внизу. Разница между азиатскими мегаполисами только в деталях, а поскольку он тут родился и провёл значительную часть жизни, привыкание обратно должно произойти быстро. На работе ему дали на сегодня адаптационный выходной, и помимо прогулки до супермаркета и готовки, Юнги собирается до прихода гостя проваляться в кровати, что оказалась весьма удобной. От Хосока и нескольких коллег в чате висят непрочитанные сообщения, до которых пока нет дела. Заваривая вторую порцию кофе, Мин идёт принять прохладный душ и вбивает в список покупок крем от солнца с максимальной защитой. — На самом деле, я думаю, что это квартира подошла бы именно тебе. Хосок недоумённо смотрит на прилепленные на малярный скотч метры фольги поверх окон, что едва шуршат от потока воздуха из кондиционера над комодом. — Тебе нравилось в Японии, поэтому я и выбрал сторону восходящего солнца… — Я чуть не испепелился. — Ох ты ж мой бледненький вампир! — Не смешно, — бурчит Юнги, откручивая крышку бутылки виски. Ужин из нескольких блюд он приготовил с особой тщательностью, и похвала Хосока, что едва успевает сказать пару слов перед тем, как вновь набить рот, не воспринимается за лесть. — Храни Господь твои руки! Как я скучал по этому! — То есть тебе лишь бы пожрать. Понятно. Наша дружба основана на еде. Если я однажды подам тебе пережаренное и пересолённое, знай, между нами всё кончено. — Я иногда не могу понять, ты серьёзно, или шутишь?.. Мин ухмыляется. В холодильнике, в контейнерах — лежат дополнительные порции, что он вручит Хосоку с собой. — Как тебе возвращение? В целом? — Ммм… Ну, удобно, что всё вокруг на корейском. А что ещё… Я как разговаривал в основном только с тобой, так и разговариваю. — Завтра заберу тебя и познакомлю с коллегами. Новичками, с которыми ты ещё лично не встречался. Мы все по тебе соскучились, кстати. — Как можно соскучиться по тому, кого не видел вживую? Чон удивлённо замирает с палочками в руках. — Да легко и просто! — Бред. — Ты местная легенда. Сэнсэй. — Ко мне будут приставать с расспросами? — Ещё как! — Хочу на удалёнку. — Юнги… — Хочу-хочу-хочу! Подсуетись, а? Мне было так хорошо вдали! Никакого протирания зада в офисе. Работай откуда угодно, параллельно делая что угодно, и вообще. Хосокки. Я люблю тебя. — Угу, классно. Я с тобой из-за еды, а ты со мной из-за привилегий. — Мы отличная пара. — Я подумаю, что можно сделать. Юнги подпирает подбородок ладонью, ведя мизинцем по нижней губе и приоткрывая рот. Он явно заигрывает, его глаза сияют, а Хосок опять не может понять, всерьёз это или нет, и просто смеётся. Ночью Юнги разбирается с настройками проектора и включает документальный фильм на Нетфликсе про серийных убийц.