Верная спутница

Бархатистая мгла окутывала имперский лагерь. Ночь была безлунной, и свет костров и факелов часовых, казалось, лишь подчеркивал непроглядность безраздельно правившего над вайтранской равниной мрака. Холодный ветер - предвестник близкой осени, развевал полы палаток и алые драконьи знамена. По левую руку от стоянки колыхалась темная громада леса. До ушей доносился тревожный скрип ветвей, шелест листвы и редкие голоса ночных птиц. Справа высилась щербатая цепь гор. Снежные короны самых высоких пиков слабо отсвечивали, а проносящийся по ущельям ветер рождал звуки, подобные дыханию дракона. Лагерь был огромен - ровные ряды палаток и загоны для коней тянулись насколько хватало глаз. За две недели, что имперцы ждали талморские войска, их стоянка успела обрасти частоколом. Поскольку генерал Туллий ожидал, что враг придет с запада, с этой стороны под стеной вырыли еще и ров. Однако эльфы упорно не желали нападать. Более того - сведения, которые в последние дни приносили разведчики, зачастую противоречили друг другу. Похоже, альтмеры использовали свои непревзойденные магические умения, для того, чтобы скрыть передвижение своих войск и запутать имперцев. Ожидание и полная неизвестность изматывали. Днем солдаты изнывали от безделья и по десятому разу точили мечи, моля всех богов, чтобы те, наконец, пригодились. По ночам легионеры спали все хуже. Опытный воин спит перед битвой только крепче, зная, что назавтра силы ему пригодятся. Но что делать, если битва раз за разом ускользает словно тень? При этом сниматься с места было нельзя - после захвата Фолкрита и прошлой неудачи под Вайтраном армия Альдмерского Доминиона нацелилась на север - на Морфал и Данстар. Если их планы исполнятся, Солитьюд окажется в тяжелом положении. Октавиан осторожно вышел из палатки, вдохнул прохладный ночной воздух. Лагерь был по-прежнему пропитан запахом пота, лошадей, костров, железа, мяса и походной похлебки, однако благодаря ветру дышалось здесь куда легче, чем днем. В воздухе разносился разноголосый храп, фырканье лошадей и перекличка часовых. Имперец прошел по пустынной улице к частоколу. Довакин бросил взгляд на угловую вышку. Лишь очень сильно приглядевшись можно было разглядеть наверху стройную фигуру в черном плаще с капюшоном. Если для прочих воинов и магов Легиона ночные дежурства были подлинным мучением, то для этого создания ночи тьма являлась родной стихией и источником силы. Серана была верной спутницей Октавиана уже пять лет. На следующий год после падения угрозы Алдуина в городах и деревнях Скайрима заговорили о новой беде - безжалостные вампиры, появившиеся будто из ниоткуда, вышли на охоту на просторы северной страны. От порождений мрака не спасали высокие крепостные стены и крепкие засовы - враги обращались летучими мышами или облачками тумана и проникали в жилища беспомощных жертв. Но вместе со страхом в сердцах людей поселилась и надежда - по дорогам сурового края помчались гонцы, возвещавшие о возрождении древней Стражи Рассвета. Драконорожденный, в те времена обучавший новобранцев вайтранской стражи искусству стрельбы из лука, с разрешения ярла поспешил вступить в ряды охотников на вампиров. Первое задание привело его в скрытый глубоко под землей древний склеп, где находилось таинственное оружие, за которым охотились члены клана Волкихар. Каково же было удивление Довакина, когда выяснилось, что "оружием" является девушка такой красоты, что ни в человеческом, ни в драконьем языке не существовало слов, чтобы описать ее. - Она должна умереть! - зазвучал в голове безжалостный голос Израна, когда пленница призналась, кто она на самом деле. Однако Октавиан понял, что скорее сам бросится на меч, чем причинит Серане вред. В Страже Довакина едва не нарекли предателем, когда узнали, что он не только оставил вампиршу в живых, но и отвел ее домой. Мнение братьев по оружию изменилось, когда дитя ночи появилось на пороге их замка под Рифтеном. Именно Серана помогла охотникам одолеть своего отца Харкона и предотвратить исполнение его чудовищных планов, которые должны были погрузить весь мир во тьму. - Пойдем со мной, - предложил ей Октавиан, когда все закончилось. - А я уж боялась, что ты не попросишь, - улыбнулась Серана. Мир так и не настал на истерзанных войнами землях Скайрима. Через три года после соглашения, с таким трудом заключенного на Высоком Хротгаре, Ульфрик вновь поднял оружие на Империю. Вампирша была готова пойти за Довакином куда угодно, а вот убедить генерала Туллия и легионеров, что для своих она не опасна, оказалось непросто. За несчетные века она в совершенстве овладела магией, а в ближнем бою без промаха разила врагов кинжалом. Недостатка во врагах, а значит и в крови, на этой войне не было - благо дети Холодной Гавани могут сами выбирать - заражать ли своих жертв. Октавиан и Серана первыми ворвались в королевский дворец в Виндхельме, вместе с Туллием и Рикке бились с Буревестником и его личной гвардией. Потом был остров Солтстейм и драконий жрец Мираак - очередной властелин, желавший владеть Нирном. И здесь ночная охотница снова была рядом. Кузнец племени скаалов научил Довакина ковать сталгрим. Из него драконорожденный создал браслет, зачарованный на защиту от огня - беды всех вампиров, и подарил его своей спутнице. А едва они вернулись на материк, как в наступление перешел Талмор... При всем при том Серана всегда оставалась для Октавиана лишь боевой подругой, сестрой по оружию. В свое время война с Алдуином принесла Драконорожденному не только славу, но и любовь. Он встретил нордскую стражницу Хорнгрид в бою под Западной сторожевой башней, когда они вместе отражали нападение Мирмулнира. Воительница стала его спутницей, а потом и женой, но увы - ненадолго - во время первой схватки с Пожирателем мира на Монавен она попала под драконье пламя, после чего чудовище попросту затоптало ее. Обожженное до неузнаваемости лицо любимой, ее изломанное тело на тающем от огня и крови снегу несчетное число раз являлись Довакину во снах. Так, в раздумьях о прошлом, имперец коротал бессонную ночь. Но что это за зарево на Западе? Сняв со спины верный лук, он подбежал к ограде и выглянул через амбразуру. Бескрайняя тундра за рвом была пустынна. Быть может, ему просто показалось? Но тут исполинский огненный вихрь вдруг взметнулся над равниной. Пылающий столб высотой с вековое дерево с ревом двинулся к частоколу, выбрасывая снопы искр и распространяя нестерпимый жар. - Талмор! - прокричал кто-то поблизости. Октавиан стал наугад пускать стрелы туда, где родилось разрушительное заклинание. В ответ из пустоты понеслись молнии. Лагерь огласился воплями раненных и умирающих, многие палатки загорелись. - ФУС-РО-ДА!!! - прокричал Довакин во мглу, надеясь достать кого-то из невидимых врагов. Отряд легионеров вышел за частокол, однако талморские маги были готовы - в ночи лопнули несколько исполинских серебристых сфер, и воинов окружили ледяные атронахи. Тем временем огненный вихрь почти добрался до границы лагеря. Но тут с угловой вышки ему навстречу рванулся белоснежный поток инея. Пламя столкнулось со льдом. Раздалось шипение, словно с неба упала тысяча змей, повалил густой пар. Несколько мгновений - и огненный столп опал. Новое заклятие Сераны - и алый болид пронесся над равниной, лишая врагов плащей невидимости. Скорей всего эльфы предприняли вылазку с целью быстро нанести Легиону как можно больший ущерб и скрыться - их было всего несколько десятков. Гул боевых рогов взметнулся, казалось, до самых черных небес. По сигналу тревоги солдаты устремились к полю боя. Все больше и больше лучников присоединялись к Довакину и ночным часовым. Вот, в бой вступили другие боевые маги Империи. Талморцы огрызались огненными шарами и цепными молниями. Над местом схватки стало светло как днем. - Они уходят! - произнес генерал Туллий, указывая на врага мечом. - За ними! Легионеры рекой потекли через ворота, присоединяясь к своим бьющимся за стеной товарищам. Равнина была выжжена и изрыта воронками, немногочисленные деревья горели. В воздухе пахло кровью и гарью. Отступая, враг то и дело призывал атронахов, дремор и других существ, которые, не ведая страха бросались на мечи солдат. К сожалению, слишком часто перед гибелью они успевали захватить с собой несколько жизней... Октавиан тоже оказался за воротами. Он расплавил двух ледяных гигантов огненным дыханием и поразил стрелой одного из альтмеров. Победа казалось очень близкой, как вдруг... Над полем брани полыхнуло так сильно, словно солнце упало на землю. Ослепленный, Октавиан ощутил, что проваливается куда-то во тьму. Звон в ушах. Головокружение. И бездонное угольного цвета небо перед глазами. Только ощутив ноющую боль во всем теле, Довакин понял, что еще жив. - Встать можешь? - голос Хадвара раздался словно из-под земли; а через пару секунд имперец увидел лица стоящих над ним боевых товарищей; несколько сильных рук помогли ему подняться. - Ты ранен? - По-моему нет... - проговорил Драконорожденный. - А что случилось? - Талморцы ушли. Просто растворились в воздухе. А напоследок устроили такой взрыв что снесли чуть ли не пол лагеря. Встав на ноги, Октавиан бросил взгляд на стоянку имперцев. Последнее заклятье врага уничтожило добрую сотню палаток и внушительный кусок частокола с несколькими сторожевыми вышками. На их месте теперь были только груды дымящихся обломков. Оставалось надеяться, что солдаты из этой части лагеря, по большей части, вышли за ворота, а потому жертв - не так много. Подхватив раненых, легионеры отправились к лечебным палаткам. - Сэр! - обратился к Октавиану один из магов-целителей. - Мне кажется, вам надо это видеть! Предчувствуя недоброе, Довакин проследовал за чародеем в один из шатров. На носилках посередине лежала Серана. - Она попала под огненное заклятье талморцев, - сказал врач. - Мы ничего не смогли поделать, - с этими словами он вышел. Имперец склонился над телом боевой подруги. Никаких видимых ран у нее не было. Более того, сейчас нордка выглядела еще более прекрасной, чем прежде. - Серана, - охрипшим голосом заговорил Драконорожденный. - Ты меня сейчас не слышишь... Мы столько раз подвергались опасности вместе, но я никогда по-настоящему не думал, что могу потерять тебя. А теперь ты лежишь передо мной... И я понимаю, что ничего не могу поделать... Что я не смог защитить тебя, - Октавиан почувствовал, как на глаза наворачиваются слезы. - И знаешь... Я только сейчас понял - я люблю тебя! С того самого момента, как увидел в том подземелье. И с каждой минутой - лишь сильней... После гибели Хорнгрид Быстрой я стал бояться привязанностей - думал, что так мне будет легче переживать потери... А теперь мне только больней, что я не сказал тебе того, что так хотел... Прости меня, глупца... - и он поцеловал Серану в бесчувственные губы. Трепетное пламя единственной свечи отражалось в бесчисленных гранях сталгримового браслета вампирши. Не в силах больше смотреть на тело возлюбленной, Довакин отвернулся. Шум, доносившийся снаружи звучал для него словно из другого мира. На земляном полу палатки Октавиан просидел целую вечность. Как вдруг сзади на него упала тень. Медленно, словно во сне, Драконорожденный повернулся. Перед ним стояла Серана. - Меня так просто не убьешь, - улыбнулась она, касаясь защитного амулета. - О, Боги... - только и смог прошептать Довакин, заключая вампиршу в объятья. Он хотел сказать что-то еще, но слова застряли у него в горле. - Ну что, завтра - опять в бой? - наконец сумел произнести Октавиан. - Снова, как верная спутница? - Да, - просто ответила Серана. И, - тут она коснулась своих губ, - похоже, теперь уже не только.