«Я есмь Воскресение, и я есмь жизнь, сказал Господь. Всякий, кто верит в меня, будет жить Даже если умрёт. И все, кто жив И посвятил свою веру Мне Не умрёт навсегда».
Тейлор была очень тихой, рядом с ней стояли Мрак и Сплетница. В отличие от остальной части Зодиака, она не использовала трансформацию, хотя и была одета в свой костюм. Маринетт мельком видела Нууру, прежде чем Квами спрятался в волосах своей Избранной. Маринетт нахмурилась. Сначала Тейлор была той, кто стал её ожившим кошмаром после их первой встречи в Париже. Затем, вроде как, она стала их союзником, а затем товарищем по команде и другом. Но прямо сейчас, она выглядела… жёсткой. И в то же время хрупкой. Возможно, если бы Маринетт взяла на себя инициативу в отношении предложения Протектората (на самом деле, просьбы) на тему психологической консультации, Тейлор с большей готовностью согласилась бы принять психологическую помощь. Сплетница поймала её взгляд, скосила глаза на Тейлор, а затем коротко кивнула.«Что же касается меня, я знаю, что Искупитель грехов моих жив, И что в конце концов снова пройдёт по земле. После своего пробуждения воскресит он меня, И да восстану я в своём теле, чтобы увидеть Бога. Сам я буду смотреть, и узрят мои глаза Его, Кто мой друг, а не незнакомец».
Тикки тоже волновалась. — Маринетт, — сказала её Квами. — Нууру… Создать Чемпиона может быть непросто, особенно для тех, кому сложно доверять другим. — А Тейлор… — Сложно довериться другим. Доверие означает, что тебе могут сделать больно. Маринетт не была уверена, почему или что с ней произошло. Но она никогда не видела, чтобы Тейлор была счастлива. Или хотя бы открыто радовалась чему-то. Такая жизнь была просто ужасна. Но прямо сейчас Маринет видела, как повлажнели глаза Тейлор, и невольно задалась вопросом, что она сейчас говорила своему Рыцарю. Всё, что сказала Сплетница, когда они привезли Тейлор к ней в апартаменты, было «она не в порядке». Затем Тейлор не показывалась им на глаза, а когда они снова увидели её, она была холодна и отстранена, и увидеть что-то большее за этим состоянием Маринетт смогла только сейчас.«Ибо ни у кого из нас нет жизни в самих себе, И никто не становится хозяином себе, когда умирает. Ибо если у нас есть жизнь, мы живы в Господе, И если мы умираем, мы умираем в Господе. И живы ли мы будем, или умрём, Мы — принадлежим Господу».
Но Тейлор была не единственной, у кого в глазах стояли слёзы. Маринетт тоже ощутила жжение в глазах, когда смотрела на фотографии у гроба. На одной из них был изображён пожилой мужчина, машущий в камеру, с маленьким мальчиком, стоящим рядом. Его внуком. Другое фото было фотографией Рыцаря в полный рост на фоне пылающего здания, с мечом и щитом наготове, выглядевшим так, будто он был готов противостоять всем силам Ада, какие бы на него ни бросили. Истории о том, что он с его рыцарями сделал для людей, всё ещё распространялись по городу, и Маринетт всё чаще и чаще встречала на стенах зданий и дорогах изображения рыцаря с щитом, на котором был изображён символ города. В буквальном смысле — мэр и городской совет только этим утром объявили изображение на гербе щита Рыцаря официальным символом Броктон-Бея. Когда отпевание завершилось, Маринетт и остальные последовали за процессией. Гроб несли солдаты СКП, полиция Броктон-Бей и гражданские лица — к катафалку, который должен был отвезти тело к месту его временного упокоения. Позже, когда место его последнего упокоения будет закончено, Джеймса похоронят рядом с мемориалом жертв Губителя. Маринетт поначалу задавалась вопросом, почему его не похоронят рядом с семьёй, но… Ни одно из тел его родных не было найдено после нападения Левиафана.***
— По крайней мере, в этот раз никто не просил меня их благословлять, — сказала Алья. Алья почти отказалась появляться на прощании с Джеймсом. Но Маринетт, Гленн и несколько других людей убедили её, что так будет лучше, после чего она дала короткое интервью. Даже Хлоя придержала свою язвительность после того, как увидела, как Алья заикалась и краснела во время этого самого интервью. Это было совершенно не похоже на её обычную дерзкую манеру поведения. Но Гленн одобрил такой образ Рены Руж. — Было не похоже, что она произносит какую-то заученную речь, или что она на самом деле счастлива, что люди начали ей поклоняться, — сказал пиарщик Маринетт, когда она ему позвонила. — Она звучит встревоженной и более чем немного напуганной тем, какое воздействие она оказала на умы людей, и это именно то, что мы больше всего хотели показать — как тем людям, которые видят в ней ангела, так и людям, которые могут видеть в ней следующую Сердцеедку. В своём интервью она показалась мне обычным человеком. И это не единственная проблема… Маринетт растянула губы в улыбке, глядя на обнимающихся Алью и Нино на диване. На Алью и Нино, которые объявили, что теперь будут жить в одной комнате. Ну, там всё ещё стоят две разные кровати, Маринетт, так что, может, они просто хотят быть поближе друг к другу. Именно так. Конечно, у Маринетт не болела бы голова из-за этого вопроса, если бы Хлоя хотя бы попыталась возразить против того, что её выгоняли из комнаты. Хлоя — предательница. — У меня с этим нет никаких проблем, — повторила Хлоя. — Я имею в виду, я бы ни за что не переехала в комнату к тебе и Кагами, да и у вас там только две кровати… И я бы ни за что не переехала к Адрианчику… — она ухмыльнулась Маринетт. — Так что это твой шанс. Подумай хорошенько, а потом скажи, что ты решила. Не обращая внимания на то, что лицо Маринетт стало пунцовым, Хлоя повернулась к Кагами. — И поскольку вряд ли это будет быстро, я могу занять мансарду. Кроме того, мне нравятся те окна на крыше, — с этими словами она встала с кресла, где всё это время восседала, и направилась вверх, осмотреть свою новую комнату. Поллен поплыла вслед за ней. Маринетт промолчала. Её мозг чуть ли не взорвался после комментария Хлои о том, что она может жить в одной комнате с… Она сделала глубокий, успокаивающий вздох. Затем в комнате прозвучал голос Адриана. — Подождите минутку. Неужели Хлоя сейчас заняла самую большую и лучшую комнату в доме, и при этом выставила это так, будто делает для нас всех большое одолжение? И вдруг Маринетт безудержно расхохоталась, и к ней присоединились все присутствующие, даже Кагами. Может быть, на самом деле это было не так уж и смешно. Но это не имело значения, потому что ей нужно было посмеяться.