— Добродетель, — сказал он. — Реальна. Это не какой-то плюшевый мишка, который будет стоять на полке до тех пор, пока тебе не захочется с ним пообниматься. Она опасна, вот почему заставляет людей так нервничать. У добродетели есть свои собственные планы, и поверьте мне, ваши идеи — не всегда ваши. Само это слово означает силу, могущество. И когда оно вырвется на свободу, лучше тебе быть осторожнее. — Может случиться что-то плохое..? — Это невозможно. Но возможно, случится что-то болезненное. Диана Дуэйн. Одинокий Волшебник.
***
Маринетт облизнула губы. Она стояла перед несколькими камерами. Не в студии. На это не было времени. Просто куча камер, установленных на небольшом холме, с репортёрами и операторами, которые не уехали на поиски своих семей, ждущими, когда они смогут передать её слова остальному миру. Режиссёр показал ей большой палец, а затем на камере загорелась красная лампочка, и она осталась наедине со зрителями. — Привет, — сказала Маринетт. — Я Ледибаг, и вы знаете, что происходит. Мы опубликовали информацию о Котле и Зионе. Он разрушил Гавайи, но мы всё ещё можем с ним бороться. Вам нужно доверять… — Маринетт ощутила, как её красноречие начинает иссякать. Доверие? Почему они должны им доверять? Она только что упомянула о том, как всем им так долго, так жестоко лгали в лицо всё это время. Это была плохая идея, плохая идея… И внезапно у неё в голове родились слова, которые она действительно хотела сказать. Она сделала глубокий вдох. Замолчала. Она чувствовала беспокойство. Все смотрели на супергероя, у которой были… Все смотрели на супергероя. Но как это могло им помочь, когда величайший из героев раскрыл себя, как величайшее зло? Когда вся эта система была создана людьми, готовыми пойти на любое злодеяние во имя спасения хотя бы части человечества? — Тикки, пятна прочь, — Маринетт подождала, пока трансформация спадёт, а затем потянула руку к лицу и сняла маску, которую носила в гражданской личности, открыв зрителям своё лицо. — Давайте начнём с самого начала. Я Маринетт Дюпен-Чен. Вы напуганы. Я знаю. Мне самой сейчас страшно. Как и Котлу. Всё, что они делали, каждая ложь, каждое злое деяние, всё это проистекало из страха. Страха перед Зионом и подобным ему Сущностями. Каждый парачеловек, который может меня слышать, вспомните тот день, когда вы получили свои силы. Как это было ужасно. Как они, казалось, совсем не помогли. — Это был подарок Зиона. Весь этот испытанный вами ужас и отвращение. И теперь он пошёл с нами на открытый конфликт, и мы либо убьём его, либо умрём сами. Никакого другого исхода не будет. — И я знаю, что по сравнению с ним вы чувствуете себя такими маленькими, такими незначительными. Паралюди, обычные люди — что вы можете сделать? Я скажу вам что. Помогите своим друзьям. Те из вас, у кого есть силы, которые могут навредить Зиону, приходите к нам, и мы посмотрим, что мы сможем с этим сделать. Те из вас, чьи силы помочь не смогут — вы нужны своим соседям. Люди на вашей улице, в вашем городе, нуждаются в вас. Даже если вас называли злодеями — даже если вы были злодеями, помните про то, что Зион сделал с вами. Вспомните тот день, когда он попытался превратить вас в свою игрушку. Сегодня вы можете нанести ему ответный удар, защищая то, что он хочет уничтожить. — Те, у кого нет сил — помогите своим соседям. Помогайте тем, кто рядом с вами. Делайте, что в ваших силах, потому что сегодня мы все либо выстоим, либо падём. Не будет ничего между этими двумя вариантами. Я доверяю вам. — Потому что мы больше, чем то, во что нас пытался превратить этот монстр. Спасибо вам. И удачи вам всем. В тот момент, когда камеры выключились, Маринетт упёрлась руками в колени и начала тяжело дышать. — Маринетт, — позвала Тикки. — Ты в порядке? — Я… — Маринетт медленно покачала головой. — Тикки, если бы я знала, что этот день настанет, я бы сбежала от тебя так быстро, как только могла. Тикки ткнулась носом в щёку Маринетт. — И ты поступила бы мудро, если бы это сделала. Как думаешь, почему тебе был дан шанс вырасти над собой? — она хихикнула. — Кто знает, может, Плагг прав, и Судьба приложила к этому свою руку. — А не может она приложить к нам руку ещё раз? — с надеждой спросила Маринетт. — Нам действительно пригодится вся помощь, которую мы только можем получить. — Думаю, всё остальное будет зависеть от нас, — сказала Тикки. — Да… — Маринетт согласно кивнула. — Тикки, пятна!***
Фигуры Губителей возникали прямо в воздухе. Гигант с волчьей головой, рыцарь в доспехах, мерцающее нечто, на что было больно смотреть. Другие имели формы из мифологии, только с добавлением кошмаров из наших самых страшных снов. Оружие. У одного из них, должно быть, была какая-то аура скрытника, потому что никто из зрителей невольного возникновения Губителей не паниковал, а как я могла предположить, 17 Губителей, собравшихся вместе, должны вызывать панику. Левиафан и Бегемот уже были в пути. Очевидно, что как только у них формировались их физические оболочки, они становились привязанными к «обычным» способам передвижения. Я могла ощущать Акуму в Симург, и Габриэль тоже мог использовать Акумы, когда был вне трансформации. У меня не было другого выбора, кроме как начать разговор, который я должна была начать. — Тёмные крылья, опуститесь! — я всё ещё чувствовала свою связь с Симург, но не обращала на неё внимания. Я сосредоточила всё своё внимание на маленькой фигурке перед собой. Нууру. Он ничего не говорил. Я сглотнула. Начать разговор было тяжело, поэтому я снова сглотнула. — Мне жаль, — наконец, заговорила я. — Но нам нужна эта армия. Я не могла сделать из них Чемпионов, не после всего того, что они натворили. Но они нужны нам, потому что Зион будет охотиться за всеми, кто дорог Маринетт. За остальными друзьями Маринетт, за моими друзьями, а я… я не смогу им помочь. Нууру всё ещё молчал. Я сделала глубокий вдох. — У меня есть план. Для этого мне и нужно призвать Катализатор, и у меня уже есть на примете кандидат. Мы сможем спасти людей от смерти. Я исследовала Акум и знаю, на что способны Чемпионы с такими же способностями. Не имеет значения, сколько городов разрушит Зион, если мы успеем эвакуировать оттуда людей. Я смогу координировать все действия, а имея связь с Симург, думаю, я смогу использовать её предвидение, чтобы помешать Зиону влиять на наши планы. Может быть. Мы не сможем спасти всех, но мы можем спасти достаточно, чтобы Маринетт… Чтобы она не сломалась. Если это означает… если это означает, что я должна потерять себя, то мне жаль, но я готова заплатить эту цену. Всё ещё ничего. — Я… если после этого я выживу, я отрекусь от талисмана Бабочки. Я верну тебя Маринетт, и тебе найдут более достойного носителя. — Тейлор. Я закрыла глаза. — Когда ты уже поймёшь, что мы беспокоимся и о тебе? — Нууру упёр руки в бока. — Я так надеялся, но… видимо, твои раны не из тех, что способны зажить за несколько месяцев. Что касается твоих слов, что ты собираешься отречься от меня, я не даю тебе на это своего разрешения. Как только мы избавимся от этой… мерзости, мы начнём более длительный процесс твоего душевного излечения, чтобы показать тебе, насколько ты ценна. И когда я тебе больше не понадоблюсь, вот тогда мы с тобой и поговорим, что делать с твоим титулом моего Чемпиона. Я моргнула. Казалось, я ещё никогда не видела Нууру таким взбешённым. — Мне… жаль? — Вот почему ты всегда стараешься никому не говорить о своих планах, прежде чем делаешь то, за что потом извиняешься, — Нууру покачал головой. — В любом случае, как и со всем остальным, что ты делала, это была… не обычная Акума. Симург всё делает по своей воле… — следующую фразу мой Квами прошептал. — По крайней мере, технически, — он вздохнул. — Но я думаю, что уже знаю, кого ты выберешь в роли Катализатора. — Да. Тёмные Крылья, поднимитесь! — сказала я. Я отправила сообщение Александрии. Несколько секунд спустя Марси вышла из двери. — Интересно, знали ли эти ублюдки, сколько людей можно было спасти этими порталами… — она покачала головой. — Хепри. — Мне нужна твоя помощь, — сказала я. — Это будет опасно. — Удивлена, что ты попросила не какого-нибудь парачеловека. — Нет. Мы сломаны. Все мы. Так или иначе, но мы сломались. Даже те, кто купил свои силы, тоже оказались сломаны, — я посмотрела на неё. — Из-за Бойни. Из-за Губителей. Из-за собственных мыслей, в которых им приходилось вариться всё это время. Каждый день. Ты знаешь, кто такой Зион, и что он собирается сделать. — Ага. Пока этот день выдался сплошь отстойным. — Ты бы хотела испортить день ему? — Я внимательно тебя слушаю. — Я могу наделять людей силой. Но только по одному человеку за раз. Но есть один конкретный Чемпион, который может подарить мне такую силу, которая позволит мне одаривать способностями многих людей. Это будет опасно. У всех них должна быть воля к жизни, желание после поражения снова подняться с колен, — я сделала паузу. — Вот почему на эту роль я хочу солдата СКП. Не парачеловека, а того, кто привык добиваться своей цели, даже если они сломались, когда стало совсем тяжело, — я тихо рассмеялась. — Ты знаешь, что я однажды заполонила своими жуками штаб-квартиру СКП? На следующий день люди как ни в чём не бывало вышли на работу. — Мы вроде как привыкли к тому, что по нам проходятся своими грязными сапогами всякие уроды. — И поднимаетесь обратно. — Ага. Так как мы собираемся сражаться с Зионом? — Мы не собираемся. Ты — собираешься наделить меня силой. Я — собираюсь послать в бой армию, а вместе мы спасём столько людей, сколько сможем. Зион хочет убедиться в том, что даже если мы убьём его, он ничего нам не оставит. Нахрен это. — Только тут есть одна проблема. Если Зион победит, то уже не будет иметь значения, где… святое дерьмо! Марси уставилась на Губителей. Кажется, они специально избавились от ауры с эффектом скрытника ради того, чтобы показаться ей на глаза. — Там Сим… — Есть одна интересная деталь. Если мы проиграем, все они тоже умрут. Так что я вроде как шантажировала Симург и других 18 Губителей, чтобы заставить их выступить на нашей стороне, — я взглянула на Симург и почувствовала её раздражение — и покорность, когда на её лице вспыхнул символ бабочки. — И если мы победим, нам тоже не придётся беспокоиться о них. Не нужно сражаться с нашей армией. Эту армию я собираюсь использовать, чтобы отправить в бой против Зиона, пока мы будем работать над спасением людей. Думаю, в одном люди были правы. Иногда просто наступает такой момент, после которого ты теряешь способность быть шокированным ещё сильнее, чем уже есть, поэтому на моё заявление Марси только покачала головой. — Всего лишь грёбаный военачальник Броктон-Бей… Точно. Так что мы должны делать? — Просто будь готова, — сказала я. Я уже держала в руках бабочку. И призвала силу. Я вспомнила Рут, Джеймса и всех остальных, кто просто хотел жить своей жизнью. Я вспомнила, что это из-за Зиона произошёл случай со шкафчиком, с Эммой, что все те страшные вещи случались с миром с тех пор, как в него пришёл он. О, конечно, мы бы и без него нашли способы испортить себе жизнь. Но жизнь бы нам портили обычные люди с паршивым характером. И если нам повезёт, мы все снова станем обычными людьми. Бабочка засветилась. — Катализатор! — я пожелала, чтобы она подлетела к шлему Марси и погрузилась в него. — Я дарую тебе силу! Теперь ты знаешь, что делать! Я чувствовала разум Марси. И у неё, в отличие от сложившегося у меня впечатления, не было иммунитета ни к страху, ни к печали, ни к гневу. Но в основе её личности лежала твёрдая решимость. Несгибаемый стержень стальной воли, которая заставляла её вставать каждое утро, даже когда она знала, что её друзья застряли в петлях Серого Мальчика, даже зная, что сегодняшний день ничем не будет отличаться от завтрашнего, за исключением, может быть, ещё парочки имён в списках убитых или раненых в бою. И теперь она сосредоточила всю эту несгибаемую волю и отправила её обратно мне. И я ощутила, как начали вспыхивать мои бабочки. Там, в мире, я могла чувствовать людские страх и ужас — и среди них видеть сверкающие бриллианты тех, кто был достоин получить силы. И им я отправила свои дары.