«Не скажу не плачь, ибо не все слёзы — зло». Возвращение короля.
***
— Это ты… — Девушка уставилась на него. Да. На своего старшего брата. Единственного Квами, что был рождён до того, как появились вселенные. Аспект силы, что призвала их к жизни. Девушка покаянно опустила голову. Судьба не сказал ничего, но протянул руку и коснулся её лба, и Девушка… Стала Маринетт. Парень — стал Адрианом. Тем не менее, они имели воспоминания о своих человеческих жизнях также, как имели воспоминания о бесконечных годах, проведённых тут в наблюдении за мирами… — Я подумал, что единственно правильным решением будет показать вам, как много усилий нужно приложить, чтобы управлять несколькими вселенными, похожими на вашу. Чтобы показать вам, насколько они ценны, насколько удивителен тот факт, что мы есть и что мы можем делать, но сейчас, что ж, настало время наконец-то поговорить. — Я… — Маринетт уставилась на него. Картины вечности всё ещё стояли перед глазами, она всё ещё помнила о них, но большая «она» словно бы отступила вглубь сознания, позволяя маленькой «ей», которая родилась в Париже, у которой была стена, вся завешанная плакатами Адриана (слава Богу, что сейчас уже нет), которая всегда и везде опаздывала, взглянуть на Судьбу. — Другие говорили, что твоего Камня Чудес никогда не существовало… — сказал Адриан, уставившись на Судьбу. — Но вот ты здесь… — О, об этом? — Судьба ухмыльнулся, и теперь он был похож на маленького мальчика, одетого по моде 19-го века. — Мой Аспект не может быть воплощён, я слишком… изменчив, неточен, и потому никакая физическая форма не смогла бы удержать меня… — Но… ты же Судьба! — воскликнула Маринетт. — И для всех, кто живёт в потоке времени, я выгляжу как дорога. Но каждый человек, каждая травинка, из секунды в секунду изменяет свою судьбу. Монстр на последнем издыхании решает стать героем. Герой обнаруживает, что он был не так храбр, как о себе думал. Тысячи — нет, миллионы вариантов, каждый из которых имеет сотни своих ответвлений. Те, кто говорил обо мне как о тиране, или как о добром крёстном, который проследит за тем, что каждый окажется там, где положено, подобны водителю, что едет из точки А в точку Б, следуя показаниям навигатора. Они говорят «конечно, я не мог оказаться в другом месте!», но только человек со стороны может увидеть, сколько поворотов, сколько дорог они пропустили, не желая съезжать с проторенной дорожки. Судьба покачал головой. — И Сущности были худшим примером такого мышления. Отчаянно пытавшиеся достичь невозможного, никогда не признающие ошибок, губящие жизни, лежавшие на чаше весов творения, чтобы приблизиться на шаг к тому, чему никогда не суждено сбыться. И здесь, на Земле Бет, даже если бы вы не появились, у них всё равно случилась бы осечка, — он улыбнулся, и свет отблеском лёг на его морщинистое, в раз постаревшее лицо. — И как же уместно то, что их гибель и их спасение были полностью в руках детей. — А как насчёт тех, у кого не было шанса распоряжаться своими жизнями? — спросила Маринетт, думая о жертвах Сердцееда. — Каждое разумное существо в той или иной форме, но обладает свободной волей, — Судьба поднял руку и посмотрел на неё. — И вместе со свободой ты получаешь право злоупотреблять ею. И это одна из причин, по которой я вписал в Творение Энтропию. Как путь к спасению, ограничитель, помогающий нефизическим компонентам покинуть материальный мир и после некоторого размышления принять решение, желают ли они снова в нём воплотиться. — Я… собираюсь поставить под сомнение сказанное тобою, — Адриан неловко рассмеялся. — Но размышление о существовании предопределённости Судьбы всегда беспокоило множество людей. — Я знаю, и до тех пор, пока они излишне не усердствуют в своей вере в определённость судеб, что ж, каждому нужна вера во что-то, что может утешить их в трудные времена. — Значит, это… — Маринетт посмотрела на Судьбу, потом перевела взгляд на бесконечность вселенных. Из того, что сказал Судьба… неа. Я не буду доводить логическую цепочку о том, чем на самом деле является Судьба, до конца. — Наступило время заплатить цену? Спасибо. Я видела… так много. — Ага, — Адриан положил руку на плечо Маринетт, и на этот раз это была настоящая рука, а не тёмный силуэт, и его глаза, смотревшие на неё, были не россыпью умирающих звёзд, а просто добрыми глазами, которые она так любила. Они стояли перед Судьбой, обычные человеческие парень с девушкой, а вокруг них вращались вселенные. — Если время пришло, ну, даже если люди не будут знать, что мы сделали, мы всё равно уже помогли миру, а мы оказались здесь именно из-за этого. Судьба уставился на них, и на его лице заиграла улыбка. — Вообще-то это не наказание, и не сыр в мышеловке. Сила, которую вы получили для исполнения желания, была закодирована в талисманах мужчинами и женщинами, ущербными в своей человеческой природе, и в то же время великолепными, какими могут быть только смертные. Но вам позволено было сделать это по одной простой причине — это ваше творение в той же степени, как и наше, и иногда лучший ремонтник для машины — это человек, который водил её всю жизнь, а не посторонний механик, каким бы высококлассным специалистом он ни был, — старик прихрамывающей походкой шагнул вперёд и положил им руки на плечи. — И немногие желания были такими же бескорыстными, как ваше. «Спасите вселенную, спасите всех тех, о ком мы даже не узнаем. Спасите наших друзей… а мы заплатим за это любую цену»? Осмелюсь предположить, что даже джинну было бы трудно извратить такое желание. Это было одной из причин, по которой вы делали то, что вы делали. — Это… было наградой? — Скорее, собеседованием на работу. — Собе… — Маринетт прервала себя, растерянно оглядываясь по сторонам. Теперь, когда она снова была обычным, смертным человеком, ей это казалось слишком невозможным для такой, как она. — Но мы же просто… — Спасители? Дети? Кто-то, кто забыл рассказать матери о коллекции журналов, которые ты прячешь под кроватью? Маринетт покраснела. — Да, всё это ты, но ты больше, чем это. И как та, кто… — лёгкий голос мужчины разнёсся по вселенным. — …осмелилась приказать вселенным двигаться, теперь тебе придётся взять на себя некоторые обязанности, связанные с дальнейшим её благополучием. Заметь, не навсегда, а только на время этого акта Творения. Вот после этого мы и поговорим вновь. — Я… — Маринетт думала, что она не должна была грустить, но никогда больше не увидеть Алью, никогда… — Конечно, перед этим вам необходим короткий отпуск, чтобы вы могли привести свои дела в порядок, — сказал мужчина в деловом костюме, глядя на них сверху вниз через очки в роговой оправе. — Однако я сомневаюсь, что это займёт очень много времени, не более… — он начал задумчиво сгибать пальцы. — Столетия или около того, может быть, ближе к двум. Этого времени должно быть достаточно. — Подождите, что? — переспросил Адриан. — Теперь вы знаете, откуда у Плагга такое чувство юмора, — сказал Судьба, и легонько щёлкнул Адриана по носу. — Вы видели, как рождались и умирали целые вселенные, как развивались виды, от первого их проблеска разума до последнего вздоха. Ох, конечно, для того, кто живёт в потоке времени, этот срок может показаться долгим, но для таких, как мы? Не волнуйтесь, для нас это ничто, — Судьба вздохнул. — Но есть кое-что, от чего вам придётся отказаться. От ваших талисманов. — Но почему? — спросила Маринетт. — Вы повелевали ничем не сдерживаемыми силами Творения и Разрушения. И силы, которыми вы управляли, должны сохраниться внутри вас, поэтому трансформации, которые раньше не были опасны, теперь будут раскрывать ваш потенциал и представлять для окружающих угрозу. Вы помните Плагга, тот раз, когда ему пришлось использовать Катаклизм в одиночку, без носителя? Это обернулось не очень хорошо. — Оу… — Маринетт замолчала. Отказаться от талисмана божьей коровки… Но… Она чувствовала, что в ней всё ещё было что-то от того, кем она была, или, может, оно являлось частью Её прямо сейчас, потому что она до сих пор могла видеть миллионы, миллиарды будущих событий, каждое из которых ежесекундно изменялось, стоило только об этом подумать. Теперь природа её талисмана становилась очевидной. Он двигался параллельно вселенной вместо того, чтобы заставить мир выполнять свои приказы, вот почему время воспринималось таким… странным и ненадёжным понятием. Теперь она понимала, как всё работает, потому что сама стала частью Творения. — Мы стали слишком могущественными, — наконец, сказала Маринетт. — Если мы будем оставаться героями, даже если не учитывать опасения о том, что Земля может взорваться… Убийца Хонсу, Зиона — у нас и так будет в десять раз больше проблем, чем у Альи. Наши талисманы должны получить другие — и только после того, как пройдёт какое-то время, чтобы позволить памяти смертных о том, как мир потрясли Богоподобные силы, поблекнуть. Тикки и Плагг тоже нуждаются в отдыхе после того, что они сделали. — Именно так, Ледибаг, — сказал Судьба. — Я бы хотела… — Маринетт потёрла слезящиеся глаза. — Хотела бы поговорить с ней. — Это я могу устроить, — сказал Судьба, и мгновение спустя перед ними с Адрианом появились две знакомые фигурки. — Привет, Маринетт, — поздоровалась Тикки. — Ты ведь понимаешь, что через некоторое время наше общение будет немного похоже на разговор с самим собой? — Я… — Маринетт не смогла сдержать слёз и разрыдалась, обняв свою маленькую подругу. — Я буду так сильно скучать по тебе. — И я по тебе, — сказала Тикки. — Но мы расстанемся совсем ненадолго. Вы очень хорошо справились со всеми этими вселенными. Мы будем… — она ненадолго замолчала. — Ох, Судьба объяснил тебе всё с человеческой точки зрения, но вашими словами нельзя объяснить это. Но мне будет приятно работать с тобой… — а затем Тикки внезапно посмотрела на Маринетт очень строгим взглядом. — Но это не значит, что ты должна торопить события. Я ожидаю, что ты проживёшь долгую, насыщенную жизнь, и не будешь подвергать себя большой опасности. А если ты меня не послушаешься, я… я… я натравлю на тебя Тейлор! Маринетт хихикнула, даже если смех прозвучал немного сдавленно. Она была немного удивлена тем, что в этом месте может чувствовать все последствия заложенного носа, но так оно и было. — Ладно, это звучит действительно как угроза, — наконец, сказала Маринетт. — Но Тейлор становится… — Лучше, а это значит, что она идеальный помощник, который не позволит тебе вляпаться в неприятности, — сказала Тикки, уперев руки в бёдра. — Ты заслуживаешь свою семью и хомячка, и это нормально — желать чего-то для себя, Маринетт. — Я знаю… — Маринетт сглотнула. — Спасибо, Тикки. — Спасибо, Маринетт. — Так что не беспокойся больше о вонючем сыре, — говорил Плагг, кружа вокруг Адриана. — Было весело, ребёнок. Но не расстраивайся из-за нашего расставания, потому что ты узнаешь меня… — Плагг прижал руки к груди. — …в каждой миске с размокшими хлопьями! Ведь это я делаю свою работу! — Да, — со смехом согласился Адриан, хотя по его щекам катились слёзы. — Я знаю. Как насчёт такого? Я съем немного вонючего сыра ради тебя. — Более благородным способом мою память ещё никогда не чтили! — сказал Плагг. — Серьёзно, это есть в моём рабочем контракте. В каждой цивилизации, когда-либо возникавшей, есть сыр или его разновидности. — Я… — Адриан замолчал. — Ладно, а есть ли эквивалент сыра у расы, состоящей из разумных звёзд? — Как я уже сказал, это прописано в моём рабочем контракте, — Плагг замолчал на несколько мгновений. — Но Сахарочек права. Тебе не нужно торопиться. Ты был… был хорошим носителем, одним из лучших носителей моих сил, и тебе следует позаботиться о своих родителях и о себе. Повеселись там, и… — Плагг подлетел к Адриану и ткнулся ему носом в щёку. — Рано или поздно мы всё равно увидимся. — Ты прав, — улыбнулся Адриан. — Если у тебя появится новый носитель, должен ли я оставить ему записку о твоих любимых сортах сыра? — Зачем портить всё веселье? Думаю, каждый владелец талисмана сам должен узнать, что такое запах, как из ящика ношенных носков! — Конечно должен, — рассмеялся Адриан. — Время пришло, — подал голос Судьба. — По… пока, — сказала Маринетт Тикки, и внезапно зрение помутилось. Это было не из-за слёз, а потому что…***
Она услышала пищащий звук. Маринетт открыла глаза. Она была в палате с… С работами Отступника и Дракон — только так и можно было назвать оборудование, которое тут размещалось. Сама она лежала на чём-то вроде медицинской кровати. Рядом с ней в своей кровати лежал Адриан, а Кагами наполовину сидела в кресле, наполовину лежала на кровати Маринетт. Маринетт осторожно потрепала подругу по волосам. Девушка в ответ пробормотала что-то во сне. Она выглядит усталой. Думаю, все остальные заняты делами. Звук, разбудивший её, на самом деле был звуком уведомлений на СКПшном телефоне Кагами. Уведомления поступали снова и снова, прокручиваясь вверх лентой сообщений. Им всем предстояло выполнить ещё много работы. Но сначала… Маринетт закрыла глаза, чувствуя, как на глаза наворачиваются слёзы, а затем подняла руки к ушам и сняла серьги. На прикроватном столике рядом с ней стояла маленькая коробочка, в которой пряталась Тикки, и где она хранила… Она протянула руку, чтобы взять футляр, открыла его и положила серьги внутрь. Она не чувствовала необходимости отказываться от Тикки. Их связь была… Не совсем отрезана друг от друга, скорее не завершена. Но Маринетт больше никогда не сможет быть Ледибаг. Она услышала возню в стороне и повернула голову на звук, увидев Адриана, неотрывно смотревшего на свой талисман. Он держал своё кольцо в руке, и поднёс его ближе к лицу, чтобы прошептать «прощай, Плагг», прежде чем положить талисман в свой футляр. А затем он перевёл взгляд на Маринетт. — Так что, мы теперь обычные Адриан и Маринетт? — Настолько обычные, насколько это возможно, — согласилась Маринетт. — Мы… — Маринетт? Адриан? — проснулась Кагами. Она смотрела на них широко распахнутыми от удивления глазами. — Вы… прошло почти три недели. Вы… — она прикусила губу. — Я была здесь, просто на тот случай, если вам понадобится охрана. Ситуация оставалась нестабильной, и мы боялись, что… что… что если вы не очнётесь… я имею в виду… — Кагами замолчала, и её плечи начали дрожать. — Что мы должны будем вас похоро… — она не смогла закончить фразу и заплакала. Маринетт уставилась на Кагами удивлённым взглядом. Кагами почти никогда не плакала. Но… Если она больше не была Ледибаг, это не значило, что когда люди нуждались в помощи, им не могла помочь Маринетт. Поэтому она села на кровати, сгребая в охапку свою подругу, игнорируя все звенящие приборы, и с Адрианом, тоже вылезшим из постели, они просто крепко обнимали свою подругу. Остальные тоже скоро будут здесь, но пока что Маринетт обнимала Кагами, нежно поглаживая её по спине. Когда дверь в палату распахнулась и в помещение влетела мама Адриана, у Маринетт вдруг возникло такое ощущение, что в ближайшем будущем их ожидает очень много слёз.