Королева Порта

Когда в твоих руках безграничная власть, когда тебя все боятся и уважают, жить становится скучна. Никакого веселья или необычных ситуаций, с тобой все предельно вежливы и тактичны. Боятся сказать лишнее слово, чтобы не попасть под трибунал. А ведь это порой неоправданно глупо. Все понимают, что рядом с ними такой же человек, но из-за статуса не вякают, держат язык за зубами. А некоторые, особо умные персоны, так вообще не попадаются на глаза, словно бы испарившись. Именно такая судьба, печальная и унылая, постигла нового главу Портовой Мафии — Осаму Дазая, вступившего на эту должность всего пару месяцев назад, за которые он уже успел разочароваться и в обязанностях, и в окружении, и в самой жизни. Такая скучная и неинтересная судьба казалась чем-то непривычным, по сравнению с прошлым перестрелками, пытками. Убив прошлого босса — Мори, по личным соображениям, он и не думал, что попадет в такую ужасную ситуацию, когда и поговорить оказалось не с кем о насущных проблемах, и слушать никто не хочет, а если и вылавливает бывшего знакомого, то только чтобы отчитать или наоборот, похвалить, вручив премию. Наскучила эта рутина, надо сказать, почти сразу же, вот только выбраться из нее некуда было. Везде охрана, везде люди, готовые отдать за тебя жизнь, при этом боящиеся самого тебя. Осаму не хотел и дальше быть принцессой в этой башне. Хотел драйва и приключений. И, чтобы хоть как-то повесились себя, выбрался в один удачный момент, к сожалению, все равно с охраной, в один из борделей под попечительством Мафии, решив хоть на ком-то сорвать свою злость и недовольство. Правда, стоило войти в двери не столь приличного заведения, он увидел прелестного юношу, болтавшего о чем-то с администратором. По телосложению тот был прекрасен, ладно сложен, хоть и небольшого роста, наверное, предположил Дазай, занимается борьбой. Но не самое главное — мышцы. Больше привлекали прекрасные рыжие волосы цвета заходящего солнца над океаном. Длинные, шелковистые и непослушные. Кажется, шатен нашел свой идеал внешности человека. Хотя тот и мало походил на традиционную японскую внешность, но так даже лучше. — Лапочка моя, а не подскажешь, что это за прелестный юноша стоял у твоей стойки, — нарочито приторно проговорил нынешний бос Порта, обращаясь к администратору, не менее приторной девушке в традиционной юкате. Та была крайне смущена подобным обращением, ведь правда, сюда часто заходили недовольные толстосумы, желающие чтобы все было именно так, как они сказали. — Это наш работник. Простите, но он приходил пожаловаться, что на сегодня у него и так было много клиентов. Так что не думаю, что он сможет вам оказать услуги, — робко, почти тихо проговорила работница. Ей вполне могло влететь от шатена, так как никто не заботился в таких местах о работниках, а кураторы борделей и вовсе забивали болты, приходя раз в месяц и забирая прибыль. Но вместо удара и криков о том, что девушка бесполезная шалава, она получила ласковые поглаживания по щеке. — Я сумею найти общий язык с вашими строптивыми работниками. Спасибо за информацию, — снова тот же приторный голос, а уже через секунду Дазай исчезает в коридорах, выискивая заветную дверь. Особенностью борделей в мафии были номера. Каждому, кто предоставлял услуги выдавалась в пользования комната, а на одежде, к слову которая тоже выдавалась заведением, за исключением тех раз, когда клиент просил переодеться, были вышиты номера комнат, чтобы не происходило казусов. Так же, правда, вместе с возможностью работать на порт, а следовательно и удовлетворять богатеньких идиотов, каждый работник должен был от выручки отдавать сорок процентов в само заведение. За этим всегда следили очень жестко, а тех, кто нарушал порядок, просто выпинывали. Да и вообще, оказаться на улице без работы было здесь частым явлением. Например, выгоняли за скандалы, за утайку денег или за то, что тело потеряло товарный вид. Осаму, запомнив номер чужой комнаты, быстро ее нашел, без стука и спроса войдя в нее. О чем ни разу не пожалел. Ведь перед ним предстала приятная глазу картина. Тот же рыжик, которого мужчина смог увидеть лишь на пару мгновений, сейчас сидел на подоконнике, подтянув под себя ноги и курил, видимо самые дешевые сигареты, потому что запах по всей комнате стоял адский. Осаму даже залип на то, как эти длинные и изящные пальцы подносят сигарету к тонким губам, а потом эти самые, казалось, холодные губы, выпускают дым, наверное, больно разъедающий легкие. — Я никого больше не принимаю сегодня, — почти отрешенно, лишь краем глаза глянув на Осаму, проговорил рыжик, своим тяжелым и низким голосом, расплывающимся по комнате вместе с никотиновым дымом. — Ну что ты? — Мило улыбнулся Осаму, словно специально громко закрывая за собой дверь и проходя дальше, к кровати, цокая каблуками по паркету, — Может я пришел поговорить с тобой… Осаму хотел сказать что-то еще, наверное, очень колкое, связанное с профессией рыжика, однако его остановили почти истеричным восклицанием, во время которого сигарета оказалась в пепельнице, а окно приоткрыто на проветривание. — Сюда никто не приходит поговорить. Всем нужно лишь тело. Я вижу, что вы не уйдете. И мне придется еще поработать, однако знаете, что всей душой я ненавижу вас. И таких как вы. Вот только Осаму эти слова никак не удивили, наоборот, на его лице, вместо возможного оскала появилась улыбка. Именно таких приключений он жаждал. Веселья, неоднозначных ситуаций. И сейчас получает все это сполна. За два месяца он успел заскучать настолько, что теперь злобные реплики простого жигало кажутся ему чем-то невероятно дерзким и привлекательным. Его руки уже чешутся попробовать провести по этим шелковым волосам, в чем он себе не отказывает, когда оказывается совсем близко к незнакомому, но уже захватившему его сердце мальчику. И правда, рыжие пряди словно персидский шелк. Рассыпаются в руках, нежные. Хочется бесконечно гладить. Однако, даже малую дольку наслаждения забирают, поскольку строптивый парень встает с подоконника, нарочито резко откидывая от себя чужую руку. Видно, что ему неприятно все происходящее, и, наверное, он жалеет, что забыл закрыть за собой дверь, но теперь уже поздно было давать заднюю, придется работать, снова ублажать, дарить наслаждения, при этом не испытывая его. — Садитесь на кровать и расслабьтесь. Все остальное сделаю я, — будто бы даже вежливо произносит Чуя, включая наигранность, которую всегда использовал с клиентами. Он хватает чужую руку, усаживая шатена так, как ему будет удобно, а сам опускается на колени. Парень знает, что получит много денег, вот только эта перспектива радовала мало. Его вообще ничего не радовало со времени попадания сюда. И, хоть за стенами у него была другая, размеренная и спокойная жизнь, профессия отпечаталась на его лице, въелась в кожу, не давая здраво мыслить и искать способы выбираться. Многие на месте рыжика и не стремились бы выбраться. Получали прилично, так, что хватало на жизнь, правила были не особо строгими, вот только гордость страдала. Но только у тех, у кого она и раньше была. А была видимо она только у одного парня. — Как же тебя зовут, красавец? — Усевшись на кровать спрашивает Осаму, специально поднимая чужой подбородок, так чтобы видеть глаза. — Чуя Накахара, — без зазрения совести проговаривает рыжик и только потом понимает, что секся, назвав настоящее имя, что выдали немного обеспокоенные глаза, уставившиеся на Дазая, — не важно. Босс портовой мафии ухмыляется, однако его ухмылка переходит в несдержанный стон. Буквально пара секунд требуется парню, сидящему на коленях, чтобы расстегнуть чужие штаны, приспустить их и размашисто провести по чужому члену рукой. Первое движение оказывается слишком резким, но одновременно возбуждает, а вот дальнейшие, более медленные и тягучие касания кажутся лишь детским лепетом. И тем не менее Осаму закатывает от наслаждения глаза. Но самый громкий стон вырывается, стоит горячему и влажному языку коснуться головки, собирая предсемя. Чуя точно работает здесь не первый день, поскольку так умело делает минет. Как говорится, чувствуется рука профессионала. Только не рука. Язык выводит какие-то кульбиты, сначала почти задействуя только губы и язык, но потом вбирает член практически до конца в рот, так что головка тычется в заднюю стенку горла. Поразительно, но рвотного рефлекса нет. От чего Накахара спокойно продолжает свои действия. Перед глазами Дазая все плывет от нахлынувшего возбуждения. То, как чужой язык проходится по венам, как умело двигаются чужие губы, доставляя неземное наслаждение — все создаёт вакуум в ушах, так, что приходится откинуться чуть назад, дрожащими руками, чтобы не свалиться окончательно на постель. А стоит посмотреть, даже расфокусированным взглядом, на чужие старания, как забыть эту картину больше становится невозможным. Сосредоточенный вид, рыжие чуть нахмуренные бровки, сведенные к переносице, растрепанные волосы. Прелестно. Но, чтоб не закончить раньше времени, приходится пару раз ладонью похлопать по чужой щеке. Что не удивительно, но после этого действия рыжик сразу прекращает движения, выпуская изо рта член. Накахара не спрашивает о наличии ЗППП, все потому что каждого, кто хочет насладиться девушками или парнями из этого заведения заставляют сдавать анализы, ровно так же как и самих работников. И тут даже взятки не помогают избавиться от ответственности, это нормальная процедура абсолютно для всех, пренебрегать которой дороже и себе, и партнерам на вечер. Чуя лишь садится на чужие колени, предварительно нехотя скидывая с себя низ. Ему не нужна растяжка, ведь у него уже сегодня были клиенты. Семь или пять? Сам Чуя не скажет, ведь не запоминает. Но вот облегчить проникновения чужого органа в свой зад нужно, так что скоро в руках оказывается смазка без запаха, которую парень, согрев своими пальцами, наносит на чужой член. Сколько бы ты не занимался рыжик проституцией, но неприятные ощущения от проникновения чужого члена в себя были неизменными. Даже если парень был хорошо растянут, даже если член был не самых выдающихся размеров — это неприятно. Вот и сейчас Накахара не получает никакого удовольствия от того что, держать за чужие плечи, садится на половой орган партнера. Благо что тот еще не оказывается мразью и не торопит, лишь наблюдая за всеми действиями и эмоциями рыжика. Когда же член Осаму оказывается полностью захвачен стенками кишечника, а руки взялись за округлые бедра, совсем не похожие на женские, но все равно привлекательные, приходится начинать двигаться. И, сначала это неприятно, местами даже больно, но стоит головке при очередном вхождении коснуться простаты, тяжелый полу-стон полу-вздох сдержать не удается. Теперь небольшая доля энтузиазма появляется в голубых глазах. Тот Словно специально старается надавить на это точку, принести себе удовольствие, от чего Осаму еще больше нравится наблюдать за чужими движениями. Стоит отметить, что тот и так проваливался в удовольствие от каждого толчка, но теперь получал и эстетическое удовольствие от несколько неестественных выгибаний спины партнера и его хриплых прокуренных стонов. Чуя казался каким-то библейским существом — демоном искусителем. И Дазай покорно шел к тому в лапы, получая наслаждение, чувствуя каждой клеточкой чужое тело, по которому водил руками, изредка целуя. Жаль только, что удовольствие не вечно. И в какой-то момент, почувствовав скорое приближение разрядки, босс порта вогнал свой орган по самое основание, да кончил внутрь, притянув за волосы Накахару к себе, целуя в губы, совсем не брезгая. Все тело приятно покалывало от наступившего оргазма, а рыжик, все еще не слезающий с его колен оперся о плечо, тяжело дыша. — Я удовлетворил вас. Теперь могу быть свободным? — голос ослабел, так как все силы были потрачены на стоны и действия. Понятно, почему Чуя не хотел больше никого принимать. Видно, что он устал, раз даже забыл о своей гордости, оставаясь сидеть на коленях клиента. — Прости, Королева Порта, но я не отпущу тебя теперь, — обнимая задрожавшего рыжика, понявшего ситуацию, шепчет шатен, целуя свою новую любовь в висок.