Валентинов день

Стрелка настенных часов отсчитывала минуты после полуночи. Настольная лампа, не моргая, смотрела на небольшой письменный стол тускловатым светом, разглядывая на поверхности художественный беспорядок. То тут, то там лежали обрезки цветной бумаги, виднелись брызги красок, катались цветные карандаши, кисти стучали о край баночки с мутной водой, побулькивающей в такт, а в центре лежал своеобразный Франкенштейн, вобравший в себя каждой детали понемножку. Над всем этим творческим хаосом возвышался мальчик, уже позёвывавший, но старавшийся с не меньшим запалом, чем час или два назад — легко потерять счёт времени за таким занятием. Смахнув со лба прядку немного колючих волос он, наконец, остановился, чтобы оглядеть результат, и устало ухмыльнулся. Реакция суховата, но, по мнению мальчика, оправдана потраченным временем и силами. Пальцы взялись за тонкий чёрный маркер и, потянув за колпачок, открыли его. На бумаге неторопливо появлялись чуть корявые, но с прилежанием выведенные буквы. Последняя оказалась ниже всех остальных, а справа от неё оказалась точка. «Ф.» «Ф» — значит «Феникс». Тонкий намёк на имя, оставленный с надеждой на то, что увидевший догадается, кто же автор сего творения, но не слишком очевидный, так как страх быть узнанным был живее всех живых. «Наконец-то» — подумал Феникс и, с облегчением вздохнув, откинулся на спинку стула и потянулся — сгорбленная над столом спина давала о себе знать. Оглядев ещё раз плод своего кропотливого труда, он аккуратно положил его в голубую папку для тетрадей и, не менее аккуратно отложив её на край стола, бухнулся ничком на кровать. День завтра предстоял крайне волнующий. *** Уже прошло три урока. Компания, состоящая в основном из девочек, щебетала на весь класс, иногда хихикая. Казалось, что смешков было раза в два больше, чем обычно. Ещё бы, ведь сегодня — День святого Валентина. В воздухе витало восторженное волнение и нетерпеливое ожидание. — Держу пари, меня сегодня закидают валентинками! — выдал Ларри с характерным ему самоуверенным тоном. — Не бойтесь, я с вами поделюсь всеми вкусностями, — сказал он, оглядев своих двух друзей. — Но чур клубничные шоколадки все мои! — Да уж, конечно, — ухмыльнулся Феникс, закатив глаза. — Поделишься с нами целой одной клубничной шоколадкой. — Э-эй! — возмутился Ларри. — Да ну вас! — Ты сам-то кому-нибудь будешь дарить? — спросил вдруг Майлз, развернувшись к ребятам. — Это ещё зачем? Буду я позориться! Пускай лучше мне всё дарят, — Ларри усмехнулся, задрав кверху подбородок. — Очень эгоистично с твоей стороны, Ларри, — подметил Майлз, поправив сероватую прядь волос. — Не вижу в этом ничего криминального! Зато никакая девчонка не разобьёт мне сердце, — Ларри отчасти картинно шмыгнул носом — А ты что-нибудь положил в коробку для валентинок, Майлз? — улыбнувшись, спросил Феникс. — Э-э-э… Ну, я… — неожиданно замялся тот, отводя взгляд. — Неужели ледяное сердце Эджи смогла растопить какая-нибудь невероятная дама?! — неожиданно громко сказал Ларри, обратив на них внимание компании девочек с передних парт. — Чего уставились? Нечего здесь уши греть! — Так ты сам чуть ли не на весь класс кричишь! — парировала брюнетка с двумя торчащими короткими хвостиками. — Отвянь, Оттер! — Ларри состроил рожу на грани оскорбления. — Вот поэтому тебе никто ничего и не подарит, Батц, — фыркнула Лора Оттер и отвернулась под грозные шепотки рядом сидящих девчонок. Майлз будто бы не обращал внимания на словесную перепалку. Вместо этого он беспокойно теребил рукав своего пиджачка, а щёки чуть порозовели. Феникс, вполуха слушавший Ларри и Лору, вскоре это заметил. «Неужели ему и правда кто-то нравится? Хотя неудивительно, у нас столько хороших девочек. Да и всем им Майлз наверняка нравится… Он же такой…» Мальчик вдруг мысленно запнулся. Какой «такой»? Почему же девочки перешёптывались каждый раз, когда Майлз проходил мимо? Наверное потому, что он — один из самых умных в классе. Хорошо занимается на физкультуре. Не такой шумный, как Ларри. Всегда причёсан. И вообще он очень аккуратно выглядит. Красиво пишет. Говорит чётко, без запинки. Имеет изящные черты лица, проницательные серые глаза, мило нахмуренные брови, иногда краснеющие щеки, как сейчас. А если бы они знали, какой он хороший друг и как иногда искренне смеётся. Хотелось бы чаще, но оттого его улыбка была ещё ценнее — как выглянувшее из-за туч солнышко… Именно поэтому Феникс так долго старался вчера ночью. Именно поэтому у него в сердце что-то кольнуло, когда тот предположил, что Майлзу кто-то нравится. — Ну так что, кто же… Не успел Ларри вставить и слова, как в класс вошли две девочки — кажется, они учились в пятом классе — с большущей нежно-розовой коробкой в руках. На ней красовались наклеенные и нарисованные сердечки, а посередине табличка — «Коробка для валентинок 420 — 423» — С Днём святого Валентина! — хором провозгласили девочки. — Вы 423? — Да! — дружно закивал весь класс — Отлично, сейчас мы найдём ваши любовные послания, — с задором подмигнув, сказала одна из посланниц, и обе начали рыться в коробке, вытаскивая поочерёдно открытки, свёртки и коробочки. — Разбирайте! — воскликнули они, закончив. — Ещё раз с праздником! — И вас тоже! — прозвучало несколько голосов, и класс начал сбегаться к партам в поисках подарков. — Я пойду заберу, чтобы мы все там не толпились, — устремился к кучке учеников Ларри — А ну разойдись! Майлз слегка хихикнул, а вот Фениксу было не до смеха. Сердце забилось быстрее, и он затаил дыхание. Вот-вот должен появиться Ларри, а там лежит его подарок. — Эджи, да ты прям дамский угодник! — подошёл наконец Ларри, держа в охапке трофеи. — У тебя аж семь валентинок и пять из них — со сладостями! — Ого… — Майлз широко раскрыл глаза, глубоко смутившись. — Ничего себе! — восхитился Феникс, хоть и не удивился — всё так, как он и думал. Свою он тоже углядел, надеясь уже, что на неё не обратят внимания. — Так, у тебя, Ник, три валентинки. Все со сладостями, надо же! — Ларри разложил перед Фениксом его подарки. — Ларри, а у тебя-то сколько? — тут же поинтересовался Майлз, увидев, что охапка слишком уж опустела. — Ну-у-у… Может, адресата не подписали, — Ларри выглядел явно расстроенно. — Да ну, не может быть, — удивился Феникс. — Совсем-совсем ничего? — Ну, есть одна… — Ларри положил клубничную шоколадку с маленьким картонным сердечком. — Можно взглянуть? — спросил Майлз. — Валяй, чего уж там, — махнул рукой Ларри Майлз потянулся за открыткой и раскрыл её. Быстро пробежавшись по написанному, он нахмурился. — Да что же там такое? — Феникс нетерпеливо подпрыгнул на стуле — «Я же говорила, что тебе никто ничего не подарит. Лора Оттер» — прочёл Майлз. — Уф-ф. Жестоко, — съёжился Феникс. — Есть мнение, что она подговорила всех девочек, — предположил Майлз. — Ну и пожалуйста, ну и не нужно! — пробурчал Ларри, зажёвывая шоколадкой обиду. — Зато она подарила тебе твою любимую шоколадку, — поддержал Феникс. — Может, она подговорила девочек не для того, чтобы тебя унизить, а наоборот? — выдал вдруг Майлз под активное жевание. — Это в каком смысле? — встрепенулся Ларри. — В таком, что Лора задумала так, чтобы тебе никто, кроме неё, ничего не подарил, тем самым избавившись от конкуренции, — заключил Майлз, улыбнувшись одними уголками губ. — Ну и гений ты, Эджи! Эй, Оттер! — прокричал внезапно Ларри, на что та развернулась. — Спасибо за шоколадку, очень вкусно! Лора густо покраснела, а на неё уставились остальные. По классу пробежались смешки. — Кажется, ты всё испортил, — грустно ухмыльнулся Феникс. — Ну и пусть! Нормально надо говорить, а не через издёвки, — Ларри скрестил руки на груди. — Давайте лучше посмотрим, какой у Эджи гарем! Феникс вновь напрягся — до чего же быстро они переключились с обсуждения хитроумного плана Лоры на его возможную смерть от стыда. — Начнём с тех, что без сладостей, — решил Ларри. — Та-а-ак… — Эй! Я не разрешал их брать, — возмутился Майлз, ловко перехватив открытки. — Ладно, храни свои секреты. Но скажи хоть от кого-о-о! — взмолился Ларри, уставившись другу прямо в глаза. — Одна анонимная, другая от Р.Л. — отвечал Майлз, бережно перебиравший открытки. — Остальные я ещё не успел посмотреть. — Кто же эта Р.Л.? — задумался Ларри. — Может, Райли Лидделл? — гадал Феникс — Больше никого в нашем классе и, вроде, даже параллели с такими инициалами нет. — Я тоже так подумал, — сказал Майлз и придвинул остальные валентинки. Феникс нервно сглотнул. Ещё две оказались анонимными, одна — от одноклассницы Сиан, а ещё одна — от Мару, девочки из параллели. Банк сладостей пополнился шоколадными конфетами, марципаном в глазури и сладкими и кислыми мармеладными лентами. — Блин, Сиан же самая красивая в нашем классе! Вот повезло! — восхищённо пролепетал Ларри. — И что ты будешь делать? — Ну, не знаю. Наверное, ничего… — замялся Майлз. — Почему это? — вдруг спросил Феникс чуть подрагивающим голосом. — Не то, чтобы мне кто-то из них нравился, — щёки Майлза порозовели ещё больше, чем до этого. — Да ты издеваешься! Чтоб я так жил! — восклицал Ларри, кружа у парт. — А тут ещё одна лежит, — заметил он седьмую валентинку. — Я знаю. Как раз собирался посмотреть. Душа Феникса ушла в пятки. Он изо всех сил сжал руки в кулачки и часто заморгал. Вот он, момент истины. В руки Майлза попала бордовая открытка в форме сердца. Странно — внутри как будто бы что-то лежало. Мальчик развернул открытку и на пару секунд замер. Перед ним словно развернулось поле подсолнухов под голубым небом, залитое солнцем. Замысловатая аппликация очень отличалась от предыдущих открыток, и казалось, что этому отправителю Майлз нравился больше, чем всем остальным. Ах да, там же есть и надпись. «Твоя улыбка будто солнце, выглянувшее из-за туч». — Вот это романтика!.. — протянул Ларри, вытаращив глаза. Майлз даже не сделал ему замечание, мол, он смотрит без разрешения. Поглаживая бумажные лепестки, мальчик раз за разом перечитывал послание. Почерк хоть и был переделанным, но казался знакомым… Кто бы это мог быть? — «Ф». Кратенько, ничего не скажешь, — донёсся будто откуда-то издалека голос неугомонного друга. Как он мог пропустить такую важную деталь? В нижней части открытки действительно написано «Ф», хоть и довольно незаметно. Ф… — Может, это от Фиби? — начал гадать Ларри. — Фиби Левинсон. Но что-то я не припомню, чтобы она была особой рукодельницей. Эй, Ник, что скажешь? — обратил он внимание на друга. Феникс буквально приковал к Майлзу выпытывающий взгляд. Больше всего он боялся, что адресат догадается и спросит напрямую. Он же провалится со стыда! — Н-не знаю, — проговорил Феникс на тон выше, чем полагается. — М-может быть, э-это фамилия? — Дрожь в голосе не поддавалась контролю. — А что, идея, — Ларри словно не обратил внимание на подозрительное поведение мальчика. — Точно, Дженни! Дженни Фелпс. Создавалось ощущение, что Майлз отключился от реальности. Он полностью сосредоточился на своём расследовании. Ф. Фиби Левинсон. Ларри прав — она, как и адресат, не сильны в прикладном искусстве. Ещё у неё немного другой почерк. Имоджен Фелпс. Нелогично подписывать фамилию, но не в этом случае. Но он слышал только её имя и даже не особо помнит, как выглядит девочка из параллели. Значит, видеться они могли всего пару раз. Странно. Ф. Фиби могла кого-то попросить. Феникс всегда умел делать красивые поделки. Он странно себя ведёт с тех пор, как Ларри принёс валентинки. Нет, если бы та же Фиби его попросила, то тот наверняка вёл бы себя увереннее или напустил бы таинственности, чтобы ребята догадывались. Феникс. Ф… Ф! Что?.. Ах! Майлз задержал дыхание. Казалось, что всё его лицо залилось краской. Он перевёл округлившиеся глаза на Феникса и поджал губы. Неужели… это и правда он? Их взгляды встретились, и Феникс резко отвёл глаза. Зачем Майлз на него смотрит, причём вот ТАК? От осознания мальчик, обняв плечи, сжался; вся кровь из тела будто бы прилила к щекам. Он всё-таки понял… Он всё понял! А Майлз ведь не был уверен до конца, пока не увидел реакцию Феникса. Но теперь всё стало предельно очевидно. Это он сделал эту валентинку, пару минут назад прикреплённую к коробочке с вкуснющим вишнёвым печеньем. Более того, он её делал не по чьему-то заказу, а от себя. Как… Как мило. — Что-то вы притихли, ребята, — Ларри вдруг решил проявить остатки своей наблюдательности. — Всё нормально! — раздались в ответ два голоса. Их обладатели невольно переглянулись. Феникс смотрел, как затравленный зверёк, умолявший ничего не говорить и унести произошедшее с собой в могилу. Майлз же, чей цвет лица напоминал несозревшую вишню, с любопытством и даже с некоторой теплотой рассматривал серо-голубые глаза напротив. В ту же секунду оба в смущении отвернулись друг от друга. — Э-э-э… — недоумевал Ларри. — Ну так что… Уже дважды за сегодня ему не дали закончить фразу. На сей раз это был спасительный звонок на урок — самая большая перемена подошла к концу. Но самый неловкий день на свете заканчиваться и не думал. *** Никогда Фениксу не нравилась математика так сильно, как сегодня. Как замечательно она, оказывается, отвлекала от реальности, из которой хотелось исчезнуть. Тихо-мирно класс решал примеры и задачки, иногда шёпотом переговариваясь друг с другом. Солнце ярко светило из больших окон, будто бы издеваясь своей радостью над мальчиком. И всё бы ничего, если бы не проходящая мимо их класса учительница, которой вдруг понадобилось позвать миссис Уилсон. С каждым шагом их учительницы, приближающейся к выходу из класса, Феникс всё сильнее сжимался в тревожный комочек. Только бы не, только бы не… Но никто его не окликнул. Вместо этого на парту легко приземлилась аккуратно сложенная вчетверо бумажка. Феникс медленно потянулся к ней и подрагивающими пальцами развернул, как оказалось, записку. Изящный знакомый почерк выдавал автора с головой. Кровь снова прилила к щекам. «Посмотри на свои валентинки. Вдруг увидишь что-то интересное». За секунду сосредоточенно-смущённое выражение лица сменил явный интерес и недоумение. А Феникс и правда не успел даже посмотреть свои послания. Всё ещё дрожащие пальцы начали судорожно рыться в синем рюкзачке. Наконец, нашарив в его глубинах искомое, мальчик склонился под партой, рассматривая валентинки одну за одной. Анонимная. От Мириам Найджел. От М. Э. «Ч-что?..» — сказал Феникс про себя. Он не поверил своим глазам. М. Э. Только один человек имеет такие же инициалы. Не может быть!.. В прямоугольной открытке синего цвета скрывался схематичный рисунок чёрным маркером. Торчащие колючие волосы, угловатые брови… Это же сам Феникс! На рисунке он широко улыбался, зажмурив глаза, а вокруг три бордовых сердечка, выведенных нетвёрдой рукой. Что-что, а рисование и какое-либо рукоделие Майлзу давалось труднее всего остального. Оттого результат был ещё ценнее — Феникс мог представить, как он старался. С правой стороны открытки затаилась надпись. И не просто надпись, а целый стих. Розы красные, Фиалки синие, Стих банальный, А ты очень милый. Феникс невольно хихикнул. Это настолько дурашливо, что даже прекрасно. И очень для такого по обыкновению серьёзного Майлза нехарактерно. «Стих такой дурацкий специально для того, чтобы ты улыбнулся» — завершилась надпись. Мальчик, во всё лицо улыбаясь, спрятал лицо в ладони и наконец решился повернуться к отправителю открытки. Майлз всё это время пристально наблюдал за реакцией, боясь, что всё, что могло бы пойти не так, пойдёт не так. Но всё хорошо. Вот он, Феникс, ищет его взгляд и выглядит уже не испуганно, а, наверное… счастливо. Как легко он смог его обрадовать простой открыткой. Ну, не только, там ещё лежали яблочные бисквиты, но суть же не в них. Через пару секунд Майлз увидел рядом с собой протянутую руку с той же бумажкой, что он передал ранее. Феникс до этого успел что-то в ней написать. Потянувшись за запиской, Майлз скромно улыбнулся, чуть поджав губы. Их руки соприкоснулись и, забирая записку, он как бы невзначай задержался, совсем чуть-чуть сжав пальцы Феникса. Мгновение спустя он ощутил такой же нежный жест, но как бы приятен он ни был, пришлось его прервать — на них уже покосилась сидящая за Майлзом Фиби Левинсон, а миссис Уилсон стукнула каблуками, оповещая о своём возвращении. «Спасибо, что ты догадался» — гласила записка. Математика стала нравиться Фениксу намного больше.