Стекло

      Теперь они ложились спать почти одновременно. И обнимались. Вроде бы ерунда, а Ванцзи ощущал себя победителем. Было бы, конечно, кого побеждать… Ну, да ладно.       День был долгий и, судя по началу первого, суббота уже прошла и наступило воскресенье. Воскресенье еще один выходной, а выходные они, получается, будут проводить вместе. Это надо было уточнить, но не хотелось нарушать уютную тишину в спальне.       Парень лежал под легким, но теплым одеялом, уложив голову на упругую подушку, дышал смесью своего запаха, ароматов шампуня и специй от альфы, который его обнимал, и думал. Думал он о том же, о чем и последнюю пару дней. Нужно было узнать человека, который, вообще-то, лежал у него за спиной и, так-то, обнимал.       Неловко, да.       Вообще, как он так лоханулся-то? Они же почти год как знакомы, а омега почти ничего он нём не знает.       Хотя… ну, были кое-какие вещи всё-таки. Например, он знал, что Вэй Усянь любит читать классику. Проводить много времени на воздухе, если есть такая возможность, или просто гулять по новым местам. Ему нравятся комедии и фильмы ужасов. С музыкой были сложности, было проще найти, что не нравится, чем перебрать всё, что мужчина слушал. Ещё он добрый, общительный и отзывчивый человек. В принципе, это уже довольно много.       Так почему у Ванцзи было чувство, что он ничего не знает об альфе.       В любом случае, он планировал почитать о нём, когда останется дома один в понедельник. Теперь у него был интернет и возможность им пользоваться. Это не совсем справедливо, наверное, но, эй, ему надо знать, с кем он тут согласился встречаться.       Конечно, хорошо бы и о себе, наверное, что-нибудь рассказать для равноценности. Только что? В его жизни, в отличие от Вэй Усяня, сомнительных и неприятных фактов куда больше. Хорошо, что мужчина его не расспрашивает. Парень и так чувствует себя очень не к месту рядом с таким человеком, как господин Вэй.       Ванцзи никого не обижал и ничего плохого не делал. Правда. Вообще, всю жизнь он, наоборот, старался быть хорошим человеком. Жаль, это ему никогда не помогало. Жизнь не была к нему особо благосклонна с детства.       Жили они с мамой бедно, насколько парень помнил. Примерно в таком же месте, как та комната, которую он снимал, встречаясь с Вэнь Сюем. Она тоже была маленькой и в не лучшем районе. Конечно, с ними не обходились так, как с ним, мародёров там не было. Были шумные скандальные соседи, которые шумели днями и ночами, собаки, лаявшие под окнами, и пьяницы. Ещё там пахло маслом чили и тухлыми овощами.       Но мамин образ делал это место безопасным и родным. Он плохо помнил уже, какой она была, за двадцать четыре года остался лишь зыбкий призрак воспоминаний, за который Ванцзи держался всем сердцем.       Его мама была больна. Он помнит её очень худой, но красивой высокой женщиной с уставшими глазами и крошечной улыбкой. Она никогда не говорила громко, но много шутила. Люди её любили.       Вэнь Сюй часто называл мать Ванцзи шлюхой, но это не было правдой. По крайней мере, парень не помнил ничего подобного и верил, что это было ложью. Просто очередной ржавый гвоздь в его измученное тело, чтобы покрепче прибить к доске.       Нет, госпожа Лань работала на кухне местного завода. Она мыла посуду, стояла на раздаче и помогала поварам. Много денег она не зарабатывала, но в целом им хватало на еду и жильё. В то время его звали Чжань. Лань Чжань. Он был очень тихим и пугливым ребёнком, поэтому, чуть что, хватался за мамину юбку или фартук, который она носила почти всё время.       Она его дразнила. По-доброму, конечно же. Госпожа Лань вообще была очень доброй. Жаль только, что это ей никак не помогло.       Когда она умерла, его забрала служба опеки, определяя в детский дом. Их Ванцзи сменил два. Детей и подростков держали в разных учреждениях. С обоими ему не повезло. Вообще, с маминой смерти началась серая, если не чёрная полоса его жизни, которая всё тянулась и тянулась, только темнея. Ей не было видно конца.       В своей группе он был одним из самых тихих детей. В первый год его почти не обижали, просто игнорировали в основном, а на второй год к ним попала парочка детей, два брата, которые почти никому не давали прохода. Парень до сих пор не понимает, откуда берутся такие жестокие дети. Способные просто так подойти и ударить другого ребёнка, оставляя синюшный синяк или рану. Тогда они уже начали посещать первые школьные классы.       У него до сих пор был шрам на внешней стороне ладони. Едва заметная светлая точка. Один из этих братьев воткнул ему в руку карандаш. Он не помнит за что и почему. Даже имён тех мальчишек не помнит. А шрам вот до сих пор можно различить, не в темноте, конечно, но…       У них была одна комната на восемь детей одного возраста. Два окна, восемь железных кроваток и восемь маленьких тумбочек, в которых хранились казенные вещи, одежда и тетради. Всё остальное было общее. Три раза в неделю они мыли эту комнату, натягивая на руки резиновые огромные перчатки, водой с хлоркой.       Этот запах… Ванцзи никогда его не забудет.       Часто приходили взрослые, приносили игрушки и вещи, могли поиграть с ними, рассказать красивые истории. К нему часто подходили ухоженные омеги, пытаясь разговорить. Он их слишком стеснялся. Незнакомцы его пугали новыми запахами и тем, что они никогда не возвращались.       Его никто не хотел забирать. Ванцзи был по-кукольному красивым ребёнком, и умным. Но это не было плюсом, учитывая, что он был выше большинства детей своего возраста и быстро взрослел. Омеги боялись брать его. Они выбирали детей младше, более живых и активных. Вероятно, надеясь, что они не сформируются омегами.       Когда их пол полностью формировался, их переводили к таким же сформировавшимся подросткам. Туда, откуда уже не было выхода в семью. Подростки редко кому были нужны, и нет ничего хуже, чем понимать, что детство кончилось.       А оно действительно заканчивалось, когда в документы ставили штамп с полом.       Прокручивая в голове эти воспоминания, парень впустую потратил время, которое мог счастливо проспать. Из-за присутствия Вэй Усяня думать и вспоминать что-то плохое не выходило. Тепло и тяжесть чужой руки действовали как огромная печать.       Но он всё равно чувствовал себе недоспавшим на утро.       Можно было, конечно, открыв глаза, снова их закрыть, завернуться в одеяло и попытаться поспать ещё, но… не получалось. Да и, судя по часам, привычное время завтрака он уже проспал.       Альфы в постели, как обычно, не было. От его подушки всё ещё пахло им, но она уже остыла. Кряхтя как старый дед, Ванцзи отодрал себя от теплой уютной постели, сползая на тёплый пол. Оправив перекрутившуюся вокруг его торса футболку альфы, которую он вчера стащил, проигнорировав свою новую одежду, и выпростав её из-под пижамных штанов, завязанных тесемками на талии, он бодренько, как Кентервильское приведение без цепей, но с тихими завываниями, пошлепал на поиски кого-нибудь живого или чего-нибудь съестного.       Вот интересно, чего Вэй Усяню не спится-то, выходные же. В чём прикол вставать чёрт знает во сколько? Неужели нет более важных дел? Например, лежать, смотреть в потолок, овец считать, его обнимать? Он тут, между прочим, лицо тревожное, а ему нельзя, ну, тревожиться.       Ворчливо бздя, парень вышел в гостиную, осмотрелся и прислушался. В самой гостиной было предсказуемо пусто, а вот со стороны кухни-столовой слышался голос. Мужчина с кем-то по телефону разговаривал, стоя спиной к комнате, лицом к окну.       И как его угораздило.       Его, это Вэй Усяня в смысле, а угораздило — это получить такое горе в лице Ванцзи. Типа, ну…       Со стороны просто особенно видно, насколько мужчина впечатляющий. Всё при нём. Внешность есть, деньги есть, мозги вроде тоже на месте. Нахуя ему он-то. Тайна, покрытая мраком, пиздец.       В чужой разговор парень не вслушивался, да и там понятных для него слов почти что не было. Какие-то релизы, билды и прочее подобное компьютерно-шаманское. Заметив его, к тому же, Вэй Усянь скоренько разговор свернул. То-то же. Парню надо, чтобы его кто-нибудь покормил, а выбор, кто это будет делать, не велик, учитывая, что их тут всего двое.       Вообще, конечно же, омега и сам мог себя накормить. Холодильник от него по всей кухне не убегал, стоял себе как намертво прибитый. Только одно дело он со своими нищенскими замашками есть гретый рис с маринованными яйцами, и мужчина, который достаёт шмат свинины на тёплый салат с луком и огурцами. Выбор очевиден, правда ведь.       — Где ты научился готовить? — Ванцзи давно заметил, что даже используя полуфабрикаты, Вэй Усянь имел хороший вкус и при желании мог обойтись только своими силами в готовке. Так откуда, учитывая столько шуток про неприспособленных к жизни альф?       — Да как-то само получилось. Есть-то хочется. Дома редко была готовая еда, а если и была, её быстро съедали и нужно было готовить снова из того, что есть. Плюс подработки. Подростком я работал в закусочных типа сабвэя. Удивительно, что меня не тошнит от вида сэндвичей, — Ванцзи чуть не прикусил себе язык от удивления, услышав о том, что мужчина работал в закусочных и был вынужден в детстве готовить сам.       Типа, а как же американская мечта? Нет, ну работа это ещё ладно, тем более что в Америке подобного никто не стыдился. Но разве Вэй Усянь не вырос в полной семье в той самой идеализированной модели, которую пытался пропихнуть между ними?       Вообще-то он планировал поискать статьи о жизни альфы до… ну, до Китая. Их должно было довольно немало. И уже после этого хотел задавать вопросы. Но тот просто таки сам напрашивался.       — Неужели вы так много ели, что твоя матушка не справлялась? — Ванцзи постарался задать этот вопрос очень осторожно. Мало ли…       — Мама работала почти всё моё сознательное детство вместе с отцом, так что было не до того, чтобы часами стоять у плиты, — мужчина говорил об этом совершенно спокойно, ещё больше удивляя омегу.       То есть, всё было не так просто?       Ванцзи почему-то себе ни секунды не представлял, что у Вэй Усяня может быть обычное или не самое лучшее детство. Возможно, на это влияло то, каким мужчина был спокойным и уверенным сейчас во взрослом возрасте.       Трудное детство — его видно. Мужчина не производил впечатления человека с дефицитом родительского внимания или опыта пережитого насилия со стороны взрослых. Он знает, о чём говорит. Ванцзи не только видел таких детей, но и сам такой. Парень рос в детском доме, там все жертвы с самого детства, и это не скрыть.       — Если не секрет, каким было твоё детство? — омега не был уверен, что стоит спрашивать, но всё равно спросил.       Если им вместе жить и быть в каких-никаких отношениях, наверное, ему стоит знать, даже если поздно уже.       — Ты можешь спрашивать обо всём, если для тебя это важно. Не думаю, что между нами должны быть какие-то тайны, учитывая всё… — Вэй Усянь улыбнулся и начал собирать посуду со стола. — Моё детство нельзя назвать благополучным. Оно прошло в Бруклинском гетто в криминально активном районе среди людей, которых до сих пор называют расовыми меньшинствами. Мои родители не планировали заводить детей, с работой были сложности, времена были неспокойные, но моё рождение могло значительно облегчить им жизнь, так как родившись на территории Америки, я автоматически имел право на гражданство. В общем, им повезло. Правда работать приходилось очень много. Был кризис, платили достаточно мало, так что пока мама сидела со мной, отцу приходилось совмещать свою должность с маминой работой, просто чтобы её не уволили. Когда мне исполнилось три, она снова вышла на работу, а я уже мог более менее заботиться о себе сам. Ну, а потом началась школа.       Ванцзи знает, каково это. В смысле… его мама тоже работала. С ним иногда сидели старушки, но в силу возраста они не могли хорошо позаботиться о маленьком ребёнке. Будучи маленьким, Ванцзи рано начал заботиться о себе сам. Ходить в магазин, готовить простую еду, развлекать себя.       Так что он понимает. Но он правда не думал, что… что у Вэй Усяня тоже может быть подобный опыт.       — Ого… — парень не знал, что ещё сказать.       — Ты, наверное, ожидал другого? — пока они говорили, мужчина успел заварить чай.       — Просто ты не похож… не похож на человека с трудным детством, — признался Ванцзи.       — Я не считаю его трудным. Наверное, дело в этом, — Вэй Усянь поставил чашку с молочным улуном перед омегой и сел на высокий стул. — У всех, кто жил с нами в гетто, было примерно так же. Эта была стандартная картина для всех, кто не жил в более благополучном центре. Американская мечта и Нью-Йорк не очень хорошо вяжутся друг с другом. Нью-Йорк больше про успех, жить ради цели или жить одним днём, потому что завтра может просто не наступить. Такие были идеи.       — Ты никогда не чувствовал обиду на родителей за то, что тебе пришлось так жить? — это был простой, но сложный вопрос. Ванцзи искренне было интересно услышать ответ.       — Нет. Несмотря на все трудности, они были да и есть хорошие родители. Они заботились обо мне как могли даже в ущерб себе. Думаю, это то, что должны делать родители, раз уж решили воспитывать ребёнка, — парню отчего-то стало жарко, когда прозвучала последняя фраза.       Это было… горячо. Да, он странный, но знаете, когда альфа говорит такие вещи, Ванцзи та омега, которая без раздумий скажет что-то вроде — «эй, я хочу от тебя детей».       Типа… если Вэй Усянь серьёзно так думает, вероятно, он сам придерживается подобной модели поведения. А что может быть лучше мужчины, готового взять на себя всю ответственность за воспитание потомства? Ничего, серьёзно, ничего.       Пока ему хватит впечатлений. Они как раз закончили пить чай и нужно было придумать, чем заняться дальше. У них был впереди ещё целый выходной. Парень понятия не имел, чем можно заняться.       — Мне нужно немного поработать, а после можем съездить куда-нибудь, чтобы прогуляться, — предложил альфа.       Ну, в принципе возражений не было.       Какие у него вообще могут быть возражения?       Прибрав на кухне, Вэй Усянь, обогнув стол, через гостиную прошёл к двери, за которой был «кабинет». Ванцзи, не особо раздумывая, пошлепал за ним следом. Зачем? Для чего? А чёрт его знает. Ему просто не очень хотелось оставаться одному в тишине.       Мужчина это никак не комментировал, чему парень однозначно был рад.       Войдя в кабинет, альфа сразу сел за стол, под которым урчал системный блок, стоявший на системе охлаждения. Один из мониторов ожил, стоило тронуть мышку. Вообще, конструкция, которую из себя представляло рабочее место мужчины, выглядела очень киношно. Несколько системных блоков постоянно были включены, три монитора стояли полукругом на длинной столешнице. И всё это напротив панорамного окна с толстой тёмной тонировкой. Прям… я у мамы хакер.       — А ты можешь взломать, не знаю, пентагон? — присаживаясь на давно облюбованную кушетку, полушутя спросил Ванцзи.       — Могу, но смысл моей работы сделать так, чтобы другие не смогли, — альфа фыркнул, вводя пароль.       — Серьёзно? — парень был готов поверить, правда.       — Отчасти, — признался Вэй Усянь. — Всё это большой секрет.       И сидит довольный собой, зараза. Нагнал тут таинственность и в кусты. Ванцзи был готов впечатлиться, между прочим. Хотя кого он тут обманывает, впечатляться он уже устал.       Они сидели в тишине, только клавиши клацали под пальцами мужчины. Было привычно уютно. Парень взял недочитанную книжку с полки и лёжа принялся читать.       Вот интересно, если всё между ними так и продолжится, это станет его обыденностью? Типа, Вэй Усянь сидит копается в своей сложной программе или что у него там, а он такой лежит рядышком, одухотворенный, страничками шуршит. Идеально. Ванцзи хотел бы.       Ему прям реально нереально это подходило. Эта тишина, эта спокойная атмосфера, неспешность, лёгкость. Как в счастливом сне.       Во сне… всё происходящее действительно напоминало сон. Слишком хорошо было. Но парень знал, что это реальность. У него было время убедиться.       Вэй Усяню понадобилось около двух часов, чтобы закончить со своими делами. За это время Ванцзи успел почитать, порефлексировать и снова почитать. А что, он многозадачный. К тому же ему попался роман, а там, как в любой старой доброй классике, всё, что касается любви, как наждаком по яйцам. Бля, больно. Самое тоскливое то, что несмотря на огромный разрыв во времени, найти сходство между прошлым и настоящим было несложно. В их время тоже отношения строили из говна и палок. Токсичность, манипуляции, насилие — без этого не обходилось ни в одной паре.       Думая об этом, Ванцзи бросил взгляд на альфу. Интересно, их это тоже ждёт?       — Есть пожелания куда поехать? — Вэй Усянь заблокировал доступ к пользователю, не выключая системный блок.       — Не особо, — у него не было идей.       Парень не против был просто где-нибудь погулять. Сидеть в квартире было, конечно, классно, но хотелось проветрить свой суповой набор и размять косточки.       — Ладно, начнём с того, что просто покатаемся, — альфа в целом был готов ехать уже хоть сейчас, а ему нужно было переодеться.       Не в пижаме же ехать.       Одевшись в новые вещи и покрутившись в них перед зеркалом, чтобы убедиться, что он хорошо выглядит, насколько это в принципе возможно в его случае, Ванцзи выполз в коридор, где его ждал мужчина.       Машина на парковке была та же самая, на которой его забирали из больницы. Удивительно, он думал, что Вэй Усянь поменяет её на что-то для себя более привычное и крутое.       Кстати об этом…       — По какому принципу ты выбирал машины? — Ванцзи давно было интересно. Ну серьёзно, каждая тачка была очень впечатляющая.       — Арендовал те, что нравились, — Вэй Усянь пожал плечами.       — Типа просто приезжал в салон, тыкал пальцем и всё? — парень фыркнул с сомнением.       — Ну да, — альфа кивнул с видом святой простоты.       Он что это серьёзно?       Видно, это было написано у Ванцзи прямо на лице, мужчина едва не рассмеялся из-за его наивности. Неловко. Впрочем, это не очень важно.       Человек, который катает его жопу на Мерсе, может потешаться над ним сколько угодно, если надо. Особенно так, как это делает Вэй Усянь.       — Слушай, а тот клуб. Ты правда его купил? — устроившись на сиденье и пристегнувшись, спросил омега.       Он вдруг вспомнил ту их встречу… на гоночном карте.       — Да, — мужчина едва уловимо помрачнел. — Наверное, я должен был сделать больше в тот день. В смысле, я бы хотел забрать тебя. Тогда ты бы не пострадал, — продолжил он тихо.       — Ты спас меня уже тем, что прищемил достоинство Вэнь Сюю, когда тот решил, что посадить меня с собой в салон хорошая идея, — Ванцзи категорически не хотел, чтобы альфа чувствовал себя виноватым и ругал себя за прошлое. Не он был виноват. — Можно сколько угодно думать о том, что можно было сделать больше, чтобы разносить себя. Виноват всё равно не ты. Виноват я и Вэнь Сюй.       Получилось неожиданно многословно, но Ванцзи не мог допустить, чтобы Вэй Усянь вешал на себя это поганое ярмо. Будем честными — он пытался, и не его вина, что парень идиот с тягой к саморазрушению.       У него было почти полгода, чтобы бросить ту дрянь, которой он обмазывался, но вместо этого Ванцзи решил продолжать квакать в своём зловонном болоте. Он не пытался спастись по-настоящему. Он только врал самому себе, создавая видимость, что борется.       Серьёзно, он же взрослый. Никто, кроме него самого, не обязан его спасать. Да и не сможет, пока он сам не захочет быть спасенным. Насильное спасение это не спасение. Не из того пиздеца, в котором был омега.       — Вообще не понимаю, как, учитывая всё что я натворил, ты хочешь, чтобы я был рядом, — парень прям завелся, накрутив себя за секунды на чувствах стыда и вины.       Наверное, этого говорить не стоило, но поздно. У Ванцзи была вот такая черта, когда он слишком на эмоциях мог ляпнуть что-нибудь излишне откровенное, а потом жалеть об этом.       — Прости… — прозвучало жалко. Впрочем, ничего удивительного, ведь он жалкий сам по себе.       — Тебе не за что извиняться, — они всё ещё сидели в машине и так и не выехали с парковки. Вэй Усянь протянул руку, чтобы взять ладонь омеги, влажную от пота, в свою сухую, передавая тепло. — Я уже говорил. Я люблю тебя. Ничего не поменялось.       Из Ванцзи вырвался невнятный звук, похожий на смесь скулежа и хрипа. Он прикусил себе язык, пытаясь больше не ляпнуть никакой ерунды в порыве. От боли у него выступили слезы. И так готовый разныться от нахлынувших чувств, парень отвернулся к окну, наивно пытаясь спрятаться.       Мужчина, очевидно, видел, что омега плачет, и пытался ненавязчиво его утешить. За что огромное ему спасибо. Молчит когда надо, а тут очень надо.       Слова сейчас ничем не помогут. Банально, Ванцзи переполняют чувства, и он, как бы ни хотел, недостаточно рационален и объективен в таком состоянии. Его нервная система ни на что не годна. Парень не способен сейчас думать, но способен принимать чужие объятия и ласки.       Это не значит, что от них он не начинает ныть сильнее. У него тут прям повод размазать-таки по альфе сопли, думаете, он им не воспользуется? Ха!       Ещё минут пятнадцать ушло на потискушки. Пока Ванцзи не выдохся всхлипывать. После его распухшее лицо вытерли салфетками, дали воды и какой-то леденец, который Вэй Усянь хранил в бардачке. Вот теперь они могли ехать.       Они молчали, мужчина вёл машину, а омега сосал. Леденец сосал. Тишину разбавляла тихая приятная музыка, опять классическая. Пока у Ванцзи не было настроения менять флэшку, пусть уж играет. Но вообще, он помнил про то, что не всё так просто, да.       Не всё так просто это вот прям их тема, похоже.       В голове не укладывалось, как Вэй Усянь мог говорить о любви кому-то вроде него. Типа, он же был в курсе, что парень шлюха. Сейчас не до того, чтобы разбирать разницу, которая была призрачно-туманной. Будем объективны, Ванцзи блядь. Причём потасканная, да ещё и характер дерьмо. Он врал Усяню, использовал его, бросил ради очевидного козла… типа, учитывая всё это, какая любовь? Разве нормальный человек не послал бы его на хуеву гору после этого?       Парень скосил глаза на альфу. Тот вёл машину как ни в чём не бывало. Весь такой ахуительный, как обычно. Вот никакое дерьмо к нему не липнет. Кроме Ванцзи, ага.       Бля, ну хватит, он уже начинает перебарщивать. Ладно, ясно, он сам себя ненавидит, это очевидно, но это же только у него в голове, так? Так. Надо успокоиться.       За окнами машины понемногу вечерело. Персиковый закат расползался по отражениям, делая присыпанный пылью город приятнее и теплее на вид. Летом темнело очень красиво, яркие цвета густели, опускаясь насыщенной темнотой на улицы.       Темнота всегда нравилась Ванцзи больше, чем свет дня, несмотря на то, что для таких, как он, темень опаснее. Во мраке ему было уютно. Или он считал, что ему уютно. Сложное чувство.       Они катались по городу, пока совсем не стемнело. Но даже когда это случилось, домой не хотелось. Парень окончательно пришел в чувства, успокоился и хотел пройтись. Их как раз занесло в район, где был большой рынок, а где рынок, там всегда еда.       — Пошли есть пельмени, — Ванцзи выскочил из салона авто как чёрт.       Он уже забыл о том, что ему было стыдно, грустно и тому подобное. Сейчас ему хотелось только схватить альфу в охапку и бежать в какую-нибудь ближайшую палатку с пельменями. Просто пельмени — это про тепло и спокойствие. Блюдо для лечения души.       Вэй Усянь не сопротивлялся. Ага, ещё бы он сопротивлялся. Мужчина послушно шёл за волочившей его через торговый ряд омегой какой-то путаной дорогой в глубь рынка. Пахло специями и мясом. Ещё пахло рыбой. Рынок шумел голосами людей, звоном посуды, стуком разделочных ножей.       Ванцзи нравились такие места, что-то было в них особенное. Самобытное.       Найдя знакомую забегаловку, парень быстро приглядел им местечко под навесом и, толкнув альфу на пластиковый стул, убежал за листом обтрепанного множеством рук меню. Выбор был не особо велик, но суть не в этом, суть в том, что пельмени, любые, это всегда вкусно.       Они заказали две большие тарелки ушек со свининой и бамбуковую корзину баоцзи с капустой и говядиной. От одной перспективы залить в себя горячий жемчужно-белый бульон с перьями зеленого лука и закусить всё это опаренным и варенным тестом с мясом Ванцзи аж вибрировал.       — Очень вкусно, — макая пельмешку в масло чили, хвалил еду Вэй Усянь. Стоило ли говорить, что парень от каждого доброго слова был готов вознестись? Нет.       Он не думал, что это странно. Что они сидят в каком-то забытом богом месте, за пластиковым старым столом, потрескавшимся от времени. Ему даже не казалось это странным. Ванцзи захватило чувство такого сильного воодушевления, что всё вокруг перестало иметь значение. Как будто на мир наложили фильтр, усиливая краски на максимум.       Его разносило?       Похоже на то.       — Я видел шашлыки из кальмаров. Пошли за шашлыками или ты уже объелся? — Вэй Усянь успел расплатиться и помочь тетушке работнице забрать посуду, пока парень тупил в пространство.       Ванцзи медленно моргнул, стараясь осознать себя.       — Шашлыки? — глухо переспросил омега.       — Ага, — мужчина мягко взял его за руку и потянул вверх, поднимая на ноги. — Идём.       Что вообще… что вообще это было?       Нет. Стоп… Стоп.       — Я… — он сам не знает, что планировал сказать.       — Расслабься, всё хорошо, — Вэй Усянь обнимал парня за пояс, как вчера, когда они гуляли по торговой улице. Это давало омеге очень хорошую точку опоры в пространстве. Не только чтобы идти, но и чтобы думать.       У него только что ни с того ни с сего случилась какая-то херня. С чего он вообще… С чего он вообще потащил мужчину на рынок, да ещё и есть пельмени. Нет, не в самих пельменях дело, они съедобные и очень даже вкусные. Просто сам факт.       Ванцзи ел пельмени, когда ему было очень плохо или очень хорошо. Это было своего рода лекарством для него. Мама водила его на рынок по праздникам, чтобы поесть ушек с бульоном и купить конфет на развес, таких, которые к зубам прилипают с белой начинкой из нуги.       Для него это было личным. И немного стыдным. Уделом рабочего класса, хотя ничего низменного и заслуживающего порицания в том, чтобы питаться уличной едой, не было.       — Ванцзи, всё хорошо, — Вэй Усянь прижал парня к себе крепче, словно чувствуя то, как тот себя снова накручивает.       Парень в ответ вздохнул, прижимаясь щекой к чужому плечу. Ну хорошо так хорошо. Раз мужчина так говорит, чего спорить. Было ведь действительно неплохо. Смущающе, да, но не плохо.       Просто его разносило. Эмоции — как вода в сосуде, встряхнешь его и она расходится волнами, накатывая на стенки, угрожая перелиться. Глубоко дыша через нос, омега смежил веки, чтобы круг обзора немного размылся и сузился. Это помогло ему расслабиться и снизить чувство тревожности.       — Спасибо… — он чувствовал благодарность за понимание, с которым Вэй Усянь к нему относился.       — Ты хорошо держишься, — вместо ответа Ванцзи фыркнул.       Это уж вряд ли. Но не спорить же им из-за этого, так?       В той части рынка, по которой они бродили, людей было не очень много. Они были, что-то покупали, торговались с продавцами, но не мешали бредущей в обнимку парочке. Над головой шуршал брезент, качались фонарики, привязанные к углам палаток и вагончикам.       Очень атмосферно было.       Он же никогда ни с кем вот так не гулял. Чтобы как свидание, да и ещё вот такое. С пельменями и сладкими рисовыми клецками на шпажках. Вэй Усянь всё-таки добрался до шашлычков. Ванцзи в какой-то момент подумал, что ещё немного и его разорвёт от количества еды. Но было чертовски вкусно.       Они много набрали, прогуливаясь по торговым рядам. Их зазывали тетушки к конфетным лавкам, предлагали специи, шутя насчет удивительных свойств угря и ягод годжи, показывали самые красивые отрубы в мясных лавках.       И самое прекрасное — это всё можно было забрать домой, потому что Вэй Усянь делал волшебное движение картой над терминалом.       Парень радовался как ребёнок. Обнимая тяжёлый пакет со сладостями, он чувствовал себя невероятно счастливым. Ему вообще много не надо… Хотя это не совсем правда.       Ему надо много. Минимум один целый Вэй Усянь.