Твоими глазами II НОВЫЕ МЫ

Неделя прошла как в аду для всех, кто ожидал вестей о состоянии Ким Тэхёна. Сам подросток крепко спал, не имея возможности проснуться: он был в глубокой коме и смотрел долгие и реалистичные сны про себя и людей, которых не знал. Порой сквозь сон до него доносились извне обрывки отдельных фраз, спокойный размеренный голос, незнакомый, но такой успокаивающий, звал его, просил вернуться, обещал, что всё будет хорошо. И Тэхён не понимал, о чем речь, но ему от всей души хотелось в это верить, в то, что всё действительно будет хорошо. Чимин распечатал готовую книгу и не теряя времени, отправил её своему первому читателю по почте с пометкой "срочное". После истерики маленькой Хэри, случившейся в больнице, он узнал о том кошмаре, через который пришлось пройти его мальчкам в последние месяцы. Кощунство - по-другому Пак назвать подобное не мог, кощунство и варварство, с которыми семья Тэхёна обошлась с ребятами, были непростительны, невозможны. А он, Чимин, всё это время пребывал в неведении и представить себе не мог, с какой жестокой несправедливостью столкнулись два юных любящих сердечка. Самых дорогих для него сердечка. Он провёл несколько долгих часов разговоров на повышенных тонах, порой не сдерживаясь и проливая слёзы, пока объяснял Мин Юнги, как страшно тот поступил, разделив Джона с Тэ. Разлучить их означало то же, что убить своими руками, и если Мин не понял этого сейчас, Чимин надеялся, что прочитав его книгу, старик, наконец, осознает всю серьёзность своей ошибки. Мин Юнги смотрел не сквозь оконное стекло - он смотрел сквозь время, всё ещё пребывая в прострации. Хосок, с которым он беседовал, давно уехал, и старик сидел в одиночестве в своём кабинете, вновь и вновь прокручивая в памяти слова Пак Чимина. У этого мужчины дрожали и руки и губы, слёзы блестели в глазах, когда он дребезжащим голосом выговаривал ему: "Что Вы наделали? Ради чего? Спасти друг от друга? Спасти друг друга, господин Мин, за этим они вернулись в наш мир! Вы хоть представляете себе, какое счастье выпало Вам? Тэхён родился в Вашей семье! Я и мечтать не смел о том, чтобы встретиться с ними двумя когда-нибудь в этой жизни! Ким Тэхён умер из-за болезни, а вовсе не по вине Чона. Как раз-таки благодаря Чону Ваш помощник ушёл из этого мира познав настоящее счастье, настоящую любовь. Чон с Тэ спасают друг друга, а не разрушают, и Вы безумец, если не в состоянии понять очевидное. Великий борец за справедливость Мин Юнги, кажется, забыл, по какую сторону он находится: добра или зла, потому что то решение, которое Вы себе позволили принять, это вопиющая несправедливость. У Вас нет никакого права вершить их судьбы, и возможности такой тоже нет. Они не преступники, чтобы их наказывать, а просто дети! Их души нашли друг друга спустя годы, и как бы Вы ни старались этому помешать, будут находить снова. Они - единое целое, рождены один для другого и ради другого, и никому у них этого не отнять. Своей упрямой увенностью в собственной правоте Вы лишь мучаете их, и это большой грех, потому что они итак намучились в разлуке друг с другом... Одумайтесь, прошу, не примеряйте на себя роль Бога! Наши мальчики смогут выжить только вместе, по одиночке - никак..." Если голыми фразами бывшего прокурора убедить в чём-то невозможно, то против фактов уже не попрёшь. И факт был следующим: Джон Гук действительно спас его внука, подарив шлем, ведь не надень его Тэхён в тот день, от столь сильного удара головой он, по словам врачей, скончался бы на месте. И пока Юнги размышлял, как ему поступать дальше, Гуку было позволено навещать Кима в больнице в качестве одноклассника. Нечасто, но упёртый мальчишка не желал слушаться: проводил там каждый день по несколько часов, а когда по настоянию Мина того не пускали, сидел перед дверью в коридоре на полу, разложив вокруг себя учебники, и невозмутимо делал уроки. Помимо Тэхёна и Джона был ещё один ребёнок, не покидавший мыслей бывшего министра. Мальчишку Тая он знал с его малых лет, и всегда питал открытую неприязнь к этому нагловатому хулигану. Но когда тот вместе с Хэри набросился на старика с обвинениями в угрозах и шантаже собственного внука, Юнги разглядел что-то смутно знакомое в беспокойном взгляде паренька, заставившее старческое сердце дрогнуть, и это не давало покоя. Будто кто-то когда-то уже смотрел на Юнги вот так, этими глазами. Хосок чувствовал виновным в случившейся трагедии непосредственно себя. В том, что пошёл на поводу у Мина и его необоснованных подозрений, в том, что позволял себе рушить и насиловать три маленькие жизни, в том, что племянница Хэри больше не хотела его видеть и слышать, переживая всё очень болезненно, а Джон окончательно закрылся в себе и вообще не разговаривал ни с кем кроме Тэхёна, который, Хосок был уверен, даже не слышит его. Взрослые взяли на себя смелость распоряжаться судьбами детей так, как считали нужным, как им вздумается, а о последствиях не задумался никто, ни один не мог предположить подобного исхода. Но незнание от ответственности не освобождает, а потому необходимо было срочно исправлять всё, что Хосок натворил собственными руками. Только вот исправить увечье Тэхёна мог лишь донор: когда его лечащий врач заметил, что зрачки больного не реагируют на свет и провёл дополнительный тест, выяснилось, что мальчик слеп. Вот во что вылились им с Юнги самонадеянные игры с чужими жизнями. Пусть на мотоцикл они Тэхёна и не сажали, но похоже, сделали всё, чтобы сломать его изнутри. Тай со стороны походил на ангела, крылья которого вырвали и растоптали. Его вторая половинка, названный брат и лучший друг, находился в состоянии комы, а он ничего не мог с этим поделать. И само собой, винил во всём не только дедушку Тэхёна, но и самого себя. Не начни он драку тогда, тот гонщик, возможно, заметил бы поломку своего мотоцикла, не влетел бы на всей скорости в мотоцикл Кима, не выбил бы того из сиденья, заставив пролететь несколько метров и с высоты рухнуть на асфальт. Впрочем, казнить себя он собирался позже, сейчас самым главным было выздоровление Тэхёна. Пока все остальные плакали, умоляли небеса и раздражали Тая своими истериками, он молча надеялся на лучшее. В этом они с Джоном были схожи: эти мальчишки не верили в Бога, не умели молиться, они могли лишь надеятся. Оба чувствовали, что ради Тэхёна они обязаны быть сильными и не имели права даже мысли допускать о том, что тот не выберется. Ким выберется, и они ему в этом помогут. А слепота... Тай найдёт ему глаза, если понадобится - вручную вырвет свои собственные. Он ни глаз, ни сердца, ни собственной жизни не пожалеет ради родного человека. Не здороваясь ни с кем, никого перед собой не видя, Джон вошёл в палату и скинув с плеча рюкзак, сел рядом со спящим. - Привет, Тэхён, - сказал он весело, встряхивая влажные волосы, - извини, я немного задержался, на дорогах пробки из-за дождя. Сегодня тепло, но дождь просто ледяной, представляешь? - он потянулся к чужой ладони, такой тёплой, и накрыл своими, - у меня руки совсем закоченели, чувствуешь? Сегодня на уроке истории я чуть не подрался с Али, он выбесил меня до жути. Говорит, что раз я жил в Америке, никогда не пойму Корею, ни традиции, ни культуру с историей. Каково, а? Я не националист, ты знаешь, но этот индус и сам-то немножко не кореец, -Гук хихикнул, - так что, я смог за себя постоять, я молодец. Но мы потом всё равно помирились и попросили друг у друга прощения... Знаешь, это напомнило мне наше с тобой знакомство. Ты мне сразу понравился, я всё глазел на тебя и твою крутую куртку, пока вы с Таем спали на задней парте, и очень расстроился, когда между нами началась наша маленькая война. Но это всё уже не важно, Тэхён, важно только то, что мы есть друг у друга, и я больше никому не позволю тебя у меня забрать. Увезу хоть прямо сейчас, не веришь? Так и сделаю, увезу, спрячу, и никому тебя не отдам... И на мотоцикл позволю сесть снова только если сяду вместе с тобой. Да, это запрет, и пожалуйста, не спорь. Больше я тебя от себя не отпущу... Ночью я закончил заказ, о котором рассказывал тебе, помнишь? Картина с изображением Джокера и Харли Квин. Вышло здорово, заказчик остался доволен... Только посмотрел на меня немножко подозрительно, ведь я так увлёкся, что сам того не понимая, изобразил их слегка похожими на нас с тобой. Совсем капельку. Не ворчи, Тэхён, конечно же, роль Джокера досталась тебе, разве могло быть иначе? Это ты - сумасшедший бесстрашный гопник, а я слепо следую за тобой по пятам, потому что по-другому не могу. Потому что люблю тебя так сильно. Я сфоткал эту картину, покажу, когда тебе сделают операцию и ты снова сможешь видеть. Поверь, ты будешь гордиться тем, какой крутой из тебя получился Джокер. К слову, когда ты уже собираешься подниматься, м? Уже пора, спящий красавец. Знаю, как ты любишь поспать, но не настолько же, Тэхён, имей совесть. Я вчера съел в Маке бургер по новому рецепту, и он был до умопомрачения вкусный. Просыпайся скорее, соня, пока не подавился слюнками. Так и быть, наш следующий поход в Мак я оплачу сам. Сегодня я буду читать тебе конспекты по истории и физике, а ты слушай внимательно и всё запоминай, идёт? Хватит отлынивать от учёбы и пролёживать уроки. Вот я, когда был в больнице, сам просил тебя приносить тетрадки отличников, чтобы заниматься. А ты всё лежишь и молчишь. Не надейся, что тебе удастся так легко от меня отвертеться, Тэхён, я, знаешь ли, строгий репетитор. Как и во все предыдущие дни, Гук с выражением прочёл вслух школьные записи, останавливаясь на отдельных моментах, поясняя и дискутируя со спящим, а после нехотя собрался на работу. Перед уходом нежно погладив Кима по руке (голову трогать было пока нельзя), Джон поцеловал её и с улыбкой произнёс то, что говорил всегда, от всего сердца: - Проснись, Тэхён. Чувствуешь мою руку? Проснись, ничего не бойся. Я здесь, я жду тебя, и очень тебя люблю. Всё будет хорошо, слышишь? Ты только вернись. Пусть верит кто во что хочет, Мин Юнги - в свою правоту, религиозные люди - в Божью волю. Джон верит в их с Тэхёном любовь, он больше не потеряет его ни за что на свете. Сонхо собирался ехать в больницу к сыну, и открыв входную дверь, столкнулся на пороге с почтальоном. - Срочная посылка для господина Мина, - оповестил мужчина, кланяясь. Ким принял у того увесистый конверт и расписавшись в бланке о получении, закрыл дверь и тяжёлыми шагами поднялся по лестнице в кабинет тестя. Старик сидел, задумавшись, и даже не слышал стука. Когда Сонхо положил перед ним большой конверт для документов, Мин, наконец, заметил, что находится в комнате не один. Зять повернулся к выходу, но его остановил усталый голос: - В чём я просчитался, Сонхо? Где ошибся? Ким не хотел на него смотреть, не хотел разговаривать. Но раз уж в этом доме кто-то изволил спросить его мнение, он не станет молчать. Стоя спиной к Мину, он глубоко вздохнул и так же устало сказал: - Ошибка в том и есть, что Вы привыкли заранее всё просчитывать, отец. Вы были настроены категорически против нашего брака с Софи, вечно твердили, что я сопьюсь или брошу её, как последний подонок. Но поглядите, я не спился, не ушёл, и всё ещё люблю свою жену больше всего на свете. А от брака, что Вы едва ли не проклинали, у Вас растёт внук, который Вам дороже даже Софи. Вы настаивали на том, чтобы мы остались жить с Вами под одной крышей, и мы остались. Никогда не перечили Вам и Вашим методам воспитания нашего с Софи единственного сына. Вы так стремились взять контроль над ним, так сильно давили, строя из-него что-то непрогибаемое, жёсткое, как Вы сам. Вот он и не прогнулся. Зато сломался. Если хотите знать, по мне - так Вы слишком повёрнуты на контроле и забываете порой, что вокруг Вас - живые люди, а не бездушные машины, управлять которыми можно с помощью пульта. Я никого не виню в случившемся с моим сыном так сильно, как самого себя, но мы с Вами оба хороши. Своим давлением мы просто его задушили, и чтобы он захотел снова вернуться к нам, я готов отпустить его, дать ему вздохнуть свободно. Жаль, что понимание пришло так поздно, но я доверяю Тэхёну, и больше никогда не повторю эту ошибку. Нам всем придётся отныне считаться с его мнением, он больше не ребёнок, он молодой человек, у которого есть свои цели и стремления. Даже если Вы будете против, я больше не пойду на поводу у Вас и Вашего авторитета, я собираюсь стоять горой за моего мальчика, что бы ни случилось и во всём поддержу, что бы он ни решил. Юнги ничего больше не говорил, и зять тихо вышел. Бывший министр перевёл взгляд с закрытой двери на конверт на столе, и неторопливо распечатал его. Поверх стопки печатных листов он обнаружил записку, гласившую: " Господин Мин, Не имея ни малейшего желания встречаться с Вами лично, я высылаю Вам историю, не узнав подробности которой, Вы рискуете сделать ещё более грубые ошибки, чем успели до этого. Прочтите это в ближайшее время, и может быть тогда Вы, наконец, поймёте чувства других людей, что так обесценили. Надеюсь, на этот раз Вы будете благоразумны и справедливы. Пак Чимин ". Без единой эмоции старик вытянул первую страницу и бегло прочёл первые строки: "Все началось с того, что его психолог посоветовала ему некоторое время понаблюдать за незнакомыми людьми и мысленно представлять себя на их месте. То, как они живут, о чем думают... " Отложив лист, Юнги откинулся в кресле и сцепив пальцы в замок, по обыкновению уставился в окно. Представлял ли он себя на месте кого-либо? Пытался ли понять, прочувствовать на себе, о чём думают другие и чем они живут? Разве не был грозный Мин Юнги всего-навсего сторонним наблюдателем, даже в собственной семье? Принимал решение за всех, даже не видя сути. А ведь он сам когда-то учил покойного Тэхёна не рубить с плеча, не дорвавшись до сути дела, не спешить с выводами, не проработав все варианты, копать и копать правду под корень. Что же он наделал? Как посмел столь опрометчиво поступить? Неужто мальчишка Тай прав, и министр в отставке просто чересчур возгордился былыми заслугами и перестал считаться и уважать чье-то мнение помимо своего собственного? На следующий день Джон поехал в больницу вместе с Таем и Тэмином. Всю дорогу все трое молчали, каждый думал об одном и том же, по-разному. Гук лишь попросил включить музыку, и Тай охотно выполнил его просьбу, выбрав что-то весёлое. Подпевать никто не стал, но и траур держать ребята не собирались, атмосфера в машине была спокойная. Тэхён жив, и он будет в порядке, они знали это. Тай с Джоном - уж точно. У палаты Кима парни наткнулись на суетящихся родных больного и нескольких врачей. По встревоженным лицам они поняли, вновь что-то не так. И вскоре узнали, что не ошиблись: Тэхён вышел из комы и с трудом, но мог говорить слова, из которых стало ясно, что тот совсем ничего не помнит. Ничего, что произошло за последний год. Ким Тэхён лишился не только зрения, он ещё и частично потерял память. Врачи успокаивали, утверждая, что это временно, однако легче не стало никому, особенно самому Тэхёну. Напуганный слепотой, он терпел невыносимые боли в голове, совершенно не понимал, каким образом оказался в таком положении, тосковал, мучался, и чувствуя себя уязвимым, ожесточался. Лёжа на койке и стиснув зубы, пока врачи кружили над ним, он силился вспомнить свои сны, чтобы хоть как-то отвлечься от бессильной злобы, прожигающей изнутри. Навещать Тэхёна в его состоянии всей толпой врачи строго запретили, наказав разделиться по дням и порешить между собой порядок очереди. Лишний стресс подростку был сейчас противопоказан, нельзя заставлять его нервничать ещё больше, он и без этого потерян и разбит. Операция на глаза откладывалась на неопределённый срок: во-первых, из-за отсутствия подходящего донора, а во-вторых, делать её сейчас было крайне рисковано: Тэхёну необходимо вначале восстановиться после комы. Первые дни с Кимом были лишь члены его семьи. Сам он почти не разговаривал, лишь слушал внимательно всё, что ему говорят, и постоянно хмурился. Даже перед близкими предстать таким слабым и беспомощным уязвляло самолюбие, казалось ему унизительным. Несчастье не сломало его, оно сделало его чёрствым. Ещё больше, ещё хуже, чем он был до этого. Как только ему это позволили, Тай ворвался в палату друга и без лишних слов крепко обнял его. Слепой невесело усмехнулся. - Тай, блять! Грабли убрал. - Я скучал, чувак. - Что я пропустил? - прямо спросил Ким, позволяя, всё же, сжимать себя в объятиях, - Мне сказали, что прошёл сраный год, а последнее, что я помню - лето. Я правда попал под машину или это всё пиздёж? Тай нахмурился. Ему ни разу не нравилось, что от Тэхёна скрыли правду. О помолвке он говорить не стал: друг возненавидит своих родителей, как только это услышит. Узнает позже, когда будет более-менее готов. Но о причине, по которой тот оказался в коме, Тай молчать был не намерен. - Чувак, была гонка, - хрипло произнёс он, заново переживая в мыслях ту ужасную ночь, - первая весенняя. - Я проебался и разбился? - черты лица незрячего стали резче, - Ещё кто-то пострадал? - Не ты проебался. Мы с тобой уже были на финише, остановились. У типа, ехавшего за нами, отказали тормоза, он врезался в твой байк на полном ходу. С ним ничего страшного не случилось, а вот ты взлетел вверх как ёбаный самурай, чувак. Прямо на моих глазах... Блять... Услышав всхлип, Тэхён сдвинул брови. Он нащупал ладонью чужое лицо и пальцем стёр слёзы. - Не рыдай как сука, я же не сдох... Страшно было? - Мне никогда ещё так страшно не было, чувак. Подбросило тебя, а у меня вся жизнь перед глазами пролетела, всё наше детство. - Что сказал дед? Лавочку теперь прикроют? - Уже. Там такой скандал был. Но ты же знаешь Палача и пацанов. Они вовремя съебались, гонки теперь просто будут проходить в разных местах, чтобы не палиться. - А ты? - А что я, чувак? Я без тебя никуда. Тай отстранился и сжал его плечо, Тэхён отзеркалил этот жест. - Как и я без тебя. - Может, пососёмся? - пошутил Тай сквозь слезы. - Иди нахуй, Тай, - шикнул слепой, внезапно чувствуя влагу на своих щеках. - Я так рад, что ты жив, - парень снизил голос до полушёпота, едва сдерживая рыдания. - А я рад, что ты не пострадал, - искренне сказал Тэхён сильно дрожащим голосом, - быть слепым нихуя не круто. Есть старая восточная не то сказка не то притча. Она о человеке, что попался на воровстве и был наказан отсечением руки, которую тут же бросили в кипящее масло. Нервные окончания позволяли бедняге всё чувствовать, ощущая, как его плоть сгорает, он бился в агонии, но терпел, не проронив ни звука и не позволил никому видеть его страдания. После того как всё закончилось, он отправился к другому человеку, наказанному когда-то таким же способом, и упав в его ноги, лишь тогда горько разрыдался, жалуясь и стеная. На вопрос о том, почему он плачет только сейчас, несчастный ответил: "Потому что лишь ты можешь понять меня и мою боль". Плакать сейчас наедине двум друзьям было вовсе не стыдно. Когда болело у одного, болело и у второго - Придёшь завтра? - позже спросил Ким, по тихой возне поняв, что Таю пора идти. - Я каждый день прихожу, чувак, - улыбнулся парень, - и не я один, много кто. Не пускают к тебе всех. - Все и не нужны. Куртку мою притащи. Она цела? - Да, - нет, но Тай отдаст свою, у них они были одинаковые. - И сигареты. Сигареты тоже захвати, с зажигалкой. Я ёбнусь, если не покурю. Они, блять, думают, что если курить брошу, сразу видеть начну? Тай встал с больничной койки и быстро подошёл к двери, закрывая ту на защёлку. Распахнув окно, он подошёл к слепому и мягко потянул за руку, вынуждая подняться. Понимая, что друг задумал, Ким ухмыльнулся и осторожно встав, опираясь на друга, добрался до подоконника. Ходить самостоятельно было ещё тяжело: тело одеревенело от недельного отстутствия физической нагрузки, голова кружилась, перед глазами стояла одна непроницаемая мгла. - Ты реально ебанутый, - заверил Тэхён с улыбкой, хватая губами приставленную к ним сигарету, - на всю голову. - Поэтому мы и дружим, - серьёзным тоном ответил Тай, - у нас слишком много общего. Друг прикурил ему, и Тэхён с тихим шипением втянул никотин, на выдохе замирая. Он не увидит дым, - понял это только что. Он ничего не увидит. Почему-то именно в этот момент осознавать свою слабость в чём-то стало особенно тяжело. Протянув руку вперёд, слепой наткнулся на прутья стальной решётки, и сбросил едва начатую сигарету в широкий проём между ними. - Ну нахуй, - процедил он раздражённо, - расхотелось. Тай с болью во взгляде проследил за тем, как отбросив его руку, Ким идёт обратно к койке, ладонью двигая по стене, чтобы ориентироваться. - Чувак... - Иди, Тай. Тэхён улёгся на бок, отворачиваясь к стене. Разговор был окончен. Тай постоял ещё мгновение и уныло побрёл прочь. Выплакавшись, многие люди смягчаются, им становится чуточку легче. Очевидно, его друг в число таких людей больше не входил. Тэхёна готовили к выписке, когда Джону, наконец, позволили его увидеть. Сонхо сам велел ему войти в палату, хмуро стоя в дверях и наблюдая за происходящим. Затаив дыхание, Гук осторожно шагнул за порог, готовясь увидеть любимого человека. Тэхён сидел на кровати с ногами, согнув колени и глядя перед собой красивыми невидящими глазами. Едва справляясь с желанием наброситься на него с объятиями, Джон утер потные от волнения ладони, и улыбнувшись, сказал: - Привет, Тэхён. Ким не помнит его, пока не помнит. Но это ничего, Гук поможет ему вернуть память. Со всем поможет. Слепой очень медленно повернул к нему голову. Равнодушное выражение лица не изменилось. - Когда я был в коме, кто-то говорил со мной, будил меня. Это ты? Сонхо напрягся, весь обращаясь вслух. - Ты... - Джон сделал шаг вперёд, ему хотелось рассмеяться, расцеловать Тэхёна, - ты слышал меня? Ким промолчал. - Это твой одноклассник, Тэхён, - сказал Ким-старший, внимательно наблюдая за лицом сына, - пришёл тебя навестить. - Как тебя зовут, одноклассник? - холодно спросил незрячий. - Дж... Чон Гук... - почти шёпотом ответил парень. - Имечко, конечно... - Тэхён брезгливо усмехнулся, - иди домой, Чон Гук. Я тебя не знаю, так что нехрен глазеть на меня как на обезьяну в зоопарке. - Тэхён! - начал было отец, но Джон понимающе кивнул, разворачиваясь к двери. - Ещё увидимся, Тэхён, - сказал он, - и спасибо, что вернулся. Едва удаляющиеся шаги стихли, незрячий завалился на спину, складывая руки на груди. Голос незнакомца раздражал до дрожи, до боли в груди, до пылающего от ненависти сердца. Киму хотелось придушить этого парня. Зачем тот разбудил его? Зачем пообещал, что всё будет хорошо? Зачем заставил вернуться и почувствовать себя таким жалким? Кем бы он ни был, лучше этому Чону больше не появляться, иначе Тэхён втащит ему, и слепота помехой не станет. Просто так. Просто за то, что ему самому сейчас так плохо, что хочется, чтобы страдал кто-нибудь ещё. Джон не расстроился, нет. Прямо сейчас он был счастлив. Тэхён слышал его! Он проснулся. Сидел перед ним, говорил с ним, наконец-то сам дышал! Разве может быть что-то важнее этого? А агрессия Тэхёна - это лишь защита, он напуган и слаб, и нуждается в любви и поддержке как никогда. Они всё починят со временем, обязательно, и свои отношения, и друг друга. Всё будет хорошо, Гук верит, всё у них будет хорошо.