Любовь во время зимы

Они прибывают на Драконий Камень поздно вечером. Сгущаются сумерки, и черный замок высится над скалой, его острые шпили и башни устремлены в окрашенное багровой краской небо. В прежние времена Санса, возможно, нашла бы Драконий Камень пугающим и негостиприимным с его холодными пронизывающими ветрами и сыплющимся с небес мокрым снегом. А сейчас ей, вдоволь насмотревшейся на обманчивый и опасный блеск и роскошь Красного замка и королевского двора, эта хмурая и малонаселенная гавань кажется самым безопасным и надежным местом в Вестеросе. Есть в этих припорошенных снегом камнях что-то невероятно завораживающее. Стоя в расщелине скал и глядя на расстилающуюся перед ней темную морскую гладь и каменистый берег, Санса замечает, сколько же общего у этих земель с их хозяином — ее мужем и королем. Как ни странно, но именно эти холодные и мрачные черные камни, зияющие провалы скальных пещер, каменистые тропы, ходить по которым трудно без сопровождения, — именно Драконий Камень наполнил ее сердце ощущением защищенности. — Штормовой Предел понравится тебе больше, — Санса и не заметила, как Станнис приблизился к ней, и только его голос и его руки на ее плечах выдают его присутствие. Она разворачивается к нему лицом и нежно обнимает его в ответ. — Когда все закончится, я обязательно покажу тебе Штормовые земли. Даже сквозь полумрак Санса замечает: король напряжен и его губы сжаты в тонкую ниточку. — Не знаю, стоит ли, — она пожимает плечами. — Ты и сам не очень-то стремишься туда. — По тому, как исказилось его лицо, Санса понимает, что не ошиблась и что у Станниса с теми местами действительно связано много личного и болезненного. — Это мои земли, — отвечает он заранее на вопрос, который непременно задала бы ему Санса. — Они должны были стать моими намного раньше… как и Железный Трон. — Все мы рано или поздно получаем то, чего заслуживаем. Это правда. Старки вернули Винтерфелл, Болтоны мертвы, а еще раньше ушел из жизни Джоффри. Бриенна Тарт, покушавшаяся на жизнь короля, обезглавлена за измену, убит и Мизинец. И если в этом мире есть справедливость, то и Станнис обязательно вернет себе Трон и станет лучшим королем в истории Вестероса. Жаль, что справедливость спала крепким сном, когда Станнис с войском готовился перейти Черноводную… …Там, на Черноводной, она молилась, просто чтобы выжить. Просить богов о смерти Джоффри она не смела — боги не любят воззваний об отмщении, зато она могла молиться, чтобы не стать женой кровавого бастарда, чтобы вернуться домой и обрести долгожданный покой. Пока, наконец, не поняла, что ей стоит молиться за победу Станниса. Короля Станниса. Тогда еще Санса ни разу не видела Станниса, не знала его, зато знала Джоффри, а хуже Джоффри, казалось тогда, ничего быть не могло. Разве только Рамси Болтон. Она была почти ребенком и верила в то, что боги прислушиваются к молитвам. Станнис поведал ей: боги, может, и есть, но они слепы и равнодушны, а справедливость творит каждый для себя… *** Люди короля обращаются к Сансе «Ваше Величество», и после всего, что с ней случилось, ей трудно привыкнуть к новому титулу, и то, что она теперь — законная королева Вестероса, кажется ей таким нереальным. Когда-то она мечтала о Железном Троне, потом — о доме и спокойной жизни. Они собираются в Палате Расписного стола — король, королева, советники, потом появляются Джон и Вель. Жену Джона, принцессу одичалых, допускают в совет как человека, знающего Вольный Народ, она словно нить, связующая два мира. Их брак был идеей Станниса, и теперь, глядя, как сводный брат счастлив с белокурой озорной северянкой, Санса еще раз убеждается в правильности решений, которые он принимает… После совета все расходятся по покоям, а Санса и Вель задерживаются возле Расписного стола, рассматривают сделанную умелым мастером карту Вестероса, находят на ней Винтерфелл, Стену, Королевскую Гавань, вернее место, где она должна быть. Санса рассказывает новой родственнице и подруге о своих приключениях, начавшихся в Винтерфелле и окончившихся на Драконьем Камне, помечая флажками те места, где ей довелось задержаться. Они расходятся по своим покоям, когда уже совсем темно и в переходах между комнатами гасят факелы, и тут только Санса с волнением осознает: она забыла, куда ей идти, забыла, где находится ее спальня. Зато Вель помнит — бывшая одичалая, как и все ее соплеменники, прекрасно ориентируется в незнакомых местах. — Хочешь, отведу тебя? — Вель смеется, и в серых льдистых глазах проскакивают озорные искорки. — Я знаю, куда тебе стоит идти! — И так странно смотрит на нее, словно что-то задумала. Санса смущенно кивает — ей неловко оттого, что будущая королева Вестероса оказалась такой недальновидной и рассеянной, но сестра убеждает ее, что все это нормально и что на новом месте не всегда удается сразу найти нужную комнату. — Пойдем, — она протягивает Сансе узкую и изящную, но загрубевшую от физической работы ладонь. Вель быстрая и резвая, она взбирается по крутой винтовой лестнице ловко и грациозно, как белка по стволу дерева, Санса следует за ней, полагаясь на интуицию и пространственную память невестки. На минуту ей в голову приходит мысль, что неплохо бы и к мужу зайти, пожелать ему спокойной ночи, обнять и поцеловать перед сном, но так она точно до утра до спальни не доберется. Наконец, миновав множество извилистых, украшенных горгульями коридоров, Вель и Санса оказываются перед массивной каменной дверью. Вель останавливается. — Тебе сюда, сестренка, — она легонько подталкивает Сансу вперед и, прежде чем Санса успевает справиться с тяжелой дверью, исчезает в темных закоулках. В комнате, куда Санса вошла, горят свечи, здесь тепло, натоплено и уютно. На широкой кровати — меховые покрывала. Санса подходит к кровати и присаживается на край, смутно ощущая чье-то незримое присутствие. Станнис? Он был здесь, он приказал позаботиться о своей леди жене, чтобы ей было удобно и уютно в новом доме? Санса в задумчивости протягивает руки к одной из меховых вещей и тянет ее к себе. Это плащ мужа, она узнала на ощупь и… по запаху. От таких мыслей немного стыдно и неловко, но запах любимого не спутаешь ни с чем. В странном замешательстве Санса надевает плащ на себя, утопая в жестком, но манящем темном меху. Воображение рисует странные вещи, странные и непривычные, рождая смутно знакомые ощущения — этот жар между бедер, порочный зов плоти. Она сходит с ума, когда находится одна в своей комнате, желая близости с любимым, его прикосновений, ласк, поцелуев. Все это до боли пленительно и приятно, когда Станнис находится рядом, и когда она, в одной тонкой рубашке, всем телом прижимается к нему, тая и плавясь точно воск в его сильных руках. Порой они заходят далеко, но они муж и жена, для них нет ничего запретного. Ее обожаемый король поглаживает нежные изгибы ее бедер, накрывает ладонями ее затвердевшие соски, ласкает их языком, пробует на вкус. Санса взволнована. Почувствовав прилив крови и не зная, куда деваться от внезапно нахлынувшего возбуждения, Санса сбрасывает меха, выбегает из комнаты в коридор и, прислонившись спиной к стене, стоит неподвижно, закрыв глаза и пытаясь успокоиться. Ее смущает не столько нахлынувшая слабость, а то, что ее страхи перед прошлым до сих пор живы и словно возникают из тумана в самое неподходящее время. Они могут обниматься и целоваться сколько угодно, но стоит Станнису коснуться низа ее живота, внутренней поверхности ее бедер, как она тут же инстинктивно сдвигает ноги, опасаясь… но чего же? Боли. Ее тело еще помнит Рамси, помнит его побои и издевательства, помнит ужасные ночи, когда он, прижимая ее к каменной стене в самых неудобных позах, вонзал в ее лоно свой член, едва не разрывая ее на части, резко толкаясь в ней и перемежая свои рывки глухими ударами. Ни о каком желании, ни о каком удовольствии не было и речи, только боль, только унижение… Со Станнисом все иначе. Но почему она до сих пор не может? Почему боится?.. …— Санса? — его голос выдергивает Сансу из паутины кошмаров. Она прерывисто, возбужденно дышит и всем телом льнет к мужу, даже не пытаясь понять, что он делает здесь среди ночи. Почему не ушел к себе? — Польщен вашим визитом, миледи, — на удивление сухо и церемонно. Обычно они говорят по-другому — не как почтительные союзники, а как близкие люди, нежно привязанные друг к другу. — Я… рада, что ты здесь, — Санса чувствует, что краснеет. Лицо горит, хотя руки, ноги и тело сводит от озноба. И хочется, чтобы он не уходил — но вдруг она снова не вынесет тяжести прошлого и отступит, перечеркнув и свою любовь, и право на счастье? — Пойдем, — Станнис распахивает перед ней дверь, и Санса снова осматривается. — Ты права, провести ночь вдвоем гораздо лучше, чем поодиночке. И правильнее, и приятнее. Пламя свечи, стоящей на столе, нервно дрожит, дергается, вздрагивает от малейших движений, отблески пляшут на потолке и на лице Станниса. — Вина у меня нет, нужно посылать за ним на кухню, — он словно извиняется. — Только вода. Санса кивает, затем подходит к столу, смотрит на разложенные на нем карты и свитки и понимает — Вель специально привела ее в спальню мужа. Должно быть, хитроумная одичалая догадалась, что брак короля и королевы так и не стал настоящим, и решила по возможности помочь им обрести друг друга. Санса смеется и, поперхнувшись водой, кашляет… И сейчас ей кажется, что и Вель, и боги действительно привели ее туда, где она должна быть. Что ее муж — не Рамси, не Джоффри, даже не Тирион Ланнистер. Он благороден, хорош и, главное, любим. И что сейчас, именно сейчас у нее наконец-то все получится. — Сейчас мое место здесь, — шепчет Санса, обвивая руками шею мужа и приникая к его губам горячим поцелуем. Он отвечает ей, углубляя поцелуй, размыкая языком ее губы и на ощупь расстегивая мелкие пуговицы на спинке платья. Санса терпеливо дожидается, когда Станнис освободит от одежды ее, когда разденется сам. Она неотрывно смотрит на него, замечая, что у него красивое тело. Затем он подхватывает Сансу на руки и, опустив на пленительно щекотные меха, пристраивается сверху и бережно, словно она из хрусталя или фарфора и любое неосторожное прикосновение может ранить ее, целует. Не оставляя без внимания ни единой клеточки ее тела. Она не ждет, когда Станнис дотронется до ее бедер, она сама раскрывается навстречу ему, принимая его в себя с неподдельным желанием и самой глубокой благодарностью. Краска пылкой страсти, а не стыда заливает ее щеки, а точные, уверенные, ритмичные движения мужа наполняют ее новыми ощущениями, вычищая из ее мыслей весь страх перед неизвестностью, всю боль… …И теперь наконец она не просто верит в грядущее счастье. Она знает, что счастлива, и чувствует свое счастье каждой клеточкой своего тела.