Кто ты?

- Довольно холодно сегодня, правда? Аякс, сжимая в оледеневших пальцах правой руки небольшую пиалу с дымящимся чаем, а другой покрывая ладонь сидящего рядом человека, внимательно пересчитывал звезды, одну за другой складывая в воображаемый ящик. Ли Юэ спал. Море, еле колеблемое низкими волнами, было где-то внизу, под опущенными с пристани ногами. Полная луна, издалека схожая с огромным куском сыра, будто свеча полыхала над гаванью, что делалось настолько светло, как днём. Наверное, это был его самый счастливый день. Любимый человек перебирал его пальцы, неуверенно прижимаясь плечом к его руке и тихо сопел, смакуя им же приготовленный чай. - Холодно, - эхом повторил Моракс. - Скоро осень. Тарталья тяжело вздохнул, опустил голову на плечо Чжун Ли, и закрыл тяжелеющие веки. Хотелось спать так же сильно, как и не делать этого никогда. Растянуть это время, поделить на кусочки, и брать понемногу, пока не закончится. Но как же это было неизбежно скоро. Он исчезал из памяти людей. - Мне придётся уехать в Инадзуму. Синьора убита, Скарамучча пропал вместе с сердцем Бога сёгуна, - одиннадцатый предвестник ненадолго замолчал, прислушиваясь к ровному биению сердца бывшего архонта, а затем продолжил: - Царица в ярости. - Я буду ждать тебя, сколько потребуется. Аякс с невинным удивлением распахнул глаза и заглянул в непроницаемые зрачки любимого. Им тяжело далось принятие чувств, признание и начало отношений. Тарталья боялся. Страх потерять себя и свои чувства, преследующий его ещё с глубин бездны, охватывал каждый раз при взгляде на Моракса. Но совсем скоро желание касаться рук и чувствовать запах чужих одежд одолел их обоих. Они сдались общему счастью. А теперь их хрупкое равновесие было на грани разлома. Тарталья начал замечать это ещё в начале лета. Сначала торговец в ларьке проигнорировал его просьбу, будто Аякса и не существовало в тот момент, потом ребёнок, бегущий по улице, смотрел прямо сквозь него, и, столкнувшись с препятствием в виде тела предвестника, тихо пробубнил "видимо, споткнулся" и пошел дальше. Сейчас всё становилось ещё хуже. Теперь он не мог даже купить поесть, ведь все горожане воспринимали его как растворённого в воздухе. Его не видели. Совсем. - Я так хочу остаться с тобой, - шёпотом сказал Аякс. - Ты ведь не забудешь меня, правда? Чжун Ли сильнее сжал ладонь возлюбленного пальцами и, оставив чашку с допитым чаем на пристани, запустил их в рыжие пряди, мягко поглаживая Тарталью по голове. - Не забуду. Обещаю тебе. *** В Снежной наступила весна. Противоположно остальному миру, здесь всегда было холодно, а смена времён года воспринималась как данное. Погода не менялась ни при перемене дня и ночи, ни при царствовании летних месяцев. Колючими вязаными варежками, подаренными перед отъездом Чжун Ли, Тарталья потер румяные от холода щеки и подбородок, пытаясь хоть как-то спасти их от обморожения. Пошел третий месяц с его приезда на родину. Аудиенции у Царицы проходили каждые три дня и каждый вечер её решения всё больше склонялись к началу войны. Приходилось жить в казарме, наравне с другими воинами и работягами, вдыхая запах чужого мнения и безразличия. Семья тоже оставила память о нём. Тевкр и Тоня хоть и увидели его, но не смогли даже вспомнить имя. Пережитое горе осколком разбитого стекла врезалось в сердце, оставшись там навсегда. Несколько бессонных ночей в размышлениях об отрешении от всего, что было до этого в жизни Аякса, мысли о смерти, и о нём. Чжун Ли писал письма редко, но каждый обрывок бумаги с историями, написанными его ровным круглым почерком грели душу, отодвигая пропасть на несколько шагов назад. Но последние пять дней не было ни одного. Чайльд стоял перед почтовым отделением, стряхивая налипший на сапоги снег. Огонёк надежды всё ещё теплился в груди, вторя мыслям "сегодня точно будет письмо". Дверь со скрипом отворилась, и оттуда вышла пожилая дама, сжимающая в морщинистых руках перевязанную джутовой верёвкой посылку. За ней прошмыгнул маленький мальчик, чуть не сбив бабушку с ног, и тут же приземлился в наваленный у порога сугроб. - Ну, чего лежишь? Вставай, давай! Женщина запричитала на баловника, который только несколько раз беспомощно махнул рукой, давая понять, что самому выбраться не получится. - Я помогу! - тут же вызвался предвестник, приблизившись к ребёнку. - Всё будет в порядке, только не шевелись. Будто игнорируя присутствие Чайльда, мальчик громко шмыгнул носом и сразу же завертелся в снегу, с лёгкостью выскользнув из ловушки. - Ну вот, ещё простудишься, весь промок с головы до ног! - ворчливо закончила женщина. - Пойдём домой, я поставлю кипятить молоко. Мама прислала тебе гостинцы из Фонтейна, будем пробовать. Мальчик схватил бабушку за свободную руку, звонко чихнул от застрявших в носу снежинок, и весело запрыгал по тропинке. Тарталью опять не заметили. *** Прошло уже пять месяцев после пропажи Скарамуччи и смерти Синьоры. Война тёмным облаком нависла над Тейватом, тяжёлыми шагами стаптывая деревни и города, унося жизни, пахотную землю и спокойствие. Писем от Моракса не было уже два месяца. Сердце твердило о перебоях в работе почтовых посыльных, может быть, раненых в пути, или вовсе убитых случайной пулей врага, а разум понимал другое, разрывающее болью изнутри. Чернила на последней весточке от любимого начали стираться от вечных перечитываний уже наизусть выученных слов. "Люблю тебя. Навечно твой Чжун Ли". Солдаты в казарме сбились в кучку, играя в карты, попивая ворованное со склада вино и обсуждая последние новости. Чайльд тихо лежал в своей кровати, спрятавшись под куском мешковины, выступающим ему единственным одеялом, и прислушивался к говору, еле достающему до его ушей. - Завтра выступаем в сторону Ли Юэ, - победно ухмыльнулся один из солдатов. - Говорят, только Мондштадт пока держится. Слишком уж у них упрямый архонт. - А что насчёт Цисин и Моракса? Аякс вздрогнул при упоминании родного имени и сжал зубы. Давно он не слышал никаких новостей о Ли Юэ, а тем более и об архонте. - Сложили свои полномочия, - радостно воскликнул мужчина, выкидывая из руки три карты и сгребая в кучу всё монеты, поставленные на кон. - Я выиграл. - Рекс Ляписа казнят? - Вероятно, - кивнул мужчина. - Царица уже довольно поигралась с его доверием. Дрожь прошла по всему телу, заставляя вжаться в постель до боли в животе. - Нет! Это неправда! - яростно закричал Тарталья. - Вы лжёте! Мужчины даже не обернулись в сторону несчастного предвестника, еле сдерживающего накатывающие слезы. Нужно было торопиться назад, в Ли Юэ. Всё равно родина уже давно его забыла. *** В животе предательски урчало. То ли от страха, то ли от голода. Добывать еду стало практически невозможно, поэтому Тарталья жевал засушенные закатники и яблоки, заготовленные еще с осени. Охотиться было нельзя: всюду ждала засада, а если совсем не повезет, то и зарытая в земле бомба. Иногда, в моменты жуткого иссушения, приходилось лезть в чужой амбар за зерном. Животное встретить теперь было чудом. Даже деревенские еле держались на паре кур и коров на десяток домов, да и воровать последний грош у этих милых несчастных людей Аякс не мог. Недалеко от гавани Ли Юэ высились деревянные баррикады. Изрезанные копьями, испепеленные бывшим здесь когда-то пожаром. Родная пристань выглядела совсем не так, как раньше: флаги родины Моракса были обрезаны и заменены на гербы Снежной. Часовые несли службу практически на каждом углу. Загнанные в угол жители, облаченные в тряпье, сновали по переулкам, стараясь не попасть под руку, будучи неугодными для взора стражи. Спустившись в город, Чайльд в который раз убедился в том, что его никто не видит. Его свободную прогулку прямо перед толпой проходивших мимо солдат никто не заметил, поэтому предвестник шагнул глубже в город. Нужно было найти место, в котором держали Чжун Ли, приговоренного к смерти. Сердце пропустило удар. Голова тут же ушла в пляс, в глазах потемнело, и он упал наземь. Судорожно хватая ртом воздух, Тарталья медленно поднялся на ноги, по привычке ощупал свое тело, убеждая хотя бы себя в том, что он все еще существует, и медленно побрел дальше, хватаясь за стены домов. Поднявшись на террасу Юйцзинь, Тарталья упал в траву, пытаясь отдышаться. Каждое движение давалось с трудом. Тело совсем ослабело и отказывалось слушаться, требовало еды или хотя бы чего-то, похожего на нее. «Если я не поем до завтра, то, вероятно, умру во сне». Над городом зазвенел колокол. Видимо, часовым пришло время сдавать смену другим соням, еле держащимся на ногах от усталости. Толпа выстроилась где-то напротив Аякса. Командир громко рапортовал о продвижении вглубь территорий Мондштадта и о скорой казни архонта камня. - Не позволю, - вложив все свои силы, прошептал предвестник. – Я спасу его. Обязательно. Капитан начал быстро распределять солдат по местам бдения, уделяя некоторым местам особое внимание. - У «Глазурного павильона» нужны пятеро человек. Госпожа Нин Гуан не совсем довольна известиями о приказе от Царицы, - несколько солдат шагнули вперед, отдали честь, и ушли вниз по ступеням, к указанной точке. – К золотой палате пойдут семеро. За архонтом нужно следить более бережно, нежели за остальными. - Золотая палата… - тут же повторил Чайльд. – Наконец-то я нашел тебя. *** Чтобы попасть внутрь, усилий прикладывать не пришлось. Стража клевала носом, подпирая отдаленные от входа колонны. От них несло запахом ядовитого алкоголя и дымом, идущего от разведенного на траве костра. Раньше бы Цисин такого никогда не позволили, а теперь гавань опустела, потеряв твердую опору. Разруха и хаос серым полотном лежали на крышах, вызывая только слезные позывы и тоску. Внутри палаты было тихо. Только остатки моры шелестели под ногами, как кленовые листья. В главном зале послышался чей-то голос. Осиплый, порядком уставший и невозможно тихий. Но Аяксу не пришлось даже напрягать слух, чтобы понять то, кому он принадлежал. - Чжун Ли! Огибая бесконечные колонны и коридоры, спотыкаясь о разбросанные повсюду монеты, Чайльд бежал, ведомый родным звуком. Он обязательно вспомнит. Моракс увидит его, так же как и раньше, снова мягко переберет его рыжие пряди, сожмет в своих тонких пальцах его ладонь и заварит чай, галантно приглашая на пристань. Как и обещал, научит пользоваться палочками, проведет целый месяц с ним в путешествии по Ли Юэ, показывая свои любимые места, а потом, когда уже спустятся сумерки, обнимет, позволив уснуть на своей груди. Правда? Измученное тело архонта было подвешено за цепи, тянувшиеся куда-то в темноту потолка. Его пересохшие губы и исхудавшее тело уже совсем испустило остатки сил. Казнь была назначена на завтра. Сердце бешено заколотилось в висках, когда Аякс увидел Чжун Ли живым. Значит, успел. Значит, еще сможет вызволить его отсюда. Значит, они смогут быть счастливы вместе. - Моракс! – слезно крикнул предвестник. – Я вернулся. Вернулся, слышишь? Архонт никак не отреагировал, только еле шевеля губами что-то шептал. Быстро, но так осознанно, будто забыл все, кроме этого. - Я не понимаю, что ты говоришь, - отчаянно позвал Тарталья, прижимаясь к чужому телу. – Прошу, пойдем домой. Я заварю тебе чай, хочешь? Разорвав объятия, Чайльд обошел вокруг, пытаясь найти что-нибудь острое, чтобы обрубить цепи, но, так ничего и не обнаружив, вернулся обратно. - Ничего, я придумаю, как нам выбраться отсюда вдвоем. Ты ведь не забудешь меня, правда? Чжун Ли вздрогнул и поднял голову, устремляя взгляд прямо на возлюбленного, стоящего напротив. Он подался вперед, чтобы ухватить последнюю ниточку воспоминаний, но закованные руки не дали ему этого сделать. - Аякс? Это ты? Взгляд архонта тут же помутнел и погас, как огонек в керосиновой лампе. Последние крупинки памяти просочились сквозь пальцы и разбились об пол. - Это я, Чжун Ли! Я вернулся! Моракс недоуменно посмотрел на человека, стоящего напротив, неторопливо склонил голову набок и прошептал: - Кто ты?