Лисёнок

Серёжа - дикий зверь. Он не любит, когда нарушено личное пространство, когда вокруг слишком шумно, не терпит разговоры ни о чем и привкус 'холодка' на губах после огромного количества затяжек одноразкой. Он весь из себя колкий, вычурный, настоящий фрик, которому нет места ни в чужих сердцах, ни по соседству с собственной головой. Он не умеет общаться, как многие говорят, хотя тот Серёжа еще в Армавире остался, не умеет говорить, ничего он не умеет, бездарность, только и может, что разъезжать по чужим квартирам и стримам и их аудиторией оперировать, управлять и нагло воровать ее к себе. Серёжа - красивый, но дикий мальчик, способный на многое. Он умеет льстить в лицо, умеет флиртовать, умеет шутить настолько колко, что зубы сводит, дразниться может хорошо, да так, что до гроба или до оргазма одним своим блядским томным голосом доводит. Пешков всегда знает меру, всегда видит границу, не смеет переступать ее, но при этом наглеет с каждым разом, и с каждым новым стримом обрастает еще сотней-двумя масок, которые никто на свете снять не может. Ваня видит его потенциал, видит его нутро, и начинает под себя прогибать. Сережа- все еще дикий зверь, который почему-то дом искать начинает. Они любят друг с другом кокетничать, дразниться, а особенно на стримах, когда все восхищения в чате, вздохи и возгласы посвящены лишь им двоим. Они оба знают, что ни во что серьёзное это не перейдет, - хотя бы, потому что Серёжа не гей, а Ване такие как он попросту не нравятся,- но почему-то игры с каждым разом заходят все дальше, превращаясь из рофла во что-то новое и непонятное. Пешков все еще осторожен. Он не знает, как вести себя с Дипинсом наедине, он не понимает его повадок и вкуса, он не отличает его от кучи таких же друзей-стримеров, но почему-то к его стримам привыкает. Там и чат становится уютнее, чем у того же Эвелона, и сам Ваня какой-то... домашний. Настолько, что хочется задержаться подольше, еще раз прикоснуться к этим нежным ухоженным рукам, да так чтобы больше отпускать не пришлось. Сережа - дикий зверь, но в руках Вани он превращается в домашнего питомца. Они начинают оставаться у Вани на квартире после стримов. Сначала просто играют во что-то, пока Пешков курит, общаются и иногда выпивают. У Дипинса дома вкусно пахнет, а еще по-своему чисто, и постель всегда убрана так, будто никто на ней никогда не спал. Сережа сначала долго обживается в остальных комнатах, привыкает, рассматривая каждый угол, а однажды, дойдя до спальни, ловит себя на странной мысли. А как Ваня пахнет? Это ведь бред. Нельзя же просто взять и понюхать его кровать, изучить каждый сантиметр его покрывала, а потом вернуться к нему и делать вид, что ничего не было. Нельзя вторгаться в чужое личное пространство, если не любишь, когда лезут в твоё, нельзя, нельзя, нельзя... Жожо долго матерился про себя и на себя, но в итоге присел на чужую кровать и буквально кончиком носа прильнул к покрывалу, принюхиваясь. Так сладко... Словно смесь ванили и какого-то непонятного фрукта, будь то ананас или вовсе малина. Он продолжал исследовать носом все пространство Ваниной кровати, надеясь, что его не застукают, и с каждой секундой улавливал в этом аромате что-то совершенно новое и ранее неизученное. То это были нотки кислоты, напоминающие лимон, то и вовсе, запах свежести, который ассоциировался у парня с мятой. Это все было так неправильно, но у стримера буквально снесло крышу, и он не мог перестать вести себя, как зверь. Сережа ведь действительно зверь. Самое настоящее дикое животное. - Лисёнок, - у Вани голос звучал властно, но достаточно гладко и заговорщически. Он в последнее время полюбил звать так Жожо ради рофла, но сейчас все шутки остались в стороне. У парня вся спина сжалась, он вздрогнул, но так и не решил сдвинуться с места: все так же, как и раньше, сидел к двери спиной, уткнувшись лицом в покрывало и принюхиваясь. - А что это ты тут делаешь? - Ничего, - он пиздел лучше, чем дышал, но сейчас дрожь в голосе выдавала в каждой букве нотки неуверенности и страха. Сережа - умный мальчик, который не любит нарываться на неприятности, и который сейчас не мог их избежать. - Я-Я.. - Ты? Ну же, скажи, - Ваня говорил так, словно издевался, но на самом деле он просто искал в своем друге (любовнике?) правду. Он заранее понимал, что будет дальше, поэтому и назвал Сережу так, но хотел его еще немного помучать, прежде чем позволить им обоим как следует насладиться процессом. - Я не могу долго ждать, Лисёнок. - Прости, - Пешков сдался и наконец взглянул в эти глаза, до этого впивающиеся в его худощавую спину. - Я придурок, я конченный, я идиот, прости. Я домой поеду, мне... - Шшш, - Дипинс в миг сократил между ними расстояние и тут же взял Жожо за щеку, притянув к себе. Парень молчал, лишь очарованно смотрел на Ваню и старался внимать не то, что каждому его слову, а каждому вздоху, дабы точно ничего не упустить. - Лисёнок, все хорошо. Хочешь поиграть? Кивок. Пешков не решился нарушить со своей стороны молчание. - Какой ты хороший, - у Вани не голос, а бальзам, льющийся на грязную Сережину душу. Он весь такой противоречивый, непонятный, неправильный, странный, он даже в руках Дипинса фрик, но уже более одомашненный, будто прирученный. Сережа терпеть не может подобные ситуации, потому что знает: одно только Ванино слово, хотя, да что слово, один лишь вздох и наглый взор, и Пешков отдастся ему полностью. - Ты очень мягкий. - Вань? - Да? - Что ты делаешь? Парень не ответил. Всего лишь приблизился на пару сантиметров к Сереже, втянул в лёгкие побольше воздуха, а потом, раздумывая то ли вечность, то ли один момент, нежно и почти невесомо коснулся его губ своими. У Вани губы мягкие, теплые, сразу понятно, что живые, а у Сережи, наоборот, холодные, даже ледяные, и фактурные, покусанные везде, где только можно. Пешков до конца не понимал, что они творят: почему целуются, и тем более, почему ему это нравится? Но все эти вопросы, появляясь, тут же исчезали, как и ответы на них, потому что не было для Сережи сейчас ничего вокруг, кроме самого Бессмертных. Ни вопросов, ни ответов, ни опасений. Его губы, сминая контрастные Сережины, одним своим существованием и действиями заставляли парня буквально дрожать от любого шороха, звука или блика света. Жожо тут же оказался на постели, к которой еще недавно принюхивался. Ваня явно играл с ним: то поглаживал, параллельно целуя, то, наоборот, кусался и смаковал телом стримера. Он не стремился раздеть любовника (друга?), скорее наслаждался всем, что было на виду. То шея, то запястья, то открытые участки плеч Пешкова попадали под мягкие поцелуи-бабочки, от которых предательски гудели пах и голова. - Вань, это неправильно... - хотел уже возразить Сергей, достаточно насладившись происходящим, но так и не осознав, что это было только начало. Ваня любезно прикрыл ему рот ладонью, а в ответ на непонимающе-мигающие глаза рассмеялся. - Все правильно, Лисёнок. Не противься своим желаниям. Ты ведь давно хотел этого? Сережа задумался. Действительно ли он хотел, или подобное поведение его тела было всего лишь ответом играющих гормонов? Кивок спустя полторы секунды. Вполне достаточно, чтобы проанализировать ситуацию, и тем более достаточно для краткого ответа, когда теплая и тонкая, но тяжелая рука лежит у тебя на губах. Пешков не знал, что он делал, но почему-то надеялся (скорее думал), что так правильно. В конце концов, что он потеряет от такого жеста? - Хороший мальчик, - Ваня ласково, почти приторно улыбнулся, а затем неспешно провел по кудрявым волосам пальцами. Мягкие, вьются, да еще и пушистые, словно большое облако. Честно, Дипинс всегда мечтал коснуться их хоть на мгновение, хоть на одну ебучую секунду, и сейчас для этого было самое время. Ничто и никто не могли помешать им, а значит стример мог вдоволь насладиться тем, кто всегда был только его. - Тебе нужно раздеться. Сережа завис. Раздеться? Так быстро? - Давай, Лисёнок. Надо-надо, - Бессмертных чуть отпрянул, а затем, присев на кровать, принялся ждать. Пешков сначала мешкался, проводя споры в собственном разуме, а потом послушно стянул с себя верх и низ, оставшись в одном белье. Носки тоже пришлось снять, потому что взгляд Ивана не оставлял никакого выбора, даже ни одной иллюзии. Они смотрели друг на друга на одном уровне, Сережа внимал каждому шороху и вздоху человека напротив, пока Дипинс просто любовался. Ему нравилось растягивать удовольствие: изучать Сережу, его поведение, наблюдать за тем, как и куда идет ход его мыслей, но никак не прерывать этот процесс. Ему ведь тоже нужно привыкнуть к такой нестандартно-странной ситуации, да и хоть как-то свыкнуться с идеей происходящего. - Умничка. Только про самый главный элемент забыл. - Их тоже снимать? - Конечно, ты что? Сережа молча кивнул и с помощью двух-трех неловких движений руками избавился от трусов. Внутри наступил окончательный пиздец. Да и снаружи тоже, впрочем. - Хороший Лисёнок. Последний вздох, крайний взгляд наравне. Пешков не понимал, что он делает, и в чем задумка Вани. Наверное, лучше ему было и дальше не понимать, ведь, чем меньше осознания, тем меньше вопросов. С другой стороны, остались ли вопросы после следующих слов Бессмертных - неизвестно. - На колени. - Что? - На колени, Лисёнок. Сережа вновь задал себе немой вопрос, суть которого он уже через секунду не сумел разобрать, но выполнил. Что-то внутри него подсказывало, что так и должно быть, что этого он ждал эти ебучие месяца, что нет больше ни границ Вселенной, ни стримов, ни друзей. Что есть только Он, только его Ваня, только его любовник (а может друг, который много себе позволяет), что теперь только Ему принадлежит вся Сережина душа. Грязная, порочная, неправильно понятая, но так давно желающая этого момента. Ваня никак не отреагировал на выполненный приказ словами, но зато поблагодарил глазами. Жожо не сразу понял это, но потом, раздумывая, осознал, что глаза его на секунду стали добрее и теплее, будто тот хотел назвать Пешкова хорошим мальчиком, но так и не смог выдавить это из себя. Сережина распущенность постепенно лезла наружу, возбуждение росло. Уже хотелось и бедрами вилять, и кивать каждому Его слову, лишь бы только лишнюю похвалу получить. Дипинс все еще не торопился, но жесты его, как и взгляд, как и все на свете для Пешкова сейчас стали более властными. Они оба понимали, что давно ждали этого момента, но начинать было страшно. То ли из-за того, что у обоих парней любой секс был в первый раз, то ли из-за особенностей конкретно этого раза. Непонятно, что труднее. Момент, еще один, и Ваня уже стоял перед Сергеем абсолютно голый. Пешков не успевал ловить глазами то, как его верхний раздевался, поэтому просто покорно ждал, будто щенок, не смея сказать ни слова. Или даже как Лисёнок. Его ведь не зря так назвали? Бессмертных наклонился, притянул Сережу к себе за подбородок и невесомо поцеловал. Пешкову этого было вполне достаточно, как и его партнеру, поэтому в следующую секунду в переносицу парня уперся уже возбужденный член. Сергей взял в рот, не раздумывая, хоть и абсолютно не понимал, что делать и как. Его глаза, такие же очарованные, как и до этого, возбуждали Дипинса с каждой секундой все сильнее. Такой маленький, крошечный, но до ужаса чуткий мальчик сейчас стоял перед ним на коленях и отсасывал в первый раз в жизни, хотя по ощущениям это был весь пятый, а то и десятый раз. Губы Пешкова, то смыкающиеся, то нет, осторожно облегали член Верхнего, который продолжал молча наслаждаться процессом, предательски сдавливая гортанные стоны. Одной рукой Жожо надрачивал, другая лежала на полу и ждала своего часа. - Хороший мальчик, да, продолжай, - шепотом подгонял Нижнего Ваня, в следующую секунду схватившись за кудрявую макушку и протолкнув член глубже в горло. Глаза Сережи округлились, но он не смел больше препятствовать. Всего лишь увеличил темп и глубину минета, стараясь параллельно с процессом приспособиться к инородному телу в горле. - Вот так, умница, Лисёнок. Пешков не осознал, когда Ваня кончил, но, почувствовав во рту соленый и немного приторный вкус спермы, послушно все проглотил даже без приказа. Дипинса это обрадовало, поэтому он дополнительно провел по затылку нижнего ладонью, одобрительно кивая. Они недолго смотрели друг на друга (Ваня просто изучал Сережу, а он в то время любовался), будто молчаливо признаваясь друг другу в чувствах. Сергей не мог говорить: странный комок в горле, напоминающий кляп или прикрывающую рот Ванину ладонь, мешал даже глубоко дышать, не то, что озвучивать мысли. С другой стороны, это было даже на руку Бессмертных - он намеренно желал, чтобы Жожо молчал. Так его власть ощущалась физически. - Иди ко мне, - Ваня повторил осуществленный пальцами жест голосом, потому что понимал, что Сережа еще не до конца разобрался в них. - Сюда, - подушечками пальцев Дипинс тихо постучал по кровати, после чего Пешков, не вставая с колен, забрался поближе к нему. - Да, хорошо, Лисёнок. Сережа в следующий миг оказался под натиском Ваниных поцелуев. Рваных, более властных, но по-прежнему теплых, которые вызывали в душе настоящий ураган. Поток беспрерывных эмоций атаковал Жожо, поэтому он со всей силы зажмурился и, покраснев то ли от наконец пришедшей неловкости, то ли от чувств, резко выдохнул и схватился за плечи стримера, ногтями раздирая до крови кожу. Бессмертных игнорировал и раны, и импульсивность нижнего, продолжая буквально насиловать его одними только поцелуями и редкими прикосновениями. Он успевал периодически поглаживать член Пешкова, надрачивать, но, доводя до стона, останавливал и процесс, и себя заодно, чтобы не перегибать. - Что ты так смотришь на меня, Лисёнок? - Я... - Ну же, скажи это. Давай, не бойся. Я не обижу тебя. - Я не знаю... Сережа сглотнул очередной стон, когда Ванина рука слишком сильно сдавила член, после чего наплевал на все оставшиеся нормы морали. - Трахни меня, пожалуйста. - А почему на ты? - Пешков изогнул бровь, и что-то внутри него закричало о том, что здесь можно и нужно только подчиняться. - Пожалуйста... - шипел он тихо, жмурясь и кусая губы. - Выебите меня, прошу. - Хороший мальчик. Сережу тут же поставили раком, умело-быстро раздвинув ноги. Он знал, что сейчас может быть больно, что лучше терпеть, чем возмущаться, потому что не было в мире вещи, которую парень ждал сильнее, чем этого момента. Он уже приготовился к резкой боли во всем теле, к собственному звенящему то ли крику, то ли стону, но... Боли не было. Была только волна удовольствия. Опьяняющая, терпкая, такая резкая, но нежная. Ваня осторожно, почти неощутимо вошел в Сережу сначала одним, а потом сразу двумя пальцами, растрахивая. И тут Пешков не стерпел. Изо рта вырвались сразу несколько абсолютно разных, но мелодичных стонов, которые постепенно заполнили всю комнату. Он ерзал, стонал, признавался Дипинсу в любви, кусал губы, но никак не контролировал себя, потому что контролировать было уже нечего. Не осталось ни морали, ни сил, ни святости. Они грязно трахались, и этим все было сказано. Плохо ли это? Конечно, нет. - Не останавливайтесь, пожалуйста, - тихо, умоляя, шептал Сережа и щурился, сдавленно постанывая. Пальцы постепенно ускорялись, двигаться было все проще, поэтому вскоре они сменились членом. Если честно, Пешков ожидал худшего, но смазка и слюна сыграли свое: Верхний вошел весьма быстро, хоть и с легкой тяжестью, после чего дал стримеру привыкнуть. Ладони Сергея, сами того не ощущая, сжали простыню что есть силы, когда возникли первые развязные толчки. - Да, вот так... Пожалуйста. - Тише, Лисёнок. Я знаю, что делаю. И Жожо доверился. Потому что не мог не доверять, потому что невозможно было отказать этому властному взгляду и гортанному голосу, потому что Ваня - его все, его мир, его воздух, его Хозяин. Движения стали явными, темп сильно увеличился. Вскоре Пешков с каждым новым толчком все больше прогибался под Дипинсом, извивался, уподоблялся этому чувству, такому новому, такому странному, но чересчур приятному. У них вообще все чересчур: прикосновения, взгляды, шутки на стримах, да даже слова. Сереже нравилось думать об этом в свободное время, но сейчас он не мог позволить себе ни одной лишней мысли. В голове был только Он и его нежные руки. - Хороший Лисёнок, - прошептал Ваня, когда Сережа схватился за член и со всей силы принялся надрачивать, зажмурившись. Странные силуэты и вспышки мелькали вокруг его глаз, поэтому парень, не вдаваясь в их изучение, делал все по инстинкту. И стонал, и дрочил, и кричал. Он знал, что буквально выстрадал эту похвалу, и она была самой необходимой. Не существовало в мире ничего более важного, чем это “Лисёнок”. - Давай, ускоряйся. Я знаю, что ты умеешь. У тебя все очень... - он задержал дыхание и ускорился. - Очень хорошо получается. - Спасибо, Хозяин, - ответил Жожо по инерции, и только потом понял, что же натворил. Бессмертных охватил порыв животной страсти, поэтому теперь он не просто двигался внутри стримера, а скорее втрахивал его в кровать, не думая ни о чем больше. Дерганые толчки стали настолько быстрыми, что Сережа, напрочь перестав понимать все, что происходит, стал дрочить себе в темп с Ваней, и вскоре излился прямо на постель. - Да... Ваня кончил спустя пару движений прямо в Нижнего, а затем нежно вышел и, поцеловав любовника в плечо, осторожно приземлился рядом. Сережа стоял раком еще секунду, затем вторую, но, не стерпев порыв эмоций, свалился на постель лицом вниз и громко вздохнул. Иван что-то говорил, кажется, спрашивал, но Пешков не разобрал ни слова. Да и к лучшему. Сережа ведь дикий зверь. Теперь уж точно. Дикий Лисёнок. А лисята, увы, не понимают человеческих слов.