***
Эшли пришёл в себя с большим трудом, проведя в отключке неизвестно сколько. Мужчина оказался в непонятном тесном и довольно душном пространстве, давившем со всех сторон и представшем белёсой пеленой перед глазами. Едва пошевелив руками, Парди упёрся ладонями в оказавшуюся вязкой массу, продирая себе путь наружу. Тело вязло в странной липкой субстанции, но индеец вылез наружу, оказавшись в заброшенном полусгнившем доме. По помещению гулял ветер, а через отсутствующую крышу как на ладони проглядывало пасмурное небо. Обернувшись, Эшли увидел огромный белоснежный кокон, словно сплетённый из отдельных липких шёлковых нитей и закреплённый в центре комнаты. Кокон, из которого он с таким трудом вылез. Музыкант быстро покрылся испариной из-за животного, первобытного страха и контраста температур в окружающей среде. Осторожно переступая через гнилые доски и битое стекло, Эшли вышел наружу и бегло осмотрелся. Заброшенное поселение где-то в глубине леса без опознавательных знаков, следов цивилизации или житья бродяг. Действительно, глухое место, которое отважились бы посетить только сталкеры в охоте за сенсациями. От некоторых домов остались только фундаменты, а то и просто следы разметки на земле. Где-то были груды обвалившихся крыш, огороженные торчащими в стороны позвонками заборов, где-то строения сохранили стены, за которыми можно было и спрятаться при случае. Мужчине очень не хотелось, чтобы этот самый случай происходил с ним в ближайшее время. Эшли терзал вопрос: как он успел тут оказаться? Так, по порядку: разговор с Энди, ругань, тот странный поцелуй… В метре от головы индейца что-то с глухим плеском шлёпнулось о стену. Отогнавший в мгновение марево рассуждений Парди с удивлением рассматривал пятно беловатой жидкости, что на глазах застывала в нити и ткани. Чуть в сторону, и музыканта бы прилепило этой дрянью намертво. — Что за… — Эшли не договорил фразу, замерев в ужасе. На расстоянии десяти метров от него на развалинах одноэтажного строения стояла знакомая до рвотного рефлекса фигура вокалиста. Тот заслонял собой свет солнца, от чего на фоне почти тёмного силуэта были видны только два красных глаза. Помимо привычных кожаных брюк и светлой майки на Бирсаке было что-то вроде сапог и перчаток по локоть из пушистого, светлого меха, что заканчивались подобием загнутых чёрных когтей. Эшли переваривал этот образ пару секунд, прежде чем обратить внимание на огромные полупрозрачные крылья, исчерченные прожилками как треснувший лёд. Ни дать ни взять, бабочка. Мотылёк, только почти два метра роста, да и интересовал его явно не нектар. — Энди…? — осторожно позвал его Парди, дабы убедиться в своих предположениях. — А куда это ты собрался, Эшли? — спросил в свою очередь знакомый голос. Чуть сорванный от долгого, неправильного пения и прокуренный баритон, не сочетающийся с чрезмерно миловидным лицом Бирсака. Не мерещится. — Где мы находимся? Энди?! Ты меня сюда притащил?! — Эшли на эмоциях поступил немного опрометчиво, решив качать права в явно не выгодной для себя ситуации. — Знаешь, я не отрицаю своей вины в том, что мы разошлись. Но твои слова звучали очень обидно, — будто не услышав изначально поставленного вопроса, Бирсак раскрыл свои громадные крылья, готовясь взлетать. Эшли шумно сглотнул. — После стольких лет общения, совместного творчества… Ты ведь был мне больше, чем друг, — Энди говорил спокойно, но внешне хрупкие крылышки подрагивали при каждом слове, — и сейчас, когда я искренне хотел помириться, ты заявляешь, что жалеешь, что встретил меня? Я чертовски расстроен, Эшли. Чем больше говорил Бирсак, тем сильнее слышал стук своего сердца в груди басист. Ощущение, что Энди тронулся умом по полной программе, вырисовывалось всё яснее и яснее, как и перспектива застрять с маньяком в заброшенной точке где-то на просторах США. — Энди, успокойся. Признаю, я на эмоциях погорячился. Вспылил, взболтнул лишнего… — начал было успокаивать бывшего одногруппника Парди. — Я подумал, что нам не помешало бы обговорить этот момент тщательней. Один на один. Будет ужасно, если мы разойдёмся кровными врагами. У Эшли была почти что секунда на манёвр, когда Бирсак взмыл ввысь со своего насеста и рванул в его сторону. Несмотря на далеко не младые года, индеец был в отличной физической форме и, пока Энди соображал, что и куда, ему удалось отбежать в сторону разрушенных домов. Эшли как мог давил в себе панику, понимая одно: любой неосторожный лишний шаг — и Энди доберётся до него. Оставит ли он ему жизнь, пришьёт ли на месте или же запытает до невменяемого состояния известно одному лишь Богу. — Эшли, ты же знаешь, что тебе не убежать. Почему бы тебе не выйти самому? Так было бы легче и тебе, и мне. Этот обманчиво-приятный голос звучал, казалось, прямо в голове, как и приближающееся хлопанье крыльев. Парди чуть пригнул голову и юркнул под фанерную доску, внимательно слушая окружающую среду. Бирсаку было не выгодно спускаться на землю и подставляться под удар: Энди понимал, что преследуемый им индеец далеко не беззащитен и есть риск повредить крылья в прямом столкновении. Гораздо проще было смотреть сверху за любым шевелением и загонять Эшли в своё логово, где им никто не помешает. — Смог спрятаться. Пока что смог, — процедил Бирсак, то сужая, то расширяя зрачки, — ну-ну, всё равно, бежать тебе отсюда некуда. Из своего укрытия Эшли только видел, как фигура в воздухе устремилась прочь, на патруль своих владений. Парди обречённо уткнулся лицом в траву. Угораздило же попасться в лапы не абы к кому, а к Энди, с которым они знали друг друга слишком хорошо, и сейчас эти знания шли явно не на пользу. — Только бы раньше времени не вернулся, — пронеслось в голове у Эшли, когда тот, словно кот, выполз из-под досок. Совершая небольшие перебежки между руин и время от времени посматривая на небо, Парди прикинул, что можно дождаться темноты. Энди будет не слишком то и удобно искать басиста в тёмной одежде на таком же тёмном фоне, и тот вполне может бросить это занятие. Ох, только Эшли доберется до цивилизации, он сдаст этого психованного куда надо, и никакие контракты его не остановят. Пару раз музыкант, краем глаза замечая подозрительное движение наверху, забегал в более сохранившиеся дома, дабы выждать момент получше. Некоторые помещения были подсобными или рабочими, о чём свидетельствовал оставленный здесь же инвентарь. В одном из таких домов Эшли решил засесть до сумерек, благо крыша была на месте и с воздуха было нельзя просмотреть шевеление внутри. Уж неизвестно, по каким причинам селение было покинуто, но Парди в своеобразное наследство достался небольшой фонарь, не то под свечу, не то под керосин, да несколько ржавых лезвий без рукоятей. Это всяко лучше, чем ничего, когда за тобой охотится мотылёк-переросток. До конца заката Эшли не решался высунуться из своего укрытия. Лишь когда местность вокруг сменила расцветку с уныло серой на зловеще фиолетовую, мужчина вышел на воздух. Ночная прохлада лизнула его по оголённым рукам, встретив небольшим ветерком. Даже при бледном свете звёзд было заметно, что ландшафт слегка поменялся: почти всюду были растянуты и развешены блестящие шелковые нити, словно ловчие сети охотника на птичку. — Чтоб тебе пусто было, ткач несчастный, — выругался себе под нос Парди, пошарив по карманам. Зажигалку Эшли носил при себе почти всегда, считая, что она может пригодиться не только курильщику. При помощи растительного мусора, сухого мха и пары отборных ругательств был зажжён старый фонарь: в неровном свете огонька даже самые тонкие, на первый взгляд незаметные вязкие ниточки зловеще блестели хаотичными переплетениями. Если бы Парди сунулся туда по темноте, то на утро Энди бы обнаружил свою добычу упакованной в красивый шёлк, словно рождественский подарок. Даже с освещением идти приходилось максимально осторожно и медленно, дабы с разбегу не налететь на ловушку. По рассуждениям Эшли, даже если это поселение было давно заброшено, то где-то в относительной близости должна быть и дорога. В конце концов, Бирсак же как-то нашёл его и обустроил здесь гнездо. Сзади послышались быстро приближающиеся хлопки громадных крыльев. Парди, осознав, какую роковую ошибку он допустил, тут же откинул фонарь в одну сторону, а сам отпрыгнул в другую. Натуральный шёлк горел с большой неохотой, распространяя запах палёных волос, а вот гнилая древесина останков ближайшего дома за считанные секунды взрастила пламя едва ли не до небес. Огонь перешел на соседние строения и подпалил всё, до чего добрался, образовав один большой костёр Вскоре на фоне рыже-алого зарева показалась и фигура бабочки-переростка. Благо же, Энди не додумался посмотреть чуть в сторону, переживая о том, что бывший басист где-то там, в эпицентре. Эшли же смотрел на это со стороны и сам себя корил. Додумался же прятаться с фонариком от того, кто всегда будет лететь на свет. Однако, даже от этого досадного недоразумения была польза: пока Бирсак отвлечён, можно бежать в лес, до которого рукой подать. Чудом не попавшись в остальные шелковые ловушки, Эшли скрылся в зарослях кустарника и бежал до тех пор, пока подскочивший в крови адреналин позволял игнорировать усталость. Энди сновал по пожарищу до самого утра, действительно переживая, что Парди мог сгореть заживо. Но вот с наступлением рассвета остывали последние угольки, а погорельцем и не пахло. — Неплохо, Эшли, неплохо. Интересно, как далеко ты успел убежать? — Бирсак втянул носом воздух, пытаясь вычленить из букета дыма и мокрой травы запах любимого одеколона бывшего басиста. Силы покинули Эшли примерно в восемь утра. К этому времени он был уже достаточно далеко в лесу, и деревья надёжно закрывали его со всех сторон от любопытных глаз. Индеец сел под ближайшее дерево, сжимая в руке ржавое лезвие. Небольшой отдых, и нужно снова подниматься. В конце концов, чёртов лес должен кончиться, и желательно бы ему закончиться на какой-нибудь дороге. Парди после передышки уже перешёл на шаг. Всё-таки, не по спортивному корту передвигается, а в лесу сломать себе шею при падении или наткнуться глазом на ветку как нечего делать. Одновременно пугало и радовало то, что почти что отсутствовали характерные для леса звуки других животных. Не иначе как присутствие Энди перепугало местных обитателей. Ну, хотя бы можно не бояться внезапного волка или бешеную лису. Убив несколько часов на блуждание строго по прямой, Эшли упёрся в тупик. Это было не просто препятствия, которое при желании можно легко обойти или перелезть. Это была целая стена, что возвышалась до самых верхушек деревьев. Стволы и ветки плотно переплетены нитями шёлка, словно заслонкой, и это плетение простиралось оградой в обе стороны, на сколько хватало глаз. Не зайти и не выйти. Только перелететь, если у вас есть крылья. Парди поддел лезвием одну из нитей, но ржавое железо лишь растянуло податливый, ещё липкий шёлк, не разрезав его толком. — Чокнутый ублюдок, — рыкнул тихо Эшли. В голове промелькнуло, что Энди готовил это очень давно. Специально выбрал безлюдный участок, оцепил его в большую, замкнутую клетку, после чего уже позвал Парди на разговор. Кажется, было не сильно важно, какой ответ дал бы басист. Ему в любом случае было суждено оказаться здесь в качестве живой игрушки и приза. Идти напролом сквозь шёлк было бы полным безумием. Возвращаться назад казалось безумием ещё большим, поэтому Эшли ничего не оставалось, как идти вдоль ограды, надеясь найти брешь в плотном сплетении сетей и оставляя зарубки на деревьях, чтобы не наделать кругов. Солнце постепенно прогревало прохладную глубь леса, проливаясь сквозь ветки хорошо различимыми потоками света. Запах сырости сменился густым ароматом тёплой травы, хвои и смолы. В воздухе повисла золотистая дымка. Слушая лишь собственное дыхание, да потрескивание старых веточек под сапогами, Эшли подумал, что здесь хорошо было бы снять что-то. Музыкальный клип, быть может, или даже хоррор фильм. Про какого-нибудь монстра из чащи. Или же сумасшедшего отшельника, что бережёт лес от вырубки и использует лесорубов как удобрение для столетних дубов. Хотя то, что происходит с Эшли сейчас, при качественном сценарии было бы покруче большинства современных кинокартин с дешевой компьютерной графикой. Внезапно присоединившийся голод только ухудшил ситуацию. Уже больше суток Парди мотался чёрт знает где, а силы были не безграничны. Как назло, вокруг не было ни одной лесной ягоды или худо-бедно съедобной лекарственной травы. Хоть грызи кору, ей богу. Проходя мимо одного почти высохшего дерева с большим дуплом, Эшли ощутил приторно-сладкий запах. Гнездо диких пчёл, покинутое то ли из-за присутствия агрессивного мотылька, то ли по каким-то другим причинам. В отчаяние Парди запустил туда руку, морально уже готовый к десятку укусов одновременно от разъяренных насекомых, если таковые там остались. На его счастье, пчелиный дом действительно пустовал, а в руке оказался кусок сот с слегка засахаренным мёдом. Воск жевался по ощущению как жевательная резинка, а кристаллики сахара неприятно похрустывали на зубах, но густая масса заполняла собой желудок. Слегка опьянев от первой за долгое время еды, Эшли засунул руку поглубже, добывая всё новые и новые порции золотистого продукта. Лишь когда насыщение перешло в чувство лёгкой тошноты, Парди оторвался от внезапного перекуса, медленно облизывая пальцы. Только сейчас он заметил, что весь покрыт множеством ссадин, ран и порезов. Видимо, со всеми этими перебежками и метаниями он не обращал внимания на мелкие травмы. Оставалось только надеяться, что антисептические свойства мёда, попавшего на раны, позволят ему не сдохнуть от столбняка или гангрены быстрее, чем тот доберётся до цивилизации. Однако, найти какой-нибудь водоём не было бы лишним. От сладкого горло быстро пересохло, и следующей серьёзной проблемой стала жажда. Через пару сотен шагов показалось блюдце небольшого лесного озера. В отражении Эшли увидел глубоко замученного человека с рассеченной щекой и горящими полубезумным страхом глазами. Повсюду на одежде и коже были следы копоти и гари, а в волосах местами висели обрывки уже сухого шёлка. Дрожащими руками Парди зачерпнул немного воды, смыв немного паники с сознания, а после и припал губами, делая медленные большие глотки. Противоположный берег озера ограничивался знакомой белой сетью, поэтому мужчине ничего не оставалось, как идти дальше. На очередной метке нож, который и без того вызывал вопросы насчет своей прочности, сломался надвое, оставив в руках Эшли лишь металлический обрубок. Вместе с этим подкрадывался алым зверем и закат, что вёл за собой и ночь. Вне всякого сомнения, Энди будет его искать без перерыва на отдых, поэтому до наступления полной темноты следовало найти себе убежище. Сухой ствол упавшего дерева с небольшой ложбиной под ним, поросшей мхом, в таких условиях вполне подходил себе под комфортабельное временное пристанище. Парди на всякий случай пошерудил внизу палкой на предмет живности и, лишь убедившись, что там не притаилась гадюка или кто-то ещё, пролез под ещё теплый ствол. Конечно же, ему было страшно до смерти. Паника то и дело пыталась заявить свои права на рассудок и породить отчаяние, желание сдаться Бирсаку в лапы и надеяться на его милость. Лишь невероятным усилием воли Эшли подавлял в себе приступы ужаса, стискивая зубы до боли в челюстях и расковыривая раны на ладонях. Под уходящее солнце пару раз подала голос кукушка, и до самой ночи в округе было тихо. Задремавший в почти что беспамятстве Парди очнулся лишь тогда, когда в темноте жалобно затрещала одна из растущих поблизости секвой. Будто на тонкие ветки приземлился кто-то слишком тяжелый для них. — Я знаю, что ты где-то здесь, Эшли, — позвал голос из темноты, от чего мужчина едва не закричал в ужасе. Чёртов одержимый мудак снова умудрился найти его! — Знаешь, можешь забыть про тот вопрос про права на песни. Оставь их при себе. Всё-таки, это твой труд. Ты, скорее всего, сейчас сильно устал и замёрз. Наверняка, ещё и ранен. Если ты покажешься, я непременно помогу тебе. Ты же не боишься старого друга, не так ли? — вкрадчиво звали с разных сторон, периодически перелетая с места на место. Парди молился всем известным божествам, лишь бы это создание Ада убралось прочь. Треск дерева раздался прямо над ним, от чего у Эшли душа не вышла вон. Бирсак приземлился на бревно, под которым как раз схоронился индеец, и прошёлся туда-сюда, словно осматривая местность вокруг с удобного места. Древесина скрипела, осыпая Эшли трухой, и тот боялся, что вот-вот, и мотылёк разнесёт бревно в щепки, пытаясь достать до него. Единичный треск, тяжелый взмах крыльев, и тишина. Бирсак, кажется, не найдя, никаких следов своей жертвы, улетел искать дальше. Парди, выдохнув, еще некоторое время лежал пластом, выжидая пока Энди отлетел подальше. — Я вижу тебя, — знакомый оскал с красными глазами заглянул под брёвна, и Эшли уже не выдержал, закричав во всё певческое горло от отчаяния и страха. — Нашёлся, наконец-то. Не стоит так орать. Связки повредишь. Иди ко мне, — почти что мурлыкал Энди, запуская когтистую лапу под дерево. — Пошёл к чёрту! Прочь! Убирайся! — Парди отполз подальше и чиркнул по пальцам вокалиста железным обрубком. Бирсак зло зашипел, но попыток достать индейца не прекратил. На счастье Эшли, у Энди и без мешающихся сейчас крыльев сейчас были слишком широкие плечи, чтобы пролезть целиком. — Не упрямься, Эшли, тебе же будет лучше, если ты пойдёшь ко мне добровольно, — не менялся в голосе шелкопряд, царапая землю когтями. — Чёрта с два. Живым я тебе точно не достанусь, — прорычал Эшли и дал заднюю. Выскочив с другой стороны, индеец на остатках сил и адреналина рванул прочь. Время сейчас работало против него. Бирсак лишь ухмыльнулся, расправляя крылья. Пусть Эшли набегается вдоволь, если ему так хочется. А уж Энди будет ждать его, уставшего и обессиленного, сколько потребуется. Ночной марафон закончился для Парди, подгоняемого постоянными звуками сзади, на территории старой фермы. Небольшого размера хозяйство со своим пастбищем. Открытый со всех сторон луг Эшли пересёк едва ли не спринтерской пробежкой, остановившись перевести дух у входа в один из амбаров. Сил почти не осталось, так как чёртов Бирсак не давал ему не минуты покоя. Однако, здесь была возможность забраться на крышу одного из зданий и, если повезёт не разбиться, перемахнуть через шёлковую завесу прочь из этого жуткого места. — Я смотрю, тебе наскучили эти праздные прогулки? — рядом с Эшли в стену и в землю ударило несколько порций шёлка. Бирсак сидел неподалёку, напоминая горгулью с европейского собора. — Почему бы тебе не успокоиться и не смириться с тем, что ты будешь моим? Я давал тебе время успокоиться, когда ты вышел из группы. Твой сольный проект вышел очень даже миленьким, не отрицаю. Но мы-то оба знаем, что вместе нам будет лучше. Неужели ты не скучал по временам, что проводил с группой, что проводил со мной? От голоса Энди и пристального, немигающего взгляда красных глаз становилось плохо, и ноги сами подкашивались. — Оставь меня в покое… — лишь царапнув себя до крови в бедро, Эшли прогнал наваждение и забежал внутрь амбара. Убегая от Бирсака, мужчина не посмотрел себе под ноги и в итоге, сделав сальто через голову, ухнул вниз на кучу коровьих костей. Спасибо хоть, что ничего себе не сломал. Эшли с приглушенным стенанием перевернулся на спину. В голове пронеслась мысль, что именно после таких ситуаций люди и становятся вегетарианцами. — Нужно же быть аккуратнее, особенно в незнакомых местах, — Энди смотрел на него сверху вниз, едва ли не светясь от осознания собственной победы. — Пошёл ты, — прокашлялся Парди. — Не вставай. Я сам к тебе спущусь. Шелковая железа у монстра была во рту, и белоснежная липкая сеть, выпущенная единой струёй, накрыла Эшли словно вуаль, сковывая движения. Энди как следует прицелился, взлетел под потолок и спикировал на пойманного наконец-то басиста… Влетев головой прямо в толстые и прочные кости. Через не могу Парди перекатился в последний момент в сторону, увлекая за собой осколки рёбер и черепов, обеспечив горе охотнику сотрясение мозга и оглушения. Эшли кое-как отодрал от себя излишки шёлка и смерил взглядом потерявшего сознание Бирсака. Мозг кричал «убей суку», требовал реванша за все страдания. Сжав в руке покрепче острую кость, Парди подошёл ближе и замахнулся. Полупрозрачное крыло раскрошилось, словно сухой картон, оставив на руках индейца белоснежные чешуйки. — Пусть с тобой развлекается полиция за воровство, преследования и угрозы, — пробормотал себе под нос Эшли, закончив подрезать мотыльковые крылья. На убийство Парди был в принципе не способен, особенно недвижимого противника, но преподать Энди урок было необходимо. Потерявшись в мыслях о том, отрастают ли у чудовищ крылья обратно, Эшли отвлёкся и пропустил момент, когда в его горло вонзились чёрные когти…***
Эшли в холодном поту выскочил из-под одеяла с диким криком. Вокруг была только собственная тёмная спальня, никакого леса и тем более скотобойни. Рядом на одеяле сопела кошка, недовольная тем что хозяин сменил положение. Часы на прикроватной тумбе показывали три пятнадцать ночи. Парди сел на край постели и уткнулся лицом в ладони. Это кошмар. Всего лишь ночной кошмар. Энди, хоть и придурок, но никак не является бабочкой-убийцей, способной восстать из мёртвых и преследовать добычу сутками напролёт. Мужчина поплёлся на кухню, еле переставляя ноги, и заварил себе чай. Кажется, надо будет посетить на неделе психолога. В стекло окна долбились большие мотыльки-бражники, привлечённые светильником. Эшли некоторое время наблюдал за этими безуспешными попытками пробраться внутрь, а после выставил насекомым блюдце разведённого в воде мёда, приоткрыв окно. Пока бражники совершали свою ночную трапезу, Парди думал о том, насколько же иногда сон похож на реальность.