Слаще мёда

*+*+*+ /Jordan Critz - Starry Night/       Отец с детства муштровал их, вдалбливая в головы, что "семья" для них должна быть на первом месте, как и честь академии, как и честь команды. Естественно он это позиционировал, с точки зрения успешности своего проекта под названием «Академия Амбрелла», а не из-за каких-то теплых родных чувств к своим детям. Для Реджинальда Харгривза его дети были брендом, весьма успешным брендом "Академия Амбрелла", которая окупала себя не только мировой славой среди простолюдин, но и не хилой денежной компенсацией, которая текла в его карманы в виде продаж мерча фанатам команды. Это бизнес. Ничего личного.       В то время у его детей были совершенно противоположные взгляды на семейные ценности, выросшие под гнетом давления, вечных придирок и издевательств, они находили утешение лишь друг в друге: поддерживая и сопереживая друг другу. В полном отсутствии необходимой любви дети находили привязанности лишь внутри их маленькой семьи, именно поэтому все влюбленные пары образовывались только внутри академии, благо подростки не были кровными родственниками друг другу. С какой-то стороны это все равно не нормально, но имея такой ограниченный выбор любовных привязанностей, у них просто не было другого решения, как найти утешение друг в друге. Поэтому не удивительно, что между ними начались воины за отношения.       Бен подозревал, что после грандиозного провала и дичайшей подставы со стороны Вани, обиженный Пятый пуститься во все тяжкие и начнет пакостить и мстить ему. Но он и не догадывался, что Пятый заведет такую опасную игру.       Игру против их маленькой "самопровозглашенной" семьи.       И вот сейчас он лежит на медицинской кушетке, еле сдерживая крик от боли, пока мама зашивает ему раны, оставленные осколками стекла, которые пронизывали все его тело, распоров кожу и проникая в мышцы. Она аккуратно пинцетом вытаскивала из его порезов крупные или совсем мелкие, размером с горошину, кусочки стекла, сразу прижигая их жгучим антисептиком. Пого лишь молча ассистировал ей, иногда сочувственно, иногда с осуждением поглядывая на Бена, будто парень сам виноват в случившимся, словно он знал об игре Бена. Хотя все возможно, даже если камеры в их комнатах отключены давным-давно и находятся под бдительным наблюдением самих подростков, взрослые почему-то всегда были в курсе всех проблем в академии. Может и вправду у стен есть уши, но тогда почему взрослые не остановили их давным-давно? Сейчас он отделался лишь огромным количеством порезов, но Пятый своими действиями давал понять, предупреждал, что это не конец его мести. Бену остается лишь в разы стать более бдительнее.       - Все, дорогой, я закончила, - прервала гнетущие мысли подростка Грейс. – В следующий раз будь осторожнее, твое лицо такое красивое, не хотелось бы чтобы его испещряли шрамы, - аккуратно погладив его по лицу и поцеловав в лоб, мама покинула медотсек, чтобы не смущать сына и давая ему самому привести себя в порядок и одеться. Тяжело вздохнув, Бен стиснув зубы от режущей боли, морщась поднялся с кушетки. Позволив себе на пару минут перевести дыхание, юноша встал с кушетки и направился к единственному зеркалу, находящемуся в комнате.       В нем отразился он сам, ничего удивительного, но сейчас Бен был очень сильно бледным, его тон кожи можно было сравнить с белым листом бумаги. Кровопотеря не осталась для его организма незамеченной. Хмыкнув отражению, он рассматривал свое лицо. Теперь его украшал косой порез, который тянулся параллельно по его скуле и тянулся к уху. Бен дрожащей от слабости рукой, не обращая внимания на боль, провел пальцами по порезу, убеждаясь, что это не сон, а настоящая реальность.       Нет, это никак не портило красоту подростка. Просто теперь эта рана останется для него пожизненным напоминанием его игры в виде тонкой полоски белого шрама. Пожизненным напоминанием того, что он заигрался. Но теперь он не мог признаться в этом и прекратить… *+*+*+ /Антитiла - Смотри в меня/ Часом ранее.       Это было обычное рядовое задание. Бен оценил бы его на 3 по опасности из 10 возможных, где один это спасти слепую переходящую дорогу старушку от машин, а десять всемирный апокалипсис.       А сейчас – скучно.       Обычные грабители с масках, вооруженные до зубов взяли в заложники посетителей банка. У его команды уже была отработанная тактика. Поэтому все больше следили за Пятым, поведение которого в последнее время оставляло желать лучшего. Все опасались за Лютера и отгораживали его от Пятого, после прошлого скандала. С Пятого не спускали глаз, хотя это было очень затруднительно, каждую секунду он перемещался по помещениям банка, иногда вырубая грабителей, сбежавших от Бена, который заперся с ними в соседнем зале. Они не хотели, чтобы обычные посетители, которые в тот момент были заложниками, пострадали: и морально, и физически.       Не следил за номером Пять лишь Бен, на которого была возложена миссия – убить всех потенциально опасных грабителей. С этим Бен отлично справлялся, хоть и ненавидел это всей своей душой. Но кто он против отца.       Никто не ожидал что Пятый нападет на Бена. Точнее не нападет, а поставит в опасную ситуацию. Бен стоял повернувшись спиной к стеклянной стене, разбрызгивая кровь преступников по всей территории, все же пугая посетителей.        В общем обычный сценарий.        Ничего удивительного, пока Пятый не воспользовавшись сию секундной нерасторопностью остальных, телепортировался за спину Бена, полностью снося телом стеклянную перегородку отделяющую служебные помещения и зал для приема посетителей. В испуге Бен мгновенно обернулся на звенящий шум бьющегося стекла, это и было его роковой ошибкой. Огромным разрушительным цунами осколки стекла стремительно неслись к незащищенному подростку. Особо острые куски впивались в кожу и мышцы, оставаясь там, а некоторые проносились мимо прорезая лишь кожный покров юноши. Ослепительная боль пронзила тело подроста, не ожидавший такого, юноша потрясенно оглядев всем замерших в шоке братьев и сестру, начал медленно, словно в замедленной съемке оседать на пол.       А Пятый тем временем наблюдал за всем с другого конца зала, словно он был не причем.       Первой, вскрикнув в боевом кличе, бросилась к раненному Бену Эллисон, остальные не раздумывая понеслись вслед за ней. Подростки столпились вокруг брата, не зная, что делать. Но номер Один, не зря был Первым, растолкав остальных, он подхватил брата на руки и помчался в Академию со всех ног, остальные едва успевали за ним. Лишь Эллисон остались вместе с Пятым в банке. Девушка набрав побольше воздуха в грудь закричала во весь голос.       - До меня дошел слух, что все преступники, находящиеся тут беспрекословно сдались полиции!       Ей было плевать, что она не обратилась к конкретным преступникам, возможно в банке находился скрытый маньяк или серийный убийца, так даже лучше, сознаются во всех своих злодеяниях полиции.       - Ты же хотел быть лидер, вот и разбирайся с последствиями, которые ты учинил. Тем более уже основную работу Бен уже сделал, пока, ты как ребенок мстил ему, - прошипела сквозь зубы Эллисон на брата, тыча пальцем в его вздымающуюся грудь. – А мы будем спасать брата, которого ты чуть не убил…       Пятый, скрипя зубами ничего не ответил, а Эллисон еще раз посмотрев укоризненно на брата, так и не дождавшись ответа, развернулась и бросилась прочь из банка, под шумный звонкий вой серен полицейских машин. Она уже не видела, как опустились напряженные плечи брата и сгорбилась спина, словно титан сгрузил на них всю тяжесть небес. Пятый растерянным взглядом осмотрел место побоища, не замечая испуганных посетителей, которые толкаясь выбегали из банка на улицу на встречу полиции. Все со скоростью света проносилось мимо него, а он ни за что не мог уцепиться и сфокусироваться взглядом. Он смотрел на всех, словно не осознавая, что он натворил, словно только сейчас приходя в сознание. Поморгав, наверное, миллион раз, Пятый попытался привести свои мысли в порядок, но не получив никакого результата, он лишь шумно тяжело вздохнув, переместился в Академию. У него нет никакого желания объясняться с полицией. Может ему все же не стоит бороться за место лидера в команде? Кажется оно ему и не нужно… *+*+*+ /Christian Reindl, Power-Haus, Lucie Paradis - Shadow Hunter/       Пятый не успел даже приблизиться к медицинскому отсеку, где лежал Бен. Отличный хуком справа его блокировал Клаус. Не ожидавший такого подвоха, Пятый согнулся пополам от боли, но Клаус не дал ему вдоволь помучиться, схватив того за горло и сжав своими сильными длинными пальцами он припечатал Пятого к стене, буквально выбивая из него дух. Ударившись затылком о шершавую стену, Пятый поморщился. Юноша все еще пытался отдышаться после удара, но Клаус не давал этого сделать, все сильнее и сильнее перекрывая воздух. Сейчас номер Четыре напоминал себя типичного, он выглядел так, словно снова начал употреблять наркотики, его глаза покраснели от слез и переживаний, капилляры глаз вздулись и покраснели от нервного потрясения.       Наверное, Пятый бы смог освободиться из столь нервного захвата брата, но не делал этого, прекрасно понимая, что заслужил, прекрасно понимая, что Клаусу это нужно.       - Ты что творишь? – кричал взбешенный Клаус.       - То, что он заслужил, - прорычал Пятый, в ответ толкая брата. Заткнись, блять, Пятый, что ты несешь.       - У тебя совсем что ли крыша поехала???       - Смотря как на это посмотреть, - прошипел Пятый, потихоньку разжимая хватку брата, чтобы хотя бы начать нормально дышать.       - Неужели ты правда думаешь, что Ваня будет с тобой, если ты вдруг убьешь Бена? У тебя нет дара Эллисон, чтобы переубедить всех в обратном. Ты правда веришь, что как только Ваня обо всем узнает, то полюбит тебя своей пылкой любовью? - пытался достучаться до брата Клаус.       - Если ты хоть словом заикнешься ей об этом, я не раздумывая перережу глотку Бену, - прошипел Пятый. Самом собой он блефовал, но Клаус его порядком раззадорил.       - Не считай, что ты умнее и сильнее всех. Смотри, чтобы Эллисон не заставила тебя самого перерезать себе глотку. А если с Беном, что-то случиться, я не постесняюсь, Пятый, и сделаю это сам, - шипел словно змея Клаус, сверкая яростными глазами.       Пятый наконец выбрал тактику молчания, он прекрасно видел, что Клаус находиться на грани, все его шутки иссякли, а в ход пошли угрозы, что весьма нетипично для номера Четыре. А значит он сейчас говорит все это серьезно, а Пятый не был идиотом, чтобы раззадоривать разъяренного тигра.       Клаус все ждал ответа, а Пятый не знал, что сказать. Он прекрасно понимал, что Клаус его просто не поймет. Не поймет его мотивов, не поймет его чувств и эмоций, которые подтолкнули его так поступить, потому что он сам, черт побери, не понимал себя. Выждав пару секунд, но так и не дождавшись от брата ответа, Клаус фыркнув и напоследок основательно повторно приложив головой об стену Пятого, покинул место происшествия.       Пятый поморщившись, проводил сердитым взглядом Четвертого. Он ладонью ощупал затылок, а наткнувшись на окровавленную ссадину, поморщился от боли.       Пятый и сам не осознавал, как так получилось. Серьезно! Он бы никогда не ранил своего брата. Он не гарантировал этого, по отношению к Лютеру, но Бен был вне опасности. Он даже пытался вести честную игру, ухаживая за Ваней, а не просто устраняя конкурента.       Бен – это Бен, один из самых его близких друзей и братьев. Пятый был в охрененном шоке от себя. Он не редко впадал в безудержную неукротимую ярость, но как бы он не был безрассуден, но не смог бы ранить кого-либо из своих.       Как оказалось - не сейчас. Сейчас Пятый совершено не был уверен в себе. Ваня всегда была его якорем в этом безумном мире, а потом ее отобрали у него. Теперь он один в бушующем океане и просто плывет по течению, время от времени попадая в бурю или цунами. Это был именно тот случай.       В какой-то миг он представил, как после задания, вместо него Ваня обнимет только Бена. Вместо него, она утешить и приободрит только Бена, а не его, выслушает только Бена, а не его. Улыбнётся Бену, а не ему. Нальет сладкий кофе и сделает пару бутербродов Бену, а не ему. Просто позабудет о нем.       Это было их маленькой традицией, ритуалом, которым оканчивалось его любое задание отца.       Просто в какой-то миг его голова просто отключилась. Он не представлял своей жизни без уюта который раньше дарила Ваня ему в этом адском доме, этого клочка спокойствия и адекватности.       После того выпускного вечера они так и не поговорили. Ваня стала избегать его, а каждый раз, когда они оказывались в одной комнате, она отводила взгляд, будто стеснялась его или ей было противно. Пятого это неимоверно бесило, в какой-то миг он даже задумался, что возможно им стоит остаться хотя бы друзьями. Ведь в глубине души он признавал, что Бен идеальный партнер для девушки: он спокойный, рассудительный, надежный и любящий – мечта, а не мужчина. Возможно, Пятому стоит научиться признавать поражения, и что мир, как бы он не хотел, не готов исполнять любые его желания...       - Что тут происходит? - этот вопрос вырвал Пятого из омута размышлений в который он погрузился. Он позабыл, что все еще находится в коридоре медицинского отсека их дома.       -Бен??? Почему ты вставал? Как ты? Что сказала мама? Тебе не больно? - запричитала Эллисон, которая как раз направлялась проведать брата и разузнать о его состоянии у матери. Только не успела, Бен уже успел покинуть       - Со мной все хорошо, пару порезов, которые быстро затянуться. Ничего серьезного, - отмахнулся Бен успокаивая мельтешащую вокруг него сестру. Сейчас Бену было не до болтовни Эллисон, он внимательно следил за Пятым, за его реакцией и его эмоциями.       - Ты уверен? Может тебе лучше прилечь? Ты потерял довольно много крови.       - Я сказал, что все в порядке, Эллисон! Пора бы тебе научиться меня слушать, - резко с присвистом прошипел в ответ на надоедливую возню сестры Бен. От такого резкого ответа, Эллисон ошарашенно отшатнулась от брата. Она обиделась, но не могла гордо уйти в себе в комнату оставляя Бена в одного, пока Пятый был рядом, она не хотела рисковать оставляя его с ним. Но наткнувшись на строгий недовольный взгляд Бена, все же покинула его, благоразумно решив, что в случае чего он позовет их.       - И что будет дальше? – хмыкнул Бен сложив руки на груди и с вызовом посмотрев на брата, стоило им только остаться наедине.       - Не знаю. Посмотрим на твое поведение, - меланхолично и незаинтересованно пожал плечами Пятый, словно между ними велась обычная светская беседа о погоде, а не об их маленькой войне.       - И что же я не должен делать, чтобы остаться в живых? – скривил в усмешке губы Бен, от чего запекшаяся рана на скуле лопнула и потекла алая кровь по бледной щеке.       - Ничего предосудительного...       - Например, переспать с ней наконец? Как тебе такой вариант? – они ходили по тонкому льду. Оба. И оба это понимали, но когда у подростков вовремя срабатывал тормоз и чувство самосохранения? Правильно, никогда!       А ведь Пятый хотел извиниться перед Беном...       Братья с чистейшей ненавистью уставились друг на друга, все предыдущие мысли, сожаления своим поступкам и словам, философские мысли о семье напрочь смылись из головы оставив за собой лишь ярость и желание сделать больно, желание уколоть брата больнее. Эти жажда были обоюдной. Стоило только им увидеть друг друга, как вражда вернулась с новой силой, смывая все мысли, всю адекватность, все здравомыслие. Остались лишь инстинкты...       Лишь подкравшийся Клаус стоял в сторонке, молча наблюдая за войной братьев. Не зная, что сказать, не зная как спасти положение. Он с опаской переводил взгляд с одного брата на другого и обратно.       - Хммм, хороший пример. Просто идеальный, - наконец зло прошипел Пятый, его ноздри раздувались от злости, но он сдерживал себя, его лимит на травм Бена на сегодня был исчерпан. Да и Бен опасный соперник, сейчас не сработает эффект неожиданности, все внимание брата сосредоточенно на Пятом.       - Я знал, что тебе понравиться, - улыбнулся Бен, самолично поставив точку в этом разговоре, засунув руки в карманы он скучающей непринужденной походкой прошел мимо братьев, чуть ли не насвистывая какую-то незамысловатую песню. Больше не слушая никого, он скрылся за поворотом. Последнее слово снова осталось за ним, и все становится гораздо опаснее.       Они оба были идиотами, и оба это понимали. *+*+*+ /Антитiла - Тебе моя невеста/       У него открылась паранойя, он понимал, что сходит с ума от ревности. Весь его анализ сложившейся ситуации и принятые адекватные решения были разрушены бушевавшим кровавым смерчем, требующей жестокой и беспощадной мести.       Пятый прекрасно понимал, что поступать так было очень подло с его стороны. Поступая так, он становился копией своего отца, но сейчас, после слов Бена, он просто не мог остановиться, как бы не вопил здравый смысл в его голове, что этого не нужно делать, что он об этом пожалеет. Но лучше так, лучше знать и быть готовым, чем сидеть и страдать в неизвестности.       Пятый стоял в коридоре, пожираемый сомнениями, которые в его голове поселил Бен. Он в бешенстве и одновременно в неуверенности кусал губу, в нерешительности наворачивая круги по пустому коридору медицинского отсека академии. Его шаги гулким эхом проносились по коридору, создавая четкую атмосферу фильмов ужасов. Пятый вцепился в свои волосы: две личности боролись в нем, одна была категорически против, а другая всеми руками за.       Но…       Пятый принял решение, и не факт, что он не пожалеет об этом, не факт, что это не принесет боли ему в дальнейшем, но он должен был знать, чего бы это не стоило. Он и так почти все потерял, так что одной потерей больше, одной потерей меньше.. Уже кажется не важно.       Больше не в силах придаваться отчаянию и мукам выбора, он не раздумывая переместился в тайную грязную обитель отца – его секретную комнату, которую Пятый раскрыл, когда ему было двенадцать лет. Отец все его годы снимал их, снимал, как они едят, спять, чем они занимаются в свободное время, да даже как они моются, в конце концов.       Старый извращенец.       Когда тайна открылась, был маленький неорганизованный бунт со стороны детей. Но он оказался весьма эффективным. Отец отключил камеры, отговорившись тем, что теперь не было нужды следить за ними, он получил все данные о них и их способностях, но камеры снимать не стал, поэтому иногда подростки проверяли не включены ли камеры, но видео-комната всегда их встречала лишь пыльными выключенными телевизорами.       Пятый аккуратно прошелся по комнате, стараясь ничего не задеть лишнего. Он задумчиво провел пальцем по столам, оставляя на них жирную полосу по пыли. Контраст проведенной полосы смотрелся особенно дико, подогревая пущую атмосферу, все больше и больше напоминания ужастики. Только в этом фильме кажется он был тем самым маньяком.       Ревность душила его, железным колючим прутом стягивая его по рукам и ногам, с особой тщательностью проходят по сердцу, но всем нервным окончаниям, от чего ярость все кипела в нем, не оставляя его в покое даже ночью. Сейчас ему казалось, что вся его жизнь превратилась в компьютерную игру, где каждый уровень все сложнее и сложнее и у него все одна жизни и одна попытка на совершение какого-либо действия. Отмотать и вернуться к сохранённому месту нельзя. Вот такая вот стремная интерактивная игра.       Подойдя к десяткам старых мониторов, он со скрипом отодвинул стул и не обращая внимания на пыль и грязь, уселся на него, завороженно уставившись на потухшие экраны. Он дрожащей рукой в каком-то предвкушении провел рукой по экрану, стирая пыль. Оглянувшись по сторонам, он заметил какую-то аппаратуру, с кнопками и лампочками. Благо они были подписаны, не задумываясь он нажал на красную кнопку включения. С тихим гудением мониторы загорелись, придя в полную боевую готовность.       Со стороны отца было очень умно, подписать каждую кнопку, которая отвечала за определенную камеру: наверное, только идиот бы не догадался, что кнопки, пронумерованные от одного до семи, были камерами в их комнатах. Пятый словно в бреду следил за своей рукой, которая сейчас вдавливала кнопку под номером «Семь» до основания. Экран по середине преобразился и вместо вибрирующих полос, отобразил комнату Вани.       Пятый заворожено уставился на экран. Он словно сумасшедший следил затаив дыхание за сестренкой, что отобразилась на экране. На губах его блуждала задумчивая улыбка. Она притягивала.       Ваня сидела и читала книгу на своей кровати. Она почти каждую минуту с беспокойством присматривалась к двери в свою комнату или поворачивала голову так, чтобы ухо было направлено в ту же сторону, словно она прислушивалась к шуму, исходящему из коридора. По всей видимости до нее дошли слухи о том, что случилось на задании. Наверное, она ждала новостей о Бене, только никто не спешил делиться с ней. Конечно, ведь, единственный кто был ее другом, это был сам Пятый. Он сейчас он был сам повинен в случившемся, поэтому не было смысла ей ждать…       Хмыкнув, Пятый тяжело поднялся со стула, ножками противным звуком проезжаясь по полу. В последний раз посмотрев на девушку на экране, Пятый, нажав на кнопку номер «Шесть», покинул комнату не оглядываясь.       Видеозапись на двух камерах была запущена. *+*+*+       /Giant Rooks - Silence/       Разбор полетов произошел через неделю. Все это время подростки жили словно на иголках, ожидая окончательного вердикта. Когда отец долго молчит никак не комментируя произошедшее, значит все очень плохо, значит он крайне разочарован и раздражен.       Их отец хмуро смотрел на своих детей, которые сейчас буквально прожигали своими глазами пол, не поднимая головы, не желая наткнуться на осуждающе-яростный взгляд отца.       Он вызвал подростков в свой кабинет и видимо все было весьма серьезно, ибо он полностью был сосредоточен на своих детях, не занимаясь сторонними делами, вроде заполнения своего дневника или чтения книг. Кажется, достанется даже Ване, потому на данный момент на показательной порке она тоже присутствовала.       - Вы, надеюсь, понимаете почему я вызвал вас в свой кабинет? – спросил Реджинальд у провинившихся подростков, но в ответ получил лишь гробовое молчание. – Итак, вы подставили родного брата, члена вашей команды! Не оправдано, так как никому в тот момент не угрожала опасность! Тем не менее номер Шесть был атакован со спины и получил ранение. Кто-нибудь мне объяснит, как такое могло произойти?       Все всё так же молчали, поджав губы: всем было стыдно, даже ни в чем не повинной Ване. Пятый же жевал губу, пытаясь сдержаться и не ляпнуть чего-нибудь необдуманного, потому что понимал, что сделает только хуже.       - Я крайне разочарован, - продолжил их отец, не дождавшись от детей ответа. - Годы тренировок прошли впустую, вы оказались такими же обычными избалованными людьми, не умеющие сдерживать свои бурлящие гормоны. Холодный разум, которому я вас учил, оказался побеждён вашей похотью и ревностью, - с едва сдерживаемой яростью, отчитывал своих покрасневших от стыда детей. Никто так и не оторвал свой взгляд от пола, все лишь нервно теребили свою одежду. - Я принял решение, которое раз и на всегда отобьет у вас желание вредить друг другу. Отныне с этого дня с Академии Амбрелла запрещены любые виды любовной привязанности. Это мое окончательное решение и не подлежит обсуждению. Кто нарушит мое слово, тому божья кара покажется сказкой. Ступайте, - прогремел на всю гостиную их отец, тем самым ставя точку в их монологе, но не тут то было. Если все подростки с открытыми ртами от шока переглядывались друг с другом, пытаясь осознать во что выльется новый запрет отца, то Бен буквально генерировал судьбоносные решения в своей жизни. Его крайне не устраивал такой расклад, не для того он все менял в своей жизни, чтобы все это потерять.       - Отлично! Значит мы с Ваней покидаем Академию Амбрелла! - хмыкнул Бен, сложив руки на груди и воинственно посмотрев на отца.       - Что? – в ужасе прошептала Ваня, не ожидавшая что Бен и ее включит в свою безумную авантюру.       Все братья и сестры были в шоке, как и их отец, наградив его непонимающим нахмуренным взглядом. Он никак не ожидал от твоего сына-тихони столь необдуманного дерзкого решения. Он ожидал такой ход со стороны номеров Пять или Четыре, но он прекрасно знал, что их держит в академии, поэтому не беспокоился о них. Удар пришелся оттуда откуда не ждал никто. Но сейчас его самый младший сын решил показать характер.       Отлично, ему все равно кого приструнять, лишь бы «порка» была показательной.       - Номер Шесть, я разве не ясно выразился? – повысил голос отец, пытаясь давить на своих детей своим авторитетом, который в последнее время к его сожалению пошатнулся, но он все равно не принял всерьез этот выпад номера Шесть за чистую монету.       - Отец, я разве не ясно выразился, - спародировал отца Бен. – Мы тебе не игрушки, которыми можно помыкать, как тебе вздумается, и быть благодарными до скончания веков только зато что ты нас усыновил. Ты не можешь запретить нам любить кого мы хотим.       - Господи, Бен, прекрати, - прошептала Ваня, вцепившись в руку брата и пытаясь вразумить его. Пятый же вместе с Клаусом в шоке уставились на брата, который схватив Ваню за руку переругивался с отцом, и если Клаус совсем несчастно смотрел на брата, словно у него вся жизнь разрушилась в один миг, то Пятый наоборот: в нем буквально кипела злоба, он сверлил брата и прижимающуюся к нему дрожащую Ваню взглядом безумца, обстановка накалилась так, что можно было сравнивать с вулканом Везувием, в любую секунду готовый взорваться и погрести под собой всех.       - Немедленно иди в свою комнату и подумай над своим поведением, - шипел отец, не собираясь потакать прихотям своего сына и участвовать в этой абсурдной игре. Все же в смелости Бену не занимать, именно он первый вступил в спор с отцом, не согласный с его тоталитарным режимом.       - Прощай, отец, - всего лишь вскричал Бен яростно покидая гостиную и утаскивая за собой шокированную Ваню, которая даже слово не была способна вставить.       Гостиная погрузилась в могильную тишину, их отец шумно дышал, едва сдерживая свою ярость. В ту же секунду всех прорвало и гостиная погрузилась в адский гомон.

*+*+*+       - Господи, Бен, что ты творишь? – испуганно шептала Ваня, цепляясь за стены ногтями, пытаясь остановить своего брата, который со всей силы тянул ее, заставляя идти за собой.       - Ваня, мы уходим! - просто поставил перед фактом свою сестру Бен.       - Что? Нет, Бен, нет. Пожалуйста, одумайся, - взмолилась Ваня, чуть ли не плача. Она никак не ожидала, что та безвинная игра приведет буквально к разрушению: разрушению их жизней, Академии Амбрелла.       - А что тебя тут держит Ваня? Пожизненные унижения? Одиночество? - не выдержал Бен, повысив голос на сестру, от чего она испуганно сжалась и затравленно посмотрела на брата. Все как в детстве, кажется ничего не изменилось для нее.       - Семья? – все же подала голос Ваня, надеясь на благоразумие брата.       - Что? Семья? Пойдем спросим, считают ли тебя остальные своей семьей, - потянул сопротивляющуюся Ваню обратно в гостиную, откуда тоже раздавались крики отца и остальных детей.       - Нет, я не хочу, - опустив голову, вырывала свою руку из хватки брата Ваня, теперь уже совершенно не уверенная в своих словах. – Но неужели для тебя семья ничего не значит?       - Теперь нет. А ты уже почти сломалась, скоро ты станешь обычной забитой куклой, без своего мнения, без своей жизни. Разве ты этого хочешь, разве об этом ты мечтаешь? Зачем нам цепляться за этих людей, якобы родственников, если рядом с ними ты несчастна. Неужели ты не хочешь изменить свою жизнь. Разве ты не устала от этого ада, который мы зовем домом? – яростно продолжал убеждать свою сестру Бен, не понимая ее совершенно, ее мотивы, ее желание не покидать Академию.       - Устала, Бен, очень устала, - призналась Ваня, задетая хлесткими словами Бена, но это не отменяло правдивости этих слов. Ее нижняя губа дрожала от нахлынувших эмоций, а в уголках глаз уже начали скапливаться не пролитые ранее слезы.       - Тогда, что тебя держит тебя тут? – взял за руки девушку номер Шесть и заглянул в ее глаза.       - Мне страшно, ясно. Что мы будем делать за пределами Академии, куда мы пойдем?       - Мы что-нибудь придумаем, Ваня. Я тебе обещаю. Отец нас столько лет учил быть сильными и самостоятельными и вот нам выпал шанс доказать, что мы чего-то стоим, мы не можем его упустить. Ты же видишь, что он не даст нам жизни в Академии, никакой жизни. Ты не сможешь быть вместе с Пятым, у вас не будет детей, дома и всего того, о чем мечтают девушки. Он запретил все, абсолютно все, даже любовь. Мы будем управляемыми им роботами, которые выполняют его приказы, а ты будешь просто существовать, словно невидимый призрак, не принятая никем из-за отсутствия дара.       - Бен, я понимаю, что ты прав, но я…       - Ваня, Пятый тебя поймет когда-нибудь, - сразу понял из-за чего Ваня сопротивляется столь резким переменам их жизни.       - Я в этом не уверена, - Ваня отвернулась от брата, уставившись в стену, пытаясь хоть как-то сдержать рвущиеся наружу рыдания. Все это было слишком для нее.       - Потом это уже будет не важно, отец отберет даже вашу дружбу.       - Яааа, - закусив дрожащую губу, неуверенно прошептала Ваня, кажется, принимая самое судьбоносное решение в своей жизни.       - Ты сможешь потом забрать Пятого из Академии, когда мы устроимся, - нагло врал Бен, пытаясь успокоить сестру.       - Он не пойдет со мной...       - Я сто процентной гарантией уверен, он в ту же секунду побежит за тобой. Ты думаешь для него это место является раем? А если он будет выпендриваться, что подразумевается само собой, я помогу вынести этого засранца из Академии в щупальцах, - пообещал ей Бен, стирая пальцами с лица сестры катившиеся все это время слезы.       – Пфффф. Я согласна, - сквозь слезы, всхлипнув, пустила смешок Ваня, утирая нос свой покрасневший нос.       - Хорошо, собирай вещи, которые тебе пригодятся, деньги, украшения, которые дарила Грейс, - давал четкие указания на ходу Бен, направляясь в свою спальню, чтобы так же собраться. – Не будем терять и минуты времени.       После того, как Бен покинул ее комнату, Ваня оглядела свою комнату совершенно пустым взглядом, не понимая, что ей нужно и за что ей взяться. Голова была совершенно пустая, но адреналин гуляющий по крови просто принудил ее к действию, поэтому девушка буквально пулей начала бросать свои вещи на кровать, предметы гигиены, деньги, все ценное...