муравьи и конфета

      Опять тишина. Тягучая, скомкивающая. Вокруг только треск цикад и лёгкий ветер. Слышно журчание ручья неподалёку, но даже это не спасает от безумия. Слева светлый лес, а справа японские дома, окруженные цветами и кустами ягод. На дорогу падала небольшая тень от деревьев, но всё же было жарко. Пекло на голову до потери сознания. Хёнджин шёл в тени, размышлял и хотел поскорее прийти домой читать комикс и есть арбуз, что купила мама ещё вчера. От него клюквой пахнет за километр, а во рту мятная жвачка, потерявшая свой вкус. Шёл он от друга, к которому ходил, чтобы диск отдать, но задержался чутка на ночь, потому что тот хотел посмотреть с ним кассету, найденную у родителей в шкафу на верхней полке. Хёнджин шагал медленно, наслаждался летним утром, пока солнце совсем не встало. Людей нет, только проезжающие мимо почтальоны на велосипедах, развозили газеты. Но вдалеке виднелась фигура мальчика, он в белой кофте и разноцветными бусами на шее сверкал. Его цыплячьи волосы завязаны зелёной верёвкой сзади, а спереди золотая заколка поддерживала свисающую прядь. И россыпь веснушек, похожих на созвездия. Он сидел на корточках, копался палочкой у обочины и что-то бормотал себе под нос. Хёнджин подумал, что увидел мифическое существо, может эльфа или фею. Тем более утро, а тот вроде как выглядит бодрым. В это время обычно дети и подростки в кровати валяются. — Что ты делаешь? — спрашивает Хёнджин, преграждая ему солнце. На веках у него блёстки, а брови сведены в недоумении. Губы надуты как у утки. — Тихо! — шёпотом крикнул он. — Здесь стая муравьёв хотят съесть мою конфету. Ну, точно чудак. — Какую конфету? Хёнджин стал разглядывать землю в надежде увидеть и муравьёв, и конфету. Увидел. На земле лежал маленький бордовый леденец, наверное, барбариска, которую окружили мелкие пузатые паразиты. Хёнджин схватил палку, больше похожую на колос, и стал помогать мальчику. — Я шёл, ел конфету, которую мне бабушка дала и вдруг упал. Смотри! — и указательным пальцем показывает на свою красную потёртую коленку. — Больно, наверное. — Не то слово! Правда, конфету жалко в сто раз больше… — и вновь губы надул. — Убил бы муравьёв. Ты их так просто не разгонишь, упёртые же, просто так не сдадутся, — говорит Хёнджин, кидая очередного муравья в сторону. Мальчик быстро трясёт головой, из-за чего все его бусы стукаются и звенят. — Не хочу, они же живые, прям как мы. Если убью, кто-то будет грустить. — А конфету для чего спасаешь тогда, если знаешь, что всё равно она им достанется? — Хёнджин поворачивается и смотрит на профиль, у того нос, словно горка вверх. Проедешь и улетишь в небо. — Не знаю, — хмыкает он и тоже смотрит на Хёнджина. — Ой! А ты не принц случайно? Кажется, мальчику солнце напекло. — Нет, меня зовут Хёнджин, — представляется он и руку вытягивает. Феликс её пожимает. — Ааа… А меня Феликс зовут. — Не врёшь? — спрашивает он, потому что первый раз слышит здесь такое имя. — Не вру. Махает головой. — Точно-точно? — Да не вру я тебе! С чего бы мне это делать! — кричит Феликс и палку выбрасывает в сторону реки. — Чего ты вообще прикопался ко мне? Феликс быстро встаёт и отряхивает ладошки, отводит взгляд от смеющегося Хёнджина и по-прежнему губы дует. Хёнджин не знал, что у них здесь живёт утка, так ещё и с цыплячьими волосами и бусами на развес. — Чего молчишь, если даже не уходишь? — Жду, когда ты сам уйдёшь, и я продолжу спасать свою конфету. Хёнджин смотрит в сторону барбариски, на которую уже накинулись муравьи. — Увы. Это конец для неё. Феликс кидает быстрый взгляд в землю и разочарованно вздыхает. — Это всё из-за тебя! — стрекочет он, перебивая плач цикад. — Ты сам отвлёкся! — На тебя отвлёкся! — Я даже ничего для этого не сделал! — возражает он и смотрит на краснющего и дующегося Феликса, который был готов взорваться. — Твоё лицо! — последнее, что говорит мальчик и падает на землю, закрываясь руками. «Вот чудной» — думает Хёнджин, но улыбается и подходит к нему на корточках, заглядывая снизу. — Что «моё лицо»? — спрашивает он, ухмыляясь. Феликс мычит. — Давай, вставай, — просит Хёнджин и трясёт его по рукам и не больной коленке. Феликс рукой его откидывает и продолжает чудачествовать. — Пошли, купим тебе конфет. Мальчик тут же голову поднимает и выжидающе смотрит. Пахнет от него чем-то свежим, детским, возможно кашей или молоком. А глаза сияют на солнце, становятся похожими на хлопья. — Не врёшь? — Да, но ты должен объяснить мне своё поведение! — говорит Хёнджин и видит недовольное лицо. — Сгинь. — Ну, давай, Ликс! Глаза Феликса округляются, и Хёнджин перестаёт слышать даже тишину. Мальчик ударил его по голове. Хёнджин держится за голову и шипит. Вроде бы он шёл домой, а оказался избит каким-то странным мальчиком, что представился неземным именем. Но чем-то он его зацепил, наверное. Скорей всего тем, что когда Феликс его ударил, то тоненький браслет на запястье мальчика застрял в его волосах и они пытались выпутаться. Но, слава богу, это получилось быстро. — Так называет меня моя бабушка! Ты разве похож на мою бабушку? — возмущается цыплёнок. — Отстань, мне вообще-то больно! — Заслужил! Вот же угораздило ему на голову свалиться какому-то сгустку проблем, который не оставит его в покое на ближайшие три месяца лета. И молчат. Хёнджин всё ещё потирает голову, а Феликс разглядывает муравьиную конфету. Затем по актёрски вздыхает и спрашивает: — А за конфетами пойдём? Хёнджин кидает на него злобный взгляд. В нём только вселенская обида и дикая сухость из-за направления ветра в его сторону. — Обойдёшься, — и быстро встаёт, идя в сторону своего дома. — Эй! Ладно! Я скажу! Хёнджин останавливается и с улыбкой на лице разворачивается. Феликс строит недовольное лицо, говорящее, что его гордость задели. — Ну? — Красивый ты, — быстро кидает мальчик и краской заливается. — Я это знаю, не удивил, — и опять уходит. Феликс непонимающе вскрикивает и остаётся на месте. Хёнджин не повернувшись, произносит: — Так ты идёшь? Счастью Феликса не было предела. Он шёл вприпрыжку, пытаясь догонять длинные ноги Хёнджина, и рассказывал ему про пруд и стрекоз, где он часто проводит время, когда сбегает из дома. У Феликса в волосах был прутик, который Хёнджин сунул, когда тот смущённо упал и закрылся руками. А у Хёнджина, кажется, новое приключение, и он рад, что ему не придётся провести всё лето дома или в гостях у друга. Это начало какой-то запоминающийся истории про детскую любовь, треск цикад и солнце? Если это правда так, то Хёнджин готов остаться не волнующимся ни о чём подростком, у которого дома японские комиксы, а на улице Феликс играет с жуками и ест барбариски.