Съёмка

— Шастун, у меня идея — ну просто фурор! Мы взорвем инстаграм, клянусь! — с порога выдаёт Арс, жмёт Антону руку и проходит на кухню, волоча за собой кучу пакетов. Парень пожимает плечами, закрывает дверь своей квартиры на замок и идёт за ним. Фотосессия — дело такое. Много идей, много образов, много вещей. Так что, за три года работы фотографом, к таким всплескам он абсолютно привык. — Значит, студия у нас на два часа, правильно? — уточняет Попов, делая пару глотков уже остывшего лимонного чая. Хозяйничает, будто у себя дома, ей богу. — Правильно. — Я хочу выполнить три образа. Первый — как обычно, джинсы там, рубашечка, всё такое. Второй — как художник, там я как раз кисточки захватил и акрил, придумаем что-то интересное, раскладку сделаем. И третий... Слушай, не знаю как тебе это преподнести... — Та говори уже, как есть, чего я только не видел за свой опыт работы. Ты наконец решился на ню? — Пока нет, но есть кое-что интересное. Короче, давай на студии объясню, чтоб ты у меня посреди дороги с машины не выпал, — смеётся Арсений. — Давай собираться. Антон кивает, ставит чашки в раковину, под кучу рассказов идёт аккуратно складывать все принадлежности для съёмки в массивный рюкзак, накидывает в коридоре ветровку и наконец они выходят, ещё раз смотря на время. — Отлично, как раз чуть пораньше приедем, свет настроим. — Ну очень здорово получится, правда говорю тебе! — восторженно лепечет себе под нос Арсений половину дороги, постукивая по рулю и подпевая песням по радио, пока Шаст сгорает от нетерпения — что же он такого выдумал? Студия кажется просто невероятной. Она вроде классическая — половина комнаты с белой стеной, а половина с чёрной, стулья, кубы, на полу матрас с белыми простынями и от окна удачно падает солнечный свет, ткань, которая похожа на фату невесты, зеркало, с которым тоже можно поколдовать пару кадров, цветы и ещё пару предметов для антуража. Студия среднего ценника, но выглядит чудесно. Арсений сразу понял, что кадры с сегодняшней съёмки будут нереальными, во-первых потому что Антон — профессионал своего дела, а во-вторых — место очень красивое, почти волшебное. Вообще, Попов всегда поражался тому, как же парнишка отдаётся своему делу, потому что каждую съёмку он будто чувствует на себе: всегда знает как нужно развернуть и повернуть модель, какие эмоции и изгибы тела показать на фото. А Антон, в свою очередь, удивлялся фотогеничности Арса, потому что с ним портфолио стало ещё более красочным и бомбическим, появилась уйма задумок, которые хочется исполнить именно с ним, да и вообще, Попов чертовски привлекателен, просто до невозможности. И симпатию свою к нему Шаст особо и не скрывает. Сам Арсений тоже не против навалиться и соблазнить своего фотографа, но думает, что как-то странно это будет выглядеть и тот его пошлёт куда подальше. Поэтому для их сближения он придумал прекрасную идею. Первый час пролетает очень быстро — Арс только и слышит, мол «правее, левее, прекрасно, очень красиво, ручку чуть повыше, ножку чуть в сторону». Болтать на съёмках особо некогда, ибо Шастун чётко сосредоточен на том, как падает свет, хорошо ли уложены волосы, не топорщится ли где одежда. На первый образ времени ушло меньше всего — классика есть классика, но фото от того получились не менее завораживающими. На второй — чуть побольше, пока Арс уселся весь такой из себя красивый, пока Антон поймал солнечные лучи, раскрыл все краски, разложил, чтоб все это было естественно. Ещё сделали в этой же серии пару кадров с рамкой — получилось очень интересно. Ну и время подошло к третьему образу — самому яркому, горячему, сексуальному, и неизвестно как к этому отнесется Шаст. — В общем... — начинает Арсений, стаскивая с себя белую рубашку, которая теперь вся измазана акрилом. — Хочу вот так! — быстро выпаливает, открывая картинку в телефоне. На фото девушка, у которой половина лица, шеи и груди в поцелуях ярко-вишнёвого цвета. Выглядит одурманивающе. — Вот. Если ты не хочешь, то мы можем просто... — Арс, классная идея! Давай, сделаем, конечно, — уверяет его Антон. — Ты же понимаешь, что тебе буквально придётся накрасить губы и расцеловать меня? — Помада есть? — уверенно спрашивает фотограф, а мужчина тянется к пакету в полном недоумении, ибо до последнего думал, что тот откажется. — Вот. Арс протягивает предмет. Цвет почти как на фото, может чуть темнее, ближе к винному. Пока брюнет хлопает глазами и думает о том, как же всё будет протекать дальше, Антон подходит к зеркалу, обильно красит губы и подзывает Арсения. — Смотри, нам нужно чётко наполовину зацелованную сторону, ты смотри и контролируй, нравится ли тебе их положение. Мужчина кивает и фотограф приступает к работе. Первый поцелуй приходится в лоб, затем спускается на скулы, подчёркивая острые черты лица, пару раз касается щёчек. Арсений плавится от удовольствия, когда чувствует чужие губы на своем теле, и пусть это только для съёмки, но глаза закрываются и волей неволей представляют что-то гораздо более горячее. Когда Антон целует шею, то с уст Попова слетает полустон-полувздох, что не остаётся без внимания. Шастун видит, как щеки мужчины покраснели, как напряжённо он сжимает кулаки и как быстро туда-сюда вздымается его грудная клетка, ибо тот пытается привести дыхание в норму. — Арс, ты не смотришь в зеркало, — недовольно говорит Шастун, на секунду отрываясь от молочной нежной кожи. — Я... — только открывает рот Попов и сразу же прикусывает губу, потому что Шастун с накрашенными губами — это нечто, это чудо, это... невозможно удержать себя в руках. — Смотри, нравится ли тебе расположение. Если что, то можно стереть. Пиздец, сколько помады истратили. Где ты её достал вообще? Арсения вообще из колеи выбить очень тяжело, себя он всегда контролирует, но вот у этого двухметрового чуда, кажется, получилось, а потому все, что сейчас может Попов — как рыба беззвучно шевелить губами, не в силах выдавить из себя хоть что-то. — А-а-арс? Приём? — Я... да. — Что «да»? — Антон искренне смеётся, хлопая своими большими ярко-зелёными глазами и не понимая, что вообще происходит с Арсением, который обычно собран. — Да, все нравится. — Ну и отлично. Давай тогда фон другого цвета сделаем, или на белом хочешь? — Давай на белом. Попов при всей своей любви к фотографиям уже плевать хотел на то, какого там цвета фон и все такое прочее, есть кое-что поважнее. Это любовь к Антону, от которого он глаз оторвать не может. Он даже помаду не подумал стереть. Оно и логично, может, нужно будет ещё, но чёрт, невозможно смотреть на него... Свет сделали чуть приглушеннее, как бы добавляя атмосферы. Пару щелчков, Шаст просматривает кадры и... — Арс, у тебя почему взгляд такой расфокусированный? — Чего? — Ну, ты будто смотришь не в камеру, а на меня. — Ладно, давай ещё раз, — быстро соглашается Попов, мотает головой и пытается прийти в себя. Картина всё та же. Да как можно сосредоточиться, когда тут Шастун с накрашенными, блять, губами? Красивый такой, аккуратный, нежный? Когда из головы не выходит то, как осторожно он касался, как... — Арс, да что с тобой? — уже немного раздражённо спрашивает Антон, ибо его расстраивает то, что ничего не выходит. Идея-то крутая, а исполнение получается не очень. — Просто... Я думаю, что мне не хватает ещё одного поцелуя для всей картины, — отвечает Арсений, хитро сверкая глазами. — Ну, иди сюда. Где? — Здесь. Антон сейчас в обморок упадёт, не меньше, потому что Попов указывает на свои губы. — В самом деле? Думаешь, это окончательно дополнит образ? — еле дышит фотограф, проводя ледяными пальцами по его щеке, большим пальцем очерчивая скулу. Мужчина уверенно кивает, не отрывая взгляда от чужих глаз. — Хорошо. Антон улыбается и медленно, осторожно касается губ Арсения, желая оставить лишь отпечаток помады, мол, как такового поцелуя и не было. Хочется позаигрывать. — Ой, кажется, плохо отпечаталось, — жмёт плечами шатен. — Нужно ещё раз. Вновь красится, вновь аккуратно прислоняется, но Попов его планов не разделяет. Мужчина впивается в его губы, желая завладеть целиком и полностью, без остатка. Антон кладёт чужие руки на свои бедра и протяжно стонет в поцелуй. Пошлые причмокивания разносятся по всей студии, а помада у обоих размазалась по всему подбородку. — Ты прекрасный, Антон, — шепчет Арсений, подхватывая его на руки. Усаживает куда-то на подоконник, переходит к шее. Кажется, теперь они меняются ролями. — Арс, нельзя, у нас съёмка! — Шаст пытается отстраниться, но понимает, что оба этого совсем не хотят. Просто нужно так сделать, хоть ради приличия. Мол, в случае чего он вообще пытался его остановить. — Чёрт с ней. Продлим аренду, я все решу, — и вновь припадает к его губам. Мягкие такие, тёплые, накрашены этой красной помадой... Проталкивает язык в чужой рот, едва не вылизывая. Это уже не обычные поцелуи, это что-то более страстное и безумное, голова просто отъезжает. Да, Арсений сходит с ума. Точно. Ненужная футболка Антона отлетает в сторону, Арсений целует ключицы, возвращается к шее, оставляя бордовые пятна, за которые позже обязательно получит. Шастун застенчиво обхватывает чужой торс ногами, пальчиками проходится по прессу, залезает под брюки, задевая колом стоящий член. Дразнит. — Антон, ты с огнём шутишь... — рвано выдыхает мужчина, стараясь взять себя в руки. — Я знаю, — игриво улыбается, затягивая в поцелуй. Брюнет срывается, искусывает чужие губы в кровь, так, что они даже опухают. — Мы будем прямо здесь? — отрываясь спрашивает Антон, быстро моргая, кажется, пытаясь осознать происходящее. — Что прямо здесь? — мужчина пожимает плечами и отстраняется, вертится перед зеркалом, поправляя растрепанные волосы. Это их игра. И он обязательно победит. — Давай дальше фотографироваться. — Чего? — заторможенно тянет юноша, не понимая, зачем Арс так с ним поступает. — Слезай с подоконника, будем продолжать съёмку. И пока мужчина поворачивается к нему спиной, Антон запрыгивает сзади и виснет, крепко прижимаясь всем своим хрупким телом, дышит куда-то в шею и шепчет на ухо это: — Хочу тебя. — Че-е-ерт, — стонет Попов, когда язык очерчивает его ухо. Арсений проиграл. Явно проиграл. Он толкает Шастуна на матрас с белыми простынями, который на полу вообще-то лежит для фотографий, а не для того, чем они собираются заниматься. — Я думаю, хозяйка студии не одобрит... — Антон приподнимается на локтях, но его крепко вжимают в постель. — Замолчи, — шепчет Попов, сминая чужие губы. Голубоглазый как-то нервно пытается расстегнуть джинсы Антона, пока тот валяется даже не веря, что это реальность. Но возбуждение даёт о себе знать, поэтому становится все более похер. — Раздвинь ножки, — почти мурлычет Попов, отчего шатен шумно выдыхает, но послушно исполняет просьбу. Пока Антон лежит абсолютно нагой и смущенный, пытаясь хоть как-то прикрыться, Арсений прижимает его руки, покрывая поцелуями щёки. — Ты чудесный, Антош. Не стесняйся меня, пожалуйста. И ему почему-то хочется довериться, хочется отдаться и растаять в его руках. Мужчина кусает тазовые косточки, следом зализывая, стягивает белье и спускается к члену. Пару раз проходится рукой вверх-вниз, затем аккуратно берет в рот головку. Шастуна подбрасывает, и он протяжно стонет, совсем себя не сдерживая. — Антон, тише! — Да тут все равно никого... ах... нет... — Если будешь таким громким — придётся тебя заткнуть. Или остановиться, — хитро улыбается, сверкая своими голубыми глазами. Брюнет возвращается к делу, помогает себе рукой, держа у основания, старательно втягивает щеки и активно скользит языком по всей длине. В какой-то момент он берет на половину, и Антон очень старается не кричать. Комкает под собой простыни, сжимая в кулак, стискивает зубы, но все равно получается очень плохо. Ещё пару таких охов-вздохов и хозяйка студии точно заявится спросить, что же у них здесь происходит. И будет крайне удивлена. Коленки у юноши дрожат, он совсем забывает как дышать, в глазах темнеет, но при этом приятно, и он бурно кончает, выгибая спину, как мартовская кошка и протянув это чёртово «А-а-арс» В горло брызжет горячая сперма и Попов сглатывает, так по-блядски высовывая язык, что можно сойти с ума. Антону нужно ещё несколько секунд чтобы прийти в себя и вообще сориентироваться. — Понравилось? — довольно ухмыляется Арсений, вытирая уголки рта. — Да, не то слово...Иди сюда, — Антон притягивает его к себе, крепко обнимая. Понимает, что ему удовольствие доставили, а сам Арс все ещё в брюках, которые не особо приятно давят на пах, из-за этого мужчина переодически недовольно шипит. Шастун всё делает так спокойно и быстро, будто с ним такое происходит каждый день. Отходит лишь на мгновение и возвращается с ярко накрашенными губами, ибо все размазалось. — Блять, как же тебе идёт помада, Шастун, — восхищённо тянет Арсений, а Антон, довольно улыбаясь пристраивается рядом. — Я уже понял, что тебе это нравится. Поцелуи. У Арса особый фетиш на этот счёт. А точнее фетиш на губы Антона. На накрашенные, блять, губы Антона. И он это знает. И не может не воспользоваться. Фотограф снова целует, но теперь туда, куда придётся, потому что Попов как кот катается по постели, подставляя под его губы все части своего тела. Антон вытворяет что-то вообще невообразимое, одной рукой он дрочит, набирая темп и в этот же момент губами касается его сосков, оставляя яркий вишнёвый поцелуй. — Блять, Анто-о-он... — Если будешь таким громким — придётся тебя заткнуть. Или остановиться, — передразнивает Шаст. Он продолжает играть с сосками, осторожно посасывает, опаляет горячим дыханием, иногда даже прикусывая. Арсения бросает в жар, на лбу проступает пот и сознание абсолютно уплывает. Есть только Антон, его губы и возбуждение. Когда Антон чувствует, что брюнет почти на исходе, то опускается на уровень паха и позволяет кончить себе в рот. И наверное самое потрясающее, что видел Арс — это разморенный Шастун, с его спермой на губах. Оба обессиленно падают на матрас, прижимаясь друг к другу горящими телами. Арсений перебирает кудряшки Антона, смотрит нежно-любовным взглядом и не может оторваться. — Эх, так и не сфоткались с моей идеей, — после долгого молчания вставляет свою фразочку Попов. — Признайся, что ты все это затевал только ради этого, — усмехается зеленоглазый. — Раскусил, — кивает он. — Но фотки в таком стиле и правда хочется. — Всю жизнь бы так с тобой валялся, если честно, — откровенно шепчет Антон, утыкаясь в шею. Нежный такой, и правда настоящий кот. — А я и никуда не уйду. И уже все равно на эти фотографии, на испачканные вещи и аренду студии. Им все равно на все, кроме друг друга.