Мелочи

Дрема — грубая фея, хоть и творит сны, но все же порой в ее чертах проскальзывает нежность. Бусинка трепещет, чувствуя тот момент, когда она более менее расположена к миру. Дрема творит сонные пузыри просто так, будто бы ничего не происходит. В них как в картинке проскальзывают незамысловатые сюжеты того, что можно увидеть, положив голову на подушку. Бусинке это кажется красивым. Она с восторгом смотрит на них, жалея порой, что она не человек и на нее эта магия не распространяется. Ей можно только наблюдать со стороны и мечтать о возможности погрузиться в волшебный сон. Бусинка очень боязливая, потому боится приставать к Дреме с вопросами, когда она не в духе. Но с минутами понимает, что настоящее волшебство кроется для нее не в знаниях Буковки, не в прагматизме Терции и не в дружелюбии Фантика, а в магии сна. И в самой Дреме. Бусинке еще далеко до подросткового бунта, который порой учиняет Дрема, но старается понять — связано ли это с ее снами. Красота кроется в мелочах, и мелочи со временем ее привлекают как ничто на свете: то, как Дрема редко улыбается, то, как задумывается над своей Лунной Книгой. Бусинка розовеет под цвет своих волос и задумывается над тем, что, наверное, снам, которые творит Дрема, не хватает изящества. Ей хочется помочь, но как это сделать, Бусинка не знает. Ее маленькое сердечко отчаянно стучит при виде феи снов. Она как и всегда раскрывает ей объятия, когда Буковка занята исследованиями, а Фантик играми, но не всегда получает на них ответ. Иногда это презрительное фырканье. — Можно я с тобой посижу? — тихо спрашивает Бусинка, когда Дрема в очередной раз бездумно пускает пузыри. Та смотрит на нее скучающе и хмуро отвечает: — Ну, валяй. Грубость в ее голосе навеяна наверняка еще одной ссорой с Эклером, но Бусинка не думает об этом. Она зачарованно смотрит на мелькающие сюжеты снов. Перед ней единороги, замки, какие-то волшебные приключения, только герои какие-то грустные. Бусинка достает свою пудреницу и в какой-то миг выпускает немного пыли из нее, направляя прямо на пузырь. Он зависает в воздухе и преображается, становится намного ярче, персонажи, задействованные во сне, радуются приходу солнца. Дрема раскрывает глаза шире и с непониманием смотрит на Бусинку. — Ты зачем это сделала? — Я решила, что красота должна присутствовать даже во снах. Особенно, в твоих. Бусинка тепло улыбается и подсаживается к Дреме ближе, терпеливо рассматривая ее. Та вдруг слабо улыбается, становится привычной Дремой, какую увидишь не часто. Но для Бусинки она самая что ни есть настоящая. — Ты молодец, мелочь. Успокаиваешь, — усмехается Дрема и запускает руку в хорошо уложенные волосы Бусинки. Та хихикает и вновь розовеет от внезапной похвалы. Глаза ее блестят, а на душе так тепло. В ней рождается надежда, что возможно когда-нибудь Дрема навсегда останется такой. Милой, доброй, отзывчивой, а все ее эмоциональные проблемы отойдут на второй план. Бусинка вновь раскрывает объятия для Дремы и та их принимает все с той же теплой улыбкой, какая случайно возникла на ее лице. — Оставайся всегда такой красивой, — тихо просит Бусинка куда-то ей в плечо. Дрема в этот же момент разворачивается к ней, но из объятий не выпускает. — Что ты имеешь ввиду? — удивляется она. — Я имею ввиду твою улыбку, — также тихо, поджимая губы, говорит Бусинка. Дрема какие-то мгновения рассматривает младшую фею, а потом, будто бы что-то поняв, кивает.