combattre avec quoi ?

— кто то точно заметит, что я пропал, — обронил аккун, но рука шиона тут же заткнула его рот: — да брось, — рассмеялся он, — делаешь вид, будто я похитил тебя, — шион приблизился к лицу красноволосого и провёл языком с шеи по щёку, словно выскользнувшая ящерица. между ними горело пекло давления, глаза шиона бесстыдно бродили по сантиметрам аккунового лица, а последний спешно ловил взгляд, стараясь ему противостоять. аккун думал, что шион бешеный клоун, ведь его глаза и правда сверкали, словно у безумца, наслаждались видом вдумчивого парня, что пытался выяснить смысл происходящего. — ты зря напрягаешь извилины, — будто отвечая на его мысли сказал мадарамэ. глаза аккуна вылезли выше бровей, когда он почувствовал продолжительные поцелуи на своей шее, они были жёсткими, спешными. он чувствовал, будто с ним играют, ожидая его реакции. под шум мата и кровавых драк за углом это деяние казалось ещё более драматичным, а аккуна словно осенило: он ухватился за волосы шиона и оттянул его от себя, тот нагло уставился на сендо улыбаясь и облизывая губы. — ты что блять делаешь ? — зарычал аккун, но в ответ он получил звонкий смех. сендо приводило в подобие ужаса то, как вёл себя сейчас шион, он ловил наслаждение с каждого движения и слова аккуна, он довольствовался тем что происходит, но хотел ещё и ещё. и с каждой секундой эти сверкающие глаза всё больше выводили из себя сендо и он, собрав все силу, ударил коленом под грудь шиона, а тот выплюнул кровью, мадарамэ поднял голову, а на лице сендо заметил широкую улыбку разрисованную кровью. — ну чего же ты ждёшь? — хихикнул шион. — по моему все прекрасно, не злись. аккун ударил ещё раз, а потом каждый раз при виде грязной усмешки, пока под ногами не разлилась немалая лужа шионовой крови. он развалился на колени, пачкая брюки и устало смотрел на аккуна. последний принял такой вид, как конец их «общения» и собирался уйти, однако мадарамэ так не думал, он схватил аккунову руку и резко стянул его к себе, тот также упал на колени, теперь они были на одном уровне. поцелуй со вкусом крови — не так аккун представлял свой первый, но шиона это не волновало, его, казалось, волновало лишь свое ощущение. интересно, думал сендо, шион часто так развлекается? может у него традиция — на каждой стрелке выбирать какого нибудь парниху и измываться над ним таким образом. однако, аккун не чувствовал себя мерзко от того, что с ним делают, ощущения были приятными и поэтому он боялся того, что чувствует, ему это казалось неправильным. за этим переулком сейчас идёт важная битва для его лучшего друга, где такемичи глотает свою кровь ради победы, но он — его лучший друг — прямо сейчас целует члена вражеской банды и получает сомнительное удовольствие. — схерали ты вообще это делаешь? — отчаянно выдохнул сендо. — забей. шион срывал пуговицы с рубашки аккуна, словно спешил не успеть, оставлял влажные следы на его груди и животе, от которых ацуши слегка прикусывал губу. кожа пачкалась кровью, мадарамэ нравилось оставлять особенные следы на его теле, а не только, так сказать, простые поцелуи. он спускался ниже, кровавых пятен становилось больше, а аккун напрягался сильнее, когда шион приспустил с него штаны. — ты…— договорить ресурса не хватило, когда мадарамэ взял в рот его член и медленно прошёлся губами по головке. услышав попытки что то сказать, он удовлетворённо ухмыльнулся и продолжил. тогда голова аккуна разрывалась от мыслей, от догадок и предположений и чувство вины, — оно испарилось, испарилось, как только волна вожделение накрыла его с головы до ног. как только чёрствые губы, все ещё измазанные кровью коснулись его члена, когда язык гладил от головки до самого основания и каждое движение там рождало неутолимое желание, чтобы он не останавливался. аккун желал быстрее и быстрее, шион же намеренно делал медленнее и медленнее, он ведь знал, какого это — впервые. он уже видел эти первые эмоции, эти дерущиеся между собой чувства, когда ты должен драться и побеждать, но трахаешься с противником, когда внутри чувствуешь, что предаёшь, но находишься на пике удовольствия, которого прежде не испытывал, и поэтому так трудно противостоять. словом, это тоже борьба, но едва ли такая же? когда пальцы сендо вцепились в волосы, шион понял, что задача выполнена успешно, тогда аккун едва не повырывал десятки прядей. мадарамэ чувствовал сквозь такие движения, насколько хорошо сейчас ацуши и как сильно он хотел сопротивляться. — и как ты теперь себя чувствуешь? — спросил шион, сладко впяливаясь в аккуновы глаза снизу. — вы все такие…— выплюнул он, — белые и пушистые, да? аккун? шион мгновенно поднялся на ноги и схватил сендо за воротник, он рассмеялся ему в лицо и глаза его снова засверкали безумством. — мы одинаковые, — отрезал мадарамэ, — одинаковые, сука. он вбил его в стену и ушёл. он оставил его в состоянии тошноты, тошноты физической, тошноты от самого себя, но в состоянии осознания, — он же прав, да? аккуна пробило на смех, он скатился по стене в всё ещё приспущенных штанах и раскрытой рубашке, на которой остались крапинки шионоевой крови и схватил себя за волосы, — ахахаха, прав же. удовольствие и шок рождали в нём адреналин, тошнота уходила на второй план, когда желание. избить каждую мразь превысило. он был уверен, что сделает правильно, если выбьет кислород с каждого «такого же как он». он медленно встал на ноги, оперевшись о стену, застегнул штаны и вышел из-за переулка. стрелка была в самом разгаре, аккун пробивался в центр, по пути топча в землю лица свастонов канто, как мелких жуков, и подобрался к нему. аккун был зол, он был на пике пекла, горящего в груди и даже не почувствовал стыда, когда ударил со спины. мадарамэ упал и сразу перевернулся на живот, сендо уже садился сверху, хватаясь за его воротник. — эй, тогда ты был не таким весёлым, — хохоча произнёс шион. аккун ударил его в челюсть, пачкаясь брызнувшей кровью, но был остановлен. мадарамэ поменял их местами, как пушинок, сендо понял, что все это время он лишь подигрывал, ему очень нравилось видеть грёбаную реакцию аккуна, ему нравилось наблюдать, а красноволосый был слишком наивен, чтобы понять. лицо ацуши избито в кровь, и каждый следующий удар, он перестал чувствовать, он только думал и думал о происходящем, думал, что изменит эта ситуация в его жизни, повлияет ли как то на него? шион выбрал довольно сложный и странный способ, давать людям понять, что все они одинаковые, аккуну трудно понять, почему именно это, по мнению шиона, должно вывести человека на путь истинный, но тем не менее способ сработал. иначе, почему даже в момент жестокого избиения, он думает об этом? — ты ещё не один день будешь вспоминать «сегодня», — шепнул мадарамэ. — ты ещё не один день будешь вспоминать меня.